Договориться с Тенью. продолжение 9

      Мимо гостиницы «Спортивная» по объездной, оставляя в стороне Бахчисарай, София гнала на Севастополь, выжимая из Шкоды всё, на что малышка была способна, но чёрная «Мазда» не отставала. За Бахчисараем, на железнодорожном переезде она могла бы проскочить перед опускающимся шлагбаумом, но не стала. Остановилась, поджидая Мазду, решила получше разглядеть лица пассажиров в зеркало заднего вида, но преследователи затормозили и съехали на обочину не доезжая до переезда. Сомнений быть не могло, — у неё не мания преследования, это точно вели её.
София решила встретиться с подругой, чтобы поговорить с глазу на глаз, а не по телефону. Девушка понимала, что сейчас она едва ли не главная подозреваемая в деле о похищенных картинах. За всю жизнь никогда и никто не досматривал её автомобиль. На перевале ещё издали она видела, как гаишник выбрал в колоне именно её машину и пошёл навстречу, приказывая жезлом остановиться. Потом целая группа окружила их — всё культурно, предупредительно, но она сразу поняла, в чём дело.
Так кому же эти картины были нужны, кроме Германа? Кто о них здесь знал? София говорила о них только с Леной.

 Три дня назад. И такая оперативность?! Ганс — друг Германа. А может быть, только называется другом? Что это за личность — Ганс? А что, если по его заказу были украдены картины, для того чтобы в дальнейшем быть предложенными Герману? Или они в сговоре? Нет, слишком спокойно ведёт себя Герман. А может, играет? Что она знает о немце? Вот с Павлом ведь всю жизнь прожила бок о бок, да так и не узнала.
Она решила приехать без предупреждения, хотела посмотреть на реакцию подруги. В последнее время они очень сблизились. София была и подругой, и учителем. Благодаря ей Лена уже неплохо знала немецкий и собиралась переезжать в Германию к Гансу. Кажется, она готова к переезду уже давно, но что-то не ладилось у немца. То ли с жильём то ли с работой. Чего-то он не договаривал. Но к Лене приезжал уже несколько раз.
София припарковалась во дворе высотки и зашагала к подъезду. Следом за ней въехала «Мазда». Уже перед подъездом София инстинктивно оглянулась на неё. Фары потухли, но из машины никто не выходил. «Всё ясно с вами, ребята, но работаете плохо!»— подумала  София, заходя в подъезд. Поднявшись пешком на четвертый этаж, утопила кнопку звонка и держала, пока Лена не открыла.


— Ой, какие гости! Какими судьбами? Почему не позвонила? Я только вернулась. Проходи, — радостно защебетала Лена.
И Софии стало стыдно за свои подозрения. Похоже, её бурное воображение работает не в том направлении.
— Молодец! Даже не спросила, кто. А вдруг это враги?
— Врагов не держим, только друзей. Ой, как хорошо, что ты приехала! Приятный сюрприз. Сейчас пировать будем!
— Я ненадолго. Дело есть, поговорить надо. Ты одна?
— Как это ненадолго? Ты что, ночью обратно поедешь? Даже слышать не хочу! Да, а где твой Герман? Он что, уже уехал? И со мной не познакомился, негодяй?
— Нет, пока не уехал. Но думаю, как узнает, что его картины украли, сразу уедет.
София в упор посмотрела на Лену. «Нет, она ничего не знает — не отвела глаза, не смутилась, только удивилась очень.

А если подготовилась? Если замешана в этом деле или посвящена, давно продумала, как себя вести».
— Как — украдены?! Когда? Ты вчера мне говорила, что он их под лупой изучал… А потом вы поехали пить шампанское…
— Новости надо смотреть, подруга, и будешь в курсе всех событий. Ночью музей обокрали. И взяли, знаешь, только картины Гютлайна да ещё одного неизвестного художника. Как думаешь, кто? Может, у тебя есть свои соображения на этот счёт?
— Ничего себе новости! Какие у меня соображения? Даже  не знаю, что сказать.
— Лен, давай начистоту. Я под подозрением у милиции. Если не ошибаюсь, за мной и сейчас ехала ментовская машина. На Ангарском перевале меня сегодня остановили, машину досматривали. Я, наверное, единственная, кто в этом музее именно этими картинами интересовался. Что скажешь?
— Что сказать? Лажа! Они ведь не дураки. Если это Герман организовал — найдут. А ты-то причём? Мало ли у тебя было туристов за все годы! За них всех тебе ответ не держать.
— Лен, скажи, ты с Гансом о картинах говорила?
— Конечно. Такое событие! Думаю, ему и твой о них рассказывал, но впервые эту новость Ганс, кажется, от меня услышал. По крайней мере, я так поняла. Чёрт их поймёт, этих иностранцев. Они всегда реагируют и такие вежливые… Может, уже пять раз обсудили с твоим…


— Лена, как думаешь, Ганс мог заказать кому-то эти картины? Были у него знакомства кроме тебя или какие-то контакты здесь в твоё отсутствие?
— Да ты что! Шутишь? Он вообще такой воспитанный и законопослушный. И не думай его подозревать!—  Лена обиделась, отвернулась, вздёрнув свой курносый носик.— Мы на час не расставались, когда он приезжал. Даже в душ вместе. Нет, никаких знакомств, никаких контактов не было. Слушай, давай заниматься своими делами, а менты пусть своими занимаются. Что ты меня пытаешь?
— Хорошо, пошли со мной, — София развернулась к выходу.
— Куда?
— Пошли, увидишь.
Лена набросила куртку, надела кроссовки.
— Что за цирк? Ты можешь сказать, куда мы едем?
— Не едем — идём.
Они спустились на лифте, вышли из подъезда. София решительно направилась к «Мазде». Подошла к окошку водителя, постучала костяшками пальцев. Стекло опустилось.
— Чем могу быть полезен, барышни?
— А мы вам? Хотите — поговорим. Не надо нервировать! Притащились за мной из Симферополя, так давайте — не теряйте время, задавайте свои вопросы.
Двери открылась с обеих сторон автомобиля, и двое мужчин вышли наружу. Первый представился:


— Игорь Леонидович, будем знакомы. Мы действительно хотели бы задать вам несколько вопросов. Но вы так заняты — просто ни минутки свободной. Пришлось ожидать, когда освободитесь.
— Удостоверение покажите, Игорь Леонидович, — потребовала София.
Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение, открыл и сунул Софии под нос:
— Хорошо видно? Или фонариком посветить?
— Видно. У меня зрение — двести процентов. Ну, спрашивайте, что нужно.
— А это ваша подруга или родственница?
— Подруга. Лена.
— Давайте присядем в машину, поговорим, раз вам так не терпится. Вообще-то, мы планировали встретиться у вас дома, но, как видим, домой вы сегодня не спешите. Интересно, почему? Что вас заставило совершить ещё одно путешествие, несмотря на активно проведённый день и позднее время?
— Вы прекрасно знаете, что заставило. Похищены картины, и я не знаю, что думать.
— Давайте вместе будем думать. Вы расскажите всё, что знаете об этой истории.
Игорь Леонидович открыл заднюю дверь и пригласил девушку присесть.
— Вы не будете против, если мой коллега побеседует с Леной в вашей машине?
— Я-то не буду. Вы у Лены спросите, хочет ли она беседовать с вашим коллегой где бы то ни было.


— Не надо грубить, София. Мы же не грубим. А если Лена против беседы сегодня, то завтра ей придётся потратить гораздо больше времени и официально в милиции давать показания свидетеля. Пока свидетеля.
— Да ладно. С чего я буду против? — доброжелательно отреагировала Лена. — Если хотите, можно ко мне домой подняться. Я вам на все вопросы отвечу, мне скрывать нечего.
—Хорошая идея, — отозвался Игорь Леонидович. — Спасибо, Лена, за понимание. Мой коллега с удовольствием воспользуется вашим приглашением. Познакомьтесь, это Юрий Александрович.
Лена кивнула и пошла к подъезду. Юрий Александрович последовал за ней. София села на заднее сиденье «Мазды».
— Задавайте свои вопросы. Я готова, если у меня есть на них ответы, конечно.
— Расскажите, с какой целью в нашу страну прибыл Герман Кингсховер-Гютлайн, ваш гость?
— Гость в гости и прибыл. Цель — увидеть картины своего прадеда. Ну, и со мной повидаться. Собирался давно, а тут узнал, что картины в нашем музее, вот и приехал. Вы его подозреваете?
— А вы?
— Скорее нет, чем да. Я не знаю, как ему сказать, что картин больше нет в музее.
— Вы познакомились в Австрии или в Украине?
— Вы прекрасно осведомлены. Я не только в Австрии была, но и в других странах тоже.

Но познакомились мы в сети. О всемирной паутине слышали? Вот там и познакомились. Благодаря Лене, вернее — её другу. Просто переписывались. Он милый, у нас много общего, есть о чём поговорить. Это много в наше время. Не так ли? Или вы так не думаете?
— Пока я задаю вопросы. Хорошо?
— Валяйте. Только поскорей. Я так устала сегодня! Ещё домой возвращаться.
— А хотите, я сяду за руль вашей машины и поговорим по дороге. Мне ведь тоже домой поскорей хочется. И я устал.
— Я что — арестована?
— Да господь с вами, София! Что вы такое говорите? Я по-человечески предлагаю — двигаться в сторону дома и общаться. Завтра с утра вы придёте к нам, продолжим разговор. Если не сможете, мы придём к вам. У вас гость. Мы понимаем: сейчас ему надо время уделять. Я ключи от нашей машины коллеге оставлю — и поедем. Идёт?
— Поехали. Только я поведу. Я свой автомобиль никому не доверяю. Даже работникам милиции.
София вышла из машины и села за руль своей «Шкоды». «Ну и денёк! Целый день немца катала развлекала, а теперь мента развлекать», — подумала девушка.
Автомобиль вырулил со двора, и диалог Софии с работником уголовного розыска продолжился.


— Скажите, София, где вы находились в момент совершения кражи в музее — между тремя и пятью часами прошлой ночи?
— У музея на стрёме стояла. Где же я могла находиться в такое время? Дома, конечно.
— Кто это может подтвердить?
— Родители, канарейка и кошка. Она у меня в ногах спит.
— А где ваш друг находился?
— Думаю, там, где я его оставила, — в гостинице.
— Когда вы расстались?
— Около десяти часов вечера.
— Есть ли у него знакомые в нашей стране кроме вас?
— Не знаю. Вернее, насколько я знаю, — нет.
— Он посвящал вас в свои планы относительно картин? Было ли у него намерение вернуть их на родину каким-либо образом?
— Не посвящал. Собирался сегодня поговорить с директором музея. Думаю, об этом. Когда мы приехали, музей был закрыт. Я знала из новостей, что музей будет закрыт, и соврала ему про санитарный день. Он был искренне удивлён и расстроился, но быстро успокоился. Завтра придётся сказать правду.
— Расскажите, как вы провели сегодняшний день? Где были? О чём говорили?
— Гуляли по ботаническому саду в Никите.

 Потом поехали в Ялту — в музей Чехова, побродили у моря и в городском парке. На обратном пути остановились в придорожном ресторане. Пообедали и вернулись в Симферополь. Расстались у его гостиницы.
— Вы рассказали, где были. А о чём говорили? Вы ведь всё это время говорили о чём-то. Так о чём?
— Ну, о чём обычно говорят люди, когда приезжают в новое место? Об этом месте, о жизни, о знаменитых людях, имеющих отношение к этим местам. В саду говорили о растениях, об истории сада. В музее — о Чехове. Герман поделился впечатлениями от повести «Чёрный монах» Чехова. Мне было стыдно, что я эту вещь не читала. Кстати, вы читали? Ах, извините, здесь вопросы задаёте вы. Итак, о чём я? Да, попросила его пересказать «Чёрного монаха». Он исполнил. Потом спросила, слышал ли он фортепианную пьесу Мусоргского «Гурзуф у Аюдага». Он ответил, что не приходилось. Я пристыдила его. Мол, у нас каждый продвинутый молодой человек фанатеет от Мусоргского и особенно от этой вещи. Герман попросил меня напеть какую-нибудь мелодию. Я изобразила из репертуара битлов. Ему понравилось, сказал, что завтра же купит диск и прослушает. В общем, развлекались, как могли.
— Весёлые вы ребята. Расскажите мне о вашем друге. Какой он.
— Боюсь, что не смогу быть объективной.
— Что же так?
— А так. Попала под его нечеловеческое обаяние.
— Как это «нечеловеческое»?
— Дьявольски обаятельный мужчина.


— Хм, дьявольски. Значит, потенциально опасен и может совершить преступление?
— Как примитивно вы мыслите! Дьявольское обаяние — это такое обаяние, под которое, понимаешь, что не стоит подпадать, бесперспективно, но всё равно залипаешь и просто не в силах устоять. Выражение родилось с приходом христианства, изо всех сил принявшегося приучать нас подавлять наши дьявольские искушения. Хотя мой папа сказал, что бороться бессмысленно.
— С кем бороться, с дьяволом?
— В общем-то, да. Со своим — внутренним.
— И как же с ним справиться?
— Договориться.
— У, как у вас всё сложно, София! Сочувствую вам.
— А у вас просто? Завидую вам…
— Вот вы сказали, что подпадать под его обаяние бесперспективно. Почему? Вы — девушка симпатичная, образованная. Чем не пара Герману?
— К тому же не глупая. Поэтому и понимаю, что перспектива призрачна. Вы его видели? Красив, богат, умён, избалован хорошей жизнью, к тому же иностранец. Нет, здесь только один вариант — если его посадят и если только в нашу тюрьму. Где-то неподалёку, к примеру, в окрестностях Симферополя. Я бы, как жена декабриста, носила ему тогда сухари и похлёбку, носки вязала, ждала бы верно.


— Не получится. Если ваш друг окажется преступником, им займётся Интерпол, и его выдворят из нашей страны. Так что сухарики будете грызть в одиночку, уважаемая София.
— В одиночной камере?
— Это зависит от вашего поведения. Будете с нами сотрудничать — грызть вам сухарики дома с чаем у телевизора. А в противном случае я ничего не обещаю.
— Понятно, о противном случае говорить противно. Не будем. Я согласна сотрудничать с родной милицией. Не вопрос. Обязуюсь и — как там? — зуб даю, замётано! Вы можете уже выключить свой диктофончик — батарейка садится.
— Весёлая вы девушка, София. С вами интересно. Жаль, что уже приехали.
— Вас куда — в отделение милиции, гражданин начальник?
— Не ёрничайте, София. Остановитесь за светофором. Завтра с утра жду вас в следственном отделе. Вот по этому адресу.


Игорь Леонидович положил на торпеду свою визитку. София притормозила, открыла сумочку, достала свою визитку и протянула ему:
— А это вам наше алаверды. Непременно загляну к вам с утреца на кофеек. Правда, я люблю кофе в постель, но ради вас сделаю исключение. До завтра. Берегите себя. Кстати, конспиратор вы никакой. Я вас ещё у отеля за-ментила.
— Вот чертовка, — улыбнулся Игорь Леонидович и поспешил домой.
Ему понравилась девушка и совсем не хотелось, чтобы она оказалась сообщницей преступника.