Милица. Легенда из чистилища

                Вступление.
  Я часто перечитываю эти записи. Похожие то ли на научные трактаты, толи на заметки иногда с упоминаниями о старых легендах семимирья. Я вспоминаю старика Аркуса, который был
добр ко мне, не из жалости, а потому что у него было доброе сердце. Вспоминаю Мако моего друга, учителя и человека, который показал мне жизнь, эту тварь Ригло уже без потомственного выродка. Ахах, чего это я. Он же в земле гниет. 
Мако тоже навестил его потом.
 Мако, я всегда буду помнить тебя.  В тот злополучный день только ты один не остался в стороне. Вспоминаю всю свою рабскую жизнь, что так стремлюсь забыть в новом доме. Но чем больше стараюсь забыть, тем чаще всплывают обрывки воспоминаний из этого ада, как будто все было только вчера.  Я помню даже ту фигуру, что нависла надо мной, неясный шепот, привкус крови, на губах, но точно не мой. Странные ощущения и видения, переживания из чужой жизни, но эмоции и чувства, были так похожи на мои. Боль. Ненависть. Крупицы счастья. Отчаянные попытки доказать, что я все еще чего-то стою. Но главное жгучее желание выжить, стать сильнее, так, как хочется мне.  А спустя время, я очнулась в лесной хижине, где-то на опушке леса в мире совершенно не похожим на… 
Звуки горнов, треск деревьев и отчаянные крики спасавшихся птиц разорвали тишину и закрыв книгу воительница рванулась в сторону суматохи.


                Часть 1
                Нежеланные воспоминания.
                Коробки.
    Очередное утро в коробках Импии - самых бедных, заброшенных, промозглых и мерзких
районах, этого полуживого во всех смыслах техно монстра.
  Просыпаюсь не от того, что выспалась, а из-за пинка «наставника», или доброй порции помоев с кухни. Конечно, так не всегда, только когда эти обделенные разумом существа напивались своих настоек, непонятно из чего сделанных и начинали показывать кто в доме хозяин.  Могли и цепью к ноге приковать, так забавы ради и начать швырять в тебя всем, чем под руку попадется.
Бывало, из самострелов палили, если и не попадали все равно оставались ожоги и ранения, однако такой «забаве», подвергали только сильно провинившихся.
  Правила жизни в сворах жестокие и справедливостью в них, не пахнет.
Все просто, ты сильный значит прав. Слабый? Стань сильным или, сдохни.
У меня не выходит не то, не то. Как еще жива? Мако, мой пока, что единственный друг в этой дыре, даже и не знаю, чего он со мной возится. Но он хороший и заботится обо мне, как может.
 Шестеренки промышляют живым товаром еще со времен палаточного лагеря. Это было чем-то вроде традиции, и я стала ее частью.
 Жизнь здесь хоть и тяжелая, но она у меня есть, в отличие от семьи и даже воспоминаний. Хотелось бы сказать счастливую. Счастье… Незнакомое слово для обитателей Шестеренок.
Но откуда я его знаю? Не важно, с того самого момента, как очнулась на берегу.
Для меня само значение этого слово потеряло смысл, вернее приобрело иной окрас.
  Коряжистый пляж, усыпанный мелкими скалами, обломки корабля и мое израненное щуплое тельце, отдающее концы. Вот, оно, мое единственное воспоминание связавшее прошлую несуществующую и настоящую унылую жизни. Да я даже имени не помню.  Меня называли по цвету кожи и волос.
«Или, как собаку, зачастую орали, - Эй, Бледная! – сейчас бы всех прирезала при возможности или скормила бы корням Арборов- гигантским древесным големам.  Да, пошли они». 
  Моей новой «семьей» стали своры, промышляющие в коробках Шестеренок. Они ведут дела с пиратами, но и не гнушаются воровать у них, нападая на корабли в порту при выгрузке и добивать их раненых людей с кораблей потерпевших крушение, забирая все, что уцелело с берега. Хм. А я думала пираты, подонки.
  Своры – немногочисленные отряды из отбросов общества, объединившихся ради выживания.
Но даже вместе они находят время на грызню, случается такое, что даже при дележе добычи
они не гнушаются убийством своих же людей, что уж говорить про живой товар.
Сами они называют себя коммерсантами, деловыми людьми. Но навык переговоров
у них мягко сказать хромает. Есть, наверное, некое подобие управления, но в большинстве свор оно просто не работает.  У мало, кого из свор есть сильные лидеры, скорее временные
надзиратели. Они свергают друг друга чуть ли не каждую неделю или во время дележа добычи,
образовывается временный союз прямо на месте против действующего «вождя».
В моем возрасте и будучи слабым ребенком? попасть в такую среду не сулило ничего хорошего.
Детей, как я, зачастую покупают на рынках или воруют из нормальных семей, а бывает, когда прижмет те сами приходят в своры.
  Мне, повезло еще меньше. Купленные, ценятся в основном из-за потраченной, на них суммы, а если чем угодят хозяевам, то цена возрастает.   Ворованные, имеют хоть и небольшой, но шанс на то, что их найдут стражи или даже заберут родители за выкуп. А я, я досталась просто так.
  Своры не всегда использовали нас по назначению, в основном обучали воровству, ну как обучали. Один из надзирателей уводил нас в обеспеченные верхние этажи города, нам на шею вешались ошейники – Блам. Это такой звук, который они издавали, когда взрывались, на шее, если ты вдруг собрался сбежать или, уходя от погони, оказался дальше от надзирателя, чем положено. Тебя спускают с привязи, а ты должен принести добычу хозяину и чем ценнее, тем больше вероятность, что тебя не заставят чистить выгребную яму или вообще не перепродадут в шахты.
   Были и более изощренные способы наказания. Для особо провинившихся у хозяев всегда было припасено, что-то новенькое, ввергавшее в ужас не только нас рабов, но и самих исполнителей наказания.
 Неприглядная внешность или увечья в нашем маленьком обществе считались иногда за благо. Если ты не красивый считай вытянул счастливый билет на спокойную жизнь мальчика для битья. Смазливых рабов в независимости от пола и возраста ждала незавидная участь. Все они рано или поздно становились подстилкой для господ. Самые умные перед ритуалом клеймения наносили себе тяжелые травмы, лишь бы не стать потехой для хозяев. Но были твари, которым увечья нравились, вот ведь извращенные ублюдки. Клеймо ставилось на шею, как отличительная черта вещи, принадлежащей хозяину. С одной стороны, ты вещь, но с другой стороны не бесхозная, но в любом случае вещь.  Один маленький плюс в том, что пока ты вещь нужная никто тебя пальцем не посмеет тронуть. Но на моих глазах порой происходило такое, что мне даже не хотелось думать, а что если… Я.
  Но не приведи Архитект получить клеймо на лоб, тогда ты просто разменная монета- пользовать тебя будут не только власть имущие из своры, но еще и дарить со дружественным кланам. Я оказалась вещью не бесхозной, но без хозяина. Как так вышло? Погодите, сейчас все будет.
   Любимым их развлечением было ставить ставки на тех, кто вернется с охоты и на то, кто, сколько принесет добычи. Победителю даже, давали дополнительный паек иногда и с напитком из какой-то жижи. Но оставалось только посочувствовать, тем, кто оказывался в рядах неудачников, да и при такой-то жизни, откуда было сочувствие. Ставки очень часто были подставными. Так, что даже если выиграл, сильно радоваться не приходилась, потому что сам же надзиратель, мог пустить тебя в расход.
 Жили в клетках, даже закрытых от дождя и палящего солнца, если жилья не хватало, ребят сажали по несколько человек в одну, и они жили и спали там в давке. Бывало, что клетка освобождалась и одного отсаживали, для меня клетка тоже освободилась.   Но долго мне не довелось в ней пробыть, я приглянулась хозяину своры, чему была некоторое время рада. У него была такая добрая, загадочная улыбка и глубокий взгляд. Это потом до меня дошло, чо он так лыбился, и это не улыбка, а оскал маньяка извращенца.  Поначалу, я выполняла всякую работу в его паки. Но однажды он приказал мыть ему и его женщине ноги. И в этот момент тварь явила мне свой истинный облик, какой-то момент это отродье сорвало с меня, те тряпки, в которые я была одета и прижав к себе, потянуло ко мне свои мерзкие слюнявые губы. Я отгрызла ему кусок губы.
За что я сразу получила хлесткий удар ладонью по лицу да такой, что меня отбросило в другой конец его пака. Паками в Шестеренках называли пригодное для жизни жилье в трущобах.
   Он хотел меня пристрелить, чуть ли не на месте.  Но я швырнула в него, чем попало он промазал, когда я выбежала из его логова, меня поймал надзиратель.  Он вышел, из своего жилища, а его женщина вынесла, раскаленное клеймо.
«Держи эту мелочь», - рявкнул хозяин и взялся за клеймо.
Я знала, что могу и не пережить такого, но умирать не собиралась. Я зажмурила глаза и, сжав кулаки, приготовилась принять боль.

                Глава 2. Мако

   Так я и встретила Мако. Точнее он меня встретил, я только услышала глухие удары кулаков и проклятия.  Мако был тем еще прохвостом и вором, он не был, ко мне добр, да он вообще никого особо не жаловал, но проявлял заботу, по-своему, как мог. За что я была ему благодарна. Смуглый жилистый высокий парень с желтоватыми зрачками, прямыми угловатыми чертами лица и переломанным в две стороны прямым носом, наголо выбритый череп с наколкой в виде костяной змеи на одной половине. Но самое странное для меня в его внешности были уши: поговаривали, что он был одним из эльфов, и что за какие-то преступления его родителей изгнали из зеленого края. Как мой спаситель сам попал в это жуткое место я не знала, но что благодаря своему ремеслу, коим являлось воровство, а иногда охрана и сопровождение, Мако знал Импию вдоль и поперек, почти во всех смыслах. И только с ним, моя жизнь стала более и менее сносной. Мако не был паинькой, жестокость и хитрость твои лучшие друзья в Импии. А репутация Мако шагала впереди него иногда как например, в этот раз, даже вожди свор предпочитали помалкивать. Я никогда не интересовалась, что с подвигло его защищать меня, это было его дело. Хоть какую-то часть времени я была под защитой.  Мако был, не из разговорчивых, все только по делу. Он даже пытался учить меня драться. Но то ли он так себе учитель, то ли я была той еще, неумехой.
  Наверно и до него, что-то дошло. После одной тренировок он просто сказал: «Лучше меньше, но точно твое. Смотри куда можешь пролезть. Используй возможности своего тела. Ты легкая, быстрая, а можешь стать еще быстрее. В общем попытки обучить меня бойцовским навыком он на время прекратил.
  Да, Мако вытащил меня из этой передряги, но тогда мы не были еще друзьями, и я не знала его мотивов. Он ушел, как появился, лишь оставив мне одежду, тогда я даже не задумалась, чья она. Я перестала быть вещью, и меня не лапали, да и дополнительное увечье в виде метки на лоб я не получила. Однако, не прогнувшись я не медленно попала в немилость меня оставляли без еды и воды на долгое время, отправляли убирать помои по всему лагерю, иногда в них я находила, что ни будь поесть. Я обессилила настолько, что упала в грязь лицом и не пыталась подняться, наверное, я бы так и захлебнулась этой жижей. К счастью Мако появился снова, он шел по своим делам с подельниками, что то обсуждая.
   Он поднял меня, словно котенка за шкирку из грязи.
- Ох. Ну, что с тобой делать? Эх, ладно пойдем.
Он закинул меня на плечо, как мешок и понес в свой пак.
«Мако, ну тебе что дел мало? Она не жилец брось ты этот мешок с костями», - крикнул ему кто из толпы подельников.
Сейчас, ты Рио, тоже в него превратишься: «Буркнул через плечо Мако».
  И Мако побрел под дождем, к себе в пак со своим мешком с костями.
Зайдя внутрь, он включил свет и пошел дальше вглубь своего пака. Занеся меня в отдельную комнату, он положил меня в большой деревянный чан и снял грязную одежду. Затем куда-то вышел. Судя по раздающемуся треску и звукам, наверно разводил костер. Спустя еще какое-то время он принес мне, что то тяжелое, но очень мягкое и пушистое и бережно завернул меня в него и снова ушел. Я помню, как эта теплота начала окутывать мое тело, я начала засыпать. Но Мако вновь вернулся и разбудив меня вытащил из ванны, начал таскать в чан воду.  Натаскав достаточно воды, он достал меня из теплого свертка и окунул в чан. 
Дав мне довольно жесткую щетку для тела и мыло произнес: «Мойся, потом иди ужинать и спать».
У меня не было сил отвечать, у меня просто их не было, на какой-то миг я потеряла равновесие от истощения и с головой плюхнулась в воду, что чуть не захлебнулась. Крепка волосатая рука, снова вытащила меня, как неуклюжего котенка, который нырнул носом в молоко и чуть не уснул в миске.  Но надо сказать взбодрилась я тогда моментально.
«О хо-хо, а ха-ха», - хохотал на все лады Мако, почему-то для него это казалось очень смешным, - о-хо-хо прости я не хотел тебя обидеть, только отвернулся, а ты опять нырять».
  Но в тот момент, я поняла, что Мако и близко не злодей его смех не был злобным, его прости, звучало не сквозь зубы, мне хотелось смеяться вместе с ним, но меня хватило лишь на сдавленный смешок и гримасу.
   Пришлось ему на ночь глядя еще и меня отмывать, а то бы я точно утонула.
«Вот так, так уже лучше, теперь можно и поужинать - приговаривал Мако заворачивая меня в полотенце».
   Он провел меня на кухню и усадив на маленький стул, принялся накрывать на стол. Я с большим любопытством наблюдала за Мако не в образе сурового парня, а совершенно другого человека. Не знала я тогда, что были такие люди и вообще еще множество разных и намного менее отвратительных нежели в коробках и таких с которыми лучше мне вообще не связываться.
Сама по себе кухня в его паке была довольно проста, и небольшая, больше всего мне запомнился массивный и в особенности в сравнения с той мной, массивный деревянный стол и табуреты.  Окно, заросшее паутиной с какими-то рисунками и засохшие цветы в вазе на подоконнике, почти все стены были увешаны полками.  Так же я заметила ушат с водой возле очага с едой в котором была гора посуды, Мако достал оттуда две тарелки с налипшими на них кусками еды и еще какие-то продолговатые предметы и куда-то опять пропал.