Чужая дверь

Борис стоял на площадке третьего этажа и тупо смотрел на дверь. Этаж был его, дом тоже. Дверь была чужая.
"Это как вообще? "– один- единственный вопрос застрял в горле куском пенопласта.
Ну не могла же Галка за какие-то полчаса, пока он ходил в булочную, вызвать мастеров, поменять дверь и вымыть пол на площадке.
Борис поднял руку, но так и не дотронулся до кнопки звонка–стало так страшно, что пакет с хлебом показался пудовым.
Он не понял, как сбежал вниз, хватая шершавым ртом тягучий плотный воздух и буквально вывалился из подъезда.
Морозный январский вечер блеснул в глаза одиноким фонарём во дворе родной пятиэтажки. Да вот же она! Хрущёвка номер семь по улице Цюрупы. И табличка прибита на стене. И ржавый турник рядом с кривоногим столом доминошников... И подъезд точно его! Ну не мог Борька ошибиться! И не пил сегодня ни капли.
Потоптавшись под козырьком, он выкурил сигарету и снова вошёл в подъезд. Поднимался осторожно, стараясь не топать и на каждом этаже проверял соседские двери–не изменились ли и они? Не изменились.
Впрочем, и своя собственная, не новая и не дорогая дверь тоже была на месте.
Борис облегчённого выдохнул и нажал на звонок.
Дверь открыла недовольная Галка:
–Чего ключи не взял? – и пробурчала, повернувшись спиной– Тебя только за смертью посылать!
Ужинали молча. Борис с трудом пропихивал в горло глинистую жареную картошку и не чувствовал ни вкуса, ни запаха. Он всё ещё не мог прийти в себя, в голове звучал навязчивый мотивчик: "Как это вообще? Как это вообще?"

Будильник выдернул из тревожной сонной мути. Жена уже громыхала на кухне посудой, шумел на плите чайник. Привычный утренний ритуал успокоил окончательно.
Закинув в рот остатки бутерброда с колбасой, Борис на ходу запил его чаем и вполне бодро отправился на работу. Вчерашнее вечернее происшествие напрочь вылетело из головы. Вернее, он убедил себя, что ничего не было. И весь день старался не думать об этой чертовщине.
Вечером, подоходя к своему двору, мужчина зачем-то набрал номер жены : Я иду.
Он сразу понял, что подъезд не ТОТ. Не ЕГО. Но продолжал подниматься до третьего этажа из какого-то фатального упрямства.
Дверь была не его, конечно. Но он не мог бы сказать точно, вчерашняя или нет. Добротная, с идеальной матовой поверхностью "под дуб". С вычурной кованой ручкой.
Постояв немного у чужой-своей двери, Борис спустился, вышел во двор и поднялся снова. Дверь была НЕ ЕГО!
Хотелось орать, ругаться матом и стучать в ненавистную чужую дверь. Он снова спустился, обошёл вокруг дома и снова поднялся. Домой он попал только после третьего такого приёма. Ноги дрожали и подгибались в коленях, сердце стучало так, как будто в груди бесновались сотни барабанщиков. Казалось, прошёл час или полтора, но жена не предъявила ему за задержку на работе, а часы показывали, что её и вовсе не было.
–Галь! – позвал он из ванны–А у нас есть святая вода?
–Чего? – брови супруги поползли вверх, – с какого перепугу?
–Ну... Мало ли.
–Фигнёй не страдаю, – жена поставила перед ним тарелку макарон по-флотски.
Уснуть не удавалось долго. Сто раз он вставал попить воды, сто раз переворачивался с боку на бок. "Что со мной не так?" Мозг кипел, кожа покрывалась потом, и даже ступни были мокрыми.
–Болит чего? –спросила сонная Галка.
–Макароны пересолила. Пить охота... – буркнул измученный бессонницей супруг.
Очень хотелось рассказать о двери, поделиться! Но как? Разве она поймёт? Поверит?

А на следующий день ничего не происходило. Борис поднялся на свой этаж и без труда вошёл в квартиру. И назавтра тоже. И потом ещё четыре дня. Но такая ситуация его нисколько не успокоила. Наоборот, он ожидал странную дверь каждый раз, но она не появлялась. Это было досадно: не сразу сообразил он сфотографировать загадочное явление на телефон. А когда сообразил– чужая дверь исчезла.
"Издевается, сука"–зло подумал Борис, обнаружив в очередной раз отсутствие всякой преграды для попадания домой.
А дверь и в самом деле издевалась.
В пятницу вечером как нарочно сел телефон, исключая всякую возможность позвонить жене на подходе к дому.
Зато та, чужая дверь была на месте! Она матово поблёскивала в полутьме подъезда, будто кичась своей респектабельностью: "Вам чего, гражданин? "
И гражданин решился. Впервые за все дни Борис поднял руку и, набрав побольше воздуха, нажал на кнопку. Незнакомая мелодия трелью прокатилась за дверью и затихла где-то вдали, в глубине квартиры. Он отступил на шаг назад и уже готов был бежать вниз по лестнице, когда дверь открылась и в проёме показалась улыбающаяся Галина. Шёлковый яркий халат, тёмные локоны по плечам–это была она и не она.
–Наконец-то! – женщина потянулась тёплыми губами, –ну здравствуй, милый! Пахло от этой, "НЕ ЕГО" жены чем-то свежим и приятным.
Совершенно ошалевший Борис шёл по коридору на деревянных ногах и смотрел как в тумане на стены, мебель и шторы на окнах. Всё было иным, незнакомым. Как сейчас модно говорить – статусным.
"Это что вообще такое? "–в который раз вопрос не нашёл ответа. Да и не искал его никто.
Ужин в просторной столовой удивил изысканностью, , женщина в уютной спальне–лаской и неутомимостью.
На завтрак Галина подала тосты с джемом и крепкий кофе без сахара. Красивые белые руки ловко расставляли на салфетках посуду, свежие губы мягко улыбались . Он так и не решился назвать её Галкой– ни в постели, ни за столом. Это была Гала. Как у художника Дали.

Борис и сам не понимал, зачем достал из шкафа добротный серый костюм, мужское чёрное пальто и взял с полки ключи от автомобиля– на работу он ходил пешком. Зачем легко и почти бегом спустился вниз по лестнице, услышав за спиной щелчок замка.
Затормозил только внизу, выйдя из подъезда– двор встретил его неуместной для утра темнотой.
"Это что вообще? "– знакомая фраза отрезвила и ошеломила одновременно. Куда он собрался? Зачем он ушел?!
Подъём на третий этаж занял не более трёх минут. Но ТОЙ двери на площадке не было. Она исчезла. Стояла своя, обшарпанная, с разбитым глазком и широкой царапиной слева. Это когда заносили ванну, поцарапали.
Растерянный мужчина постоял, подумал, а затем развернулся и спустился вниз. Он трижды поднимался и снова спускался, трижды обошёл проклятую пятиэтажку с жестяной табличкой "Цюрупы 7"– ничего не изменилось. В конце концов он достал из кармана ключи и отпер замок. В лицо ударил привычный запах жареной картошки с луком–Галка готовила ужин. Борис подошёл сзади, уткнулся в ситцевое плечо жены– пахло женским потом и стиральным порошком.
–Хоть бы руки помыл– сказала хозяйка и фыркнула на обесцвеченную чёлку, падавшую на глаза.
Муж ел прямо со сковороды, жадно подгребая к себе самые румяные кусочки. Выпив водки, он как-то быстро успокоился, ощутил себя самим собой, на своём месте. Была или не была другая дверь и другая женщина– думать не хотелось.

Борис стал задерживаться по вечерам. Свои опоздания он объяснял жене сверхурочной работой на СТО и протягивал вперёд грубые потемневшие руки– врал, конечно. Он по нескольку раз заходил в подъезд, спускался, курил и поднимался снова, надеясь увидеть другую дверь. Галка равнодушно пожимала плечами в безразмерном халате, ставила перед мужем тарелку и шла смотреть сериал. А ему кусок в горло не лез без стопки водки.
Борис тосковал. По той, другой женщине, которая каждую ночь приходила во сне, тянулась к нему губами и исчезала за дверью. А он молча стоял в ожидании, не смея постучать или открыть своим ключом. Он знал наверняка, что ключ не подойдёт.
Но однажды он всё-таки поймал эти ускользающие губы в свои, обнял хрупкие плечи и остался. И снова нежное тело на шёлковых простынях, снова крепкий утренний кофе, аромат духов и мягкий полумрак огромной, без границ, квартиры.
Борис потерял счёт времени, не понимал, сон это или явь. По утрам, глядя в зеркало на свой безупречный костюм и повязанный женой галстук, он привычно брал с полки ключи и ехал в офис. Обращались к нему почтительно– Борис Петрович. Наверное, он делал что-то важное. Иногда встречался с такими же серьёзными людьми, решал какие-то вопросы, о чём-то договаривался... Пил хороший коньяк, любовался красивыми женщинами и ездил на хорошей СВОЕЙ машине. И жил в роскошной СВОЕЙ квартире с шикарной СВОЕЙ Галиной. Они посещали театры, выставки модных художников и планировали поездку в Дубай. И говорили подолгу, держась за руки и глядя в глаза друг другу.

Будильник выдернул из сонной тревожной мути. Борис привычно протянул руку к волосам жены и наткнулся на пустоту. Не веря себе, он открыл глаза. Мятая подушка в цветочек была холодной. Над головой белел разводами плохо покрашенный потолок. Из кухни донёсся шум закипающего чайника и сонный голос Галки:
–Борь, ты решил опоздать? Что ты тянешься?
"Это что вообще такое?! "– заорал он мысленно и впился зубами в несвежую подушку.
Прошла неделя, потом другая. Борис часами простаивал в подъезде, по сто раз спускался во двор и снова поднимался. Он ждал ту, другую дверь. Потому что своя, прежняя, стала чужой. Он ненавидел каждую её царапину, петли, ручку и отверстие для ключа. Как и ненавидел квартиру, пропахшую жареной картошкой и хлоркой, и женщину, которая там жила.
Ненавидел ситцевый халат и старые тапки, безвкусные занавески на окнах и блеклые обои, пиво в "полторашках" и глупые сериалы по вечерам. Он перестал ходить на работу, не разговаривал с женой, не ел и не мылся. Целыми днями лежал на постели и смотрел в потолок. А однажды, дождавшись, когда жена уйдёт в магазин, сорвал с карнизов шторы, собрал в кучу подушки, полотенца и ещё какие-то вещи и поджёг.
Галка почуяла неладное, как только вошла в подъезд. На площадке третьего этажа полуодетый босой муж изо всех сил стучал во входную дверь, из-за которой выбивался густой вонючий дым.

Этот пациент мало отличался от прочих. Возмущался поначалу и требовал его выпустить, но после курса лечения успокоился, притих и только спрашивал про какую-то дверь у всех входящих в палату.
Прошло полгода.
Дело вроде бы шло на поправку, и доктор обещал Галке, что скоро она сможет забрать мужа.
Но случилось необъяснимое: в один из дней он странным образом исчез! Удивлению персонала не было предела– решётки на окнах были целыми, а покинуть психиатрическую больницу незамеченным невозможно.
Обыскали всё помещение– бесполезно! Уже хотели звонить супруге и сообщить в органы, когда пропавший внезапно появился ровно через сутки на этом же самом месте. Но о выписке уже не могло быть и речи– загадочный пациент никого не узнавал, не отвечал на вопросы, но при этом не отходил от двери и бормотал без остановки: чужая дверь...чужая дверь...
Где он пропадал целые сутки и что с ним случилось– выяснить так и не удалось.