Серия мини-рассказов на основе случайных слов

ДЕНЬ 20. ТАЙНА.

В тот вечер дождь стучал по крышам как пианист-неудачник, а я сидел в баре «Кот в пальто», где виски всегда пахло одиночеством. Бармен, человек с лицом забытого актера, вытирал бокал, оставляя на стекле отпечатки своих невысказанных мыслей.
— Знаешь, — сказал он вдруг, будто продолжил разговор, начатый до моего рождения, — без тайны человек — как пустой конверт. Даже если внутри ничего нет, сам факт запечатанности уже что-то да значит.
Его пальцы коснулись моей рюмки, и лед застонал, словно живой.
До этого момента я не замечал, что мое существование лишено складок. Жизнь — гладкий лист, без пятен вина, без случайных записей на полях. Другие носили свои секреты, как носят старые раны: бережно, с горькой нежностью. А я? Моя душа была как вымытое окно — прозрачная, без теней. Даже кошка у подъезда, вечно прятавшая котят в подвале, смотрела на меня с презрением.
Потом стали пропадать люди. Не те, кто шепчется по углам, а те, чьи глаза отражали ту же пустоту, что и мои. В новостях показывали их фотографии: улыбки как натянутые шторы, а под ними ничего.
— Обнаружен костюм, сшитый из воздуха, — читал диктор, и экран мерцал, будто телевизор глотал собственные слова.
Той ночью, когда часы пробили три, тьма зашептала. Голос был похож на шуршание страниц в запретной книге: «Нет тайны — станешь ею. Исчезнешь, как вопросительный знак в конце стертого предложения». Я зажег лампу — тень на стене дернулась, словно пыталась убежать.
Утром я подошел к незнакомцу у станции метро. Он читал газету, где статья о пропавших была аккуратно вырезана ножницами.
— Скажите мне что-то ужасное, — попросил я, — что-то, чего я не должен знать.
Он улыбнулся, как врач перед плохим диагнозом и шепнул мне на ухо одно слово. Всего одно. Теперь оно живет во мне, как червь в яблоке, но я забыл его — нарочно, навсегда.
Зеркало в прихожей иногда врет. Вчера я видел там свое лицо: глаза расширены, рот открыт в беззвучном крике, будто я только что узнал, что мое сердце бьет в такт чужому метроному. А еще… движение внутри. Как будто тот самый червь прогрызает ход к свету. Интересно, он тоже чего-то боится?
Бармен теперь наливает мне двойную порцию.
— Поздравляю, — бормочет он, — ты стал настоящим.
Но когда я выхожу на улицу, фонари меркнут, будто стыдятся осветить мой силуэт. Иногда я трогаю грудь — проверяю, нет ли дыры, через которую утекаю в никуда. Пока еще нет. Пока.
Тайна во мне дышит. Или это я дышу ею? Неважно. Главное — мир снова узнает меня. Только по ночам кажется, что исчез не кто-то другой, а я. И, может, этот текст пишет уже моя тень — аккуратно, как предсмертную записку, которую найдут в кармане пустого пальто.