Крест-накрест

Кортни Райли Купер.
***
Опубликовано в мае 1921 года.
***
Я ДОЛГО УГРОЖАЛ ТЕБЕ ПОСВЯЩЕНИЕМ - И ВОТ ОНО!
***
ГЛАВА I

Все закончилось. От старого дома, с его покосившимися, старомодный
мебель--воспоминания--теперь было пустынно, за исключением Роберт
Фэйрчайлд, и он был один в этом доме, бродя из комнаты в комнату,
смотрит на знакомые предметы незнакомым взглядом человека, чьё зрение внезапно было предупреждено о приближении смерти и о том чувстве одиночества, которое она приносит.

Одиночества, а не горя, потому что Роберт Фэйрчайлд пообещал, что не будет страдать из-за того, кто жаждал обрести покой, которого он, казалось, ждал напрасно. Год за годом Торнтон Фэйрчайлд сидел в большом кресле у окна,
наблюдая, как дни становятся короче и сменяются ночью, изучая закат за закатом,
питая тщетную надежду, что сумерки могут принести
Сумерки его собственного существования — молчаливый человек, за исключением этого, редко говоривший о прошлом, никогда не дававший сыну, который работал на него, заботился о нём, боготворил его, ни малейшего представления о том, что могло случиться в те далёкие смутные дни, превратившие его в сломленную личность, жаждущую окончательного избавления. И когда наступил конец, он встретил его во всеоружии, ожидая в большом кресле у окна. Даже сейчас на вытертом ковре в старой комнате лежала книга, упавшая из ослабевших пальцев. Роберт Фэйрчайлд поднял её и
со вздохом вернул его в мрачный, пропахший нафталином дубовый шкаф. Его дни мелких
жертв ради того, чтобы отец мог скоротать утомительные часы за
чтением, были сочтены.

 Воспоминания! Они были повсюду: в камине с почерневшими углями, на старомодных картинах на стенах, в почти мрачных комнатах, в большом кресле у окна, но они не говорили ему ничего, кроме того, что седовласый, терпеливый, милый старик ушёл из жизни, — человек, которого он привык называть «отцом». И с его уходом для Роберта Фэйрчайлда оборвалось медленное течение противоестественного существования.
Блуждая в одиночестве, он размышлял о том, что будет делать теперь,
куда пойдёт, с кем поговорит. Он работал с шестнадцати лет,
и с тех пор было мало случаев, когда он не возвращался домой
каждый вечер, чтобы прислуживать седовласому мужчине в большом кресле,
интуитивно угадывать его желания и сидеть с ним, часто молча,
пока старые ониксовые часы на каминной полке не пробьют одиннадцать.
Это была одна и та же программа изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц, из года в год. И теперь
Роберт Фэйрчайлд был потерян как личность. Обычные радости юности
они никогда не принадлежали ему; он не мог относиться к ним с какой-либо симпатией.
Годы служения любимому хозяину воспитали в нём чувство самопожертвования; он забыл о личных удовольствиях ради них самих. Большое кресло у окна было пустым, и это создавало пустоту, с которой Роберт Фэйрчайлд не мог ни бороться, ни справиться.

Каким было прошлое? Почему так тихо? Почему пациент, но
нетерпеливый, ждёт смерти? Сын не знал. Во всех его воспоминаниях
была лишь одна смутная картина, нарисованная много лет назад, в детстве:
возвращение отца откуда-то, он не знал откуда, долгий
разговор с матерью за закрытыми дверями, пока он, движимый детским
любопытством, ждал снаружи, тщетно пытаясь уловить хоть какое-то объяснение.
Затем женщина с печальным лицом, которая плакала по ночам, когда в доме было тихо, которая
увядала и умерла. Вот и всё. В картине не было никакого объяснения.

И теперь Роберт Фэйрчайлд стоял на пороге того, что он почти
боялся узнать. Однажды, в тёмную грозовую ночь, они сидели
вместе, отец и сын, перед огнём и молчали несколько часов. Затем
Рука седовласого мужчины протянулась вперёд и на мгновение
опустилась на колено молодого человека.

"Я написал тебе кое-что, мальчик, день или около того назад," сказал он. "Эта
небольшая болезнь побудила меня сделать это. Я... я подумал, что так будет
справедливо по отношению к тебе. Когда я уйду, загляни в сейф. Вы найдёте комбинацию на клочке бумаги, спрятанном в дырке, вырезанной в старой
книге по европейской истории в книжном шкафу. Я знаю, что вы дали мне обещание, что
вы не сделаете этого, пока я не уйду.

Теперь Торнтон Фэйрчайлд ушёл. Но послание осталось.
тот, который губы пациента, очевидно, боялись произнести при жизни.
Сердце сына бешено забилось, медленно и тяжело, как, с памятью
из этого разговора, он повернулся к книжному шкафу и отодвинул задвижку на
филенчатая дверь. Еще мгновение, и выдолбленная история утратила свое доверие.
клочок бумаги, нацарапанный цифрами. Роберт Фэйрчайлд повернулся
к лестнице и маленькой комнате на втором этаже, которая
служила спальней его отцу.

Там он замешкался перед маленьким железным сейфом в углу, собираясь с духом, чтобы открыть двери в прошлое мёртвого человека. Наконец он
Он заставил себя опуститься на колени и всмотреться в цифры комбинации.

 Сейф не открывали много лет; это было очевидно по
скрипу плунжеров, когда они падали, по сопротивлению ручки,
когда Фэйрчайлд поворачивал её в соответствии с указаниями на бумаге.
 Наконец, с большим трудом, засов был отодвинут;
сильное нажатие — и сейф открылся.

 Несколько старых книг; бухгалтерские книги в переплётах из овчины. Фэйрчайлд не обратил на них внимания,
занятый более важными вещами, которые могли находиться за маленькой внутренней дверцей шкафа. Он протянул руку вперёд и заметил,
смутно, как будто в тумане, он почувствовал, что дрожит. Дверь была не заперта; он
открыл её и на мгновение присел на корточки, глядя перед собой, прежде чем
взять в руки самый тонкий из двух конвертов, лежавших перед ним. Мгновение
спустя он выпрямился и повернулся к свету. Зашуршала бумага,
он быстро выдохнул сквозь стиснутые зубы; это было письмо; его странный,
тихий, похожий на загнанного в угол отец после смерти разговаривал с ним
через чернила и бумагу.

Написанное мелким почерком, торопливо, как будто для того, чтобы закончить утомительную работу как можно
скорее, послание состояло из нескольких страниц, — страниц
Роберт Фэйрчайлд не решался читать. Тайна — а он прекрасно знал, что это была тайна, — витала в воздухе вокруг него с тех пор, как он себя помнил. Был ли это разгадкой или нет, Роберт Фэйрчайлд не знал, и естественная сдержанность, с которой он всегда относился ко всему, что касалось жизни его отца, внушала ему инстинктивный страх, чувство неловкого отступления от всего, что могло теперь открыть двери в тайну. Но оно лежало перед ним, написанное рукой его
отца, и наконец он сосредоточился и прочитал:


Мой сын:

Прежде чем я начну писать это письмо, я должен попросить вас не предпринимать никаких действий, пока вы не встретитесь с моим адвокатом — отныне он будет вашим.
Я никогда не упоминал о нём при вас; в этом не было необходимости, и это лишь вызвало бы у вас любопытство, которое я не смог бы удовлетворить.
Но теперь, боюсь, двери должны быть открыты. Я ухожу. Вы молоды, вы были верным сыном и заслуживаете всего хорошего, что может вам достаться. Я молюсь о том, чтобы годы
изменили тебя и чтобы Фортуна улыбнулась тебе, как она
Она нахмурилась, глядя на меня. Конечно, она больше не может причинить мне вред. Мой путь
завершён; я внеземных благ.

 Поэтому, когда вы закончите с этим, возьмите документы, вложенные в конверт побольше, и отправляйтесь в Сент-Луис. Там найдите Генри Ф.
 Бимиша, адвоката, в здании «Принцесса». Он объяснит вам всё.

Помимо этого, боюсь, вам мало что может помочь. Теперь, когда я столкнулся с этим лицом к лицу, я не могу найти в себе силы, чтобы рассказать вам, что вы можете найти, если последуете за приманкой, которую предлагает вам другой конверт.

 Всегда есть надежда, что судьба наконец-то будет ко мне благосклонна, и
Утешь мою память, никогда не давая тебе знать, почему я был таким, каким ты меня знал, а не весёлым, добродушным компаньоном, каким должен быть отец. Но есть вещи, мой сын, которые губят человека. Это убило твою мать — каждый день после её смерти я думаю об этом; я молюсь, чтобы это не убило тебя, по крайней мере, духовно. Поэтому не лучше ли, чтобы он оставался за облаком до тех пор, пока судьба не откроет его, — и надеяться, что такое время никогда не наступит? Я так думаю — не ради себя, ради
когда ты прочтёшь это, меня уже не будет; но для тебя, чтобы ты не
испытывала неудобств из-за того, что посеребрило мои волосы и состарило меня
задолго до срока,

 если он жив, а я уверен, что он жив, есть тот, кто поспешит к тебе на помощь,
как только узнает, что ты в нём нуждаешься.  Прими его советы, посмейся над его маленькими причудами, если хочешь, но безоговорочно следуй его мнению. Прежде всего, не задавайте ему вопросов, на которые он не хочет отвечать.
Есть вещи, о которых он может счесть неразумным говорить. Будет справедливо, если он получит право выбирать, о чём рассказывать.

Больше мне нечего сказать. Бимиш обо всём позаботится за вас, если вы захотите уехать. Продайте всё, что здесь есть: дом, мебель, вещи. Это моё желание, и вам понадобится капитал, если вы уедете. Счетоводные книги в сейфе — это всего лишь старые счета, которые теперь для вас ничего не значат. Сожгите их. Больше нечего бояться — я надеюсь, что вам никогда не придётся ничего бояться. И если обстоятельства сложатся так, что я расскажу вам историю,
которая причинила мне столько горя, мне нечего будет сказать в ответ.
самооправдание. Я совершил одну ошибку - ошибку страха - и, совершив
одну ошибку, я взвалил на себя всю вину. Теперь это не имеет большого значения.
Я мертв - и свободен.

Моя любовь к тебе, сын мой. Я надеюсь, что тебя ждут богатство и счастье.
В твоих жилах течет кровь моей крови - и как бы странно это ни звучало
для тебя - это кровь авантюриста. Я почти вижу, как ты улыбаешься
при этих словах! Старик, который сидел у окна и смотрел наружу, боясь каждого стука в дверь, — и всё же искатель приключений! Но говорят, что если что-то у тебя в крови, то это никогда не умрёт. Я хочу, чтобы ты преуспел там, где я потерпел неудачу
потерпел неудачу — и да пребудет с тобой Бог!

Твой отец.


 Роберт Фэйрчайлд долго стоял, уставившись на письмо, его сердце бешено колотилось от волнения, он сжимал в руках лист бумаги, словно желая прорваться сквозь щит, который образовали написанные слова, и раскрыть то, что было так тщательно скрыто. Письмо так много рассказало — и в то же время так мало!
Тьма была намёком на нечто таинственное, неосязаемое, достаточно ужасное и имеющее далеко идущие последствия, чтобы вызвать смерть у того, кто знал о нём, и панику у того, кто не знал.
совершил его. Что касается человека, который стоял сейчас, сжимая в руке письмо,
то в нём было обещание богатства и угроза несчастья, надежда на счастье,
но и зловещее предзнаменование открытий, которые могли разрушить жизнь
читателя так же, как было разрушено существование автора, — пока смерть не принесла облегчение. Обо всём этом говорилось в письме, но когда Роберт Фэйрчайлд перечитал его в надежде найти что-то осязаемое, что-то, что могло бы дать хоть какой-то намёк на причину всего этого, там ничего не было. В том сверхспокойствии, которое сопровождает великие
В волнении Фэйрчайлд сложил бумагу, положил её в конверт и сунул во внутренний карман. Сделав несколько шагов, он снова оказался перед сейфом и потянулся за вторым конвертом.

 Он был тяжёлым и объёмным, заполненным налоговыми квитанциями, планами и чертежами, а также отчётами геодезистов. Здесь был бланк с результатами анализа, в котором были цифры и пометки, которые Роберт Фэйрчайлд не мог понять. Вот квитанция о получении денег, вот разноцветная карта
с линиями, фигурами и абстрактными рисунками, которые, по мнению Фэйрчайлда,
должны были каким-то образом соотноситься с расположением шахтёрского посёлка;
все они были старыми и потрёпанными по краям, что свидетельствовало о том, что когда-то в далёком прошлом их носили в кошельке. Ещё несколько квитанций,
ещё несколько чертежей, затем юридический документ, запечатанный и проштампованный, с надписью:


 Округ Клир-Крик, ) сс.
 Штат Колорадо. )

 ПАТЕНТ НА ПРАВО ВЛАДЕНИЯ.

 ДА БУДЕТ ВЕДОМО ВСЕМ ЛЮДЯМ: что в этот день, 2 февраля,
22 декабря 1892 года Торнтон У. Фэйрчайлд, представив необходимые
показания под присягой и отчёты об оценках, проведённых в соответствии
с


бесконечной юридической формулировкой, сбивчиво рассказал,
на адвокатском языке, о том, что закон был соблюдён, и что право, за которое боролся Торнтон Фэйрчайлд, по праву принадлежало ему, навсегда. Более длинное заявление, полное цифр, диаграмм и расчётов геодезистов, которые Фэйрчайлд не мог ни расшифровать, ни понять, описывало местоположение, территорию города и собственность, на которую распространялись предоставленные права. Это было что-то, что мог бы истолковать адвокат, такой как Бимиш, и Фэйрчайлд потянулся за пожелтевшим от времени конвертом, чтобы вернуть бумаги на место.
Но он невольно остановил движение и на мгновение задержал конверт перед собой, уставившись на него широко раскрытыми глазами. Затем, словно желая избавиться от наваждения, которое предстало перед ним в свете, падавшем из окна, он встал и поспешил в другой конец комнаты, где было светлее, но обнаружил, что это не было плодом его воображения: перед ним по-прежнему были слова, написанные бледными, выцветшими чернилами, в которых говорилось, что содержимое представляет собой «Документы, относящиеся к шахте «Голубой мак», а поверх этого слова более жирными, резкими штрихами, сделанными человеком, находящимся под сильным впечатлением, было написано:
слово, которое не давало Роберту Фэйрчайлду отвести взгляд, слово,
которое напоминало о книгах прошлого и зловещих угрозах будущего,
единственное зловещее слово:

«Проклятый!»




ГЛАВА II

Человек быстро работает, когда его подгоняет любопытство. И, несмотря на всё, что предсказывали предзнаменования, несмотря на скучную, мрачную жизнь, которая изо всех сил старалась сделать из Роберта Фэйрчайлда практичного человека, одно предложение в этом письме нашло отклик, пробудило в нём что-то, чего он никогда раньше не испытывал:

«Это кровь искателя приключений».

И казалось, что Роберту Фэйрчайлду не нужно было ничего, кроме этого знания,
чтобы почувствовать его. Старый дом внезапно стал душным и похожим на
тюрьму, пока он бродил по нему. В его кармане лежали два конверта,
наполненные угрозами из будущего, которые призывали его действовать и
сражаться, — чем бы это ни было. Снова и снова в его голове
прокручивался тот факт, что между ними была всего одна ночь пути.
Индианаполис и Сент-Луис; в течение двенадцати часов он мог бы оказаться в
кабинете Генри Бимиша. А потом —

 поспешное решение. Поспешная упаковка дорожной сумки и
обналичил чек в табачной лавке на углу. Бессонная
ночь, пока поезд с грохотом мчался в путь. Затем утро
и прогулка по улицам до начала рабочего дня. Наконец:

 «Я Роберт Фэйрчайлд», — сказал он, обращаясь к седовласому мужчине с лицом Купидона в довольно грязном офисе в Принцесс-Билдинг.
На пухлых губах добродушного на вид адвоката появилась медленная улыбка, и он махнул пухлой рукой в сторону дополнительного стула в кабинете.

"Присаживайся, сынок," небрежно бросил он. "Не нужно было представляться. Я
"я знал тебя - совсем как твоего отца, Мальчик. Как он?" Затем его
лицо внезапно посерьезнело. "Боюсь, твое присутствие - ответ. Я прав?"
"Я прав?"

Фэйрчайлд серьезно кивнул. Старый адвокат медленно сложил свои толстые руки
вместе, растопырив пальцы, и уставился в окно на
грязную крышу и вывески соседнего здания.

"Возможно, так даже лучше", - сказал он наконец. "Мы не виделись
десять лет - с тех пор, как я ездил в Индианаполис, чтобы поговорить с ним в последний раз"
. Он стал веселее перед тем, как... он ушел?

"Нет".

"Все тот же, да? Всегда ждал?"

— Боится каждого шага на веранде, каждого стука в дверь.

Адвокат снова уставился в окно.

"А ты?"

"Я?" Фэйрчайлд наклонился вперёд в кресле. "Я не понимаю."

"Ты боишься?"

"Чего?"

Адвокат улыбнулся.

"Я не знаю. Только..." - и он наклонился вперед. - "Это просто так, как если бы я
переживал дни своей молодости, вспоминая это утро. Не кажется, что прошло совсем немного времени
с тех пор, как твой отец сидел примерно там, где ты сейчас,
и боже, Мальчик, как ты похож на него в то утро! Те же самые
серо-голубые, серьезные глаза, те же темные волосы, те же сильные плечи,
и хороший, мужественный подбородок, такое же телосложение - и решительный вид.
он. Тяга к приключениям была у него в крови, и он сидел там весь такой
полный энтузиазма, рассказывая мне, что он собирается делать, и спрашивая моего
совета, хотя он бы не последовал ему, если бы я его дал. Назад
домом были ребенок и женщина, которую он любил, а на Западе - внезапное богатство,
ожидающее подходящего мужчину, который придет и найдет его. Боже!"
Седовласый старик Бимиш усмехнулся, вспомнив об этом. «В то утро он чуть не заставил
меня бросить адвокатскую практику и отправиться на поиски приключений
с ним! Затем, четыре года спустя," тон внезапно изменился: "он пришел
обратно".

"Что тогда?" Фэйрчайлд был на краешек стула. Но Бимиш только
развел руками.

- Честно говоря, Парень, я не знаю. Я догадывался, но не скажу тебе, о чем.
что. Все, что я знаю, это то, что твой отец нашел то, что искал, и
был близок к осуществлению своей мечты, когда кое-что произошло.
Затем трое мужчин просто исчезли из лагеря шахтеров, объявив, что
они потерпели неудачу и собираются заняться поисками новых месторождений. Вот и все.
Одним из них был твой отец...

- Но вы сказали, что он нашел...

"Серебро весом двадцать унций на тонну в восьмидюймовой жиле, что
свидетельствовало о том, что это только начало золотого дна! Я знаю,
потому что он написал мне об этом за месяц до этого ".

"И он бросил его?"

"Он забыл, что он написал, когда я увидел его снова. Я не
вопрос ему. Я не хотел — по его лицу я понял, что
я не буду учиться. Тогда он ушёл домой, оставив мне достаточно денег, чтобы
платить налоги за шахту в течение следующих двадцати лет, просто как своему
адвокату, не раскрывая своего местонахождения. Я так и сделал. Восемь лет
или чуть позже я увидел его в Индианаполисе. Он дал мне еще денег - их хватило
на одиннадцать или двенадцать лет...

- И это было десять лет назад? Глаза Роберта Фэйрчайлда напоминали.
"Я помню ... Я был всего лишь ребенком. Он продал все, что у него было, кроме
дома".

Генри Бимиш подошел к своему сейфу, порылся там немного и вернулся
наконец с несколькими листками бумаги.

«Вот ответ, — тихо сказал он, — налоги выплачиваются до 1922 года».

Роберт Фэйрчайлд внимательно изучил квитанции — тщетно. Они ничего ему не говорили. Адвокат стоял, глядя на него сверху вниз; наконец он положил
рука на его плече.

"Парень," тихо сказал он, "я знаю, о чем ты думаешь. Я сам провел несколько часов за такой же работой и назвал старого Генри Бимиша большим дураком, чем ты можешь себе представить, за то, что он не признался сразу и не рассказал мне всю историю. Но каким-то образом, когда я смотрел в эти глаза, в которых
огонь погас и пепел покрыл их, и видел морщины на его
молодом лице, я... ну, наверное, я слишком мягкосердечен, чтобы заставлять людей
страдать. Я просто не мог этого сделать!"

"Значит, ты ничего не можешь мне сказать?"

"Я боюсь, что это правда ... в одну сторону. В другом Я 'м в Фонд
информация. Сегодня вечером мы с тобой поедем в Индианаполис и оформим завещание.
завещание - это достаточно просто; оно хранилось у меня в сейфе десять лет.
После этого ты становишься владельцем шахты "Голубой мак" и можешь делать с ней все, что захочешь.
- Но... - прошептал он.

- Но...

Старый адвокат усмехнулся.

"Не спрашивай у меня совета, парень. У меня его нет. Твой отец сказал мне, что
делать, если ты решишь попытать счастья, а серебро стоит 1,29 доллара. Это
большие деньги для любого, кто может добывать руду, — если только то, что он
сказал о истощении рудника, неправда."

И снова по жилам Роберта Фэйрчайлда пробежал трепет от чего-то нового,
чего он никогда не чувствовал за двенадцать часов до этого; снова
его потянуло в незнакомые места, к новым пейзажам, к жажде
охоты за спрятанными сокровищами холмов, покрытых серебром. Где-то
они ждали его, и он даже не знал, в каком виде. Жизнь Роберта Фэйрчайлда была размеренной чередой
книг и счетов, высоких столов, которые до сих пор не заставляли его
сутулиться, душных кабинетов, которые до сих пор не отнимали у него
дыхание; долгой утренней прогулки и
Усталый путь домой по вечерам, чтобы накопить на мелкие расходы для молчаливого человека,
позволял себе и это. Но отдача не проявлялась в заскорузлом офисном мозгу, в жизни, заполненной пыльными бухгалтерскими книгами, которая
внезапно почувствовала, что жаждет свободной, открытой страны, едва ли
понимая, что означает этот термин. Старый Бимиш заметил блеск в глазах,
быструю дрожь в руках и улыбнулся.

— Тебе не нужно ничего говорить мне, сынок, — медленно произнёс он. — Я вижу симптомы. У тебя жар — ты собираешься работать в шахте.
Возможно, — и он пожал плечами, — это и к лучшему. Но есть кое-что, о чём нужно помнить.

 — Назовите это.

 — Охади находится в тридцати восьми милях от Денвера. Это ваша цель. Там вам расскажут, как обрушилась шахта и как Торнтон
Фэйрчайлд, который работал там вместе с двумя своими людьми, Гарри Харкинсом, уроженцем Корнуолла, и «Сисси» Ларсеном, шведом, однажды поздно вечером уехал из города в Криппл-Крик и больше не вернулся. Вот что они вам расскажут. Согласитесь с этим. Скажите им, что Харкинс, насколько вам известно, вернулся в Корнуолл, а вы смутно слышали, что
Позже Ларсен отправился на запад, чтобы заняться добычей полезных ископаемых.

«Это правда?»

«Откуда мне знать? Это достаточно хорошо — люди не должны задавать вопросов.
Не говори больше ничего — и будь осторожен со своими друзьями. Есть один человек, за которым нужно следить — если он ещё жив. Его зовут «Косой»
Родейн, и он может быть там, а может и не быть». Я не знаю — я уверен только в том, что ваш отец ненавидел его, боролся с ним и боялся его.
Шахта находится в двух милях вверх по Кентуккийскому ущелью и в ста ярдах справа. Геодезист может отвести вас прямо к этому месту. Она была
заброшенный уже тридцать лет назад. То, что ты там найдёшь, превзойдёт все мои ожидания. Но, мальчик, — и он крепко сжал плечо Роберта
Фэйрчайлда, — что бы ты ни делал, с чем бы ни столкнулся, какие бы друзья или враги ни ждали тебя, не позволяй этому свету угаснуть в твоих глазах и не опускай подбородок! Если вы ввязались в драку, будь то человек, зверь или природа, ввязывайтесь в неё! Если вы сталкиваетесь с тем, что разрывает вам сердце, учитесь — побеждайте и продолжайте идти вперёд! И побеждайте! Вот и всё, что я могу посоветовать. Встретимся в
поезд на Индианаполис в 11:10. До свидания.

- До свидания, я буду там. Фэйрчайлд пожал пухлую руку и вышел.
офис. На мгновение позже, старый Генри Бимиш стоял мышления
и глядя на темные крыши соседних. Затем, несколько рассеянно,
он нажал на кнопку древних электрический для более древний
стенографистка.

— Позовите, пожалуйста, посыльного, — приказал он, когда она вошла. — Я хочу отправить телеграмму.




ГЛАВА III

Две недели спустя Роберт Фэйрчайлд сидел в купейном вагоне «Оверленд Лимитед» и смотрел на Скалистые горы вдалеке.
В его кармане было несколько сотен долларов, а в банке в Индианаполисе — несколько тысяч,
полученных в результате продажи всего, что связывало его с довольно унылым прошлым. Перед ним простиралось...

Поезд покинул Лаймон-Джанкшен на последнем, грохочущем, стремительном отрезке пути
по равнинам, проносясь через бесплодную страну
полыни, полынно-солянковых зарослей, деревень прерийных собачек и изрезанных оврагов
к большим, изломанным холмам вдалеке — холмам, которые значили
всё для Роберта Фэйрчайлда. Две недели произвели метаморфозу
в том, кто был медлительным, практичным человеком, чьи мечты не простирались дальше бухгалтерских книг и мрачного дома, — но теперь это был человек, который прислонился головой к окну мчащегося поезда и смотрел вперёд, на Скалистые горы и радугу, которую они ему обещали. Сын возвращался туда, куда ушёл его отец, полный надежд, — обратно в измятые горы, где голубая дымка висела низко и защищала, словно тайны и сокровища, которые ждали одного-единственного человека. Роберт Фэйрчайлд на мгновение забыл о
Зловещие предзнаменования, которые, словно мрачные тени, легли на его путь,
брошенные сломленным, потерявшим волю отцом. Он знал только, что он молод, что он силён, что он свободен от тягот, которые стремились поглотить его навсегда; он чувствовал лишь прилив воодушевления, который может возникнуть в новой обстановке, в новой стране, в новой жизни. Там, впереди, когда поезд с грохотом проезжал по водопропускным трубам, пересекающим высохшие русла, или с трудом поднимался по склонам на равнины, виднелись холмы, серые и коричневые на переднем плане, синие, как море, на заднем.
затем, окрасившись в розовый цвет на фоне заснеженных гор,
образуя последний барьер на фоне бирюзового неба. Это взволновало
Фэйрчайлда, заставило его сердце трепетать, но он не мог сказать,
почему именно.

 Несмотря на то, что хребет находился в восьмидесяти милях от них,
Фэйрчайлд отчётливо видел его очертания, начиная с неровного выступа Пайкс-Пик далеко на юге и заканчивая постепенным понижением могучего хребта в сторону Вайоминга. Восемьдесят
миль, но они были ясны той ясностью, которую может дать только высокогорная
местность; манящие, завораживающие, зовущие его, пока он не
Роберт Фэйрчайлд

Часами! Холмы приближались. Они приближались всё ближе, а затем, когда казалось, что
поезд вот-вот врежется прямо в них, они снова отдалились, как
будто из-за какой-то оптической иллюзии, и растворились на заднем плане,
когда длинный трансконтинентальный поезд начал грохотать по рельсам и
стрелкам, въезжая в Денвер. Фэйрчайлд прошёл по длинному коридору
и подошёл к билетной кассе на Юнион-Стейшн.

— Когда я смогу сесть на поезд до Охади?

Продавец билетов улыбнулся. — Вы не сможете на него сесть.

— Но на карте видно, что там проходит железная дорога…

— Проходила, вы хотите сказать, — съязвил продавец.

"Лучшее, что вы можете сделать, — это добраться до Форкс-Крик и пройти остаток пути пешком. Это узкоколейная железная дорога, а Клир-Крик вышел из берегов.
 Он смыл около двухсот футов эстакады, и в Охади не будет поезда в течение недели.

 Разочарование на лице Фэйрчайлда было более чем очевидным, почти мальчишеским в своей подавленности. Билетер наклонился ближе к калитке.

"Вы здесь впервые?"

— Очень много.

— Спешите добраться до Охади?

— Да.

— Тогда вы можете подняться в город и взять такси — у них есть большие машины для
горных работ, и по всей дороге хорошие дороги. Это будет стоить пятнадцать или двадцать долларов. Или...

Фэйрчайлд улыбнулся. — «Дайте мне другую систему, если она у вас есть. У меня не так много наличных — на такси».

 «Конечно. Я как раз собирался рассказать вам об этом. Не стоит тратить деньги, если у вас есть немного бодрости, и это не вопрос жизни и смерти. Поднимитесь на Центральную петлю — вам любой подскажет — и поймайте
на трамвае до Голден-Сити. Это займёт пятнадцать миль, и останется всего
двадцать три мили. Потом попросите кого-нибудь показать дорогу на
Маунт-Лукаут. Машины ходят туда каждые несколько минут —
без труда можно поймать попутку. Вы быстро доберётесь до Охади.

Фэйрчайлд последовал инструкциям и в багажном отделении
переложил свой чемодан, чтобы он следовал за ним, и в то же время
облегчил дорожную сумку, оставив в ней только самое необходимое. Обед, затем трамвай.
 Через три четверти часа он начал пятимильный путь вверх по
Широкая, гладкая, тщательно ухоженная автомобильная дорога, ведущая к горе
Смотровая. Позади него раздался грохот, и, когда он отошёл в сторону,
водитель грязного грузовика высунулся из кабины и крикнул, проезжая мимо:

"Подвезти? Запрыгивай! Не могу остановиться — слишком крутой подъём."

Прыжок с разбега, и Фэйрчайлд уселся на подножку грузовика, болтая ногами и глядя на исчезающие вдали равнины, пока
грузовик с рёвом и грохотом поднимался по извилистой горной дороге.

 Выше, выше, пока грузовик с трудом преодолевал подъём, и пока
Здания в Золотом внизу становились всё меньше и меньше. Водохранилище
в центре города, широкое водное пространство, ещё недавно
казавшееся огромным, стало похоже на огромный бело-голубой
бриллиант, сверкающий на солнце. Постепенно на карте,
которая казалась такой же большой, как весь мир, проступил
живой рельеф.
Вдали, в пятнадцати милях, показался Денвер, его улицы были похожи на швы на хорошо сшитом платье, а солнце даже на таком расстоянии отбрасывало блики на золотой купол Капитолия. Выше!
Грохочущий грузовик вздыхал на поворотах и дёргался на прямой,
но Роберт Фэйрчайлд перестал его слышать. Всё его внимание было
приковано к огромной сцене, раскинувшейся перед ним, к бескрайним
просторам равнин, простиравшимся далеко за Канзас, Вайоминг и Небраску,
 за сотни миль, к равнинам, где когда-то бродили огромные косматые стада
бизонов, где когда-то медленно качались на рельсах поезда с
эмигрантами, направлявшиеся в Страну Сердец
Желание; и он начал кое-что понимать в необъятности жизни,
широкие амбиции; что-то новое для человека, чей мир ещё две недели назад
ограничивался четырьмя побеленными стенами кабинета.

Прохладный ветерок, дующий из поросших соснами ущелий, ласкал его щёку и
снимал жгучее прикосновение палящего солнца; грузовик свернул на
крутые подъёмы, и он мельком увидел глубокие долины, зелёные от
прикосновения бегущих ручьёв, огромные расщелины с разноцветными
пятнами гранита, а дальше — холмы, поросшие соснами, окаймляющие
вечные снежные вершины вдалеке.
Кровь внезапно закипела в жилах Фэйрчайлда; он присвистнул, подавляя дикое, судорожное желание закричать. Дух, который был духом решительных людей в поездах, идущих на запад, теперь был и в нём; он вспомнил, что медленно движется навстречу битве — с кем или с чем, он не знал, — но всё равно был рад этому. В его мозгу царило воодушевление; грязные конторы остались позади навсегда. Он был свободен и впервые в жизни
понял значение этого слова.

Вверх, всё выше и выше! Город внизу превратился в шахматную доску
Озеро представляло собой блестящую серебристую точку, а ручей — мерцающую ленту, уходящую в предгорья. Они свернули и проехали мимо огромной долины, склоны которой резко обрывались у дороги. Затем они проехали по тёмному, влажному участку дороги, окаймлённому соснами, а потом по холмистой равнине. Наконец с места водителя раздался голос, и Фэйрчайлд резко обернулся, словно проснувшись.

«Сворачивай здесь, у горы Дженеси. Куда ты едешь?»

«Пытаюсь добраться до Охади». Фэйрчайлд прокричал это, перекрикивая рёв
двигателя. Водитель махнул рукой вперёд.

«Держись главной дороги. Высади меня, когда я сверну. Скоро ты поймаешь другую машину. Шансов много».

«Спасибо, что подвезли».

«Да ладно, забудь».

Грузовик свернул с главной дороги и поехал прочь, оставив
Фэйрчайлда на обочине. Он старался как можно быстрее добраться до цели,
пока удача не послала ему более быстрый способ передвижения. Он прошёл полмили, наблюдая за тем, как меняется пейзаж перед ним: склоны и возвышенности, ровные долины и зубчатые скалы наверху, облака, которые низко плыли над более высокими вершинами, закрывая их.
на мгновение скрылись из виду, а затем исчезли. Затем он внезапно развернулся. Позади него послышался быстрый гул мотора,
который, набирая скорость, устремился вперёд по дороге, и шум говорил о
скорости.

 Далеко на вершине крутого холма он появился, словно зависнув в воздухе
на мгновение, прежде чем прыгнуть вниз. Мчась, ныряя, однажды опасно заскользив на небольшом повороте, он спустился с горы, перевалил через мост, на секунду затерялся в соснах, а затем помчался к нему — большой туристический автомобиль с маленькой решительной фигуркой за рулём.
Четверть мили сменилась фарлонгом, фарлонг — сотней ярдов, а затем с грохотом, похожим на выстрел из револьвера, машина внезапно вильнула в сторону, опасно накренилась над крутым обрывом, выровнялась, качнулась вперёд и остановилась, не доехав до него всего двадцать пять ярдов. Роберт Фэйрчайлд, не отрываясь, смотрел, как маленькая стройная фигурка выпрыгнула из машины и взволнованно замахала ему, и он побежал вперёд.

Первый взгляд сказал ему, что это мальчик; второй поведал
другую историю. Девочка, одетая совсем не так, как Роберт
Ограниченные представления Фэйрчайлда о женской одежде — она заставила его
вздрогнуть от удивления, а затем остановиться и уставиться на неё. Она снова взмахнула рукой и
взволнованно топнула ногой; энергичная малышка в облегающем костюме для верховой езды и клетчатой кепке, плотно натянутой на туго заплетённые волосы, она ждала его со всем нетерпением пылкой женщины.

— Ради всего святого, иди сюда! — позвала она, а он всё ещё стоял, разинув рот.
 — Я дам тебе пять долларов. Поторопись!

 Фэйрчайлд сумел произнести, что был бы рад помочь и без вознаграждения, и поспешил вперёд, всё ещё глядя на неё.
Жизнерадостная малышка с тёмно-каштановыми прядями волос, выбившимися из-под шапочки и обрамляющими такие же тёмно-каштановые, быстрые глаза и уголки плотно сжатых, на мгновение нетерпеливых губ. Она колебалась всего секунду, а затем нырнула в кузов, изо всех сил дернув тяжёлую подушку сиденья, когда он подошёл к подножке рядом с ней.

"Не могу вам это досталось дело!", она задыхалась. "Всегда, когда вы
в спешке. Вот оно что! Придурок он. Спасибо! Сюда!" Она протянула руку
вперед, и маленькая загорелая ручка схватила засаленный домкрат: "Скользи
Подними заднюю ось и поставь этот домкрат на место, хорошо? И поторопись!
 Я должен поменять колесо в мгновение ока! Быстрее!

Фэйрчайлд, сам того не замечая, оказался под машиной, возясь с неподатливым домкратом и стараясь не смотреть на изящные маленькие ножки в коричневых туфлях, которые шлёпали по земле у машины, торопливо направляясь к подножке, а затем остановились, когда гаечные ключи и молоток с грохотом упали на землю. Затем одна туфля поднялась, чтобы плотно прижаться к колесу; металл коснулся
Раздался металлический скрежет, женский вскрик, когда она тщетно напрягла силы, затем
заклубилась пыль, когда она топнула ногой, сопроводив это раздражённым
возгласом.

"Чёрт бы побрал эти старые гайки! Они проржавели! Ты уже установил домкрат?"

"Да! Я сейчас поднимаю машину."

"О, пожалуйста, поторопись." Теперь в её голосе слышалась мольба. "Пожалуйста!"

Машина со скрипом тронулась с места. Из нее вышел Фэйрчайлд, отряхивая пыль с
одежды. Но девушка уже вкладывала ему в руки гаечный ключ
.

"Не обращай внимания на эту грязь", - послышалось ее восклицание. "Я ... я дам тебе
немного денег, чтобы почистить твой костюм. Ослабь эти зажимы, пока я достану запасное колесо с задней части. И ради всего святого, пожалуйста, поторопись!

 От удивления Фэйрчайлд потерял дар речи. Он мог только удивляться — и подчиняться. Он быстро крутил гаечный ключ, пока гайка за гайкой
падали на землю, а девушка, сражаясь с шиной, которая, казалось, была почти такой же большой, как она сама, подкатила запасное колесо на место, чтобы
дождаться замены. Что касается Фэйрчайлда, то он был занят делом,
которое видел гораздо чаще, чем выполнял сам.
Он пытался снять лопнувший башмак, не откручивая колпачок с клапана; он суетился, ругался себе под нос и тяжело дышал, а позади него девушка в костюме для верховой езды и низко надвинутой кепке
ёрзала сначала на одной загорелой ноге, потом на другой, с тревогой
наблюдая за дорогой позади себя и постоянно призывая к скорости.

Наконец работа была закончена, и девушка закрепила бесполезный башмак
за машиной, пока Фэйрчайлд затягивал последний болт.
Затем, когда он выпрямился, маленькая фигурка метнулась к нему и забрала
Она вырвала гаечный ключ из его руки и швырнула его вместе с другими инструментами в багажник. Крошечная рука нырнула в карман, что-то зашуршало, и это что-то было сунуто в руку мужчины, и пока он стоял, хватая ртом воздух, она запрыгнула на водительское сиденье, захлопнула дверь, повернула ключ зажигания, пока тот не заскулил, и с ревом на полной скорости умчалась вниз по склону горы, за поворот и скрылась из виду, а он так и остался стоять, хватая ртом воздух.
Фэйрчайлд просто стоял и удивлённо смотрел на десятидолларовую купюру!

 Сзади послышался шум, который становился всё громче, и изумлённый мужчина обернулся.
вторая машина, набитая людьми, неслась на него. В пятидесяти футах
от него заскрипели тормоза, и большой автомобиль, заносясь и поднимая пыль,
остановился. Загорелый мужчина в шляпе-стетсоне, из-под пиджака которого
блестел металлический значок, наклонился вперёд.

"В какую сторону он поехал?"

"Он?" Роберт Фэйрчайлд уставился на него.

"Да. Разве здесь только что не проезжал мужчина на автомобиле? Куда он
поехал - прямо по главной дороге или по кольцевой?

"Это ... это был не мужчина".

"Не мужчина?" Четверо пассажиров машины уставились на него. "Не надо
пытаться убедить нас, что это была женщина".

"О, нет ... нет... конечно, нет". Фэйрчайлд пришел в себя. "Но это
был не мужчина. Это ... это был мальчик, примерно пятнадцати лет".

"Уверен?"

"О, да..." Фэйрчайлд теперь плавал на большой глубине. "Я хорошо его разглядел.
Он... он свернул на ту дорогу, что ведет налево". - "Я хорошо его рассмотрел". "Он... он свернул налево".

Это была противоположная сторона, в которую спешил беглец, привязанный к столбу. В глазах допрашивающего было сомнение.

"Вы уверены в этом?" — спросил он. "Я шериф округа Арапахо.
 Впереди нас — автобандит. Мы..."

"Ну, я бы не стал клясться в этом. Впереди была еще одна машина, и я
Я на секунду потерял их обоих там, за поворотом. Другого я больше не видел, но мельком заметил одного на той боковой дороге. Похоже, это была та машина, которая меня обогнала. Это всё, что я знаю.

 — Наверное, это он, — раздался голос из багажника. — Может, он решил ускользнуть от нас и вернуться в Денвер. Вы не заметили номерной знак? — обратился он к Фэйрчайлду. Тот в замешательстве покачал головой.

"Нет. А вы заметили?"

"Не мог — он был покрыт пылью, когда мы впервые выехали на дорогу, а потом мы так и не подъехали достаточно близко. Но это была та же машина — это почти наверняка."

«Поехали!» — шериф нажал на педаль газа. Машина
спустилась с холма, заскользила, затем сделала короткий поворот на
дорогу, которая уводила от запаха, оставив позади мужчину,
стоящего посреди дороги, уставившегося на десятидолларовую купюру
и недоумевающего, зачем он солгал!




 ГЛАВА IV

Удивление, которое ни к чему не привело. Машина шерифа вернулась до того, как
Фэйрчайлд спустился с холма, и снова остановилась, чтобы осмотреть место
преступления, пока Фэйрчайлд в очередной раз рассказывал свою историю, удаляя
фразы, которые, по его мнению, были не нужны для допроса
служитель закона. Шериф внимательно оглядел извилистую дорогу перед собой
и почесал в затылке.

"Не думаю, что это сделало бы большой разницы, в какую сторону он пошел,"
пришел с сожалением, наконец, "я никогда не видел, парень высвободил столько
скорость на горной дороге. Мы бы никогда не поймали!"

"Опасен?" Фэйрчайлд не знал, почему он спросил
вопрос. Шериф мрачно улыбнулся.

"Если это был тот парень, которого мы искали, то он был очень опасен. Мы
преследовали его по наводке из Денвера — описали машину и сказали, что он
Мы устроили засаду на фургон с деньгами для медеплавильной компании, так что, когда машина проезжала через Голден, мы последовали за ней в паре кварталов позади. Он какое-то время ехал с той же скоростью, пока один из моих помощников не забеспокоился и не выстрелил в шину. Боже, как он разогнался! Я думал, что эта штука взлетит на холм, как кролик! После этого у нас не было ни единого шанса!

— И вы уверены, что это был один и тот же человек?

Шериф поиграл с рычагом переключения передач.

"В этом деле никогда ни в чём нельзя быть уверенным," — наконец ответил он.
— Но вот о чём стоит подумать: если этот парень ни в чём не был виноват, почему он убежал?

 — Может, это был ребёнок на угнанной машине, — донеслось с заднего сиденья.

 — Если так, нам придётся подождать, пока мы получим отчёт об этом.  Думаю, нам пора возвращаться в офис.

Затем автомобиль поехал своей дорогой, а Фэйрчайлд - своей, все еще недоумевая.;
вопрос шерифа, с другим полом, повторялся снова и снова.
снова:

"Если она ни в чем не была виновата, почему она сбежала?"

И почему она это сделала? Более того, почему она была готова отдать десять долларов в
плата за простую замену шины? И почему она не предложила
какого-нибудь объяснения всему этому? Это была проблема, которая почти уничтожила
для Роберта Фэйрчайлда изюминку новой жизни, в которую он собирался вступить,
великую авантюру, на которую он собирался пойти. И так тщательно это сделал
поглощать его, что это не было до тех пор, пока грузовик пришел, до полной остановки
за его спиной, и водитель смешались крик с трубят в рог,
что он повернулся, чтобы разрешить ее прохождения.

— Не расслышал тебя, старик, — извинился он. — Не мог бы ты подвезти меня?

— Полагаю, что так, — это прозвучало дружелюбно, хотя и немного раздражённо, — запрыгивай.

И Фэйрчайлд запрыгнул, снова усевшись на подножку и болтая ногами, но на этот раз его взгляд был устремлён на постоянно меняющийся пейзаж. Сам того не замечая, Фэйрчайлд поймал себя на том, что постоянно
смотрит на красивую девушку в костюме для верховой езды, с тёмно-каштановыми
волосами, обрамляющими такие же тёмно-карие глаза, почти обезумевшую
от попыток вовремя поменять колесо, чтобы скрыться от преследующего её шерифа.
Каким-то образом всё это не сочеталось друг с другом.
Без сомнения, красивые девушки могли совершать
нарушала закон так же легко, как и те, кто не был так красив. И всё же, если эта симпатичная девушка остановила инкассаторскую машину, почему в телефонном сообщении из Денвера об этом не говорилось, а она была названа мужчиной? А если она не совершала никаких противозаконных действий, то почему она была готова расстаться с десятью долларами, лишь бы сэкономить несколько минут на замене шины и таким образом ускользнуть от шерифа? Если бы ничего не случилось, разве не мог бы кто-нибудь из них
объяснить это в тот же момент? В любом случае, разве не
офицеры ищут мужчину, а не женщину? И всё же:

"Если она ни в чём не виновата, почему она сбежала?"

Это было слишком для любого, и Фэйрчайлд это понимала. И всё же он мрачно размышлял о тайне, пока грузовик с грохотом проезжал милю за милей, а широкая дорога вилась вдоль склонов холмов, пока наконец не спустилась вниз и не побежала вдоль журчащего Клир-Крик, который уже не был чистым в памяти самого старого жителя, а был загрязнён кремнезёмом из рудных отложений, которые, перемешиваясь, придавали ручью беловатый оттенок.
почти молочный оттенок, когда он извивался в извилистом каньоне на своём бурном пути к морю. Но Фэйрчайлд не заметил ни этого, ни того, что здесь и там начали появляться древние, побелевшие от времени водяные колёса, которые старатели, искавшие золото в илистом дне ручья, забросили много лет назад.
то и дело на холмах виднелись изъеденные шахтами шрамы —
напоминания о мечтах давно минувших дней; или даже более важный факт: вдалеке, смягчённый
мягкими лучами солнца,
На фоне заходящего солнца постепенно показался небольшой городок. Еще миля,
и грузовик резко остановился.

"Куда направляешься, приятель?"

Фэйрчайлд рассеянно оглянулся, затем смущенно ухмыльнулся.

"Охади."

"Это там, прямо впереди. Я сворачиваю здесь. Незнакомец?"

"Ага."

— Шахтёр?

Фэйрчайлд пожал плечами и уклончиво кивнул. Водитель грузовика
покрутил руль.

"Просто подумал, что стоит спросить. Здесь полно работы для
шахтёров-одиночек и шахтёров-парней. Дела начинают налаживаться — по крайней мере, в
серебряной промышленности. Золотые прииски пока не очень, но там неплохо.
— Что-то случилось с белым веществом.

 — Спасибо. Вы знаете, где можно остановиться?

 — Да. В пансионе «Матушка Ховард». Все рано или поздно туда попадают. Вы увидите его слева от дороги, прежде чем доберётесь до главного квартала. Добрая старушка, знает, как обращаться со всеми в шахтёрской игре, от операторов до рабочих. Она была здесь, когда здесь добывали
руду!

Этого было достаточно, чтобы мать Ховард прониклась к нему симпатией. Фэйрчайлд взял свою сумку с заднего сиденья, помахал на прощание водителю и направился в деревню. И тут — впервые — он увидел
Девушка на мгновение ушла, уступив место другим мыслям, другим
образам давно минувшего дня.

Солнце клонилось к закату, отбрасывая глубокие тени от холмов на
маленькую долину с журчащим молочно-белым ручьём, смягчая
шрамы на горах с их огромными мусорными кучами, напоминающими
о надеждах двадцатилетней давности и такими же голыми, как в те дни,
когда кирка, кайло и бур старателей вырывали породу из её
укрытия под поверхностью земли. Природа в горной местности
воспринимает любое посягательство на своё достоинство как оскорбление; шрамы
никогда не зарастают; отвалы породы, образовавшиеся десятки лет назад, остаются такими же,
без единого кустика, сорняка или травинки, растущих на больших
кучах каменистого мусора, который их защищает.

Но теперь всё это смягчилось и засияло в лучах заката.  Тёмно-красные
строения туннеля «Аргонавт» — огромной, пересекающей холмы дыры, которая
когда-то соединяла более тридцати шахт и их лихорадочную деятельность, —
были покрыты ржавчиной и нуждались в ремонте.
Пар от компрессора, обеспечивающего необходимую
тягу для буровых установок, которые всё ещё работали на холмах, клубился
вверх, переливаясь, как радуга. Кустарниковые сосны на почти бесплодных
горах приобрели более пышный, мягкий оттенок; выступающие
скалы растворились в собственных тенях, это была картина покоя и
воспоминаний.

 И именно здесь Торнтон Фэйрчайлд в девяностые годы
мечтал о своих мечтах и боролся за свою борьбу. Именно здесь — где-то в одном из бесчисленных каньонов,
отходящих от маленького городка во всех направлениях, — Торнтон Фэйрчайлд
проследил за «плывучей рудой» до места её залегания, чтобы продолжить поиски блуждающей жилы.
на холмах, чтобы наконец-то найти его, чтобы злорадствовать над ним в своих письмах к
Бимишу, а потом... что?

 Внезапная боль пронзила сердце сына, и оно забилось от чего-то похожего на страх. На него нахлынуло старое предчувствие, описанное в письме отца, — таинственная нить той неуловимой, неосязаемой Сущности, достаточно могущественной, чтобы сломить волю и сопротивление сильного человека и превратить его в слабака — молчаливого, седого, сидящего у окна в ожидании смерти. Что это было? Почему это случилось с его отцом? Как с этим бороться? Внезапно Роберт Фэйрчайлд осознал, что
Он был в стране невидимого врага, чтобы бороться с ним, не имея ни малейшего представления о том, что это такое и как с этим бороться. Его лоб внезапно стал влажным и холодным. Он смахнул выступившие на лбу капли пота почти сердитым жестом, затем с облегчением повернул за маленькие белые ворота к большому, хаотично построенному зданию, которое, судя по вывеске на двери, называлось пансионом «Матушка Говард».

Мгновение ожидания, и он увидел седую женщину с добрым лицом,
которая смотрела на него широко раскрытыми глазами, стоя перед ним, уперев руки в бока.

— Только не говори мне, что я тебя не знаю! — выпалила она наконец.

"Боюсь, что не знаешь."

"А я разве не знаю?" — Мать Ховард склонила голову набок.  "Если ты не Фэйрчайлд, я
никогда в жизни не буду кормить другого шахтёра солониной с капустой.
— Разве ты не… — настаивала она, — разве ты не Фэйрчайлд?

Мужчина невольно рассмеялся. — Ты угадала.

— Ты сын Торнтона Фэйрчайлда! — Она потянулась за его сумкой, а затем, засуетившись, повела его в большую «гостиную».
со старомодными плюшевыми креслами, альбомом для фотографий,
покрытая стеклом статуэтка на старой ониксовой каминной полке. «Разве я не узнала тебя в ту же минуту, как увидела? Боже, ты вылитый отец! Ради всего святого, как он?»

На мгновение воцарилась тишина. Фэйрчайлд поймал себя на том, что стоит перед ней,
застыв, как мальчишка.

"Он... он ушёл, миссис. Говард.

— Умер? — она всплеснула руками. — Это невозможно. А я помню, что он был похож на тебя, такой же живой, сильный и...

— Наши представления о нём сильно отличаются. Я... думаю, ты знал его, когда у него всё было хорошо. После того, как он вернулся домой, всё изменилось.

Мать Ховард быстро огляделась по сторонам, затем резким движением закрыла
дверь.

"Сынок, — тихо спросила она, — он так и не оправился от этого?"

"От этого? — Фэйрчайлд почувствовал, что стоит на пороге открытий.
"Что ты имеешь в виду?"

"Он тебе ничего не рассказывал, сынок?"

"Нет. Я...

«Ну, в этом не было необходимости». Но внезапное смущение матери Ховард, то, как она покраснела, подсказало Фэйрчайлд, что это неправда. «Ему просто немного не повезло здесь, вот и всё.
 Его... его шахта обвалилась как раз в тот момент, когда он думал, что разбогател, или что-то в этом роде».

— Вы уверены, что это правда?

На секунду они посмотрели друг на друга: Роберт Фэйрчайлд — серьёзно и сосредоточенно, а мать Ховард — с вызовом, но с сочувствием. Внезапно её глаза заблестели, губы растянулись в улыбке, и добрая старая рука потянулась, чтобы взять его за руку.

«Не стой там и не пытайся сказать матери Ховард, что она не знает, о чём говорит!» — прозвучало в шутливо-строгом тоне. «Слышишь меня?
А теперь поднимайся по ступенькам и умойся к ужину. Займи первую комнату справа. Там мило и уютно. И убери эту пыль и грязь
— С тебя хватит. Через пятнадцать минут прозвенит звонок к ужину, а они всегда торопятся с едой. Так что поторопись!

В своей комнате Фэйрчайлд старался ни о чём не думать. Его мозг был слишком переполнен вопросами, странными происшествиями и раздражающими мистическими аспектами жизни, в которую его ввергла смерть отца, чтобы он мог ясно мыслить. Даже в лице матери Ховард он не смог этого избежать; она слишком ясно дала понять и своими поступками, и словами, что ей кое-что известно о тайне прошлого, и она лгала, чтобы скрыть это от него.

Это было слишком оскорбительно, чтобы думать об этом. Роберт Фэйрчайлд поспешно
привёл себя в порядок, затем ответил на звонок, возвещавший о начале ужина, и
был представлен широкоплечим мужчинам, собравшимся за длинными столами;
Корнуолльцы, говорившие на языке без "h", краснолицые американцы и
немного по-английски, все они беседовали о вещах, которые были
для Фэйрчайлда как для настоящего грека - о "уровнях", "стопах" и "победах",
о "пропусках", "проходах" и "рейзах", которые ничего не значили для этого человека
который еще должен овладеть ими всеми, если он хочет следовать своему честолюбию. Некоторые
Они ели, орудуя ножами, и еда падала с их тарелок на пол; некоторые
вели себя и говорили так, как подобает людям с университетским образованием
и выдержкой, которую оно даёт. Но все были как один, все говорили вместе; оператор
был не более воодушевлён, чем человек, чьим единственным вознаграждением были пять
долларов в день, которые он получал за бурение пороховых скважин; все были
счастливы, все были полны оптимизма, все были поглощены надеждами и
мечтами, которые может дать только добыча полезных ископаемых. И среди них двигалась Матушка Ховард, узнавая последние сплетни
от каждого, высказывая своё мнение по каждой проблеме и попутно наблюдая
что тарелки были наполнены досыта даже для самых прожорливых.

 Что касается Роберта Фэйрчайлда, то он говорил мало, разве что отвечал на
представления, когда матушка Ховард знакомила его с каждым из соседей по
столу. Но дело было не в отчужденности, а в том, что эти люди
говорили о вещах, которые Фэйрчайлд очень хотел узнать, но пока не
мог. С самого начала новичку понравились люди,
которые его окружали, понравилась их суровость, сочетание культуры с её отсутствием, понравился их энтузиазм, мускулы и сила, понравились все они, кроме двоих.

Инстинктивно, с первого упоминания его имени, он почувствовал, что они наблюдают за ним — двое мужчин, сидевших в дальнем конце большой столовой, старше остальных посетителей и гораздо менее привлекательные на вид. Один из них был невысоким, но коренастым, с рыжеватыми волосами и бровями, с тусклыми голубыми глазами, которые постоянно моргали. Другой, черноволосый с проседью, крепкого телосложения, с моржовыми усами, свисающими на жёсткие губы, был полной противоположностью своему более мелкому и рыжеволосому товарищу.
сложенный мужчина. Кто они были, чем занимались, Фэйрчайлд не знал.
знал только по общим признакам, которые говорили о том, что они тоже
увлекались великой авантюрой - добычей полезных ископаемых. Но одно было ясно наверняка: они
наблюдали за ним на протяжении всего ужина; они говорили о нем вполголоса и
замолчали, когда приблизилась матушка Говард; казалось, они узнали в нем
кто-то, кто вытащил на поверхность одновременно любопытство и врожденную враждебность.
И более того: задолго до того, как остальные закончили трапезу, они встали и
вышли из комнаты, очевидно, намереваясь выполнить какое-то важное поручение.

После этого Фэйрчайлд ел уже не так охотно. Он был уверен, что эти двое мужчин знают его — или, по крайней мере, знают о нём — и что им не нравится его присутствие. И вскоре его подозрения подтвердились. Едва он вошёл в зал, как матушка Говард поманила его взглядом. Он инстинктивно подождал, пока другие посетители пройдут мимо, а затем с нетерпением посмотрел на приближающуюся матушку Говард.

— Я не знаю, что ты здесь делаешь, — коротко ответил он, — но я хочу знать.

Фэйрчайлд выпрямился. — Мне нечего тебе сказать, — ответил он.
— тихо. «Мой отец оставил мне по завещанию шахту «Голубой мак». Я здесь, чтобы работать на ней».

 «Знаете что-нибудь о добыче полезных ископаемых?»

 «Ничего».

 «Или о людях, с которыми вам, возможно, придётся столкнуться?»

 «Очень мало».

— Тогда, сынок, — и мама Говард ласково положила руку ему на плечо, — что бы ты ни делал, держи свои планы при себе и не болтай лишнего. И, более того, если тебе случится связаться с Блайндэйем, Бозманом и Тейлором Биллом, лги не переставая. Может быть, ты видел их, светловолосого парня и крупного мужчину с чёрными усами, сидящих за
— В задней части комнаты? — Фэйрчайлд кивнул. — Что ж, держись от них подальше.
 Они принадлежат «Косоглазому» Родейну.  Знаешь его?

 Она резко задала вопрос. Фэйрчайлд снова кивнул.

 Я слышал это имя.  Кто он такой?

 Из столовой раздался голос, зовущий мать Ховард. Она отвернулась,
а затем наклонилась к Роберту Фэйрчайлду. «Он шахтёр, и он всегда был шахтёром. Сейчас он связан с самыми влиятельными людьми в городе. Его всегда нужно было бояться, и он был злейшим врагом твоего отца!»

Затем, оставив Фэйрчайлда смотреть ей вслед, она вернулась к своим обязанностям
на кухне.




Глава V

Фэйрчайлд нетерпеливо ждал возвращения матери Ховард, и когда она наконец
вышла из кухни, он завёл её в старую гостиную, погружённую в полумрак
наступающих сумерек, и закрыл двери.

"Миссис Ховард," — начал он, — "я..."

"Мать Ховард," — поправила она. — Я не привыкла, чтобы меня называли как-то иначе.

 — Тогда «мама» — хотя я не очень привыкла к этому обращению.
 Моя собственная мать умерла вскоре после того, как мой отец вернулся сюда.

 Она подошла к нему и положила руку ему на плечо.  На мгновение он закрыл глаза.
На мгновение показалось, что её губы пытаются сдержать что-то,
что рвётся наружу, что-то, что было заперто в них годами.
Затем старое лицо, смутно различимое в полумраке, успокоилось.

"Что ты хочешь знать, сынок?"

"Всё!"

"Но я мало что могу рассказать."

Он схватил её за руку.

"Можешь!" Я знаю, что есть. Я...

«Сынок, всё, что я могу сделать, — это ухудшить ситуацию. Если бы я знал что-то, что могло бы тебе помочь, — если бы я мог пролить свет на что-нибудь, старая мать Говард сделала бы это! Господи, разве я не помогал твоему отцу, когда он больше всего в этом нуждался? Разве я не...»

«Но скажи мне, что ты знаешь!» — в голосе Фэйрчайлд слышалась мольба.
 «Разве ты не понимаешь, что всё это значит для меня? Всё — я в растерянности,
 матушка Ховард! Я потерялась — ты намекала мне на врагов, мой
отец намекал мне на них — но это всё. Разве не справедливо, что я должен знать как можно больше, если они всё ещё существуют, и я должен бороться с ними?

 «Ты прав, сынок. Но я в таком же неведении, как и ты. В те дни, если ты был другом человека, ты не задавал вопросов. Всё, что я знал, — это то, что твой отец приходил в этот пансион, когда
он был молодым человеком, в тот самый день, когда он впервые ударил Охади. У него было не так много денег, но он был полон энтузиазма, и вскоре он рассказал мне о своей жене и ребёнке в Индианаполисе и о том, как бы он хотел победить ради них. Что касается меня, то они всегда называли меня Матерью Ховард, даже когда я была молодой девушкой, которая вешалась на каждого симпатичного молодого человека, который попадался ей на глаза. Наверное,
поэтому я так и не поймал ни одного из них — я всегда настаивал на том, чтобы штопать
их носки и решать все их проблемы вместо них
катался на повозке с каким-то другим парнем и заставлял их ревновать.
Она слегка вздохнула, а затем усмехнулась. «Но это не по теме, не так ли?»

«Если бы вы могли рассказать мне о моём отце…»

«Я расскажу… всё, что знаю. Тогда здесь всё было совсем не так, как потом». Серебро было богатством для всех, кто мог его найти. По закону министр финансов
должен был каждый месяц покупать три-четыре миллиона унций для чеканки монет, и это означало
большие деньги для всех нас. Повсюду на холмах и в оврагах
можно было видеть старателей с их кирками и лопатками, которые бездельничали,
как будто жизнь для них ничего не значила, кроме копания в этих камнях. Понимаете, идея заключалась в том, чтобы бездельничать,
пока они не найдут немного руды или «плывуна», как они это называли, а затем
следовать за ним вверх по ущелью, пока не дойдут до скалы или признаков, которые
дали бы им повод думать, что жила где-то рядом.
Тогда они начали прокладывать туннель, чтобы добраться до жилы. Я рассказываю тебе всё это, чтобы ты понял.

Фэйрчайлд внимательно слушал. Последовала короткая пауза, и старик продолжил:
Хозяин постоялого двора продолжил:

"Ваш отец был одним из этих людей. «Косой» Родейн был другим — его так называли, потому что в какой-то момент своей жизни он попытался выстрелить быстрее другого парня — и не смог. Пуля попала прямо между его глаз, но, должно быть, в ней был плохой порох — она лишь прорезала кожу и прошла прямо по лбу. Когда рана зажила, шрам свёл его глаза к переносице, как у
китайца. Вы никогда не увидите, чтобы Косой открывал глаза больше, чем наполовину.

"И он кривой, как и его глаза..." — в голосе матери Ховард слышалась
нотка обиды. "Он мне никогда не нравился с той минуты, как я впервые увидел его.
А потом он понравился мне еще меньше. Потом я познакомился с его игрой.

- Твой отец занимался разведкой, как и все остальные. Он приплыл
на поплавке вверх по ущелью Кентукки и пытался добраться по нему до жилы.
Косоглазый увидел его - и, более того, он увидел этот поплавок. Это выглядело хорошо для
Косой — и поздно вечером я услышал, как он и двое его собутыльников,
Блайндэй Бозман и Тейлор Билл — они просто поменяли местами его имя, чтобы
звучало по-другому, — разговаривали в комнате Блайндэя. Я женщина — «Мама»
Говард усмехнулся: «Так что я просто прислонился головой к двери и
прислушался. Потом я спустился вниз, чтобы дождаться твоего отца, когда он вернётся после того, как просидел всю ночь, чтобы провести анализ этого раствора. И, конечно, я сказал ему, что люди не могут проделывать всякие хитрости у меня за спиной и
оставаться безнаказанными, и не прошло и пяти минут после того, как он вернулся домой,
как твой отец узнал, что происходит, — как Сквинт и двое других собирались
захватить его участок, прежде чем он успеет подать на него в суд, и всё такое.

"Ну, здесь был один здоровяк-корнуоллец, который мне нравился, и
Думаю, так будет всегда. Но он ушёл, как только твой отец уехал. Я связался с ним и попросил помочь. И Гарри был как раз из тех, кто мог это сделать. Глубокой ночью они отправились и обозначили границы участка твоего отца — Гарри должен был получить двадцать пять процентов, — и рано утром следующего дня твой отец ждал, чтобы подать заявку, а Гарри ждал их троих. И какая это, должно быть, была драка
из-за того, что Гарри был ви«В те молодые годы я была кошкой». Она рассмеялась,
а затем её голос стал серьёзным. «Но всё это имело свой эффект. Родейн не
пошёл на это, и кое-кто из нас здесь подал достаточно фиктивных заявок,
чтобы не подпускать его слишком близко, но был один способ, которым мы
не могли его остановить. У него была сила, и она всегда была у него, и
сейчас она у него есть. После этого с твоим отцом произошло много ужасных странных вещей —
ему предъявили обвинения в том, чего он не совершал. Мужчины набросились на него в темноте, а потом пришли в офис окружного прокурора и обвинили его в нападении. И самое забавное
Дело в том, что окружной прокурор всегда верил им, а не ему. Однажды они уже были готовы отправить его в тюрьму, но
я... мне случайно стало известно кое-что, из-за чего... ну, он не поехал. Мать Ховард снова усмехнулась, но тут же посерьёзнела.
В те дни в Охади было неспокойно — все сходили с ума от золотой или серебряной лихорадки, большую часть времени были не в себе. Мужчины, которые пошли работать на
вашего отца и Гарри, исчезли, или случайно пострадали в шахте,
или просто уволились из-за дурной славы, которая её преследовала. Однажды Гарри, вернувшись,
ночью спустился по туннелю, ступил на маленький мостик, который всегда
был таким же надёжным и безопасным, как и сами холмы. Он упал вместе с ним — они вместе упали с высоты тридцати футов, и в этом не было никого, кроме природы, вопреки тому, что мы трое думали. Затем, наконец, они нашли человека, который был готов работать на них, несмотря на то, что люди Родейна — а в их число входили все, кто был у власти, — намекали на плохую репутацию вашего отца на Востоке и...

 «Мой отец никогда в жизни не причинил вреда ни одной душе!» — голос Фэйрчайлда был горячим и обиженным. Мать Ховард продолжила:

— Я знаю, что он этого не делал, сынок. Я просто рассказываю историю. Шахтёры, как правило, суеверны и по-детски верят во всякие
чудеса. В случае с твоим отцом всё сработало — за исключением
Гарри и «Сисси» Ларсена, шведа с высоким голосом, почти как у меня. Поэтому они и дали ему такое имя. Твой отец предложил ему
зарплата и десяти процентов. бонус. Он пошел на работу. Несколько месяцев спустя
они сели в хорошей руды. Что оплачивается довольно хорошо, даже если это был
скачками. Похоже, невезение наконец закончилось. Затем...

Матушка Говард колебалась на пороге самой сути всего этого, обращаясь к
Роберту Фэйрчайлду. Последовало долгое мгновение, в течение которого он подавлял в себе
желание схватить ее и вырвать это у нее, и, наконец,--

"Однажды ночью было около сумерек", - продолжила она. "Гарри вошел и забрал меня
с собой в эту самую комнату. Он поцеловал меня и сказал, что должен уйти.
уходи. Он спросил меня, не пойду ли я с ним, сам не зная зачем. И,
сынок, я доверял ему, я бы сделал для него всё, что угодно, но тогда я был не так стар, как сейчас. Я отказался, и по сей день не знаю почему.
Это... это была просто женщина, наверное. Потом он спросил меня, не помогу ли я ему.
Я сказала, что помогу.

 «Он мало что мне рассказал, кроме того, что ходил по городу и рассказывал, что руда истощилась, что висячий камень обрушился и что ему, «Сисси» и твоему отцу конец, что они проиграли и уезжают этой ночью. Но — и Гарри долго ждал, прежде чем сказать мне об этом, — «Сисси» не поедет с ними.

 «Я многое возлагаю на тебя, — сказал он мне, — но ты должна нам помочь.  «Сисси» там не будет — и я не могу сказать тебе почему.  Город
должно быть, так и думает. У тебя голос прямо как у "Сисси". Ты
должен помочь нам выбраться из города.

- И я обещал. Поздно вечером мы втроем ехали по главной улице
, твой отец сидел с одной стороны сиденья. Гарри с другой стороны, и
я, одетая в кое-что из одежды Сисси, наполовину скрытая между ними. Я
пел; это была привычка Сисси — напиваться до чёртиков и выпускать пар, распевая песню за песней, пока он катился вперёд. Наши голоса
были примерно одинаковыми; никому и в голову не приходило, что я кто-то другой, а не швед — моя голова была наклонена вперёд, так что они не видели моего лица.
И мы пошли своей дорогой, а шахтеры стояли на тротуаре и махали нам рукой,
и никто из них не знал, что человек, который сидел между твоим отцом
и Гарри, был кем угодно, только не Ларсеном. Мы выехали за город и
остановились. Потом мы попрощались, и я надела старое платье, которое привезла с собой.
и прокралась домой. Никто не заметил разницы ".

"Но Ларсен?.."

— Ты знаешь столько же, сколько и я, сынок.

 — Но разве они тебе не рассказали?

 — Они ничего мне не рассказали, и я ничего у них не спрашивал. Они были моими друзьями,
и им нужна была помощь. Я оказал им её — вот и всё, что я знаю, и это
всё, что я хотел знать.

— Вы больше никогда не видели Ларсена?

— Я больше никого из них не видел. Это был конец.

— Но Родейн?..

— Он всё ещё здесь. Вы ещё услышите о нём — и довольно скоро. Я понял это в ту же минуту, как Слепой Бозман и Тейлор Билл начали оценивать вас. Вы заметили, что они ушли из-за стола до конца ужина? Это
было, чтобы сказать Родейну.

«Тогда он будет драться и со мной?»

Мать Ховард рассмеялась, и её голос был резким.

«Родейн — гремучая змея. Его сын — гремучая змея. Его жена — сумасшедшая, старая сумасшедшая Лора. Он довёл её до этого. Она живёт сама по себе,
в старом доме на Джорджвилл-роуд. И она бы убила его, даже если бы он избил её, когда она пришла бы к нему домой и стала умолять взять её обратно. Вот такая она. Сами понимаете. Она бродит по ночам, собирая травы на кладбищах; она думает, что она ведьма. Старик бормочет что-то себе под нос и ненавидит любого, кто не делает того, о чем он просит, — и почти все делают это просто из страха. И в довершение всего, молодой человек вращается в лучшем обществе города и проводит большую часть времени
пытается уговорить дочь бывшего окружного судьи выйти за него замуж.
И вот ты где. Это все, что знает матушка Ховард, Сынок.

Она направилась к двери, а затем, обернувшись, похлопала Фэйрчайлда по плечу
.

- Мальчик, - тихо произнес он, - у тебя широкая спина и хорошая голова.
Родейн победил твоего отца - не позволяй ему победить тебя. И всегда помни
одну вещь: старушка Говард уже играла в эту игру раньше, и она будет
играть в нее с тобой - против кого угодно. Спокойной ночи. Иди спать - темно.
улицы - не совсем то место для тебя ".

Роберт Фэйрчайлд выполнил инструкции, став жертвой многих
Догадки, многочисленные попытки рассуждать, пока он искал сон, который был так далеко. Снова и снова перед ним вставало видение двух мужчин в открытой повозке с поющей, по-видимому, сентиментальной особой между ними, которую Охади считал шведкой с женоподобным голосом, а на самом деле это была женщина. И почему они прибегли к такому ухищрению? Почему Ларсен не был с ними на самом деле? Фэйрчайлд избегал очевидного
вывода и переключился на другие мысли: о Родейне с его прищуренными
глазами, о Безумной Лоре, собирающей травы в полночь в тёмном,
каменные изваяния на кладбищах, в то время как сын, возможно,
танцевал на каком-нибудь мероприятии в обществе Охади и занимался
любовью в свободное время. Всё это было гротескным, фантастическим, почти смешным, если бы не касалось его! Ведь Родейн был врагом его отца, и мать Ховард рассказала ему достаточно, чтобы убедить его в том, что Родейн не забывает. Сумасшедшая женщина с кладбищ была
Сумасшедшая жена Сквинта, готовая при необходимости убить своего мужа, который
её избивал. А юный Родейн был его сыном, родной кровью.
Этого было достаточно. Прошли часы, прежде чем Фэйрчайлд смог уснуть, и даже тогда его мучили тревожные видения.

 Его разбудило яркое солнце, и он поспешил в столовую, где обнаружил, что остался последним постояльцем за столами. Он довольно быстро поел, чему способствовала нетерпеливая официантка, а затем, с необходимыми документами в кармане, Фэйрчайлд направился в здание суда, чтобы пройти юридическую процедуру, которую нужно было выполнить, прежде чем он отправится на свою первую шахту.

Пройдя квартал или два, Фэйрчайлд внезапно остановился. Прямо перед ним,
пересекая улицу под углом, шла молодая женщина, черты лица которой
в чьих манерах он узнал себя. Привычная одежда для верховой езды уступила место сшитому на заказ костюму, который лишил ее мальчишеской непосредственности, столь очевидной при их первой встрече. Шляпка исчезла, уступив место плотно прилегающему разноцветному тюрбану. Но непослушные каштановые волосы все еще были на месте, как и карие глаза, пикантный маленький носик и красиво очерченные губы. Сердце Фэйрчайлда забилось, и он не стал задумываться, почему. Он ускорил шаг и встретил её, когда она
спустилась с бордюра.

"Я так рад этой возможности," — радостно воскликнул он. "Я хочу
верните мне эти деньги. Я... я вчера так разволновался, что не
понял..."

"Вы не ошибаетесь?" Она посмотрела на него с лёгкой улыбкой.
Фэйрчайлд не уловил интонации.

"О нет. Я тот самый человек, который вчера помог вам поменять колесо на
дороге в Денвер."

- Прошу прощения. На этот раз один карий глаз чуть дрогнул,
указывая на кого-то позади Фэйрчайлда. - Но меня вчера не было на денверской
дороге, и, если вы извините меня за эти слова, я не
помню, чтобы когда-либо видел вас раньше.

В ее глазах было немного света, который унял жгучую боль .
В её глазах читалось отрицание, свет, который, казалось, призывал к осторожности и в то же время говорил Фэйрчайлду, что она доверяет ему как джентльмену в том, о чём она хотела бы забыть. Ещё больше смутившись, он отступил назад и низко поклонился в знак извинения, а она пошла дальше. В полуквартале от них из-за угла вышел молодой человек и, увидев её, поспешил присоединиться к ней. Она протянула ему руку; они немного поболтали, а затем вместе пошли по улице. Фэйрчайлд безучастно смотрел на него, затем обернулся на смешок, донёсшийся
из-за его спины, из уст бородатого старого шахтёра, бездельничавшего на
каменном бордюре перед небольшим магазином.

"Выбрал не ту кобылку, приятель?" - последовал вопрос. Фэйрчайлду удалось
улыбнуться.

"Думаю, да". Затем он быстро солгал. "Я думал, она девушка из
Денвер.

- Она? Старый шахтер потянулся. - Нет. Это Анита Ричмонд, старая.
Дочь судьи Ричмонда. Полагаю, она, должно быть, ожидала этого.
молодой человек... иначе она не прервала бы вас так резко. Обычно она не такая.
- Ее жених? - Спросил я.

- Ее жених? Фэйрчайлд задал вопрос с недоверием. Шахтер
закончил потягиваться и добавил к этому зевок. Затем он оценивающе посмотрел
вверх по улице в сторону удаляющихся фигур. "Ну, некоторые
Говорят, что да, а некоторые говорят, что нет. Думаю, это в основном зависит от девушки,
а она пока ничего не говорит.

"А мужчина — кто он?"

"Он? О, это Морис Родейн. Сын довольно известного здесь человека, старого Косого Родейна. Владеет Серебряной Королевой на холме. Слышали о нём?"

Глаза Роберта Фэйрчайлда сузились, и желание драться - страстное желание
сразиться со Сквинтом Родейном и всем, что ему принадлежало - нахлынуло
в его сердце. Но его голос, когда он заговорил, был медленным и сдавленным.

- Косоглазый Родейн? Да, кажется, слышал. Имя звучит довольно
знакомо.

Затем он решительно двинулся по улице, следуя на некотором расстоянии за мужчиной и девушкой, которые шли впереди него.




Глава VI

Не было никакой конкретной причины, по которой Роберт Фэйрчайлд должен был следовать за Морисом
Родейном и молодой женщиной, которую ему описали как дочь судьи Ричмонда, кем бы он ни был. И Фэйрчайлд не искал ничего — за две недели он превратился из медлительного, методичного человека в существо, подчиняющееся порывам, и со временем всё больше и больше позволял себе руководствоваться ими.
Он руководствовался не тщательно выверенным разумом систематической машины, какой он был большую часть своей взрослой жизни, а своим рассудком. Всё, что он хотел знать, — это то, что в его сердце было негодование, негодование из-за того, что семья Родейн каким-то образом связана с пикантной, загадочной маленькой особой, которой он помог выбраться из затруднительного положения на дороге в Денвер накануне. И, к его
сожалению, тот факт, что связь _существовала_, придавал ещё более зловещий оттенок происшествию со взорвавшейся шиной и преследованием
шериф; пока он шёл, устремив взгляд вдаль, Фэйрчайлд поймал себя на мысли, что задаётся вопросом, не было ли во всём этом чего-то большего, чем простое совпадение, не была ли она частью планов Родейна и его махинаций, не была ли она...

Но он перестал размышлять и резко свернул в ближайшую аптеку, где рассеянно сделал заказ в автомате с газировкой и стал наблюдать за парой, остановившейся прямо перед ним на углу. Это была
та самая девушка, в этом не могло быть никаких сомнений, и он внутренне
возмущался, пока она болтала и шутила с мужчиной, который смотрел на неё свысока.
Улыбающийся хозяин смерил его взглядом, который мгновенно пробудил в
Фэйрчайлде бунтарские настроения. И он тоже не знал почему.

Через мгновение они расстались, и Фэйрчайлд глотнул воды из фонтанчика.
Она помедлила, а затем, быстро приняв решение, направилась прямо в
аптеку.

"Купите билет, мистер Макколи?" — спросила она у мужчины за прилавком.
— Я уже продал двадцать штук сегодня утром. Осталось всего пять, и моя работа
закончена.

 — Будет многолюдно, не так ли? — Аптекарь рылся в кармане в поисках денег. Фэйрчайлд, не спеша потягивая напиток,
Теперь он резко взглянул на дверь и вернулся к своему напитку.
Она стояла прямо у входа, теребя в руках пять оставшихся
билетов.

"О, все в городе. Пожалуйста, возьмите пять, хорошо? Тогда я уйду."

"Будь я проклят, если сделаю это, «Нита»!" Макколи прислонился к полке
в притворной попытке защититься. «Каждый раз, когда у тебя появляется что-то, от чего ты хочешь избавиться, ты приходишь сюда и сваливаешь это на меня. Будь я проклят, если сделаю это. В моей семье только четверо, и четверых
я точно не возьму. Передай их мне — у меня есть рецепт
заполнить". Он кинул четыре серебряных долларов на витрине и взял
авиабилеты. Девушка не соглашался.

"А как насчет пятого? Я 'ве получил, чтобы продать что слишком..."

"Ну, это продать его!" И Фэйрчайлд, глядя в сода-фонтан
зеркало, видел сам указал, как аптекарь направился к
дело рецепта. «Я не собираюсь застревать из-за какой-то одинокой
девушки!»

На мгновение воцарилась неловкая тишина, пока Фэйрчайлд пристально смотрел в свой стакан с газировкой, а затем с каким-то странным волнением поставил его на стол.
мраморная стойка и повернулась. Анита Ричмонд приняла вызов аптекаря
. Она приближалась - в манере незнакомки - к какому-то билету
, который держала перед собой.

"Простите, - начала она, - но не могли бы вы купить билет?"

"На... на что?" Это было все, что Фэйрчайлд смог сказать.

- На Танцы Старожилов. Это что-то вроде муниципального мероприятия, организованного
горным бюро, чтобы отпраздновать возвращение к добыче серебра.

 — Но… но я, боюсь, не очень-то люблю танцевать.

 — Вам и не нужно. Никто особо не будет танцевать, кроме старомодных
дела. Понимаете, все должны изображать людей тех времён, когда здесь всё было в порядке. Там будет оркестр скрипачей, и конферансье, и всё такое, и бар, но, конечно, там будет только имитация спиртного. Но, — добавила она с нажимом, — там будет много по-настоящему реального — настоящий кено,
рулетка и всё такое, и все в костюмах тридцати- или сорокалетней давности. Не хочешь купить билет? Это последний,
который у меня остался! — мило добавила она. Но Роберт Фэйрчайлд
слушают глазами, а не ушами. Рывками он пришел к
осознание того, что девушка перестала говорить.

"Когда это будет?"

"За неделю с завтрашней ночи. Вы собираетесь пробыть здесь так долго?

Она поняла, что сорвалась с языка, и слегка покраснела. Фэйрчайлд,
уже придя в себя, полез в карман и осторожно перебрал банкноты
там. Затем быстрым движением, вытащив их, он накрыл десятидолларовую купюру однодолларовой и протянул их вперёд.

"Да, я возьму билет."

Она протянула ему билет, поблагодарила и потянулась за деньгами.  Как только
перешла в ее руки, в углу десять доллар Билл показал себя
и она поспешно сунул его к себе, как будто для возврата денежных средств, уплаченных
ошибка. Так же быстро она поняла его намерение и отдернула руку.


- О! - воскликнула она почти шепотом. - Я понимаю. Она покраснела
и секунду стояла в нерешительности, взволнованная, ее большие глаза были почти детскими, когда
они посмотрели на него. — Вы… вы, должно быть, считаете меня грубияном! — Затем она развернулась и вышла из магазина, а на губах Роберта Фэйрчайлда появилась лёгкая улыбка, когда он смотрел, как она спешит через дорогу. По крайней мере, он одержал крошечную победу.

Только когда она завернула за угол и исчезла из виду, Фэйрчайлд покинул своё наблюдательное
место. Затем, с новым энтузиазмом, с ещё большим желанием, чем когда-либо, победить в борьбе, которая привела его в Охади, он поспешил в здание суда, чтобы уладить различные формальности, прежде чем он сможет по-настоящему назвать шахту «Голубой мак» своей.

 Это оказалось проще, чем он думал. Несколько подписей, и он мог свободно
прогуляться по городу до того места, где бездельники указали ему на ущелье Кентукки, и
начать крутой подъём по узкой дороге в поисках золота
что предшествовало более законной и безопасной системе землемеров.

 Местами подъем был почти отвесным, потому что в Кентукки холмы
приближались к маленькому городку и круто поднимались
почти до самых городских окраин. Рядом с дорогой журчал
небольшой ручеек, молочно-белый от кремневых отложений в
шахтах, как и воды Клир-Крик, в который он стремился впасть.
Вдоль оврагов виднелись шрамы от шурфов, словно тёмные слепые глаза,
смотрящие на ущелье, — напоминания о несбывшихся надеждах.
Прошлое. То тут, то там валялись обломки горнодобывающей техники,
поъеденные ржавчиной и потрёпанные, смытые дюйм за дюймом с высокого
холма, где они были брошены, когда демонетизация серебра
ударила, как рапира, по сердцам золотоискателей много лет назад.
Это был каньон упадка, но в то же время и жизни, потому что, пока он шёл, до Фэйрчайлда доносился рёв мощных двигателей. Мгновение спустя он отошёл в сторону, чтобы пропустить гружёные рудой грузовики, нагруженные так, что рессоры просели, а двигатели взвыли.
Они пытались удержать свой груз на крутом склоне. И когда он стоял там, наблюдая за тем, как большие машины спускаются с горы, Фэйрчайлд мельком увидел человеческую фигуру, которая внезапно метнулась за группу низкорослых сосен и отошла в сторону, используя каждое укрытие. Сердце Фэйрчайлда забилось быстрее. Он снова вышел на дорогу, поднимаясь вверх,
по-видимому, не думая о преследователе, останавливаясь, чтобы посмотреть на
унылые ущелья или полюбоваться розово-белыми красотами заснеженных
вдалеке, по-видимому, человек, совершенно лишённый подозрений. Он прошёл четверть мили, половину. Однажды, когда дорога
поворачивала у большого камня, он спрятался за ним и оглянулся. Фигура всё ещё следовала за ним, осторожно бегая теперь вдоль берега ручья, чтобы
отойти как можно дальше, прежде чем дорога снова выведет его на открытую местность, где снова придётся соблюдать осторожность.

Пройдя ещё милю, он снова спрятался за скалами и стал
с тревогой выглядывать из укрытия, чтобы убедиться, что
опасности. Но её не было. Тень приближалась, проявляя всё большую и большую осторожность по мере того, как он подходил к скалам, торопливо оглядываясь по сторонам, быстро перебегая от укрытия к укрытию. Ближе... ближе... затем
 Фэйрчайлд подавила вздох. Мужчина был стар, почти седой, с
твёрдыми, узловатыми руками, которые, казалось, выпирали из-под
запястий; худой и жилистый, с упругими мышцами, которые часто
придают возраст человеку, проведшему много времени на свежем воздухе,
и с лицом, которое почти гипнотизировало Фэйрчайлда. Оно было
похоже на ястребиное: крючковатый нос, бесцветное, невыразительное, за
исключением
злобный и упорный; глаза были раскосыми, как у какого-то фантастического китайского персонажа, а прямо над изогнутым носом тянулся бело-голубой шрам, пересекавший лоб, — Косой
Родейн!

Значит, он уже был на тропе! Фэйрчайлд наблюдал, как он прошёл мимо, прокрался за угол скал и на мгновение остановился в явном замешательстве, оглядывая землю перед собой. Пробормотав ругательство,
он пошёл дальше, отбросив осторожную походку, и быстро зашагал по
изрытой колеями, усеянной валунами дороге к зияющей дыре в холме, едва
ярд от него. Там он внимательно осмотрел землю, наклонился и пристально
вгляделся в землю, очевидно, в поисках следов, и, не найдя их, медленно
повернулся и внимательно огляделся. Он осторожно приблизился к
входу в туннель и заглянул внутрь. Затем он выпрямился и,
ещё раз оглядевшись, поспешил вверх по оврагу, ведущему от дороги
к холмам. Фэйрчайлд лежал и наблюдал за ним, пока тот не скрылся из виду, и инстинктивно понимал, что теперь землемер будет исследовать только уже изученную территорию. Косой Родейн, он
Он был уверен, что указал ему на шахту «Голубой мак».

Но он не пошёл по направлению, указанному его преследователем. Косой
Родейн был на холмах. Косой Родейн мог вернуться, и
осторожность подсказывала Фэйрчайлду, что его не должно быть там, когда он вернётся. Он поспешно спустился со скал, чтобы повернуть в сторону города и пансиона матери Ховард. Он хотел рассказать ей о том, что
увидел, и попросить у неё помощи и совета.

Он быстро вернулся, пересёк маленький мостик через бурную реку Клир-Крик и направился к пансиону.
В квартале от него он остановился, когда женщина на веранде большого, квадратного в плане «отеля» указала на него, и огромная фигура мужчины выскочила из ворот, крича, и поспешила к нему.

Это было огромное существо с красным лицом и чёрными волосами, которые, казалось, торчали во все стороны, и с усами, которые, казалось, торчали ещё сильнее, чем волосы. Фэйрчайлд
был крупным мужчиной; внезапно он почувствовал себя маленьким и незначительным, когда
мастодонт перед ним бросился вперёд, широко расставив большие
руки, а затем крепко обхватили его, заставляя дыхание вырываться из
его губ, как из кузнечных мехов.

Освобождение, затем Фэйрчайлд почувствовал, что его подняли и снова опустили. Он
тяжело перевел дыхание.

- Что с тобой такое? - раздраженно воскликнул он. - Ты совершил
ошибку!

— Чёрт меня побери, если я не прав! — взревел голос, похожий на торнадо. — Чёрт возьми! Ты
выглядишь в точности как он!

— Но ты ошибаешься, старик!

Фэйрчайлд смутно осознавал, что усы, похожие на щётку,
работали как метла, что на него смотрели пронзительные голубые глаза, что
Большой красный нос становился всё краснее, а огромная лапа схватила его за руку и изо всех сил пыталась её раздавить.

"Будь я проклят, если это не так!" — раздалось снова. "Ты же сын своего отца! Ты похож на него! Разве ты меня не знаешь?"

Затем он отступил назад и стоял, ухмыляясь, его длинные, мускулистые руки
низко свисали по бокам, его усы тщетно пытались торчать в разные стороны
больше, чем когда-либо. Фэйрчайлд потер глаза рукой.

- Ты меня поймал! - вырвалось наконец. - Я...

- Ты меня не узнаешь? - Сейчас ты один, не так ли? Я — Арри! Разве ты не знаешь? «Арри из Корнуолла!»




Глава VII

И тут до Фэйрчайлда дошло: фраза в отцовском письме о том, что кто-то поспешит ему на помощь, когда он в ней нуждается,
отсылки Бимиша и намёки матери Ховард на верного друга. Он забыл о боли, когда огромный корнуоллец хлопнул его по спине,
забыл о неожиданности всего этого; он знал только, что смеётся и приветствует
крупного мужчину, достаточно старого, чтобы быть его отцом,
но достаточно молодого духом, чтобы захотеть вернуться и закончить бой,
который он видел начавшимся, и достаточно сильного, чтобы выдержать его. Снова
прогремел низкий голос:

"Теперь ты меня знаешь, да?"

— Конечно! Ты — Гарри Харкинс!

 — Харкинс, точно! Я приехал, как только получил телеграмму!

 — Телеграмму?

 — Ага, — Гарри почесал свои замечательные усы. — От мистера Бимиша, знаете ли. Он её отправил. Сказал, что ты отправился в путь в полном одиночестве. И я
не мог стоять в стороне и позволить тебе сделать это. Так что вот он я!

"Но расходы, долгое путешествие через океан, ..."

"'Вот он я!" — снова сказал Гарри. "Разве этого недостаточно?"

Они подошли к веранде, чтобы немного поговорить, а затем
войти в дом, где в гостиной их ждала сияющая мать Говард.
Гарри раскинул руки.

"И я все еще люблю тебя!" - прогремел он, заключая в объятия седовласую,
смеющуюся женщину. "Даже если бы ты прогнала меня и не захотела
вернуться в Корнуолл!"

Покраснев, она оттолкнула его и игриво шлепнула по щеке;
это было похоже на прикосновение легкого ветерка к граниту. Затем Гарри обернулся.

«Ты смотрел на шахту?»

Этот вопрос напомнил Фэйрчайлду о событиях утра
и о человеке, который следил за ним. Он рассказал свою историю,
а мать Ховард слушала, скрестив руки на груди, покачивая головой и
пока Гарри, его широкая улыбка все еще на его губах, взял в деталях с
алчность. Затем на мгновение чудовищной силы омлет смутно о в
в области лица Корнуэльца, хватал за волосы что излучающий
усы теперь и то и надавив на него, наконец-то упасть, - и
ухмылка исчезла.

- Давай поднимемся туда, - тихо сказал он.

На этот раз они поехали в Кентукки-Галч, объезжая город.
Вскоре они оказались на неровной узкой дороге, ведущей в горы.
 Оба по большей части молчали, и выражение лица Гарри
Он сказал, что снова живёт в прошлом, в те дни, когда люди
прокладывали эти тропы по холмам, когда старателя и его рюкзак
можно было увидеть на каждой тропе, а руда в овраге означала, что
где-то наверху ждут богатства. Они долго шли и наконец остановились
под прикрытием скал, где Фэйрчайлд следил за своим преследователем, и
внимательно огляделись. Никого не было видно. Гарри
Он ткнул большим пальцем.

"Вот так," — объявил он, — "прямо в цель!"

Они пошли дальше, Фэйрчайлд, схватившись за горло, которое не отпускало его.
вниз. Это была надежда его отца — и вот его отец встретил… что? Он быстро свернул и остановился, повернувшись лицом к крупному мужчине.

"Гарри, — резко сказал он, — я знаю, что, возможно, нарушаю негласное обещание, данное моему отцу. Но я просто больше не могу этого выносить. Что здесь произошло?"

"Мы добывали серебро."

— Я не это имел в виду — произошла какая-то трагедия.

Гарри усмехнулся — Фэйрчайлд подумал, что он что-то скрывает.

"Я так и думал! Доски прогнулись, и шахта обвалилась!"

— Не в этом дело! Мой отец сбежал из этого города. Вы с матерью Ховард
помогли ему. Вы не вернулись. И мой отец тоже. В конце концов
это его убило.

— И что? — Гарри серьёзно и внимательно посмотрел на молодого человека. — Он
не писал мне об этом.

— Ему не нужно было писать тебе. Ты был здесь с ним, когда это...
случилось.

"Нет..." Гарри покачал головой. "Я был в городе".

"Но ты знал..."

"Что тебе сказала матушка Ховард?"

"Много - и ничего".

"Я знаю не больше, чем она".

"Но..."

«В те дни друзья не задавали вопросов», — тихо сказал он. «Я мог бы
«Я бы догадался, если бы захотел, но я не хотел».

«А если бы захотел?»

Гарри посмотрел на него спокойными голубыми глазами.

«Что бы ты предположил?»

Роберт Фэйрчайлд медленно опустил взгляд. Была только одна возможная догадка: Сисси Ларсен выдавала себя за женщину.
Сисси Ларсен больше никогда не видели в Охади.

"Я... мне бы не хотелось облекать это в слова," — наконец выдавил он. Гарри хлопнул его по плечу.

"Тогда не надо. Это было почти тридцать лет назад. Не буди лихо, пока оно тихо.
Оглядись, прежде чем мы войдём в туннель."

Они осмотрелись, сначала с одной стороны, потом с другой. Никого не было
в поле зрения. Гарри наклонился к земле и, найдя пропитанный смолой сосновый сучок,
поджег его. Они начали осторожно, в течение, мигающий против
тьма.

Объезд и они избегали руды автомобиль, ржавый и наполовину заполнен, стоя
на маленькую дорожку, теперь провисания на заплесневелые связи. Еще мгновение
ходьбы, и Гарри взял инициативу в свои руки.

— Теперь до шахты всего один шаг, — предупредил он. — Осторожно, осторожно, не
задевайте эту висящую стену, — он поднёс факел к своду туннеля и показал на отколовшийся неровный кусок камня, с которого капала
с просачивающейся влагой с холмов наверху. «Ещё один шаг — и вот оно».

 Перед ними смутно виднелись очертания ржавого «подъёмника» с тросом, уходящим в наклонную дыру в скале, — массивная, громоздкая, заброшенная штука в тени. Вокруг него были разбросаны буры,
почерневшие от старости и сырости; дальше лежал на боку
«скип», или вагонетка, наполовину погребенная в грязи и
мусоре со стен туннеля. Здесь тоже доски гнили; одна за другой
они трескались и проседали под тяжестью. Земля наверху, придающая туннелю жуткий вид, неприветливый, опасный.Гарри посмотрел вперёд.
"Всё не так плохо, как кажется," — сказал он после недолгого осмотра. "В самом начале он обрушился. Но это нам не поможет."
— Почему бы и нет? — Фэйрчайлд смотрел вместе с ним в темноту дальних проходов. — Если там не обвалилось, мы сможем починить это место.
Но Гарри покачал головой.
"Мы не заходили в эту жилу, — объяснил он. — Мы решили, что рано или поздно нам всё равно придётся прокладывать шахту. Ты не можешь поступить иначе.
спускаться в шахту — спускаться по жиле, знаете ли. Вы всегда должны подниматься — иначе не сможете достать металл. Вот почему мы вырыли эту шахту — и вот она перед вами!
Он поднёс мерцающий факел к краю шахты и задержал его там, глядя вниз. Фэйрчайлд стоял рядом с ним. В двадцати футах внизу виднелось мерцающее отражение пламени. Вода!
Фэйрчайлд взглянул на своего напарника.

"Я ничего об этом не знаю," — сказал он наконец. "Но я думаю, что это может означать неприятности."

"Ещё какие!" — мрачно согласился Гарри. "Глубина этой шахты — два фута."
глубоко, и от нее на пару тысяч футов сбегает сугроб.
еще больше, прежде чем она попадет в вену. Четыре тысячи футов воды. "Сколько у тебя денег?"
"Около двух с половиной тысяч долларов".

Гарри потянулся к своим развевающимся усам, своему убежищу во время шторма. " "Сколько у тебя денег?"

"Около двух с половиной тысяч долларов".
Он задумчиво потянул за нее, глядя тем временем вниз. Затем он
проворчал:

"И у меня нет больше пяти тысяч. Этого недостаточно. Нам нужно
отремонтировать этот отстойник и привести в порядок бункер. Нам нужно
построить новую дорогу и сделать много чего ещё. Трёх тысяч долларов недостаточно."

"Но нам нужно убрать оттуда воду, прежде чем мы сможем что-либо сделать"
. Вмешался Фэйрчайлд. "Если мы не можем добраться до жилы здесь, наверху,
нам придется добраться до нее снизу. И как мы собираемся это сделать
не смачивая шахту?"

Гарри снова подергал себя за усы.

— «Именно об этом и думает Арри», — наконец-то последовал его ответ.
 «Пойдёмте обратно в город. Мне не нравится стоять здесь и
просто смотреть на воду в колодце».

 Они повернулись к выходу из туннеля, скользя по жирной грязи,
фонарь уже погас. Мгновение настороженности со стороны
Гарри указал на противоположный холм, где на секунду показалась фигура человека. Затем она исчезла. Когда наблюдатель скрылся из виду, Гарри толкнул своего напарника в бок и вышел на более яркий свет. Через час они вернулись в город. Гарри снова потянулся к своим усам.

 «Спускайся к «Матушки Овард», — скомандовал он. «Я должен побродить вокруг и поздороваться с теми, кто остался от тех, кто был здесь, когда я был здесь. Знаете, прошло двадцать лет с тех пор, как я уехал, — добавил он, — а шахта может подождать».

Фэйрчайлд последовал указаниям и, оглядываясь через плечо, пока шёл к пансиону, увидел, как его товарищ слоняется по улице в начале своего возвращения домой. Было очевидно, что Гарри пользовался популярностью. Люди вставали со своих мест на тротуарах перед магазинами, окликали его; даже на расстоянии Фэйрчайлд слышал приветственные возгласы, которыми Гарри встречал своё возвращение.

Прошли кварталы. Фэйрчайлд свернул в ворота Матери
Говард вернулся в пансион и пошёл в свою комнату, чтобы дождаться звонка к ужину. Мир не казался ему особенно прекрасным; его
блестящие мечты не предполагали, что пройдёт более четверти века, прежде чем
вода медленно, но верно просочится сквозь холмы и превратит шахту в
огромный колодец, а не в открытые ворота к богатству, как он планировал. Да, он был уверен, что произойдёт обвал, но Фэйрчайлд не был шахтёром, и для него это было лишь предположением. Теперь, однако, он был уверен.
Всё обретало новый смысл; он начинал понимать, с каким размахом ему предстоит бороться, если шахта «Голубой мак» когда-нибудь даст серебряную руду, на которую он надеялся, если письмо отца, хоть и полное угроз, сдержит обещание изобильных богатств.

 Теперь Фэйрчайлд с грустью смотрел на свой капитал.  Он был явно недостаточен для тех нужд, которые теперь перед ним стояли. И не было никого, к кому бы он мог обратиться, никого, к кому бы он мог пойти за помощью.
Чтобы одолжить, нужно иметь гарантии, а кроме веры краснолицего Гарри и обещания молчаливого человека, ныне покойного, ничего не было. Это было бесполезно; после часа раздумий Фэйрчайлд перестал пытаться заглянуть в будущее и вместо этого подчинился настойчивому звону обеденного колокола внизу. Он медленно открыл дверь своей комнаты, спустился по лестнице и в замешательстве остановился.
Гарри стоял перед ним во всём своём великолепии, которое только может быть у шахтёра.

Он купил новый костюм, ярко-синий, почти электрический.
броскость, и при этом он не заботился о стиле. Покрой
брюк был чем-то похож на те, что были пятнадцатилетней давности, с
верхом в виде колышков и массивными манжетами. Под жилетом светилась
арбузно-розовая рубашка, выглядывавшая из-под защиты фиолетового галстука.
На голове у него красовалось чудесное творение, помятое в четырех местах, каждое из которых
разделено почти с математической точностью. Под манжетами
брюк виднелись ярко-коричневые туфли с острыми носками. Гарри был воплощением элегантности в одежде, как он сам и мечтал. Что было
более того, в довершение всего, на безымянном пальце его правой руки был бриллиант
, луковичный и желтый, излучавший тусклое сияние, подобное
сияние перегоревшего дугового светильника; правда, с множеством изъянов, с потускневшим цветом.
в значительной степени, но, тем не менее, бриллиант. И Гарри, очевидно, понял
это.

"Разве я не чокнутый?" он прогремел, когда Фэйрчайлд уставился на него. "Разве нет?
Мне нужно было надеть костюм, и...

"Могло бы быть и сейчас!" — перефразировал он на мотив
пожелтевшего от времени секстета из «Флорадоры». "И посмотри на фейерверк!
Посмотри на него!"

Фэйрчайлд мог сделать очень мало еще, Но послушай. Он знал цену, даже
несмотря на недостатки, и плохие раскраски. И он знал кое-что еще, что
Гарри признался, что чуть более пятисот долларов.

- Но... но как вы это сделали? - задыхаясь, спросил я. - Я думал...

- В рассрочку! - взорвался корнуоллец. - Десять процентов. вниз, а остальное, когда меня поймают. В рассрочку! — Он ткнул толстым пальцем и ударил Фэйрчайлда по рёбрам. — Где мамаша Овард?
 Не выбить ли мне ей глаза?

 Фэйрчайлд рассмеялся — ничего не мог с собой поделать — несмотря на то, что пять
сотни долларов могло бы хватить на то, чтобы не поливать этот ствол.
 Гарри был Гарри - он сделал достаточно, пересекая моря, чтобы
помочь ему. И уже, в глазах Фэйрчайлд, Гарри быстро
приближаясь к тому месту, где он мог сделать ничего плохого.

"Ты замечательный, Гарри," дошло наконец. Корнуоллец надулся от
гордости.

- Я чокнутый!— признался он. — Где мамаша Овард? Где мамаша
Овард? Сейчас я ей глаза выцарапаю!

И он с грохотом направился в столовую, где обнаружил знакомых
мужчин, с которыми он здоровался и хлопал по плечу.
вернувшись, он увидел, что Слепой Бозман и Тейлор Билл сидят, сгорбившись над едой, в углу, и направился к ним. «Арри» не
делал различий в своем «возвращении». «Арри» был «счастлив», и такая мелочь, как присутствие друзей его врагов,
похоже, не имела значения.

Он весело наклонился над столом Бозмена и Билла после того, как
предстал перед матерью Ховард и получил её одобрение на свой выбор
одежды. Он радостно сообщил, что
 они с Фэйрчайлдом вернулись на шахту «Голубой мак» и что
Он уже совершил инспекционную поездку.

"Я вернусь сегодня днём," — сказал он им. "В шахте
вода. Я должен придумать, как её оттуда достать."

Затем он вернулся за свой стол, и Фэйрчайлд наклонился к нему.

"Разве это не опасно?"

"Что?" Гарри позволил своим глазам стать луковичные, как он прошептал
вопрос. "Говоря им о том, что мы будем делать? Они не
в любом случае это узнать?"

"Наверное, это правда. Во сколько ты идешь на шахту?"

"Я не уверен, что иду. А потом, возможно. Сначала я должен немного
побродить по городу.

— Значит, я не пойду с тобой?

Гарри просиял.

"У тебя выходной, Роберт," — объявил он, и они продолжили
обедать.

То есть, продолжил Фэйрчайлд. Гарри почти не ел. Гарри был слишком
занят. Вокруг него были люди, которых он знал в другие времена, люди, которые
остались в маленьком серебряном лагере, борясь с неизбежным
падением цен на белый металл, надеясь на то, что придёт время
восстановления, и теперь испытывая чувство радости, которого
они ждали четверть века.
Нужно было ответить на тысячу вопросов, которые задавал Гарри. Нужно было
рассказать сплетни и поведать о жизни разных людей, которые приходили и уходили. Фэйрчайлд доел и стал ждать. Но Гарри
продолжал говорить. Бозман и Билл снова вышли из столовой, чтобы
доложить узколицему Косоглазому Родейну. Гарри даже не заметил их. И пока мужчина отвечал на его вопросы, Гарри тоже оставался на месте, а потом наконец поднялся, стряхнул несколько крошек со своего
сверкающего костюма и обеими руками аккуратно надел на голову новую шляпу.
руки и начать снова вперед-на обходе сказать "Привет". И
там не было ничего, для Фэйрчайлд не остается, как терпеливо ждать, пока
возможно для его возвращения.

Днем старел. Гарри не вернулся. Солнце село, и
подали ужин. Но Гарри там не было, чтобы его съесть. Наступили сумерки, и
затем, нервничая из-за продолжающегося отсутствия своего эксцентричного партнера,
Фэйрчайлд отправился в центр города.

У магазинов, как обычно, толпились люди, и перед самой большой из
них Фэйрчайлд остановился.

"Кто-нибудь из вас знает парня по имени Гарри Харкинс?" — спросил он.
— с некоторой тревогой. Ответ был утвердительным. Шахтёр вытянул ногу и внимательно её осмотрел.

"Не видел его с пяти часов, — сказал он наконец. — Он как раз поднимался на шахту."

"На шахту? Так поздно? Вы уверены?"

"Ну... я не знаю. Возможно, направлялся в Центр Города. Не могу сказать. Все, Что Я
знаю, он сказал что-то насчет того чтобы пойти к шахте ранее в й'
во второй половине дня, и около пяти я видел его запуске Кентукки ущелье."

"Кто это?" Его прервал резкий, но грубый голос.
Фэйрчайлд обернулся и увидел перед собой мужчину, которого он узнал, высокого, худого,
жилистого, с прищуренными, раскосыми глазами и шрамом, который шел
прямо через лоб. Он, видимо, просто завернув за угол в
времени, чтобы услышать разговор. Фэйрчайлд выпрямился, и, несмотря на
его голос был напряженным и жестким.

- Я просто спрашивал о своем партнере по шахте "Голубой мак".

— «Голубой мак»? — прищуренные глаза сузились ещё больше. — Ты ведь
Фэйрчайлд, не так ли? Что ж, думаю, теперь тебе придётся обходиться
без напарника.

— Обходиться без?..

На губах другого мужчины появилась кривая улыбка.

"То есть, если только вы не хотите работать с покойником. Гарри Харкинс утонул около часа назад в шахте «Голубой мак»!"




ГЛАВА VIII

Эта новость заставила Фэйрчайлда отпрянуть и задохнуться. И прежде чем он успел заговорить, раздался новый голос, полный волнения, дрожащий,
тревожный.

- Утонул? Где его тело?

- Откуда я знаю? Косоглазый Родейн повернулся к своему собеседнику. - Полагаю,
это у подножия шахты. Все, что я видел, это его шляпу. Что вас так
заинтересовало?

Спрашивающий, маленький, с выпученными глазами и склонный потирать руки,
мгновение смотрел, не в силах вымолвить ни слова. Затем он протянул руку и схватил
за лацканы пиджака Родейна.

"Он... он купил у меня бриллиант этим утром - в рассрочку!"

Родейн снова улыбнулся в своей кривой манере. Затем он оттолкнул
похожие на когти руки взволнованного ювелира от своих лацканов.

"Это твоя собственная вина, Сэм", - коротко заявил он. — Если он на дне шахты, то и твой бриллиант там. Всё, что я знаю, это то, что я спускался с «Серебряной королевы», когда увидел, как этот парень вошёл в туннель «Голубого мака». Он был во всём парадном, иначе я бы его не узнал.
Думаю, я бы обратил на него внимание. Но так как это было так, я остановился посмотреть и увидел, что это Гарри Харкинс, который работал на шахте с этим, — он указал на Фэйрчайлда, — отцом этого парня. Примерно через минуту я услышал крик, как будто у кого-то были неприятности, а потом громкий всплеск. Естественно, я побежал в туннель и чиркнул спичкой. Примерно на глубине 6 метров я увидел, что вода бурлит, а на поверхности плавает новая шляпа. Я пару раз крикнул и
высек много искр, но он не всплыл. Вот и всё.
Это всё, что я знаю. Вы можете делать с вашим бриллиантом всё, что захотите. Я просто сообщаю вам информацию.

Он резко повернулся и пошёл прочь, а ювелир Сэм и остальные зеваки, столпившиеся вокруг него, умоляюще посмотрели на Фэйрчайлда.



— Что нам делать? — взмолился он.



Фэйрчайлд повернулся. — Не знаю, как ты, но я иду в шахту.

— Это ни к чему не приведёт — тела не всплывают. Оно может никогда не всплыть, если застрянет где-нибудь в брёвнах.

— Придётся организовать бригаду с вёдрами. — Это было предложение одного из толпы.

— Почему бы не одолжить насос «Аргонавта»? Они им не пользуются.

— Иди и возьми его! Иди и возьми его! — на этот раз это был плач маленького ювелира. — Скажи им, что тебя послал Сэм Хербенфельдер. Они отдадут его тебе.

— Я не могу нести его на плече.

«Я возьму грузовик Сэмпла», — сказал новый доброволец, — «это не вызовет никаких проблем».

Ещё одно предложение, ещё одно. Вскоре люди начали расходиться, у каждого была своя задача. Слухи распространились по улице. Появилось ещё больше зевак — шахтёр, добывающий серебро, проводит большую часть своего свободного времени, просто наблюдая за
толпы идут--поспешил присоединиться к возбужденной толпе. Группы на маршруте
показать изображение, решили иначе и остановился, чтобы узнать о
волнение. Толпа не загустеет. Внезапно Фэйрчайлд резко поднял голову
при звуке женского голоса.

"В чем дело?"

"Гарри Харкинс утонул". Новость распространилась слишком охотно.
Взгляд Фэйрчайлд теперь скользил по полумраку, освещаемому тусклыми
уличными фонарями. Затем она сосредоточилась. Это была Анита Ричмонд, стоявшая на краю толпы и расспрашивавшая шахтёра, а рядом с ней был
Худой, юный двойник сурового отца, Мориса Родейна.
Мгновение на раздумья, затем рука шахтёра указала на Фэйрчайлд, когда он повернулся к ней.

"Это его напарница."

Она шагнула вперёд, и Фэйрчайлд пошёл ей навстречу.

"Простите," — сказала она и протянула руку. Фэйрчайлд с готовностью пожал её.

«Спасибо. Но, возможно, всё не так плохо, как говорят».

«Надеюсь, что нет». Затем она быстро убрала руку и, несколько взволнованная, повернулась к своему спутнику, подошедшему ближе. «Морис, это мистер
Фэйрчайлд», — объявила она, и Фэйрчайлд мог только смотреть на неё.
Она знала его имя! Еще секунда, и все стало ясно: «Мой отец очень хорошо знал его отца».

«Думаю, мой отец тоже был с ним знаком», — последовал ответ, и
взгляды двух мужчин на мгновение встретились в напряженном противостоянии. Девушка, казалось, не заметила этого.

"Сегодня утром я продала ему билет на танцы, не зная, кто он такой.
Потом отец случайно увидел, как он проходил мимо дома, и указал на него
мне как сыну своего бывшего друга. Забавно, как такие вещи
происходят, не правда ли?"

"Определенно забавно!" - последовал едкий ответ младшего Родейна.
Фэйрчайлд рассмеялся, чтобы скрыть напряжение. Он инстинктивно
понял, что Анита Ричмонд заговорила с ним не просто потому, что продала ему билет на танцы и потому, что её отец мог его узнать. Он был уверен, что за этим стояло что-то ещё — чувство долга, который она испытывала по отношению к нему, чувство товарищества, возникшее на освещённой солнцем дороге в минуты стресса, и продолжение этой встречи в те несколько мгновений в аптеке, когда он вернул ей десятидолларовую купюру. Она
Тогда она назвала себя дурочкой, и чувство, что она, возможно, была груба с мужчиной, который помог ей выбраться из неприятной ситуации, побудило её действовать так, как она действовала сейчас; Фэйрчайлд был в этом уверен.
И он был рад этому, очень рад. Он снова рассмеялся, а
Родейн пристально посмотрела на него. Фэйрчайлд пожал плечами.

— Я не поверю в эту историю, пока мне её не докажут, — спокойно сказал он. — Слухи распускаются слишком легко. Я не понимаю, как человек мог упасть в шахту и не барахтаться там достаточно долго, чтобы его увидел тот, кто услышал его крик.

"Кто принес новости?" Вопрос задал Родейн.

Фэйрчайлд намеренно подбирал слова:

"Высокий, худой, уродливый старик со злыми косыми глазами и прямым шрамом
на лбу".

На лице собеседника появился румянец. Фэйрчайлд увидел, как его руки
сжались, затем разжались.

- Вы пытаетесь оскорбить моего отца!

— Ваш отец? — Фэйрчайлд непонимающе посмотрел на него. — Разве это не
слишком трудная задача — особенно если я его не знаю?

 — Вы описали его.

 — И вы узнали это описание.

 — Морис! Прекрати! — Девушка потянула Родейна за рукав. — Не надо.
— Я больше ничего не скажу. Мне жаль, — и она посмотрела на Фэйрчайлда взглядом, который он не смог истолковать, — что такое могло случиться.

 — Мне тоже жаль, если это поставило вас в неловкое положение.

 — Вы и сами будете чувствовать себя неловко, прежде чем закончите! — Родейн хмуро посмотрел на него. Анита Ричмонд снова взяла его за руку.

«Морис! Прекрати! Как это могло быть спланировано заранее, если он даже не знал твоего отца? Пойдём, давай уйдём. Толпа становится всё гуще».

Узколицый мужчина подчинился её приказу, и они вместе вышли из дома.
на улицу, чтобы избежать постоянно растущей толпы, и свернуть в сторону кинотеатра. Фэйрчайлд смотрел им вслед, не зная, проклинать себя или благодарить. Его вспыльчивость, его природная враждебность по отношению к двум мужчинам, которых он считал своими врагами, на мгновение взяли верх над его языком и чувствами, и в этот момент он задумался, как это отразится на его репутации в глазах женщины, которой он помог на дороге в Денвер. Но кто она такая? Какая связь была у неё с Родэнами? И не сделала ли она сама что-то, что
Вызвало ли это страх перед разоблачением, если преследующий её шериф настигнет её? Сбитый с толку, Роберт Фэйрчайлд вернулся к более очевидной вещи, которая была перед ним: вероятной смерти Гарри — человека, на которого он рассчитывал в борьбе с природой и тайнами, — который теперь, согласно рассказу Косого Родейна, лежал мёртвый в чёрных водах шахты «Голубой мак».

Вдоль улицы начали появляться карбидные фонари, когда шахтёры,
вызванные спешащими разносчиками сплетен, вышли вперёд, чтобы помочь в
поиски пропавшего человека. Над общим гулом голосов
звучали крики зачинщика беспорядков Сэма
Хербенфельдера, оплакивавшего потерю своего бриллианта, за который
оставалось заплатить девяносто процентов стоимости. Для Сэма потеря Гарри
была незначительной, но эта потеря повлекла за собой исчезновение
жёлтого, наполненного углеродом бриллианта, за который ещё не
были заплачены деньги. Его причитания стали ещё громче. Фэйрчайлд шагнул вперёд и
протянутой рукой схватил его за воротник.

— Почему бы тебе не подождать, пока мы что-нибудь выясним, прежде чем поднимать на уши весь город? — спросил он. — Всё, что у нас есть, — это слово одного человека.

 — Да, — развёл руками Сэм, — но посмотри, кто это был! Косой Родейн!
 Ох, верну ли я когда-нибудь этот бриллиант?

— Я иду в шахту, — отпустил его Фэйрчайлд. — Если хочешь пойти со мной и посмотреть самому, ладно. Но подожди, пока не убедишься, что это так, прежде чем сходить с ума из-за этого.

Однако у Сэма были другие планы. Он поспешно протиснулся сквозь толпу,
организуя бригаду с вёдрами и высматривая новости об «Аргонавте».
насос, который ещё не прибыл. С отвращением Фэйрчайлд развернулся и
пошёл вверх по склону. Несколько шахтёров с карбидными фонарями в руках
следовали за ним. Далеко позади раздавались крики Сэма
Хербенфельдера, который организовывал поисковые отряды.

 Фэйрчайлд остановился у входа в шахту и подождал, пока
первый из шахтёров не показался в свете карбидного фонаря. Затем они вошли внутрь и спустились в шахту. Свет падал на маслянистую чёрную воду внизу. Там плавали два предмета: обломок дерева, оторвавшийся от стенки шахты, где кто-то, очевидно,
поспешно схватился за неё, пытаясь остановить падение, и новая,
с четырьмя вмятинками шляпа, постепенно пропитываясь водой, медленно погрузилась
под воду. И тогда впервые страх сжал сердце
Фэйрчайлда, — страх, который надежда не могла игнорировать.

"Вот его шляпа." Это был шахтёр, смотревший вниз.

Фэйрчайлд видел это, но старался не думать об этом.

 «Верно, — ответил он, — но любой может потерять шляпу, просто заглянув
за край шахты». Затем, словно в доказательство тщетной надежды, в которую он сам не верил, он сказал: «Гарри — сильный человек. Конечно, он
умел бы плавать. И в любом случае он должен был уметь.
продержался бы на плаву хотя бы несколько минут. Родейн говорит, что он
услышал крик и побежал прямо сюда; но все, что он смог увидеть, это
взбаламученную воду и плавающую шляпу. Я... - Затем он внезапно замолчал.
Ему пришло в голову, что Родейн мог способствовать гибели Гарри!

Снаружи доносились крики и рёв грузовика, медленно и осторожно поднимавшегося по усыпанной валунами дороге с оврагами
и бесчисленными колеями. Доносились голоса, гулкие и разные. Свет.
Добравшись до входа в туннель. Фэйрчайлд увидел массу теней, очерченных карбидами,
которые следовали за невысоким взволнованным мужчиной, Сэмом Хербенфельдером,
всё ещё искавшим свой алмаз.

 Большой насос из туннеля «Аргонавт» был на борту грузовика, за которым
следовали ещё два автомобиля, каждый из которых был загружен бензиновыми двигателями
и насосами поменьше. В толпе было сто человек, все с верёвками и вёдрами. Призывы Сэма Хербенфельдера были услышаны.
Вот-вот должны были начаться поиски тела Гарри и алмаза, который
обвёл пальцем круг. И Фэйрчайлд поспешил выполнить свою часть работы.

 До поздней ночи они трудились и напрягались, чтобы установить большой насос на место; в то время как группы по четыре-пять человек откачивали воду как можно быстрее, чтобы максимально уменьшить объём воды, прежде чем присоединить насосы со шлангами. Затем зафыркали бензиновые двигатели, в шахту опустили длинные
трубы, и по склону горы потекла вода, когда началась откачка воды из шахты.

Но дело продвигалось медленно. Утром оказалось, что расстояние до воды
увеличилось на двадцать-тридцать футов, а у бригад с вёдрами почти закончились
верёвки. Мужчины потащились вниз с холмов завтракать,
отправляя других на свои места. Фэйрчайлд остался, чтобы встретить
матушку Ховард и как можно лучше успокоить её, разделив своё время
между ней и стоящей перед ним задачей. В полдень воды было больше, чем когда-либо,
она стекала с холмов — маленькие насосы теперь работали в унисон с большим,
потому что Сэм Хербенфельдер не упустил ни одной
Возможный источник помощи в его кампании; каждый житель Охади, у которого были
обязательства по выплате долгов, начисленных процентов или неоплаченных счетов,
находился в его штате, не говоря уже о тех, кто вызвался помочь просто
для того, чтобы успокоить рыдающего ювелира, у которого не было бриллиантов.
День подходил к концу, и большая часть Охади была там. Фэйрчайлд
мог различить фигуру Аниты
Ричмонд в окружении сотен женщин и мужчин столпилась у входа в туннель, и на этот раз она была не в компании Мориса
Родена. Он поспешил к ней, и она улыбнулась, когда он подошёл.

"Они уже что-нибудь нашли?"

"Пока ничего. За исключением того, что в шахте много воды.
Я пытаюсь в это не верить".

"Я надеюсь, что это неправда". Ее голос был тихим и серьезным. "Отец был
говорил со мной - о тебе. И мы надеялись, что у вас двоих все получится - на этот раз.
"

Очевидно, её отец рассказал ей больше, чем она хотела бы рассказать сама.
Фэйрчайлд уловил интонацию в её голосе, но не обратил на неё внимания.

"Я должен перед тобой извиниться," — прямо сказал он.

"За что?"

"Прошлой ночью. Я не смог удержаться — на мгновение я забыл, что ты
— Вы были там. Но я... я надеюсь, что вы всё равно считаете меня джентльменом.

Она быстро улыбнулась ему.

"У меня уже есть тому доказательство. Я... я только надеюсь, что вы
поверите мне... ну, что вы кое-что забудете.

— Вы имеете в виду...

— Да, — быстро возразила она, словно желая прервать его объяснения.
 — Это казалось таким важным. Но на самом деле это было пустяком. Я бы чувствовала себя гораздо счастливее, если бы была уверена, что вы не обратили на это внимания.

 Фэйрчайлд долго смотрел на неё, изучая её серьёзными голубыми глазами, размышляя о многом, желая узнать о ней больше.
женщины и их повадки. Наконец он сказал то, что чувствовал, —
прямолинейный выпад прямолинейного мужчины:

 «Вы не обидитесь, если я вам кое-что скажу?»

 «Конечно, нет».

 «Шериф подъехал сразу после того, как вы свернули. Он
искал угонщика».

- Что? Она уставилась на него широко открытыми, почти смеющимися глазами.
- Но вы не верите...

- Он искал мужчину, - тихо сказал Фэйрчайлд. "Я ... я сказала ему
что я не видела ничего, кроме ... мальчика. Я была готова сделать это
тогда ... потому что я не могла поверить, что такая девушка, как ты, могла ..." Тогда
он споткнулся и остановился. Мгновение он подбирал слова, а она улыбалась ему. Затем он выпалил: «Мне... мне всё равно, что это было. Ты... ты мне нравишься. Честно, нравишься. Ты мне так сильно понравился, когда я менял ту шину, что я даже не заметил, как ты сунул мне в руку деньги.
Я... ну, ты не из тех девушек, которые сделали бы что-то по-настоящему плохое. Это могла бы быть шутка — или что-то в этом роде, — но это не было бы плохо. Так что... на этом всё и закончится.

Она снова тихо рассмеялась, дразня Роберта Фэйрчайлда, как будто играла с ним.

«Что ты знаешь о женщинах?» — спросила она наконец, и Фэйрчайлд ответил правду:

 «Ничего».

 «Тогда…» — смех стал громче, но в конце концов затих. Девушка подняла руку. «Но я не скажу того, что собиралась. Это было бы неправильно. Я надеюсь, что я… соответствую твоему мнению обо мне. По крайней мере, я благодарна тебе за то, что ты такой, какой есть. И я этого не забуду!

И снова её рука легла в его ладонь — маленькая, тёплая, ласковая, несмотря на то, что это было просто случайное прикосновение.
И снова Роберт Фэйрчайлд почувствовал трепет, который был ему незнаком, и встал.
наблюдал за ней, пока она не добралась до автомобиля, который привез ее.
до большого поворота и скрылся под холмом. Затем он вернулся, чтобы
помочь вспотевшим рабочим и встревоженному Сэму Хербенфельдеру.
Уровень воды упал на семьдесят футов.

Той ночью Роберт Фэйрчайлд попытался поспать несколько часов. Два дня спустя
город все еще делил свое внимание между приготовлениями к Старому
Таймс Дэнс и прогресс в осушении шахты «Голубой мак».
Время от времени длинный шланг вытаскивали, а динамит опускали на
поплавках на поверхность воды, далеко внизу, по медному проводу тянулся
 Толчок поршня, взрыв и долгое ожидание;  ничего не произошло, и откачка продолжилась.  Если земные останки Гарри Харкинса и были там, внизу, они упорно отказывались подниматься на поверхность.

  Добровольцев осталось всего несколько человек у насосов и бензинового двигателя, и Сэм Хербенфельдер по очереди с Фэйрчайлдом следили за работой. Зрители тоже появлялись нечасто; они
приходили и уходили — все, кроме матери Ховард, которая безмолвно оставалась на месте.
 Вода опустилась до уровня дрейфа, на двести футов ниже;
Теперь насосы работали над основным потоком, который всё ещё находился ниже,
а снаружи приходили и уходили горожане, и дважды в день владелец,
собственник и репортёр «Дейли Бьюгл» заходил в туннель, чтобы узнать о ходе работ. Но новостей не было,
кроме того, что уровень воды понизился. Волнение начало проходить. Кроме того, приближалась ночь танцев, и были и другие просьбы о добровольцах: мужчинам нужно было установить старомодный бар в комнатах клуба «Лоси» и достать старинную рулетку
Колёса и смазанные маслом оси, готовые к напряжённой игре с лимитом в десять центов
вместо заоблачных ставок былых дней; кто-то едет
в Денвер и наводит шороху в магазинах костюмов, не говоря уже о покупке
бесчисленных лопаточек, которые должны сопровождать любую старинную игру в кено.
Но Сэм остался — и Фэйрчайлд с ним — и бездельники, которые
отказались бы работать за что-то меньшее, чем шесть долларов в день,
свободно предлагая свои услуги на насосных станциях и в двигателях в обмен на
долю в добром имени Сэма и упоминание своих имён в газетах.

Ещё день и ещё один. В городе распространился новый интерес.
 Вода в шахте поднялась всего на несколько футов, а это означало, что
всё большое отверстие вместе с туннелем скоро будет осушено до такой степени,
что можно будет проводить исследования. Автомобили снова заполонили
узкую дорогу. У туннеля собралась толпа. Фэйрчайлд увидел Аниту Ричмонд и стиснул зубы,
увидев, что её сопровождает молодой Родейн. Чуть поодаль, пристально глядя на него прищуренными глазами, стоял Косой Родейн. А ещё дальше...

Фэйрчайлд ахнул, заметив фигуру, бредущую вниз по склону горы
. Он протянул руку, затем, схватив нервничающего Хербенфельдера за
плечо, развернул его.

- Смотрите! - воскликнул он. "Посмотри-ка туда! Не скажу я вам! Не я
есть догадки?"

К ним неторопливо приближалась фигура в ярко-синем костюме,
теперь уже в шляпе-федоре, но с остальной одеждой в целости и сохранности,
в жёлтых ботинках с загнутыми носами и всем прочим. Кто-то закричал. Все обернулись.
 И когда они это сделали, фигура ускорила шаг. Мгновение спустя раздался
громовой голос, безошибочно узнаваемый голос Гарри Харкинса:

"Я согласен! Что там случилось? Кто-то упал в воду?"

Пыхтение бензиновых двигателей прекратилось. Еще мгновение, и бульканье
кашель насосов затих, в то время как крики и смех
огромной толпы разносились по холмам. Прыгающая фигура двинулась вперед.,
Сэм Хербенфельдер схватил Гарри, стал хлопать его по спине и
лапать, словно желая убедиться, что он действительно жив, а затем
дико вцепился в кольцо на его пальце. Но Гарри отмахнулся от него.

"Разве я не заплатил за него?" — возмутился он. "Что за шум?"

Фэйрчайлд с матерью Ховард, весело смеясь, шли сразу за
Хербенфельдером. А за ними толпилась половина Охади.

"Мы думали, ты утонул!"

"Я?" — смех Гарри снова зазвучал заразительно.
"Я утонул только потому, что закричал и уронил свой плащ?"

"Ты сделал это нарочно?" Сэм Хербенфельдер потряс костлявым кулаком перед носом
Гарри. Большой Корнуэльца махнул он в сторону, как кисть
от надоедливого летать. Затем он улыбнулся горожан о нем.

"Ну, - признался он, - там было очень много воды, и я
«У меня не было денег. Что мне ещё оставалось делать?»

«Ты!..» — один из рабочих поднял кусок тяжёлой древесины и с притворной яростью швырнул его в Гарри. «Загоняешь нас до смерти, а потом возвращаешься и смеёшься над нами! Где ты был?»

«В центре города», — весело признался Гарри.

"И ты все это время знал?" Матушка Говард помахала пальцем у него перед
носом.

"Ну, - и корнуоллец усмехнулся, - у меня не было никаких денег. Я сказал
чтобы шахту не поливали, не так ли?

"Принеси ограждение!" Вперед вышел еще один разгневанный, но смеющийся насосчик.
«Думаешь, ты сможешь нас провести? Да пошёл ты!»

Кто-то схватил небольшую засохшую сосну, которая лежала на земле неподалеку.
Другие помогли очистить ее от тощих веток, которые все еще цеплялись за нее.
это. Гарри смотрел на них и посмеивался, потому что он знал, что ни в одном был
есть злоба. Он шутил и выиграл. Он был теперь их очередь.
Крича в притворном гневе, призывая ко всем ужасным казням, от линчевания до сожжения на костре, они подтащили Гарри к сосне,
положили его на неё, а затем, с помощью добровольных помощников,
подняли дерево высоко над собой и начали спускаться
Сэм Хербенфельдер трусил позади, забыв о своём гневе и радуясь тому, что его кольцо наконец-то в безопасности.

За толпой мужчин с их насмешливыми угрозами следовали женщины и дети. Некоторые бросали сосновые шишки в кричащего Гарри, который жонглировал на узком шесте. В толпе Фэйрчайлд заметил кое-кого, за кем он наблюдал с большим интересом, — Аниту Ричмонд, которая шла вместе со всеми, по-видимому, споря с угрюмым молодым человеком со злобным лицом, который шёл рядом с ней. Фэйрчайлд инстинктивно понял, что молодой Родейн недоволен возвращением.— Харкинс. Что касается
отца...

 Фэйрчайлд обернулся на голос рядом с собой и посмотрел прямо в
кривые глаза врага Торнтона Фэйрчайлда. Бело-голубой шрам
теперь стал почти чёрным, глаза покраснели от вздувшихся, налитых кровью
вен, тонкие злые губы кривились в угрюмой ярости. Они
были практически одни у входа в шахту: Фэйрчайлд со смехом,
умирающим на его губах, Родейн со всей ненавистью, гневом и тщетной
злобой, которые только может испытывать человек, отразившимися на его
изуродованном, похожем на ястребиное, лице. Тонкая рука с когтями взметнулась вверх,
разделившись на две части, оставив одну
Костлявый, изогнутый палец вытянулся, подчёркивая слова, которые лились из его рта, похожего на щель:

«Забавно, не так ли? Сыграл в свои дешёвые игры и сошёл с рук.
Но не все такие дураки, как эти!» — он указал на толпу, которая как раз
вышла из-за камней, а Гарри маячил впереди. «Есть те, кто помнит, и я один из них. Ты притворился, что тебе весело; ты посмеялся; ты всё подстроил так, чтобы я стал посмешищем для каждого болвана в Охади. Но только послушай это — только послушай это!» — повторил он, и его резкий голос почти сорвался на визг.
«Придёт другое время — и это время будет моим!»

И прежде чем Фэйрчайлд успел что-то возразить, он развернулся и стал спускаться по склону горы.




Глава IX

И это было к лучшему. Фэйрчайлд не мог сказать ничего, что помогло бы делу. Он не мог сделать ничего, что навредило бы им. Карты остались прежними, колода по-прежнему была разграфлена,
и игра продолжалась без каких-либо изменений, за исключением того, что теперь
сокрытие вражды превратилось в открытое, честное предложение. Хотел Гарри того или нет, но он вынудил
Сквинт Родейн решил показать свою силу, и, осознавал он это или нет, это
что-то значило. Фэйрчайлд был почти благодарен за это, когда
вернулся в туннель, раскрутил маховики бензиновых двигателей и снова
запустил их, чтобы из шахты можно было выкачать остатки воды, прежде
чем насосы придется вернуть владельцам.

Прошло несколько часов, и Гарри вернулся, без своей роскошной одежды
и кольца с бриллиантом, в шахтёрской форме, в высоких кожаных ботинках, в которые были заправлены брюки, и с карбидным
фонарь. Он печально посмотрел на пустой палец, на котором когда-то сверкал бриллиант
. Затем он усмехнулся.

"Сэм забрал его обратно", - объявил он. "И я взял часть денег и
заплатили за аренду этих насосов. Мы можем держать их так долго, как мы
хочу их. Это только стоимостью около четверти мощи.
Утопление чего-нибудь да стоит, - он снова засмеялся. Фэйрчайлд присоединился к нему,
затем протрезвел.

"Это вывело Родейна из зарослей", - сказал он. - Косоглазый угрожал нам
после того, как они протащили тебя по городу на рельсах.

Гарри весело подмигнул.

«Разве это не то, чего я ожидал? Лучше так, чем заставлять его
вынюхивать. Когда я подошёл к шахте, он был прямо за мной.
 Я знал это. И я был готов к этому. Так что я просто дал ему повод
для радости». Не прошло и минуты после того, как я запустил туда камнем и своим
' и издал вопль, как он с грохотом влетел внутрь, оглядываясь
по сторонам. Я прятался там за бревнами. Он вышел,
бормоча что-то себе под нос, а я ... ну, я поехал в Сентер-Сити и почитал газеты.
"

Тогда они вместе рассмеялись; это было что-то такое, чего они раньше не знали.
Косой Родейн лишь вынудил Гарри открыто проявить свою враждебность, но это было нечто большее, чем просто помощь в работе. Теперь насосы работали бесперебойно, и грязная вода стекала в канаву, вырытую с одной стороны от маленькой трамвайной колеи. Гарри посмотрел в яму, пристально уставившись в пустоту, затем повернулся к ржавому подъёмнику.

— Вот что нам нужно починить. Это чертово колесо
вышло из строя.

 — Почему у тебя такое красное лицо? — спросил Фэйрчайлд, когда
усатое лицо Гарри приблизилось к карбиду. Гарри посмотрел
вверх.

"Мать 'Совард чуть не отшлепала его!" - последовал его печальный ответ. "Для
не говорю ей, что я собирался сделать, и позволил ей думать, что я получил
утонул. Но как мне было знать?"

Затем он принялся возиться с большим колесом, опирающимся на
тяжёлые брёвна, через которые должен был проходить трос, чтобы скип
мог двигаться по рельсам вниз по шахте. Фэйрчайлд рассеянно осматривал
двигатели и насосы, подавая воду в радиаторы и наполняя один-два
маслёнка. Затем он быстро повернулся и произнёс то, что было у него на уме
в его голове.

"Когда ты был здесь раньше, Гарри, ты знал судью Ричмонда?"

"Да." Гарри почесал усы и оставил на лице жирную чёрную отметину. "Но я не думаю, что хочу знать его сейчас."

"Почему нет?"

"'Он связан с Родейнами."

"Сколько?"

"Он принадлежит им - вот и все".

На мгновение воцарилась тишина. Это было нечто такое, чего Фэйрчайлд
не ожидал. Если Родейны владели судьей Ричмондом, как далеко простиралось это владение
? Спустя долгое время он заставил себя произнести
заявление.

"Я знаю его дочь".

"Вы?" Гарри выпрямился. ""Ай, ну и что?"

— Она продала мне билет на танцы, — Фэйрчайлд старательно забыл о
предыдущей встрече. — Потом мы несколько раз встречались после
этого. Она сказала, что её отец рассказывал ей обо мне — кажется, он был другом моего отца.

Гарри кивнул.

"Так и было. И хорошим другом. Но это было до того, как всё началось.
«Случилось — как и в последние десять лет. Не то чтобы я знал об этом из первых рук. Но мама Овард — она много знает».

«Но что стало причиной изменений? Что?..»

Напряжённый взгляд Гарри остановил его.

— Сколько раз вы видели эту девушку, когда она была не с молодым
Родейном?

— Очень мало, это правда.

— А сколько раз вы видели судью Ричмонда?

— Я никогда его не видела.

— И не увидите, если мамаша Овард что-нибудь знает. «Он не может выйти.
'Он болен — апоплексический удар, инсульт. Родейн этим воспользовался».

«Как?»

«Как кто-то может воспользоваться тем, что кто-то болен? Как кто-то может
нажиться на ком-то? С помощью денег!» У судьи Ричмонда их было
много. Потом он заболел. Родейн, он избавился от этих денег. Теперь
Судья Ричмонд 'спрашивает с 'него за каждый пенни, который он получает, — и 'он делает то, что
Родейн говорит.

"Но судья..."

"Судьи такие же, как и все остальные, когда они прикованы к постели и 'арф
их способности работают. Девушке, как говорит мне мама Овард, сейчас около
двадцати. Это сделало ее всего лишь маленьким ребенком без матери, когда
Родейн поступила на работу. Ей нечего сказать. И она любит
своего отца. Предположим, - Гарри махнул рукой, - что вы кого-то любили
ужасно сильно, и предположим, что этот человек находился под влиянием? Предположим,
это означало, что ты счастлива и здорова, как он хотел?
Разве ты не пошла бы с мужчиной? Более того, если он не умрёт в ближайшее время,
ты увидишь свадьбу!

 — Ты имеешь в виду…?

 — Она станет миссис Морис Роден. Она достаточно любит своего отца, чтобы сделать
это — после того, как её завещание будет отменено. И мне всё равно, кто это; в мире нет ни одной женщины, у которой хватило бы сил продолжать говорить «нет» больному отцу!

Роберт Фэйрчайлд снова наполнил маслёнку, снова повозился с насосами. Затем он выпрямился.

"Как мы будем разрабатывать эту шахту?" — коротко спросил он. Гарри уставился на него.

— Откуда мне знать? Это же твоя машина!

— Я не это имел в виду. С той минуты, как ты появился, мы были равны. Я никогда не думал ни о чём другом...

— Равны? Ты делаешь из меня раздутого капиталиста!

— Надеюсь, что да. Или, скорее, я надеюсь, что ты сделаешь это возможным для нас обоих. Но я говорил о другом: будем ли мы усердно работать и бороться изо всех сил день и ночь, пока не добьёмся успеха, или будем действовать постепенно?

 — Предположим, — ответил Гарри после разговора со своими волшебными усами, — что мы будем работать день и ночь, пока не выведем воду?
Это ненадолго. Потом нам придётся работать вместе. Тебе понадобится мой
огромный запас знаний и просветления! — он ухмыльнулся.

"Хорошо. Но накачка продлится до завтрашнего вечера. Ты можешь взять
на себя ночную смену?"

"Конечно. Но зачем?"

"Я хочу пойти на тот танец!"

Гарри присвистнул. Большие губы Гарри растянулись в улыбке.

"И у нее карие глаза!" - усмехнулся он про себя. "И у нее такой
смуглый вид, и она похожа на "э-э". О! У нее есть "э-э".
"э-э"! И я готов поспорить, что она встречается с Морисом Роденом! О! Она
в восторге от него!

"О, заткнись!" - прорычал Фэйрчайлд, но при этом по-школьному ухмыльнулся
говоря это. Гарри вылил полбанки масла на подшипники колеса.
с почти любовной нежностью.

"Она на нее запала!" - повторил он. Фэйрчайлд внезапно нахмурился.

"Что вы имеете в виду? Что она влюблена в Родейна и просто...

— Откуда мне знать? Но она что-то замышляет!

— Что ж, — твёрдый подбородок другого мужчины стал ещё твёрже, — это не составит труда выяснить!

И на следующую ночь он приступил к расследованию. И не остановился на достигнутом.
если учесть, что светские мероприятия были для него редкостью,
что его танцевальные навыки ограничивались умением двигать ногами в такт музыке. Годы, проведённые в офисе и дома, дома и в офисе, не позволили Роберту Фэйрчайлду воспользоваться естественными преимуществами обычного молодого человека. Но сейчас он отбросил эти мысли; он собирался на танцы и собирался оставаться там до тех пор, пока звучит музыка, или, скорее, пока карие глаза, каштановые волосы и смеющиеся губы Аниты
Ричмонд был ему очевиден. Более того, он осуществил своё
решение.

Часы повернулись вспять, когда мы вошли в тот танцевальный зал. Мужчины были
там в грубых шахтёрских костюмах прежних дней, с незажжёнными
свечами, воткнутыми в шляпы с помощью патентованных держателей, и
женщины тоже были там, одетые так, как женщины могли одеваться
только в те дни внезапного обогащения, в костюмах, привезённых из
Денвера, расшитых блёстками, с нагромождением украшений, пока
вещи не стали фантастическими, а не невероятно красивыми, какими
их считали первые обладательницы. В старые шахтерские времена была только одна идея - купить
как можно больше и надеть всё сразу. Высокие испанские гребни
украшали причёски в старинном стиле. Стразы сверкали вместо настоящих
бриллиантов, которые когда-то носили королевы шахтёрских посёлков. Танцующие девушки, разбогатевшие повара, жены старателей, внезапно разбогатевшие,
вампиры девятнадцатого века, завсегдатаи игорных домов — все они были представлены среди
женщин Охади, которые смеялись и хихикали над своими нелепыми
костюмами и от души наслаждались жизнью.

 В стороне, делая отважные попытки с «почти» пивом и «почти»
там, в закоулках страны, где действовал сухой закон, был «старомодный бар» с «старомодным барменом» за стойкой, который выкрикивал заказы и подавал напитки одной рукой, а другой размахивал револьвером с холостыми патронами и нажимал на спусковой крючок.
Чуть дальше стояло колесо рулетки, и Фэйрчайлд подошёл к нему,
наблюдая за другими, чтобы понять суть игры, прежде чем попробовать
себя в ней, играя на пенни там, где в былые времена люди проигрывали
состояния; окружённый толпой, которая смеялась, болтала и забывала
ставки, в месте, где когда-то «спящий» мог принести целое состояние. Дух старых времён витал в воздухе. Шум и грохот танцевального зазывалы разносились повсюду, когда он кричал, чтобы все хватали свои «подштанники и айда в зал!» и  Фэйрчайлд, наблюдая за происходящим, понял, что его неумение танцевать не станет серьёзным препятствием. Было много других, кто не знал
старых номеров. А те, кто знал, носили подбитые гвоздями сапоги,
которых было достаточно, чтобы отбить охоту у кого угодно. Женщины были
Мужчины, в основном те, кто вёл за собой, брели где-то позади, смеясь, крича и случайно пиная друг друга в голень. Вернулись старые времена, шумные, счастливые, и каждый жил в те дни, когда холмы изобиловали богатством, а бедность сегодня могла означать богатство завтра.

Снова и снова взгляд Фэйрчайлда скользил по толпе, по разноцветным,
слишком вычурным нарядам женщин, по старомодным костюмам, в которые
нарядились многие мужчины, от самых высоких
От кожаных сапог до сюртуков и бобровых шапок. Он переводил взгляд с одного лица на другое, затем рассеянно повернулся к длинной веренице столиков с игроками в кено и купил ракетку.

 Издалека донесся знакомый голос аукциониста, и
Фэйрчайлд поднял голову и увидел узкоглазого, покрытого шрамами Скутта
Родейна, который стоял за прилавком. Он потерял интерес к игре; вяло расставляя кнопки по клеткам, он
выслушивал выкрикиваемые номера, а затем отбрасывал их в сторону и покидал
игра. Его ненависть к Родейнам достигла такой степени, что он не мог радоваться ничему, что было с ними связано, презирал всё, что имело к ним хоть какое-то отношение, — за исключением, конечно, одного человека. И когда он поднялся, Фэйрчайлд увидел, что она как раз входит в танцевальный зал.

В старомодном костюме, который больше напоминал времена Гражданской войны, чем период расцвета добычи серебра, она показалась Роберту Фэйрчайлду ещё красивее, чем когда-либо, более женственной, более очаровательной.
 Большие глаза казались ещё больше, выглядывая из-под чепца
шляпка; маленькие ручки казались ещё меньше в перчатках до локтя и в огромном веере из павлиньих перьев, который они держали. Фэйрчайлд колебалась всего мгновение. Морис Роден, одетый в лиловый костюм и неизменную бобровую шапку, остановился поговорить с кем-то у двери. Она стояла одна, оглядывая холл, смеясь и кивая, — а потом посмотрела на него! Фэйрчайлд не стала ждать.

С платформы в конце большого зала начали доноситься звуки скрипок,
и ведущий выкрикивал объявления. Пары начали танцевать.
выстроиться в ряд на танцполе. Голос ведущего стал громче:

«Ещё две пары — ещё две пары! Берите друг друга за руки!»

Фэйрчайлд быстро проталкивался вперёд, извиняясь на ходу.
Пара заняла своё место рядом с другими.  Снова прозвучала просьба ведущего:

«Ещё одна пара — и начнётся танец. Еще одна пара, леди и джентльмен!
джентльмен! Еще один...

- Пожалуйста! Роберт Фэйрчайлд подошел к ней и протянул
руку. Она удивленно посмотрела на него, затем возразила.

"Но я не знаю этих старых танцев".

"Я тоже ... или любой другой, если уж на то пошло", - признался он с внезапной
смелостью. "Но разве это имеет какое-то значение? Пожалуйста!"

Она быстро посмотрела в сторону двери. Морис Роден все еще говорила.
и Фэйрчайлд заметил, как в ее глазах появился легкий блеск.
блеск, который появляется, когда женщина решает заставить кого-то заплатить за
грубость. Он снова взмолился:

— Не хочешь ли ты… и тогда мы забудем об этом. Я… я не могу взять с тебя плату деньгами!

Она быстро взглянула на него и увидела улыбку на его губах. С платформы
звонивший произнёс ещё одну просьбу:

«Ещё одна пара! Разве нет дамы и джентльмена, которые заполнят
этот танец? Ещё одна пара — ещё одна пара!»

 Фэйрчайлд всё ещё протягивал руку. Анита Ричмонд снова взглянула на дверь, усмехнулась про себя, пока Фэйрчайлд наблюдал за ямочками, которые появлялись у неё на щеках от смеха, а затем — Фэйрчайлд забыл о том, что на нём были подбитые гвоздями ботинки и поношенная старая одежда. Он шёл вперёд, чтобы занять своё место на танцполе, и она была рядом с ним!

 Каким-то образом, словно сквозь туман, он увидел её. Каким-то образом он понял это сейчас
а потом его рука коснулась её руки, и в тот раз, когда они кружились по комнате, повинуясь монарху на эстраде, он обнял её за талию, а она положила голову ему на плечо. После этого уже не имело значения, подчинялись ли они приглашениям на танец.
Фэйрчайлд наверстывал упущенное за все годы, которые он провёл в трудах, за все годы,
в которые он не знал ничего, кроме медленной, скучной жизни, проживая их
снова и правильно, за несколько быстрых мгновений танца.

Музыка закончилась, и они, смеясь, вернулись в сторону зала.
Из мглы он слышал слова, и знал, невнятно что они были
свой собственный:

"Вы-вы снова танцевать со мной сегодня вечером?"

"Эгоист!" она упрекнула.

"Но ты сделаешь это?"

На мгновение ее глаза стали серьезными.

"Ты когда-нибудь осознавал, что мы никогда не были представлены?"

Фэйрчайлд находил больше тем для разговора, чем мог себе представить.

"Нет, но я понимаю, что мне всё равно, если вы простите меня.
Я... считаю себя джентльменом."

"Я тоже, иначе я бы не танцевала с вами."

"Тогда, пожалуйста..."

— Простите меня. — Она на мгновение положила руку ему на плечо, а затем
поспешила прочь. Фэйрчайлд увидел, что она приближается к молодому Родейну,
нахмурившись, стоящему позади. Этот человек бросил ей гневное замечание,
когда она подошла, и продолжил сыпать фразами. Фэйрчайлд знал причину. Ревность! Пары, возвращавшиеся с танцпола,
толпились вокруг него, но он не двигался. Он ждал — ждал исхода ссоры, — и через мгновение она произошла. Анита Ричмонд
быстро обернулась, её тёмные глаза горели, а красивые губы были плотно сжаты.
 Она с тревогой огляделась, заметила Фэйрчайлда и направилась к нему, а он пошёл ей навстречу.

«Я передумала», — было её краткое заявление. «Я потанцую с тобой следующий танец».

«А следующий после этого?»

Снова: «Эгоистка!»

Но Фэйрчайлд, казалось, не слышал.

"И следующий, и следующий, и следующий!" — настаивал он, пока ведущий
зачитывал неизбежные приглашения для пар. Анита улыбнулась.

«Может быть, я подумаю об этом».

«Я никогда не научусь танцевать, если ты меня не научишь», — взмолился Фэйрчайлд, когда они вышли на середину зала. «Я…»

«Не рассчитывай на мою симпатию!»

«Но это правда. Я никогда не научусь».

«Да здравствуют танцоры!» Танец начался. И пока музыка звучала
с эстрады, пока раскачивающиеся фигуры каким-то образом кружились
в соответствии с представлениями ведущего о старинном танце, Анита
Ричмонд, очевидно, «подумал об этом». Когда начался следующий танец, они снова вышли на танцпол вместе, Роберт Фэйрчайлд и кареглазая девушка, которую он внезапно понял, что любит, не задумываясь о прошлом или будущем, не беспокоясь о том, кем она может быть или каковы могут быть её планы; человек, вышедший из тюрьмы, живёт импульсивно, а Фэйрчайлд был освобождён совсем недавно.

Третий танцевать, а четвертый, в то время как в промежутках Фэйрчайлд глаза
искали надутый, угрюмый форма Морис Rodaine, распластался
стены, глаза злые, рот прямой, и тьма ненависти
обесцвечивать его лицо. Для Фэйрчайлда это было как выпитое вино; он почувствовал себя
впервые в жизни по-настоящему молодым. И когда музыка
заиграла снова, он снова повернулся к своему спутнику.

Только, однако, для того, чтобы остановиться, развернуться и удивленно уставиться на него. Тут раздался
крик из дверного проема, гулкий, повелительный:

"Вставайте все! И побыстрее!"

Кто-то засмеялся и вскинул руки вверх. Другой, быстро
почувствовав наигранное удивление, последовал его примеру. Это был
необходимый завершающий штрих — старый добрый танец с ограблением.
 «Бандит» шагнул вперёд.

"Выходи из-за барной стойки! Брось пистолет!" — скомандовал он
официанту в белом фартуке. «Отойдите от этого колеса рулетки. Все
выстраивайтесь в ряд! Быстро — у нас нет времени на шутки».

Болтая и смеясь, они подчинились, а шериф, сверкая своей звездой,
стоял перед ними, дрожа от притворного страха и сложив руки на груди.
выше, чем у кого бы то ни было. Бандит, наставив оба револьвера, шагнул
примерно на фут вперед и снова приказал прибавить скорость. Фэйрчайлд, стоя
с поднятыми руками, посмотрел вниз на Аниту, стоявшую рядом с
ним.

"Разве это не захватывающе?" - воскликнула она. "Прямо как обычное ограбление! Я
интересно, кто этот бандит. Он определённо выглядит как надо, не так ли?

И Фэйрчайлд согласился, что так. Бандана была повязана у него на голове, скрывая волосы и уши. На глазах была маска, дополненная ещё одной банданой, которая начиналась у переносицы.
из его носа, потекла по подбородку, отрезая все возможные пути к
спасению. Он подождал еще секунду, затем взмахнул
руками и скомандовал:

«Ладно, все! Я порядочный парень. Мне не нужно много, но я хочу, чтобы
это было быстро! Это для помощи вдовам и сиротам.
Сделайте это внезапно». Каждый из вас, джентльмены, выйдет на середину зала
и оставит пять долларов. И отойдите, когда положите их туда.
Дамы, оставайтесь на своих местах!

Снова смех. Фэйрчайлд повернулся к своей спутнице, когда она толкнула его локтем.
"Ну вот, теперь твоя очередь".

В центре этажа пошел Фэйрчайлд, остальных жертв
смеясь и упрекала его. Обратно он пришел в притворном страхе, руки в
воздуха. Дальше по шеренге шли люди, вносившие пожертвования. Затем бандит
бросился вперед, собрал банкноты и золотые монеты, распихал их по
карманам и развернулся к двери.

"Цель этого будет завтра в газете", - объявил он
. — И не вздумай идти за мной, чтобы это выяснить! Назад!

Двое или трое смеющихся мужчин двинулись вперёд, среди них был скрипач,
который присоединился к толпе и теперь выказывал свою храбрость,
размахивая своей скрипкой, словно собираясь проломить ею голову незваному гостю. И снова команда:

«Назад — отступайте!»

Затем толпа отпрянула. Из пистолетов человека в маске вырвались вспышки,
электрические лампочки над головой лопнули, и посыпались осколки стекла,
свидетельствующие о том, что в них было нечто большее, чем просто порох. Несколько ошеломлённый, скрипач продолжал играть, внезапно
пошатнулся и упал, в то время как мужчины толпились, а женщины кричали. Дверь захлопнулась,
защёлкал замок, и толпа бросилась к окнам. В конце концов, ограбление
было настоящим, а не спланированной шуткой. На
На полу лежал скрипач, задыхаясь и истекая кровью. А бандит исчез.

 В одно мгновение танцевальный зал, казалось, сошёл с ума. Мужчины метались и кричали; охваченные паникой женщины вцеплялись друг в друга и боролись за свободу, которую не могли обрести. Разбивались окна, когда в них врезались люди; раздавались крики. Торопливо, пока толпа не разрослась, Фэйрчайлд поднял Аниту на руки и отнес в кресло, стоявшее в стороне.

"Теперь все в порядке," сказал он, успокаивая ее. "Все закончилось — смотри,
они помогают скрипачу подняться на ноги. Может, он не сильно ранен.
Всё в порядке...

А потом он выпрямился. Какой-то мужчина отпер дверь снаружи
и вбежал в танцевальный зал, взволнованный, кричащий. Это был Морис
Роден.

"Я знаю, кто это был," — почти прокричал он. «Я хорошо его рассмотрел — выпрыгнул из окна и чуть не сбил его с ног. Он снял маску на улице — и я его увидел».

«Ты его видел?» — разом закричали сотни голосов.

«Да». Затем Морис Роден кивнул прямо в сторону Роберта Фэйрчайлда.
«Свет был хорошим, и я хорошо его разглядел. Это был напарник того парня — корнуоллец по имени Гарри!»




ГЛАВА X

«Я не верю в это!» — с убеждением воскликнула Анита Ричмонд и схватила Фэйрчайлда за руку. «Я не верю в это!»

— Я не могу! — ответил Роберт. Затем он повернулся к обвинителю. — Как Гарри мог оказаться здесь и грабить танцевальный зал, если он работает на шахте?

 — Работает на шахте? — на этот раз спросил шериф. — Зачем нужна дневная и ночная смены?

 Вопрос был уместным, и Фэйрчайлд это знал. Но он этого не сделал
колеблюсь.

"Я знаю, это звучит странно, но это правда. Мы договорились об этом
вчера днем".

"По чьему предложению?"

"Я не уверен ... но я думаю, что это было мое".

"Молодой человек," шериф уже обратился к нему: "вы 'D лучше быть
уверены в этом. Мне кажется, это может быть довольно хорошим оправданием, когда человек не может предоставить алиби. В любом случае, опознание кажется довольно полным. Все в этой комнате слышали, как этот человек говорил с акцентом кузена Джека. И мистер Родейн говорит, что видел его лицо. Это кажется убедительным.

"Если слово мистера Родейна что-то значит."

Шериф пристально посмотрел на него.

"Очевидно, вы здесь недавно." Затем он повернулся к
толпе. "Я хочу, чтобы пара хороших парней пошла со мной в качестве помощников."

"Я имею право пойти." Фэйрчайлд вышел вперёд.

"Конечно. Но не в качестве помощника. Кто хочет вызваться добровольцем?"

С полдюжины мужчин вышли вперёд, и из них шериф выбрал двоих.
Фэйрчайлд повернулся, чтобы попрощаться с Анитой. Напрасно. Морис
Родейн уже отвёл её, по-видимому, против её воли, в дальний конец
танцевального зала и ссорился с ней. Фэйрчайлд поспешил
чтобы присоединиться к шерифу и двум его помощникам, которые как раз выходили из
танцевального зала. Через пять минут они уже ехали в автомобиле по
Кентуккийскому ущелью.

  Поездка прошла в молчании. Фэйрчайлду нечего было сказать; он
рассказал всё, что знал. Автомобиль медленно полз по склону, преодолевая
препятствия. Затем четверо мужчин спрыгнули с машины на последнем подъёме перед туннелем, и трое из них пошли вперёд, туда, где из устья Синего Майка пробивался слабый свет.

Они посовещались, а затем, ползком преодолев последние пятьдесят футов, добрались до входа в туннель.
Шериф вышел вперёд, наконец остановился за валуном и
крикнул:

"Эй, ты, там!"

"Сам ты эй!" Это был голос Гарри.

"Выходи — и поживее. Держи фонарь перед лицом обеими руками."

"Чёрт возьми, так и сделаю! — И кто это говорит?

— Шериф Адамс из округа Клир-Крик. У вас есть минута, чтобы выйти, или я выстрелю.

— Я выхожу!

И почти сразу же в устье туннеля появился Гарри с ацетиленовой лампой, освещавшей его выпуклое удивлённое лицо с похожими на брызги усами.

"Что, вот черт?" он ахнул, как он заглянул в дуло
револьвер. Из вниз по склону горы раздался окрик одного из
депутаты:

"Шериф! Похоже, это точно он. Я нашел лошадь внизу.
вот здесь - вся вспотела от бега."

"Примерно таков ответ". Шериф Адамс вышел вперед и
движением револьвера поднял руки Гарри в воздух. "Давай посмотрим
что у тебя с собой".

Внизу вспыхнул свет, словно электрическая вспышка в руках одного из помощников шерифа.
Помощник шерифа начал осмотр окрестностей. Шериф,
Закончив обыскивать карманы Гарри, он отступил назад.

"Ну, — спросил он, — что ты сделал с выручкой?"

"С выручкой? — Гарри непонимающе уставился на него. — С какой выручкой?"

"Хватит шутить. Они нашли там твою лошадь."

— Не лучше ли будет, — язвительно вмешался Фэйрчайлд, — приберечь свои обвинения до тех пор, пока вы не будете в них уверены?
 У Гарри нет лошади. Если он её арендовал, вы сможете узнать об этом довольно скоро.

Словно в ответ, шериф повернулся и крикнул вопрос вниз по склону. И ему ответили:

— Это Дока Мэйсона. Должно быть, его украли. Док был на танцах.

— Думаю, это всё объясняет. — Офицер потянулся к карману на бедре.
— Вытяни руки, Гарри, я надену на тебя наручники.

— Но какого чёрта я должен был что-то делать, когда я был здесь и работал над этим колесом? — Как?..

— Говорят, ты сегодня сорвал танцы и ограбил нас, — вмешался Фэйрчайлд.
С лица Гарри сошло удивление, уступив место внимательному взгляду.

— «И ты это говоришь?»

«Я, конечно же, этого не говорю. Идентификация была проведена этим
достопочтенный человек, известный как мистер Морис Родин.

"О! Один вор опознал другого..."

"Просто прекратите свои замечания в этом духе."

"Шериф!" Снова голос снизу.

"Да!"

"Мы нашли здесь тайник. Должно быть, это было сделано в спешке — два новых револьвера, патроны, маска, пара новых носовых платков и деньги.

Глаза Гарри расширились. Затем он протянул руки.

"Доказательств, конечно, всё больше!" — проворчал он. "Я мог бы приберечь свои слова на потом."

— Хорошая идея. — Шериф защелкнул наручники.
Затем Фэйрчайлд выключил насосы, и они направились к машине.
В Охади их ждали новые новости. Гарри, если это был Гарри, не поскупился на свой наряд. В объединённом магазине «Братья Грегг» были украдены вещи, необходимые для маскировки, а также револьверы и патроны к ним. Роберт Фэйрчайлд смотрел, как Гарри помещают в одиночную камеру окружной тюрьмы, и
не мог ответить на ухмылку корнуоллца и его заверения, что утром
Улаживание дел. Над ним нависали четыре обвинения: в краже лошади, в краже со взломом, в грабеже на большой дороге и, что хуже всего, в нападении с целью убийства. Фэйрчайлд устало отвернулся; он не мог найти в себе оптимизма, чтобы присоединиться к радостному заявлению Гарри о том, что «всё будет хорошо». Судя по всему, всё было иначе. Кроме того, когда Фэйрчайлд входил в тюрьму, он видел, как в маленькой больнице на холме мерцали огни, и знал, что там врачи работают над раненым телом скрипача. Уставший, с тяжёлым сердцем, он
предыдущее завоевание ночи, теперь промокший и омраченный, он повернулся
прочь от камеры и ее оптимистичного обитателя, - в ночь.

До больницы было всего несколько минут ходьбы, и Фэйрчайлд отправилась туда, чтобы
уйти с хотя бы лучиком надежды. Операция по расследованию была завершена.
скрипач будет жить, и, по крайней мере, обвинение против
Гарри не будет заключаться в убийстве. Это было то, за что можно было
быть благодарным, но было и то, что вызывало тревогу, пока Фэйрчайлд
медленно шла по тёмной извилистой улице к главной площади
магистраль. Без Гарри Фэйрчайлд чувствовал себя потерянным. До
большой, добродушный, чудаковатый Корнуэльца которая вошла в его жизнь, он
поверила, с какой-то Божественное невежество, чтобы он мог осуществить
его амбиции по себе, без знания технических деталей
необходимые для горнодобывающей промышленности, не имевших голубого Мака с
проведите его, и без помощи против врагов, которые, казалось, везде.
Теперь он видел, что это невозможно. Более того, события той ночи
показали, насколько быстро действовали эти враги, насколько острым и
похожим на стилеты было их оружие.

Что Гарри был невиновен был уверен,--Роберт Фэйрчайлд. Там был
разница между шуткой, которая целый город признанного таковым
и целенаправленное ограбление, которое угрожает жизни как минимум один человек.
В глубине души Фэйрчайлд знал, что Гарри не был создан в соответствии с этими принципами.

Оглядываясь назад, Фэйрчайлд понимал, как легко судьба сыграла на руку Родейнам, если бы у Родейнов не было более серьёзных намерений, чем просто воспользоваться ситуацией и обратить её в свою пользу. Разбойник был крупным мужчиной. Разбойник
говорил с акцентом "кузен-Джек", ибо все корнуолльцы - "кузены
Джеки" в стране шахтеров. Этих двух черт самих по себе,
Подумал Фэйрчайлд, спотыкаясь в темноте, было
достаточно, чтобы в мозгу Мориса Родена зародился коварный заговор,
уже уродливый и злобный из-за шутки, которую Гарри сыграл со своим отцом
и упрека, который последовал от Аниты Ричмонд. Ему было легко
набраться смелости, выпрыгнуть из окна, а затем дождаться, пока грабитель уйдёт, чтобы
выступить с обвинениями. А после этого...

Либо случайность, либо что-то более сильное сделало остальное. Найденной
краденой лошади и небрежно спрятанному тайнику у входа в шахту «Голубой мак»
было бы достаточно для любого присяжного. Доказательства были как прямыми, так и косвенными. По мнению Фэйрчайлда, у Гарри было мало шансов на спасение, если бы дело дошло до суда. И даже настойчивое интуитивное ощущение, что всё это было тщательно спланировано Роденами, отцом и сыном, не изменило ни на йоту мнение Фэйрчайлда.
по его мнению. Как он мог это доказать? Из-за личной неприязни? Весь город Охади мог засвидетельствовать, что разбойник был крупным мужчиной, телосложением похожим на Гарри, и что он говорил с корнуоллским акцентом. Присягнувшие члены отряда могли подтвердить, что они без посторонней помощи нашли лошадь и тайник, а Родейны не собирались им помогать. И опыт уже подсказывал
Фэйрчайлд считал, что Родейны, благодаря намеренно созданной системе,
обладали властью; что против их слова его слово было бы ничтожным.
Кроме того, где было алиби Гарри? У него его не было; он был на шахте один. Никто не мог свидетельствовать в его пользу, даже Фэйрчайлд.

 Мир был далёк от идеала. Мужчина брёл по тёмной улице, засунув руки глубоко в карманы, опустив голову, — только для того, чтобы внезапно встрепенуться и остановиться, чтобы снова услышать голос, который пришёл к нему. С одной стороны стоял большой дом, обитателей которого он инстинктивно знал, потому что видел тень женщины с протянутыми руками.
Он прошёл мимо освещённого окна на втором этаже. Более того,
он услышал её голос, дополненный более грубыми интонациями. А потом он
услышал его снова.

 Он был умоляющим и в то же время гневным,
наполненным страстью человека, близкого к истерике. Ей ответил резкий
голос, в котором Фэйрчайлд не смог разобрать ни слова. Он сошёл с
дощатой дорожки и подкрался к крыльцу, чтобы лучше слышать. Затем
каждый нерв в нём зазвенел, и чернота сменилась красным. Родейны были внутри; сначала он услышал холодный голос
отец, затем хриплый голос сына с упреками. Более того,
послышались женские рыдания; инстинктивно Фэйрчайлд понял
, что это Анита Ричмонд. И тогда:

Это был ее голос, высокий, кричащий. Началась истерика - дикая,
мучительная истерика человека, доведенного до предела:

"Покинь этот дом - услышь меня! Уходи из этого дома! Разве ты не видишь, что
ты его убиваешь? Не смей прикасаться ко мне — уходи из этого дома! Нет, я
не буду молчать — не буду — ты его убиваешь, говорю тебе!

И Фэйрчайлд больше ничего не ждал. Прыжок — и он оказался на полу.
веранда. Еще один прыжок, и он добрался до двери, обнаружил, что она не заперта, распахнул ее и прыгнул в холл. Широкими шагами он взбежал по лестнице на второй этаж.

 Из дверного проема перед ним донесся крик; смутно, словно сквозь красную пелену, Фэйрчайлд увидел испуганное лицо Аниты Ричмонд, а на лестничной площадке перед ним сердито стояли двое Родейнов. На мгновение Фэйрчайлд не обратил на них внимания и повернулся к рыдающему, взъерошенному маленькому существу в дверях.

"Что случилось?"

"Они угрожали мне... и отцу!" — простонала она.  "Но ты не должна была..."
ты не должен был...

- Я слышал, как ты кричал. Я ничего не мог с собой поделать. Я слышал, как ты сказал, что они
убивают твоего отца...

Девушка с тревогой посмотрела во внутреннюю комнату, где Фэйрчайлд мог
смутно различить неподвижную фигуру мужчины, очерченную под одеялом на
старомодной кровати с балдахином.

- Они...они... привели его в восторг. У него случился ещё один удар. Я... я больше не могла этого выносить.

 «Вам лучше уйти», — резко сказал Фэйрчайлд Родейнам, жестом указывая на лестницу. Они помедлили мгновение и
Морис, казалось, вот-вот набросится на Роберта, но его отец положил ему руку на плечо,
удерживая его. Сделав шаг, старший Родеин заколебался.

"Я иду только из-за твоего отца," — грубовато сказал он,
взглянув на Аниту.

 Фэйрчайлд думал иначе, но ничего не сказал. Серый цвет лица Родейна
говорил о том, в чем заключалась его храбрость; он был желто-серым, грязным
серым цветом человека, который сражается из укрытия, и только из укрытия.

"О, я знаю", - сказала Анита. "Все... все в порядке. Я... мне жаль.
Я ... не осознавала, что кричу ... пожалуйста, прости меня ... и уходи,
не так ли? Теперь это значит, что мой отец в опасности.

"Это единственная причина, по которой я иду; я иду не потому, что..."

"О, я знаю. Мистеру Фэйрчайлду не следовало приходить сюда. Он не должен был этого делать. Простите, пожалуйста, уходите.

Они спустились по лестнице, старший мужчина по-прежнему держал сына за руку, а Фэйрчайлд с бледным лицом ждал Аниту, которая внезапно проскочила мимо него в комнату для больных, а теперь устало возвращалась.

"Я могу вам помочь?" — наконец спросил он.

"Да," — последовал довольно холодный ответ, за которым быстро
прошептала "Прости меня".А потом звуки стали громче-так, что они
слышны были внизу лестницы: "вы можете мне помочь
сильно-просто собирается и не создает больше никаких нарушений".

"Но..."

"Пожалуйста, уходите", - последовал прямой ответ. "И, пожалуйста, не вымещайте свою
злобу на мистере Родейне и его сыне. Я уверена, что они поведут себя как джентльмены, если вы позволите. Вам не следовало врываться сюда.

 — Я слышала, как вы кричали, мисс Ричмонд.

 — Я знаю, — последовал её ответ, такой же холодный, как всегда. Затем внизу хлопнула дверь, и на веранде послышались шаги. Она наклонилась ближе к
— Я должна была это сказать, — прошептала она. — Пожалуйста, не пытайся понять, что я буду делать в будущем. Просто уходи — пожалуйста!

И Фэйрчайлд подчинился.




 ГЛАВА XI

Родейны стояли на тротуаре, когда Фэйрчайлд вышел из дома в Ричмонде, и, следуя указаниям напуганной девушки, он быстро прошёл мимо них и продолжил свой путь по улице, не оборачиваясь на бормотание проклятий, слетавшее с искривлённых губ старика, и, казалось, даже не замечая их присутствия, пока спешил к пансиону матери Ховард. То ли судьба сыграла с ним злую шутку,
за него или против него, он не знал, да и не мог собраться с мыслями. За последние несколько часов произошло слишком много событий, чтобы он мог спокойно во всём разобраться; всё зависело от того, какой курс выберут Родейны. Если бы они решили вести кампанию по уничтожению, не заботясь о том, кого она может затронуть, Фэйрчайлд легко мог представить, что вскоре его тоже могут посадить в камеру к Гарри в окружной тюрьме. Устало он свернул за угол на главную улицу и побрёл по ней, опустив плечи и
Мозг, измученный вспышками гнева и напряжением, которое
вызвали события этой ночи, снова пытался думать, но тщетно. Он мог только лежать без сна и смотреть в темноту вокруг себя, пока в его голове проносились смутные предчувствия, сны наяву, воспоминания о событиях последних трёх недель, которые не приносили ему ничего, кроме бессонницы и осознания того, что пока он вёл проигранную битву.

 Через несколько часов небо начало светлеть.  Фэйрчайлд, унылый, измученный
охваченный волнением и усталостью, он попытался встать, затем положил голову на подушку, чтобы немного отдохнуть. И с той извращённостью, которую так часто проявляет крайняя усталость, его глаза закрылись, и он заснул, чтобы наконец проснуться и понять, что уже поздно и кто-то стучит в дверь. Фэйрчайлд поднял голову.

"Это ты, мама Говард? Я сейчас встану."

В ответ послышался легкий смешок.

- Но это не матушка Ховард. Можно вас на минутку?

- Кто это?

- Вы никого не знаете ... пока. Я пришел поговорить с вами о вашем партнере.
Могу я войти?"

"Да". Теперь Фэйрчайлд был полностью погружен в дела, которые ему предстояли в этот день
. Дверь открылась, и молодой человек, настороженный, почти дерзкий
с черными, проницательными глазами, выглядывающими из-за очков в роговой оправе,
вошел и потянулся к единственному стулу, который был в комнате.

- Меня зовут Фаррелл, - объявил он. - Рэндольф П. Фаррелл. И, чтобы сделать
длинную историю короткой, я ваш юрист.

- Мой юрист? Фэйрчайлд вытаращил глаза. - У меня нет ни одного юриста в Охади.
Единственный...

"Это не меняет факта. Я ваш адвокат, и я в вашем
Обслуживание. И я не возражаю сказать вам, что это всего лишь мое первое дело.
 В противном случае, я не думаю, что получил бы его.

"Почему нет?" Откровенность вытеснила другие вопросы из головы Фэйрчайлда
. Фаррелл, адвокат, весело улыбнулся.

"Потому что я понимаю, что это касается Родейнов. Никто, кроме дурака, не станет с ними связываться. Кроме того, почти у каждого есть немного денег, вложенных в его предприятия. А поскольку у меня вообще нет денег, я не заинтересован в этом с финансовой точки зрения. И, не будучи заинтересованным, я совершенно справедлив, честен и готов бороться с ними до конца.
пауза. Итак, в чем проблема? Ваш партнер в тюрьме, насколько я понимаю.
Виновен или невиновен? "Ва-подожди минутку!" - Спросил я. "Нет, я не виноват".

"Ва- подожди минутку!" На свежесть мужчина привез Фэйрчайлд
для более бодрствования и внести определенную сумму на ура. "Кто вас нанял?"
Затем с внезапным вдохновением: "Разве матушка Говард не пошла и не сделала этого?"

— Матушка Ховард? Вы имеете в виду женщину, которая управляет пансионом? Вовсе нет.

 — Но...

 — Я не совсем уполномочен говорить об этом.

 Подозрение начало закрадываться в душу. Дружеская улыбка, которую
вызвали манеры другого мужчины, внезапно исчезла.

— В таких условиях я не верю...

— Не говори этого! Не начинай в том же духе. Я знаю, о чём ты думаешь. Знал, что так и будет с самого начала. И вопреки желанию человека, который нанял меня для этой работы, я... ну, я привёз доказательства. С таким же успехом я мог бы показать это сейчас, а не пытаться скрыть
эту секретную информацию и тратить на это кучу времени. Вот, взгляните, а потом выбросьте, порвите, проглотите или сделайте с ней что угодно, только чтобы никто больше её не увидел. Готовы? Смотрите.

Он достал маленькую визитную карточку. Фэйрчайлд взглянул. Затем он
посмотрел-и тогда он выпрямился в постели. Перед ним были
выгравированные слова:

 Мисс Анита Натали Ричмонд.


А на другой стороне карты писалась наспех, в руке отчетливо
женский:


Мистер Фэйрчайлд: это мой хороший друг. Он поможет вам. Нет
плата прилагается. Пожалуйста, уничтожать.

Анита Ричмонд.


— Но я не понимаю.

 — Вы знаете мисс… э-э… автора этой карточки, не так ли?

 — Но зачем ей…

 Мистер Фаррелл, адвокат, широко ухмыльнулся.

 — Я вижу, вы совсем не знаете мисс… автора этой карточки. Это она
— Это в её характере. Кроме того, у меня есть привычка сокращать длинные истории.
 Всё, что ей нужно сделать, — это поманить меня пальцем, и я прыгну. Я... это не ваше дело. Но, в любом случае, вот он я...

 Фэйрчайлд не смог сдержать смех. Было что-то в этом
мужчине, в его нервной, еще мальчишеской манере говорить, в его
энтузиазме, что рассеивало подозрения и вызывало доверие. Владелец
шахты "Голубой мак" наклонился вперед.

"Но ты не закончил фразу о ... авторе той открытки".

"Ты имеешь в виду ... о ... ну, в этом нет ничего особенного. Я влюблен в нее.
Я был влюблён в неё с тех пор, как научился ходить. Как и ты. Как и любой другой человек, который считает себя обычным мужчиной.
 Как и Морис Роден. Не знаю, как у вас, но у меня нет шансов. Даже не думай об этом больше — считай это
необходимым злом, как ношение зимней шерстяной одежды и тому подобное. Не позволяй этому беспокоить тебя. Сейчас главная задача — вытащить твоего напарника из тюрьмы. Сколько у тебя денег?

«Чуть больше двух тысяч».

«Недостаточно. По четырём обвинениям будут назначены поручители. По крайней мере, они
«Они будут стоить около тысячи долларов за штуку. Скорее всего, за букет они будут стоить около десяти тысяч. А как насчёт «Голубого мака»?»

Фэйрчайлд пожал плечами.

"Я не знаю, сколько он стоит."

«Я тоже. И судья тоже. И никто другой.
Поэтому он стоит не меньше десяти тысяч долларов». Это сработает. Достаньте свои документы и тому подобное — нам придётся приложить их к залогу в качестве обеспечения.

"Но это нас разорит!"

"Как так? Залог — это не что иное, как ипотека. Это не остановит вас
от работы на шахте. Всё, что он делает, — это даёт доказательства того, что ваш
друг и партнёр будут на работе, когда судебный пристав закричит: «Эй, эй, эй!» В противном случае они отберут у вас шахту и продадут её на публичных торгах по цене облигации. Но это случится в будущем. И нет никакой опасности, если наш клиент — вы заметите, что
Я называю его нашим клиентом — он облачён в достоинство и защитную мантию невиновности и остаётся здесь, чтобы дождаться окончания суда.

«Он так и сделает, не сомневайтесь».

«Тогда мы просто воспользуемся большим и просторным сейфом суда».
судебный округ в качестве хранилища для некоторых очень ценных бумаг. Я
бы посоветовал вам встать, взять свои документы и проследовать за мной во
дворец правосудия. В противном случае вашему партнёру придётся
ужинать в месте, которое на непристойном языке называется тюрьмой!

 Болтовня этого молодого человека в очках в роговой оправе была подобна
тёплому солнышку в холодный день. Вскоре Фэйрчайлд был одет и спешил по улице вместе с разговорчивым адвокатом. Ещё полчаса, и они были в суде. Фэйрчайлд, адвокат и
измученный тюремными стенами Гарри, его усы развевались сильнее, чем когда-либо.

"Невиновен, Ваша честь," — сказал Рэндольф П. Фаррелл. "Могу я узнать размер залога?"

Судья поправил очки и изучил информацию, которую представил ему окружной прокурор.

«Учитывая количество обвинений и серьёзность каждого из них, я должен установить совокупный залог в размере пяти тысяч долларов, или по сто двадцать пять долларов за каждое дело».

«Спасибо, мы были готовы к большему. Мистер Фэйрчайлд, партнёр мистера
Харкинса, здесь в качестве поручителя. Документы у него».
только имя, партнерство, существующее, как я понимаю, по их
Честное слово между ними. Я имею в виду, Ваша честь, дела
Синий Мак шахты. Будет Ваша честь ухода рассмотреть их?"

Его Честь сделала бы. Его Честь сделала. Долгим взглядом он изучал их,
и Фэйрчайлд, на вид около зала заседаний, увидели судебных приставов в
разговор с высоким, худым человеком, с прищуром глаза и шрам-отмеченные
лоб. Мгновение спустя судья посмотрел поверх очков.

"Бейлиф!"

"Да, Ваша честь."

"У вас есть какая-нибудь информация о стоимости добычи «Голубого мака»?"

«Сэр, я только что разговаривал с мистером Родейном. Он говорит, что они стоят
вложенных в них средств».

 «Что скажешь, Родейн?» — судья оглядел зал суда.
Косой Родейн почесал свой ястребиный нос большим пальцем и кивнул.

  «Они подойдут», — ответил он, и судья передал бумаги секретарю суда.

«Залог принят. Я назначу это слушание на...»

«Если Ваша честь не возражает, я бы хотел, чтобы это было как можно скорее, — вмешался Рэндольф П. Фаррелл. — Это причиняет очень большие неудобства невиновному человеку и...»

«Это невозможно». Судья что-то черкал в своём ежедневнике. «Всё
слишком загружено. Не успеем до ноябрьского заседания. Назначьте на
11 ноября».

«Хорошо, ваша честь». Затем он широко улыбнулся своим
клиентам. «До ноября всё».

Оказалось, они подали по узкому проходу в зале суда, Фэрчайлд
колено скользит штанину прищур Rodaine как они прошли. У дверей
адвокат повернулся к ним, затем протянул руку.

"Заходите в любой день на этой неделе, и мы все обсудим", - объявил он
— бодро. «В тот раз мы обвели его вокруг пальца, как бы то ни было.
 Ненавидит меня с потрохами. Худшее, на что мы можем надеяться, — это обвинительный приговор, а затем отмена приговора Верховным судом. Я выведу его из себя так, что он наделает ошибок. Он был преподавателем в Боулдере, и однажды я склеил страницы его лекции. Вот почему я попросил о досрочном слушании. Я знал, что он даст мне отсрочку. Это даст нам время собрать немного улик, которых у нас сейчас нет. Поймите, все деньги, которые поступают от рудника, хранятся
до тех пор, пока это дело не будет рассмотрено. Но я объясню это. Собираюсь
посидеть здесь и насладиться тем, что у меня действительно есть дело. До
свидания!"

И он вернулся в зал суда, а Фэйрчайлд, за которым по пятам следовал ошеломлённый
Гарри, пошёл по улице.

"'Как ты это понял?" наконец спросил корнуоллец.

— Что?

 — Родейн. Он помог нам!

 Фэйрчайлд остановился. Ему это раньше не приходило в голову. Но теперь он понял: если Родейн, как эксперт по добыче полезных ископаемых, осудил «Голубой мак», это могло означать только одно — отказ от обязательств.
судья и отсутствие свободы для Гарри. Фэйрчайлд потер рукой
по лбу.

"Я не могу этого понять", - последовал наконец. "И особенно с учетом того, что его сын -
обвинитель и с тех пор, как я взял верх над ними обоими прошлой ночью!"

"Взял верх над ними? Ты?"

История была краткой в изложении. И это не объясняло внезапную дружелюбность, которую проявлял криволицый Родейн. Они
шли дальше, тщетно пытаясь найти причину, и наконец остановились перед
почтовым отделением, когда почтмейстер высунулся из двери.

"Вас зовут Фэйрчайлд, не так ли?" спросил человек с письмами, когда
пристально посмотрел на владельца «Голубого мака».

"Да."

"Я так и думал. Некоторые ребята говорили, что это ты. Лучше заходи сюда время от времени за почтой. Здесь уже два дня лежит письмо для тебя!"

"Для меня?" Смущенный Фэйрчайлд вошел внутрь и взял письмо — простой конверт без обратного адреса. Он повертел его в руках, прежде чем открыть, затем посмотрел на
почтовый штемпель — Денвер. Наконец:

 «Открой его, почему бы и нет?»

 Усы Гарри щекотали его ухо, пока здоровяк-шахтёр смотрел на него.
плечо. Фэйрчайлд подчинился. Они оба затаили дыхание. Перед ними
появились цифры и предложения, которые на мгновение расплылись, а затем
превратились в:


Мистер Роберт Фэйрчайлд,
 Охади, Колорадо.

Уважаемый сэр,

 я уполномочен клиентом, имя которого я не вправе называть, сделать вам
предложение в размере 50 000 долларов. за вашу собственность в округе Клир-Крик,
известную как рудник Блу-Поппи. Пожалуйста, адресуйте ваше письмо
по адресу:

почтовый ящик 180, Денвер, Колорадо.


Гарри протяжно и задумчиво присвистнул.

"Это же куча денег!"

"Очень много, Гарри. Но почему было сделано это предложение? Здесь нет ничего такого,
основывайтесь на этом. Там...

Затем на мгновение, когда они вышли из почтового отделения, он отказался от
мысли даже о сравнительном богатстве. В двадцати футах от них приближались мужчина и
девушка, разговаривая так, как будто между ними никогда не было
ни малейшей ссоры. Они пересекли узкий переулок, и
она положила руку ему на плечо, почти ласково, подумал Фэйрчайлд,
и он пристально уставился на нее, словно не веря, что это они. Но это было
несомненно. Это были Морис Роден и Анита Ричмонд; они подошли ближе,
она посмотрела на Фэйрчайлд, а затем...

Она пошла дальше, не говоря ни слова, не потрудившись заметить,
что он стоял там.




Глава XII

После этого они почти не разговаривали, пока Гарри и Фэйрчайлд не
дошли до пансиона. Затем, в присутствии матери Ховард,
все трое собрались в старой гостиной, и Фэйрчайлд рассказал о событиях
прошлой ночи, добавив, что произошло на почте, когда
Анита прошла мимо него, не сказав ни слова. Мать Ховард, как обычно, сложив руки на груди, покачала седой головой.

"Это на неё похоже, сынок," — наконец объявила она. "Она хорошая девочка. Я
Я знаю её с тех пор, как она была совсем маленькой и не умела ходить.
И она любит своего отца.

— Но...

— Она любит своего отца. Разве этого недостаточно? У Родейнов есть деньги — и почти всё, чем владеет судья Ричмонд. Довольно легко догадаться, что они с ним сделали — связали так, что он не сможет его коснуться, пока они не будут готовы. И они не сделают этого, пока не получат то, что хотят.

 — И что же это?

 — Анита! Любой дурак должен это знать. Конечно, — добавила она с кислой улыбкой, — люди, которые по уши влюблены
сами они не смогли бы понять, что не видят ничего дальше своего носа, но другие люди могут. Родейны знают, что не могут ничего сделать напрямую с Анитой. Она бы этого не потерпела.
 Она не такая девушка. Они знают, что деньги для неё ничего не значат, и, более того, они были вынуждены признать, что
Анита не собирается делать сальто-мортале только ради сомнительной чести выйти замуж за Родейна. Анита могла бы выйти замуж за гораздо более богатых парней, чем
Морис Родейн когда-либо мечтал стать, если бы захотела, и
Не было бы ни негодяя-отца, ни бродящей по кладбищу сумасшедшей матери,
которые пошли бы на это. И они это понимают. Но они также понимают, что у них нет шансов проиграть, пока
счастье её отца зависит от того, что она будет делать то, что они хотят. Так что, в конце концов, разве не легко увидеть всю картину целиком?

 «Тебе, возможно, и легко. Но не со мной.

Матушка Ховард раздражённо поджала губы.

"Просто вернись к этому, — подытожила она. — Она разозлилась на него вчера вечером на
танцах, не так ли? Он сделал что-то грубое — судя по тому,
— Ты сам это сказал. Потом ты подошёл к ней и пригласил на все танцы. Ты же не думаешь, что это было из-за того, что ты такой высокий и красивый, да?

 — Ну, — Фэйрчайлд печально улыбнулся, — я надеялся, что это было из-за того, что я ей нравлюсь.

 — А если бы так и было? Но ей многие нравятся. Ты понимаешь женщин так же, как свинья понимает воскресенье, — ты ничего о них не знаешь. Она злилась на Мориса Родена и хотела преподать ему урок. Она не думала о последствиях. После танцев
Он взял своего отца и отправился в дом Ричмондов. Там они начали отчитывать старика за то, что он позволил своей дочери совершить такой позорный поступок — танцевать с мужчиной, с которым она хотела танцевать, вместо того, чтобы пресмыкаться и биться головой об пол каждый раз, когда Морис Роден показывал ей пальцем. И они не церемонились. Каков был результат? Бедный старый судья Ричмонд разволновался и получил ещё один
инсульт. И что же сделала Анита, естественно, как и любая женщина? Она
А потом вбежала ты. После этого она успокоилась и
подумала о том, что может случиться с ней. Тот удар, что случился
вчера вечером, был вторым для судьи. Обычно после третьего удара
больше не бывает. Теперь ты понимаешь, почему Анита готова
сделать всё на свете, лишь бы сохранить мир и дать своему отцу
немного покоя, утешения и счастья в последние дни его жизни? Вы должны помнить, что он не похож на обычного отца,
к которому вы можете прийти и рассказать обо всех своих проблемах. Он лежит рядом
до смерти, и Анита, как и любая женщина с большим добрым сердцем
, готова столкнуться с худшим, чем смерть, чтобы помочь ему. Это как
ясно, как нос на лице Гарри."

"Что совершенно ясно", - согласился Фэйрчайлд печально. Гарри Потер
оклеветанным хоботок, ощупывал в усы и ерзал в своем кресле.

"Хорошо, я это понимаю", - заявил он наконец. "Но почему
кто-то должен хотеть купить рудник?"

Это привело Фэйрчайлда к осознанию нового развития событий, и он
достал письмо, чтобы еще раз взглянуть на него.

— Пятьдесят тысяч долларов — это большие деньги, — наконец сказал он. — Это почти
окупило бы наш переезд сюда, Гарри.

 — Так и есть.

 — И что потом? — Мать Ховард, всё ещё глядя сквозь бесцветные очки, взяла письмо и просмотрела его. — Вы ведь не сдадитесь, да?

— «О, мы?» — Гарри ощетинился.

 «Да, вы. Если вы согласны, возьмите листок бумаги и напишите в
Денвер и примите предложение. Если нет — продолжайте бороться».

 «Думаю, ты прав, мама Говард».

 Фэйрчайлд снова потянулся за письмом и уставился на него.
Хотя для вдохновения. «Такая сумма денег кажется огромной. Тем не менее, если человек готов предложить столько за шахту, когда нет ничего, что указывало бы на её ценность, это должно означать, что в куче дров есть что-то тёмное и что за это стоит побороться. И лично я готов побороться!»

— Я никогда в жизни не сдавался! — Гарри выпрямился в кресле, и его
усы воинственно встопорщились. Мать Ховард посмотрела на него,
поджала губы, а затем улыбнулась.

 — Нет, — заявила она, — разве что убегать, как нашкодивший щенок, после того как ты
«Ты влюбила в себя бедного одинокого хозяина пансиона!»

«Мама, я…

Но смеющаяся седовласая женщина протиснулась в дверь и захлопнула ее за собой,
чтобы через секунду открыть и просунуть голову внутрь.

«Не думай, что раз ты можешь ограбить танцевальный зал и тебе это сойдёт с рук, то можешь использовать пещерные методы по отношению ко мне!» — упрекнула она. И в этом одном предложении был весь разговор, который был необходим, чтобы обсудить обвинения против Гарри, по мнению матери Ховард. Она им не поверила, и по лицу Гарри было видно, что мир для него стал ярче
и снова стал спокойным. Он развёл свои огромные руки, словно разминая большие
мышцы на плечах. Он пощипал себя за усы. Затем он повернулся
к Фэйрчайлду.

"Ну, — спросил он, — что будем делать? Поднимемся на шахту, как будто ничего
не случилось?"

"Именно. Подожди, пока я переоденусь. Тогда мы будем готовы к
началу. Я даже не собираюсь утруждать себя ответом на это письмо.
 И по одной главной причине, — добавил он, — я думаю, что Родэны
имеют к этому какое-то отношение.

 — Как так?

 — Я не знаю. Это всего лишь предположение; я думаю, что связь прослеживается.
из того факта, что сегодня утром Косоглазый дал хорошую оценку руднику
в суде. И если это его рук дело, то лучше всего на свете
забыть об этом. Я буду готов через минуту.

Через час они вошли в устье туннеля «Голубой мак», чтобы снова запустить двигатели и возобновить откачку воды. Тем временем они таскали брёвна с горы и начали восстанавливать туннель в том месте, где он обвалился сразу за шахтой. Это было начало долгой работы.
они знали, что глубоко под землёй им предстоит сделать гораздо больше,
провести много дней за изнурительным трудом, в котором они должны
стать главными участниками, прежде чем они смогут надеяться на то, что
начнут по-настоящему искать руду.

И вот, пока вода цвета железа лилась из труб насоса. Гарри
и Фэйрчайлд совершали вылазки, карабкались по склонам, когда шли вперёд,
с трудом спускались, когда возвращались, волоча «тульи» или тяжёлые брёвна,
которые должны были стать основными опорами, столбами для мельницы или более лёгкими
опорами, лагами и растяжками, найденными в сломанных, хорошо просушенных
Лес на склоне горы, необходимый для работы, которая предстояла им. Крепление шахты — непростая задача. Одна за другой тяжёлые опоры должны быть установлены на свои места, каждая в таком положении, которое обеспечит наибольшее сопротивление огромному весу сверху, постоянному стремлению земли осесть и заполнить вырытые человеком углубления. Ведь земля — ревнивая вещь; она разумно создаёт и сохраняет свои собственные пещеры. Те, что созданы
руками человека, вызывают сопротивление гравитации и
распад, и для борьбы с ним требуются силы и мощь. В тот день Гарри и Фэйрчайлд работали изо всех сил в начале периода, который должен был продлиться — они не знали, не могли знать, как долго. И они работали вместе. Их план дневной и ночной смен был отложен; проблем, возникших из-за их первой попытки, было достаточно, чтобы отказаться от такой программы.

Час за часом они трудились, пока над вершинами гор не сгустился серый туман,
пока тени не удлинились и не наступили сумерки.
Двигатели перестали пыхтеть, и грязная вода, поднимавшаяся из ущелья далеко внизу, перестала бурлить. Двое усталых мужчин медленно
пробежали по разбитой дороге к узкому извилистому шоссе, которое вело через ущелье Кентукки в город. Но они были счастливы от нового осознания: что они активно работают, что их труды что-то дают, что они добиваются прогресса, несмотря на козни злых людей, несмотря на пагубное влияние прошлого и настоящего, несмотря на силы природы.

Это была новая, благодарная жизнь для Фэйрчайлда. Она дала ему возможность думать о чём-то другом, а не о загадочных событиях, которые, казалось, кружили вокруг него, как водоворот. Более того, у него почти не было времени на размышления, потому что в ту ночь он не лежал без сна, уставившись в потолок. тьма. Мышцы болят, несмотря на их
внутренней силы. Головой стучали от давления усиливаются
сердце действия. Закрыв глаза устало, но с сытного усталость.
И не просыпался до тех пор, пока Гарри не забарабанил в дверь на рассвете.
утром.

Их ужин принесли до того, как столовая была открыта. Мама
Ховард сама переворачивала оладьи и жарила яйца, которые были их завтраком, и в то же время находила время, чтобы упаковать их ланч-боксы. Затем они вышли на свежий утренний воздух и вернулись к своим делам.

Снова за насосы; снова борьба с тяжёлыми брёвнами;
снова «стук» топора, глубоко вонзающегося в дерево, или
звон молотков, вбивающих большие гвозди. Ближе к вечеру они
приступили к новой работе — уборке грязи и сгнивших брёвен с места,
которое когда-то было непроходимым. Обрушившаяся часть туннеля сразу за шахтой была
отремонтирована, и Гарри с облегчением вытер пот со своего широкого лба.

"Не то чтобы это нам сильно помогло," — заявил он. "Здесь нет
Там нет ничего такого, до чего мы могли бы добраться. Но это помещение, которое нам понадобится, когда
мы начнём работать внизу, и мы могли бы его отремонтировать...

Он внезапно замолчал и побежал к насосам. Из концов шланга доносилось странное бульканье, и напор значительно ослабел;
вместо непрерывного потока воды теперь выходил слизистый ил,
разбрызгиваясь и разлетаясь по сторонам дренажной канавы.
Гарри в отчаянии взмахнул чудовищной лапой.

"Выключи их!" — крикнул он Фэйрчайлду в полумраке туннеля.
«Он высасывает грязь из поддона!»

— Из чего? — Фэйрчайлд заглушил двигатели и подбежал к тому месту, где Гарри, держа в одной руке карбидную лампу, заглядывал в шахту.

"Из отстойника — это маленькая дырочка в нижней части шахты, чтобы задерживать воду, которая просачивается внутрь. Это значит, что в шахте сухо."

"Значит, работа по откачке закончена?"

"Да". Гарри поднялся. "Ты останешься здесь и разберешь насосы, чтобы мы могли
отправить их обратно. Я поеду в город. Нам нужно кое-что купить".

Затем он направился вниз по тропе, в то время как Фэйрчайлд отправился на свою работу.
И он пел, пока тянул за собой тяжёлый шланг, вытаскивая его из шахты и сворачивая у входа в туннель, пока ставил двигатели на полозья и дюйм за дюймом перемещал их на свежий воздух.
 Перед ним была работа, которая продвигалась к цели, которую он решил достичь, несмотря на все препятствия. Таинственное
предложение, которое он получил, свидетельствовало о том, что его что-то ждёт,
что кто-то знает истинную ценность рудника «Голубой мак» и что если
он сможет просто выполнить свою задачу, если он сможет сохранять
непоколебимую
цель победить, несмотря на все блокирующие ловушки, которые были расставлены на его пути
когда-нибудь, в какой-то момент награда будет стоить своей цены.

Более того, разговор с матерью Ховард предыдущим утром
был утешительным; он прояснил женскую точку зрения на действия другой женщины
. И Фэйрчайлд интуитивно поверила, что она права. Верно,
она говорила о других, у кого могли быть надежды в отношении Аниты
Ричмонд; на самом деле Фэйрчайлд познакомился с одним из этих людей, адвокатом Рэндольфом Фарреллом. Но всё равно это было воодушевляюще.
Надежда — величайшая привилегия человека.

И вот Фэйрчайлд впервые за несколько недель почувствовал себя счастливым и немного расслабленным. Выходя из шахты, он то и дело останавливался, чтобы посмотреть на то, что раньше не замечал: на простиравшуюся под ним долину, на три холма вдалеке, названные каким-то романтичным альпинистом «Отцом», «Матерью» и «Ребёнком»; на сине-серые холмы, которые простирались всё дальше и дальше, постепенно белея, пока не превратились в заснеженный хребет с остроконечной вершиной горы Эванс, царапающей небо вдалеке.

В воздухе висело мерцание, из-за которого деревья казались
голубовато-зелёными, а горные склоны — более мягкими, а зияющие
раны от разведочных шурфов — менее одинокими и менее печальными с их
вечной историей об утраченных надеждах. На большом валуне вдалеке
потрескивал бурундук. Вдалеке по дороге с грохотом двигался состав с рудой, направляясь к
сортировочной станции — этому крупному посредническому учреждению, которое
есть в каждом шахтёрском городке и которое, подобно маслобойне на
перекрёстке, принимает продукцию шахт, сортирует её и
технически правильная система, при которой на каждую партию приходится по четыре образца и четыре аналитика, которые их проверяют, с учётом расходов на перевозку, плавку и бесчисленных затрат, которые необходимо понести, прежде чем деньги станут деньгами в реальности. Фэйрчайлд запел громче, чем когда-либо,
бессловесную мелодию, старую мелодию, возникшую в его мозгу в ту
парадоксально счастливую и несчастливую ночь, - ночь танцев, когда он
держал в объятиях Аниту Ричмонд, а она смеялась над ним, поскольку
своим обществом она оплатила долг денверской дороги. Фэйрчайлд
Он почти забыл об этом. Теперь, когда он вспомнил, его лоб нахмурился, и
песня медленно затихла.

"Что, чёрт возьми, она делала?" — наконец спросил он себя. "И почему
она так отчаянно хотела сбежать от этого шерифа?"

Ответа не было. Кроме того, он обещал не спрашивать. И
вдруг с дороги донёсся крик, сопровождаемый рёвом мотора, возвестивший о том, что Гарри возвращается.

 С ним было пятеро мужчин, которые помогали ему заносить верёвки, тяжёлые шкивы,
грузы и большое металлическое ведро, а затем вытаскивать меньший из
Гарри взял насосы и откатил их в сторону, оставив более крупный и мощный двигатель для одной загрузки. Наконец Гарри повернулся к своим инструментам и закатал рукава.

"Вот где мы будем работать!" — объявил он. "Мы будем использовать шкив и ведро, пока не запустим насос и скип. «Помоги мне оттащить несколько брёвен».

Это было началом трёхдневной работы: возведение тяжёлой
платформы над шахтой, установка большого шкива, а затем
прикрепление ковша на одном конце и скипа, загруженного
с другой стороны, чугун. В целом это представляло собой что-то вроде грубого,
уравновешенного лифта, с помощью которого они могли опускаться в
шахту, с различными толчками и задержками, - но который, тем не менее, работал
успешно. Вместе они свалили в большую, утюг
ведро. Гарри тащил вдоль шипы и пиломатериалов и санки и веревки.
Затем, потянув за трос, удерживающий грузы, они создали
необходимую силу тяжести для перемещения вниз.

Жуткое путешествие, с одной стороны которого ползёт верёвка вагонетки,
пока она движется по ржавому старому пути на пропитанных водой шпалах, с другой
другие — по всё ещё сырым брёвнам старой шахты и её сломанной, гниющей лестнице, в то время как карбидные фонари отбрасывали вокруг тени, а шкив наверху скрипел, а изношенные колёса скипа скрипели и протестовали! Вниз — на сотню футов — и они столкнулись с поднимающимся скипом, чтобы оттолкнуться от него и начать всё сначала. Воздух становился холоднее и влажнее. Карбиды шипели и вспыхивали. Затем последовал лёгкий толчок, и они оказались на дне. Фэйрчайлд начал выбираться из ведра, но тут же вернулся в прежнее положение, а Гарри закричал от страха.

"Не делай этого!" лопали Корнуэльца. "Ты хочешь, чтобы я поехал с ним как
усилится? Их вес-это все, на самом верху. Нам нужно починить заглушку
внизу, чтобы состарить это цветущее ведро, иначе оно поднимется, а мы останемся
внизу!"

Работая с боковой стороны ведра, которое по-прежнему удерживалось на месте весом двух мужчин, они сделали защёлку из петли верёвки, прикреплённой к тяжёлым шипам, и туго затянули её.

"Это надолго," — объявил здоровяк-корнуоллец. "Поехали!"

Фэйрчайлд с готовностью подчинился. Теперь он чувствовал, что действительно приближается.
к чему-то, что он был в самом начале своего пути. Перед ним
ждал туннель, сырой, тёмный и мрачный, словно отражающий свет карбидов,
словно защищающий сокровища, которые могли там лежать. Гарри сделал
шаг вперёд, затем остановился, поправил карбид и положил руку на плечо
своего товарища.

— Парень, — медленно сказал он, — мы с чего-то начинаем, и я не знаю, куда это нас приведёт. Здесь обвал, и если мы когда-нибудь доберёмся до конца этой шахты, нам придётся пройти мимо него.
И я боюсь того, что мы обнаружим, когда прорубимся
сквозь чащу!

Казалось, что тучи прошлого поднимаются и проплывают мимо Фэйрчайлда. Тучи,
которые несли в себе образы бледного, сломленного старика, сидящего у окна и
ждущего смерти, образы старого сейфа и письма, которое в нём лежало.
 На долгое-долгое мгновение воцарилась тишина. Затем снова раздался голос Гарри.

— Боюсь, это не очень хорошие новости, парень. Но ничего не поделаешь. Когда-нибудь это должно было всплыть — такие вещи не могут оставаться в тени вечно. И твоего отца больше нет — он там, где ему не причинят вреда.

— Я знаю, — ответил Фэйрчайлд странным хриплым голосом. — Должно быть, он знал, Гарри, — должно быть, он хотел, чтобы это случилось, теперь, когда его нет. Он так и написал мне.

 — Либо так, либо никак. Если мы продадим шахту, её найдёт кто-нибудь другой. И мы не сможем разрабатывать жилу, не спускаясь в шахту. Но решение принимать тебе.

Снова долгая пауза; снова в воспоминаниях Фэйрчайлд стоял в мрачной старомодной комнате и читал письмо, которое достал из пыльного сейфа. Наконец он ответил:

"Он велел мне действовать, если понадобится. И мы пойдём, Гарри.




ГЛАВА XIII

Они двинулись вперёд, пробираясь по слизи и илу, покрывавшему дно, скользкому и мокрому после многолетних наводнений. Сверху на них капала вода с промокшей навесной стены, которая в отблесках карбидов казалась неровной и пятнистой и, казалось, поглощала свет, пока они не смогли видеть лишь на несколько футов вперёд, пробираясь по пропитанным водой брёвнам, разобранным рельсам маленького трамвайного пути, который когда-то там был, и проваливаясь в жирные лужи грязи, в которые попадали плавающие шпалы.
остались позади. Дальше-дальше - они остановились.

Продвижение стало невозможным. Перед ними, искореженные, разорванные,
в беспорядке сваленные в кучу, внезапно показались бревна шахты
идеальная баррикада, прикрытая сзади кучами навоза и
скалистый мусор, который не оставлял прохода в камеру очистного забоя за его пределами.
Карбид Гарри отправился высоко в воздух, и он скользнул вперед, чтобы стоять
момент задумчивости перед препятствием. Он осматривал одно место за другим и в конце концов, пожав плечами, повернулся к нам.

«Это будет означать больше месяца самой тяжёлой работы, парень».
последовало его последнее заявление. "Как это могло так обрушиться" - это
больше, чем я знаю. Я уверен, что мы хорошо укрепили его ".

"И посмотрите, - Фэйрчайлд был теперь рядом с ним со своим карбидом, - как
все разорвано, как будто от взрыва".

"Кажется, что да. Но вы не можете сказать наверняка. Рок «ужасно» умеет всё переворачивать с ног на голову, когда решает взбрыкнуть. Всё, что я знаю, — это то, что нам предстоит тяжёлая работа.

Оставалось только одно — повернуть назад. Ещё пятнадцать минут, и они были на поверхности, строя планы, проекты, которые требовали
Работали с утра до ночи много дней подряд. Нужно было проложить
дорожку, спустить дополнительный ковш, чтобы они могли вывозить
мусор и обломки древесины из-под завала в шахту и на свалку. Нужно было
вырубать стойки, опоры и лаги и спускать их в шахту. И там была хорошая, тяжёлая работа, требующая
мускулов, силы, кирки и лопаты, чтобы убрать мусор из-под
обвалившейся стены и поставить на место хорошие брёвна, чтобы
предотвратить повторение того, что произошло восемнадцать лет назад.
Гарри потянулся за новым топором и указал на другой.

«Сначала мы перережем шпалы», — объявил он.

Так начались недели напряжённой работы, недели, в течение которых они трудились с помощью примитивных приспособлений; недели, в течение которых они затаскивали тяжёлые шпалы и другие брёвна в туннель, а затем спускали их по шахте в штольню, расположенную на глубине двухсот футов, только для того, чтобы последовать за ними в противовесном ведре и с трудом сложить их вдоль стен штольни, где они будут дожидаться своего часа. Недели, в течение которых они работали в
грязи и иле, выгребая ил и крюками
срывая отслоившиеся части нависающей стены, чтобы сформировать дорожное полотно для
их новый трамвай. Недели, в течение которых они разрывали связи, в течение которых они вставали с постели ещё до рассвета и возвращались в пансион миссис Ховард уже после наступления темноты; недели, в течение которых они, казалось, потеряли всякую связь с внешним миром. Вся их вселенная превратилась в туннель глубоко под поверхностью земли, в лабиринт, ведущий к пещере, которую они ещё даже не начали раскапывать.

 Это был медленный, мучительный процесс, но они продолжали. Постепенно трамвайная линия начала обретать форму, соединяя старые участки
Путь, который всё ещё лежал в забое и был дополнен другими путями, купленными
дёшево на этом кладбище надежд шахтёров — на свалке в Охади.
Наконец всё было готово; теперь стало легче передвигать тяжёлые брёвна,
когда их грузили на маленький трамвайный вагончик, с которого
сняли кузов, и везли по рельсам к забою, где складывали в
готовности к использованию.  И наконец —

Кирка взметнулась в воздух, издав громкий, хлёсткий звук, когда
ударилась о размягчённое водой, пористойё дерево. Атака на обвал провалилась
началось, прогрессировало с кажущейся быстротой в течение нескольких часов, затем прекратилось
до тех пор, пока двое мужчин не смогли убрать обломки, которые они выкопали
и медленными, кропотливыми усилиями вытащить их на поверхность. Но это было
начала, и они держались за это.

Фут за футом они отодвигали старые, сломанные, расколотые бревна и
каменный мусор, который громоздился за каждой раскачивающейся балкой; только для того, чтобы
остановитесь, уберите мусор, а затем восстановите все заново. И это было
усилием, — усилием, которое напрягало каждую мышцу двух сильных мужчин, когда они с помощью блоков и самодельных грубых кранов поднимали большие брёвна и
они подпирали их, чтобы стена не обрушилась.
В холодном и влажном воздухе туннеля они трудились, но это приносило им радость. Здесь, внизу, они могли забыть Косого Родейна и его сына с бледным лицом; здесь они чувствовали, что работают ради цели, и не обращали внимания на препятствия, которые люди могли поставить на их пути.

День за днём они трудились, и углубление в пещере выросло с нескольких футов до нескольких ярдов. Неделя. Две. Затем, взмахнув киркой, Гарри пошатнулся и упал на колени. «Я ушёл
до конца! объявил он с радостным удивлением. "Я дошел. Мы
в самом конце!"

Взорвался Fairchild's carbide. Там, где кирка все еще торчала в скалистой массе
, виднелась крошечная дырочка, более темная, чем окружающий мусор. Он вытянул
руку и вцепился в землю вокруг инструмента; она прогнулась
под его прикосновением, и за ней была только пустота. Гарри снова
поднял кирку и с силой взмахнул ею. Фэйрчайлд присоединился к нему. Ещё
мгновение, и они уставились в дыру, ведущую во тьму, и в голосе Гарри
прозвучала радость, когда он на мгновение огляделся.

"Это довольно сухое быть'ind там", - заявил он. "Иначе мы бы
уже облазил в воде по шею. Нам повезет там,
любой'ow".

Снова атака, и снова дыра расширилась. Наконец Гарри
выпрямился.

- Теперь мы можем войти, - донеслось наконец. — Вы готовы пойти со мной?

— Конечно. Почему бы и нет?

Корнуоллец потянулся к усам.

"Меня не радует то, что мы можем там найти."

— Вы имеете в виду?..

Но Гарри остановил его.

— Давай не будем говорить об этом, пока не придётся. Пойдём.

Они молча проползли через отверстие, оставляя за собой ил и мелкие камни
Постукивая друг о друга, они добрались до довольно сухой земли на
другой стороне и двинулись вперёд. Под лучами карбидов
они увидели, что дорога здесь была в довольно хорошем состоянии;
единственной влагой была естественная просачивающаяся вода, которая не имела большого значения.
Бревна всё ещё стояли сухими и прочными, за исключением тех мест, где из-за капель воды в
нескольких случаях блоки стали пористыми, и в них образовались большие
отверстия, в которые вдавились более крупные брёвна, удерживающие
огромный вес сверху. Внезапно, когда они шли, Гарри взял
он шел впереди, держа фонарь далеко перед собой, заложив одну большую руку за спину
как бы для отражения. Затем, так же внезапно, он повернулся.

- Пойдем отсюда, - коротко прозвучало.

"Почему?"

"Это там!" В свете фонаря,

Лицо Гарри было белым, его большие губы мертвенно-бледными. — Пойдёмте… —

Но Фэйрчайлд остановил его.

"Гарри, — сказал он решительно, — если это там, то мы должны с этим столкнуться. Я буду тем, кто пострадает. Мой
отец ушёл. Там, где он сейчас, нет обвинений, я в этом уверен. Если... если он когда-нибудь совершит что-то нехорошее, он
Мы заплатили за это. Мы не знаем, что случилось, Гарри, — мы уверены только в том, что если это то, чего мы... чего мы боимся, то мы зашли слишком далеко, чтобы повернуть назад. Вам не кажется, что некоторые люди начнут расследование, если мы сейчас уйдём с шахты?

 — Родейны!

 — Именно. Они что-нибудь заподозрят и через час будут здесь, рыскать по углам. И им будет гораздо хуже, если они расскажут об этом, чем нам!

— Никто не расскажет, — Гарри уставился на свою карбидную
лампу, — здесь есть выход.

«Но мы не можем этого принять, Гарри. В письме моего отца говорилось, что он совершил только одну ошибку — из-за страха. Я собираюсь поверить ему — и, несмотря на то, что я здесь нашёл, я собираюсь считать его невиновным, и я собираюсь быть честным и справедливым во всём этом. Мир может думать что угодно — о нём и обо мне». На моей совести ничего нет, и я знаю, что если бы мой отец не совершил ошибку, сбежав, то и на его совести ничего бы не было.

Гарри покачал головой.

"'Он мало что мог сделать, мальчик. Родейн в чём-то был сильнее.
Тогда он был не таким, как сейчас. Это было в другие времена. Это было во времена,
когда Косой Родейн мог собрать сотню человек быстрее, чем кот моргнёт, и линчевать человека без суда и следствия.
 И если бы я был твоим отцом, я бы сделал то же, что и он. Я бы
'Аве слишком--'е 'д 'ул. заплатил за нее жизнь, если е не виновен
или не виноват. И... - он пристально посмотрел на молодого человека, - вы
сказали продолжать?

"Продолжайте", - сказал Фэйрчайлд, и он произнес эти слова сквозь плотно сжатые зубы.
"Продолжайте". Гарри повертел фонарь перед собой, и еще раз
прикрыл его своей большой рукой. Шаг, два, затем:

«Смотри — вон там, у подножия!"

Фэйрчайлд заставил себя посмотреть в указанном направлении и
пристально вгляделся. Сначала ему показалось, что это просто
последовательность разрозненных, расколотых камней, беспорядочно
лежащих вдоль подножия уступа, где он расширялся и переходил в
выработку, или наклонную жилу.
Затем всё стало яснее, появились тонкие очертания чего-то, что
сжало сердце Роберта Фэйрчайлда, что вызвало у него тошноту, что
заставило его подавить внезапное паническое желание прикрыть глаза
и бежать — груда истлевших от времени костей, к которым всё ещё
прилипли обрывки шахтёрской одежды, тяжёлые ботинки комично
торчат из-под костлявых ступней; скорчившийся, скрюченный человеческий
скелет!

Они могли только стоять и смотреть на него — на это напоминание о трагедии,
произошедшей четверть века назад. Их губы отказывались произносить слова, которые
пытались сорваться с них; они были двумя немыми людьми, немыми из-за
открытия, с которым они заставили себя столкнуться, из-за факта,
на который они надеялись, каждый более или менее молча, но были уверены
рано или поздно это должно было случиться. И вот оно случилось.

 И это было причиной того, что двадцать лет назад Торнтон Фэйрчайлд, бледный и мрачный, обратился за помощью к Гарри и матери Ховард. Это было причиной того, что женщина играла роль мужчины, распевая сентиментальные песни, пока они шли по центру улицы ночью, по всей видимости, всего лишь трое разочарованных старателей, ищущих новое месторождение. И всё же...

"Я знаю, о чем ты думаешь". Это был голос Гарри, странно хриплый
и слабый. "Я думаю о том же. Но этого не должно быть. Мертв
Мужчины не всегда понимают, что они умерли, — чтобы поразмыслить о том, кто был с ними. Вы понимаете, что я имею в виду? Вы сказали, — и он пристально посмотрел в искажённое страданием лицо Роберта
Фэйрчайлда, — что вы собирались доказать невиновность своего отца. И я тоже.
Мы не знаем, парень, что здесь произошло. И нам остаётся только надеяться на
лучшее.

Затем, пока Фэйрчайлд стоял неподвижно и молчал, крупный корнуоллец
вышел вперёд, наклонился к груде костей, которая когда-то была человеком, осторожно потрогал одежду, а затем
наклонись ближе и поднеси карбид к какому-то предмету, который Фэйрчайлд
не мог видеть. Наконец он поднялся и со старческим, побелевшим лицом,
подошел к своему партнеру.

"Все обстоятельства против нас", - прозвучало спокойно. "В "Оле в
" есть череп, который, как скажут присяжные, был сделан одним джеком. Будет похоже, что кто-то убил его, а потом взорвал шахту с помощью ящика с порохом. Но он ушёл, парень, — я имею в виду, твой отец. Он не может защитить себя. Мы должны взять на себя его часть.

— «Может быть, — Фэйрчайлд хватался за последнюю соломинку, — может быть, это не так».
тот, за кого мы вообще это принимаем. Это мог быть кто-то другой ... кто
зашел сюда и случайно привел в действие пороховой заряд и ...

Но покачивание головой Гарри заглушило мимолетный луч надежды.

"Нет. Я посмотрел. Там были часы - все покрытые плесенью.
Я открыл их. Там внутри имя Ларсена!




Глава XIV

Снова воцарилась долгая тишина, пока Гарри стоял, теребя усы, а Роберт Фэйрчайлд пытался собраться с силами, чтобы сделать то, что ему предстояло. Это было сравнительно легко
нужно было принимать решения, пока ещё была надежда. Теперь всё было совсем по-другому. К нему вернулись все тяготы прежних дней,
призраки, которых не прогнать; воспоминания о том времени, когда он был жалким, но добровольным рабом жертвы страха, — человека, чья жизнь была разрушена из-за страха перед тем днём, когда незваные гости пробьются сквозь завалы и обнаружат его. И Роберту Фэйрчайлду, сыну, оставалось только найти
скрытую тайну, чтобы понять, что стало причиной
агония почти тридцати лет страданий, когда ему пришлось выбирать между тем, чтобы снова спрятать эту ужасную находку, и тем, чтобы предстать перед миром и принять последствия.
Убийство — нелёгкое слово, независимо от того, лежит ли оно на твоих собственных плечах или на памяти о любимом человеке. И прямо сейчас Роберт Фэйрчайлд чувствовал, как сгибается под тяжестью обвинения.

Но нельзя было терять время, нужно было принять решение. Рядом с ним стоял
Гарри, молчаливый и угрюмый. Перед ним Фэйрчайлд закрыл глаза в
попытка отгородиться от этого зрелища. Но оно все еще было там,
смятая куча изодранной одежды и человеческих останков, кривые, тяжелые
ботинки, все еще прикрывающие лишенные плоти кости ступней. Он повернулся
вслепую, шаря руками перед собой.

- Гарри, - позвал он, - Гарри! Вытащи меня отсюда ... я ... не могу этого вынести!

Не говоря ни слова, здоровяк подошел к нему. Они молча вернулись к дыре в пещере, а затем по свеженасыпанной тропе направились к шахте. Вверх-вверх-вверх — подъём казался бесконечным, пока они дёргали и тянули за утяжелённую верёвку, чтобы их ведро могло подняться
на поверхности. Затем, у входа в туннель, Роберт Фэйрчайлд долго стоял,
глядя на пологие холмы и сверкающие вдалеке снежные вершины. Это придало ему новых сил,
новой решимости. Свет, солнечный свет, мягкие очертания сосен вдалеке,
свобода и открытость гор, казалось, вселили в него мужество, которого
он не чувствовал там, внизу, во влажной темноте туннеля. Его плечи напряглись, словно
он пытался стряхнуть с себя тяжкое бремя. Его глаза засияли решимостью.
Затем он повернулся к верному Гарри, ожидавшему на заднем плане.

"Бесполезно пытаться что-то скрыть, Гарри. Нам придётся встретиться с этим лицом к лицу. Ты пойдёшь со мной, чтобы сообщить коронеру, или предпочтёшь остаться здесь?"

"Я пойду."

Они молча побрели в город, в маленькую похоронную контору, которая также служила офисом коронера. Они сделали свой
доклад, затем вместе с офицером и шерифом вернулись в шахту и в штольню. Там они снова пролезли через
дыру в обрушившемся своде и направились к началу выработки. И
там они рассказали о своём открытии.

До конца того дня, который показался им вечностью, они ждали.
В тот день Роберт Фэйрчайлд оказался лицом к лицу с редактором «Бугла» и рассказал ему свою историю. Гарри был рядом с ним. Но он рассказал только о том, что нашёл, ничего о прошлом, ничего о седовласом мужчине, который ждал у окна, вздрагивая при малейшем звуке на старой, увитой плющом веранде, ничего о письме, которое он нашёл в пыльном сейфе. Ни о чём таком не спрашивали; ничего не было бы выиграно, если бы он рассказал. В сердце Роберта Фэйрчайлда жила убеждённость
что каким-то образом его отец был невиновен, и в его голове засела мысль о том, что он будет бороться за эту невиновность до тех пор, пока это будет возможно. Но слухи рассказали о том, чего он не знал.

 Были те, кто помнил отъезд Торнтона Фэйрчайлда из Охади. Были и другие, кто прекрасно помнил, что в центре таверны пел сентиментальный мужчина, по-видимому, «Сисси» Ларсен. И они задавали вопросы. Они загнали Гарри в угол, они сыпали на него вопросами один за другим. Но Гарри был непреклонен.

"Мне нечего сказать! И на этом всё!"

Затем, протиснувшись мимо них, он пересёк улицу и поднялся по
изношенным ступеням в маленький кабинет Рэндольфа П. Фаррелла, с его
улыбкой и очками в роговой оправе, чтобы рассказать, что он
знал, — и попросить совета. И от этой информации беззаботный
вид Гарри исчез, а Фэйрчайлд, вошедший вслед за ним, услышал
вердикт, от которого у него на мгновение остановилось сердце.

«Это значит, Гарри, что ты был соучастником преступления — если это было
убийство. Ты знал, что что-то случилось. Ты помог, не задавая вопросов. И если это докажут как убийство — что ж, — и он
постучал кончиком карандаша по столу: «В случае смерти человека не существует срока давности!»

Гарри колебался всего мгновение. Затем:

"Я скажу правду, если меня спросят."

"Когда?" Адвокат наклонился вперёд.

"На дознании. Разве не так вы это называете?

 «Ты ничего не скажешь. Понял? Ты ничего не скажешь, кроме того, что вы с Робертом Фэйрчайлдом нашли этот скелет. Расследование — это не суд. И оно не может проводиться без знаний и доказательств того, что этот человек был убит. Так что запомни — ты скажешь коронеру, что
— вы нашли это тело и ничего больше!

 — Но…

 — После этого дело передаётся большому жюри, которое изучит выводы коронера и отберёт доказательства.

— Вы имеете в виду, — на этот раз вмешался Фэйрчайлд, — что если суд коронера не сможет найти доказательств того, что этот человек был убит, или чего-то большего, чем просто предположение, на котором можно было бы основать обвинение, то у Гарри не будет проблем?

 — Это очень маловероятно. Так что расскажите, что произошло в этот день в этом году от Рождества Христова, и ничего больше! Вы меня чуть не до смерти напугали.
— На минутку. А теперь убирайтесь отсюда и дайте законному свету засиять без
каких-либо помех на несколько минут.

Они ушли и спустились по лестнице гораздо более бодрыми шагами, чем
когда поднимались. Поздно вечером, когда они, как обычно,
рассказывали матери Ховард о разнообразных событиях дня, в дверь постучали.
 Инстинктивно Фэйрчайлд наклонилась к ней:

«Твоё имя не будет фигурировать в этом — как можно дольше».

Она улыбнулась своей материнской, понимающей улыбкой. Затем она открыла дверь,
и там оказался помощник шерифа.

— Они собрали присяжных в здании суда, — объявил он. —
Коронер хочет, чтобы мистер Фэйрчайлд и мистер Харкинс пришли туда и рассказали, что им известно об этом скелете, который они нашли.

Это было ожидаемо. Двое мужчин вышли на улицу и увидели, что она
переполнена людьми, потому что новость о находке скелета
распространилась далеко, даже в маленькие шахтёрские посёлки,
расположенные вокруг города. Это была тайна, скрытая много лет назад, и как таковая она
привлекала и завораживала, возможно, в гораздо большей степени, чем какое-нибудь убийство
сегодняшнего дня. Везде были черные толпы под слабый улица
светильники. Подвал здания был освещен, и там были
кластеры любознательных людей о лестницах. Сквозь толпу
Гарри и Фэйрчайлд двинулись было в сторону, но их отвел в сторону Фаррелл,
адвокат.

"Я не собираюсь принимать в этом участия, если только не буду вынужден", - сказал он им.
— «Для вас будет лучше, если мне не придётся появляться на людях. Что бы вы ни делали, — обратился он к Гарри, — не говорите ничего о том, что вы рассказывали мне сегодня днём. Во-первых, вы
Вы сами не знаете, что на самом деле произошло. Откуда вам знать, что Торнтон Фэйрчайлд был атакован этим человеком и был вынужден убить его в целях самообороны? Нанесение удара другому человеку без достаточных оснований под землёй является уголовным преступлением. И если бы Сисси Ларсен хотя бы ударила Торнтона Фэйрчайлда, этот человек имел бы полное право убить его, чтобы защитить себя.
Я просто говорю вам об этом, чтобы у вас не было сомнений в том, что вы можете
скрывать факты, которые на данный момент не имеют значения. Руководствуйтесь этим
соответственно, и, как я уже сказал, я буду там только в качестве наблюдателя, если только события не потребуют чего-то другого.

Они пообещали и, немного успокоившись, направились к ступеням и спустились в подвал здания суда. Коронер и его присяжные, состоящие из шести шахтёров, которых он наугад выбрал на улице, как это обычно делают коронеры, уже присутствовали. Как и все, кто мог протиснуться в двери большой комнаты. Фэйрчайлд не обращал на них внимания, кроме троих.

Они находились на заднем сиденье в длинном зале суда,--косоглазие Rodaine и его
сын, chalkier, еще чернее, чем когда-либо, а между ними сидел старый
женщина с белыми волосами, которые бились о ее щекам, женщина с
глубоко посаженные глаза, чьи руки блуждали сейчас и потом смутно до нее; а
морщинистая женщина, ерзая на своем кресле, наблюдая с вытянули шеи
те, кто набивают себе путь в уже ломятся в номер, глаза
никогда еще, губы в постоянном движении, как будто бормоча какое-то
нескончаемый роте. Фэйрчайлд уставилась на неё, затем повернулась к Гарри.

«Кто это с Родейнами?»

Гарри украдкой огляделся. «Сумасшедшая Лора — его жена».

«Но…»

«И она здесь не для чего-то хорошего!»

В голосе Гарри слышалась нервозность. «Косой Родейн даже не узнаёт её на улице, не говоря уже о том, чтобы появляться с ней в компании».
То appening!"

"Но что она могла дать показания?"

"Как я должен знать?" Гарри сказал, что он почти капризно. "Я не еще
знал, что она..."

"Ойез, ойез, ойез!" Это был судебный пристав, работавший в обычном окружном суде.
он сообщил о том, что вот-вот состоится дознание. Переполненная комната вздохнула и успокоилась. Окна превратились в рамы для человеческих
лица, смотрящие снаружи. Коронер вышел вперёд.

"Сегодня вечером мы собрались здесь, чтобы расследовать смерть человека, предположительно Л. А. Ларсена, которого обычно называют «Сисси», чей скелет был найден сегодня в шахте «Голубой мак». Я не знаю, к чему приведёт это расследование, но как присяжный и честный член коронерской
Присяжные, я призываю и повелеваю вам от имени суверенного штата Колорадо
выполнить свой долг и вынести вердикт.

Присяжные, наполовину вставшие со своих мест, некоторые с поднятыми левыми руками
Высоко над ними, некоторые из них, бормоча что-то себе под нос, поклялись выполнить свой долг, каким бы он ни был. Коронер оглядел собравшихся.

"Первый свидетель," — выкрикнул он, — "Гарри Харкинс!"

Гарри вышел вперёд, неуклюже направляясь к свидетельскому месту. Через мгновение его привели к присяге, а ещё через пять минут он вернулся к Фэйрчайлду, с облегчением оглядываясь по сторонам. Его
допрашивали только о том, как он обнаружил тело,
опознал его по часам и сообщил об этом
коронер. Вызвали Фэйрчайлда, который страдал от расспросов
следователя не больше, чем Гарри. Наступила пауза. Казалось, что
дознание закончено. Несколько человек двинулись к двери - только для того, чтобы
остановиться. Снова прозвучал голос коронера:

"Миссис Лора Родейн!"

Мужчина с прищуренными глазами, стоявший рядом с ней, подтолкнул её к ногам, и она поднялась.
Глупо смеясь, она побрела по проходу, её растрёпанные волосы,
рваная одежда, большие ботинки и шаркающая походка дополняли
дикий, жуткий взгляд её глаз и постоянное жевание почти
беззубый рот. Она снова засмеялась, рассеянно и смущенно,
подойдя к трибуне и подняв руку для произнесения
клятвы. Фэйрчайлд наклонился поближе к своему партнеру.

"По крайней мере, для этого она знает достаточно".

Гарри кивнул.

"Она много знает, эта старая девочка. Говорят, она записывает в книгу
все, что делает каждый день. Но что она может свидетельствовать?

Ответ, казалось, прозвучал в вопросительном тоне коронера.

"Ваше имя, пожалуйста?"

"Лора Родейн. По крайней мере, так меня зовут. Моя настоящая девичья фамилия
— Лора Мастерсон, и..."

- Родейна будет достаточно. Ваш возраст?

- Думаю, шестьдесят четыре. Если бы у меня была моя книга. Я могла бы сказать. Я...

"Ваша книга?"

"Да, я всё записываю в книгу. Но её здесь нет. Я не могла её
принести."

"В данном случае догадки будет достаточно. Вы прожили здесь много
лет, миссис Родейн?"

"Да. Около тридцати пяти. Давайте посмотрим — да, я уверен, что ему тридцать пять.
 Мой мальчик родился здесь — ему около тридцати, а мы приехали сюда за пять лет до этого.

 — Кажется, вы говорили мне сегодня вечером, что у вас есть привычка бродить по холмам?

 — Да, я так и делаю — прямо здесь — я так делаю с тех пор, как у меня родился сын.
Мы с мужем расстались — это было вскоре после рождения мальчика.

 — Достаточно. Я просто хотел установить этот факт. Когда вы бродили
по округе, видели ли вы что-нибудь двадцать три или четыре года назад,
что могло бы навести вас на мысль, что вы знаете что-то о смерти
этого человека, о кончине которого мы расследуем?

 Гарри схватил Фэйрчайлда за руку. Старуха подняла голову, вытянула шею и приоткрыла рот,
пытаясь подобрать слова. Наконец:

«Я кое-что знаю. Я много знаю. Но я никогда не думала, что это
Это никого не касается, кроме меня. Поэтому я никому не рассказывала. Но я помню...

 — Что, миссис Родейн?

 — В тот день, когда Сисси Ларсен должна была уехать из города, его убили.

 — Вы помните дату?

 — Нет, я не помню.

— Это было бы в вашей книге?

Она, казалось, внезапно взволновалась. Она привстала со стула и
посмотрела вдоль ряда скамеек туда, где сидел её муж. Шрам был хорошо
виден при довольно ярком свете, его глаза сузились почти до
прищура. Снова вопрос, и снова она на мгновение занервничала,
прежде чем ответить:

«Нет-нет, этого не было в моей книге. Я смотрел.»

«Но ты помнишь?»

«Как будто это было вчера».

«И то, что ты увидел, дало тебе какое-то представление?»

«Я знаю, что я видел».

«И это привело тебя к какому-то выводу?»

«Да».

— Что, позвольте спросить?

— Что кто-то был убит!

— Кто и кем?

Сумасшедшая Лора на мгновение пожевала беззубыми деснами и снова посмотрела на мужа. Затем, водянистыми, почти бесцветными глазами она начала осматривать большую комнату, пристально переводя взгляд с одного человека на другого. И так далее, пока не дошла до того места, где стоял Роберт
Фэйрчайлд и Гарри остановились. Тощий палец, скрюченный ревматизмом, потемневший от солнца и ветра, вытянулся.

"Да, я знаю, кто это сделал, и я знаю, кого убили. Это был «Сисси»
Ларсен — его убили. Человек, который это сделал, был парень по имени
Торнтон Фэйрчайлд, владелец шахты, — если я не ошибаюсь, он был отцом этого молодого человека…

 — Я возражаю! — Фаррелл, адвокат, вскочил на ноги и подался вперёд, на ходу засовывая очки в роговой оправе в карман.
 — Это уже не дознание, а какая-то инквизиция!

— Я не понимаю, почему. — Коронер отошёл в сторону и повернулся к нему лицом.

"Почему? Почему вы расследуете смерть, которая произошла более двадцати лет назад, и основываете это расследование на показаниях женщины, которая по закону не может давать показания ни в каком суде и ни по какому делу! Это не правосудие, это не в рамках законной, благородной практики, и уж точно не просто запятнать имя человека преступлением, убив его по словам безумца, особенно когда этот человек мёртв и не может защищаться!

«Вы не слишком ли много на себя берёте?»

— Я, конечно, не собираюсь. Есть ли у вас какие-либо дополнительные доказательства того, что она собирается дать показания?

— Не напрямую.

— Тогда я требую, чтобы все показания, которые дала эта женщина, были исключены, а присяжным было велено не принимать их во внимание.

Чиновник улыбнулся.

"Я думаю иначе. Кроме того, это всего лишь дознание коронера, а не судебное разбирательство. Присяжные имеют право ознакомиться со всеми доказательствами,
имеющими отношение к делу.

«Но эта женщина сумасшедшая!»

«Она когда-нибудь признавалась в этом или попадала в психиатрическую лечебницу?»

«Нет, но, тем не менее, в этом зале суда есть сотня человек, которые подтвердят, что она психически неуравновешенна и не может свидетельствовать против кого-либо. И если говорить даже о вас, коронер, то называли ли вы её как-то иначе, кроме «Сумасшедшей Лоры», за последние двадцать пять лет, то есть с тех пор, как родился её сын? А кто-нибудь ещё в этом городе называл её как-то иначе?» Человек, я взываю к твоему...

«То, что ты говоришь, может быть правдой. А может и нет. Я не знаю. Я уверен только в одном».
В одном я уверен: человек считается вменяемым до тех пор, пока не будет вынесено
иное решение. Следовательно, её показания на данный момент абсолютно законны и обоснованны.

"Это произойдёт не раньше, чем я смогу подать иск в суд по делам о
невменяемости и добиться её освидетельствования комиссией психиатров.

"Это на будущее. В таком случае всё может измениться. Но я могу лишь следовать закону, а присяжным, разумеется,
будет поручено принять доказательства такими, какими они их сочтут. Вы продолжите, миссис Родейн. Что вы видели, что заставило вас прийти к такому выводу?

«Неужели вы не можете хотя бы придерживаться правил и этики дачи показаний?» — это была последняя просьба проигравшего Фаррелла. Коронер медленно посмотрел на него.

"Мистер Фаррелл," — ответил он, — "я должен признаться, что в этом расследовании я отклонился от обычной судебной процедуры. В расследованиях такого рода принято отступать от обычных правил, чтобы узнать правду и всю правду. Продолжайте, миссис Родейн,
что вы там видели?

Оцепенев от ужаса, Фэйрчайлд смотрела на бормочущий, жующий рот,
пристальный взгляд и выбившиеся седые волосы, костлявые, скрюченные руки.
они вились перед ней. Из этих беззубых челюстей вот-вот должна была вырваться история, правдивая или нет, история, которая запятнала бы имя его отца убийством! И эта история только начиналась.

"Я видела их вместе в тот день, рано утром," говорила старуха.
"Я шла по дороге прямо за ними, и они суетились. Они оба вели себя так, будто злились друг на друга, но Фэйрчайлд, казалось, злился сильнее.

"Я не обращал на них особого внимания, потому что думал, что они ссорятся из-за какой-то мелочи и что это ни к чему не приведёт.
Я пошёл вверх по ущелью — я собирал цветы. Через некоторое время земля задрожала, и я услышал сильный взрыв где-то внизу подо мной — как гром вдалеке. Потом, довольно скоро, я увидел, как
Фэйрчайлд выбежал из шахты, и его руки были все в крови.
 Он подбежал к ручью и умылся, оглядываясь по сторонам, чтобы посмотреть, не наблюдает ли кто-нибудь за ним, — но он меня не заметил. Потом, когда он смыл кровь с рук, он вышел на дорогу и направился в город.
Позже мне показалось, что я видел, как все трое покидали город, Фэйрчайлд,
Сисси и парень по имени Харкинс. Так что я больше не обращала на это внимания
до сегодняшнего дня. Это всё, что я знаю.

Затем она спустилась и вернулась на своё место рядом с Косоглазым Родейном и
сыном, снова заёрзав и вытянув шею, как и прежде, в то время как
Фэйрчайлд, сын человека, которого только что обвинили в убийстве, смотрел на неё
очарованно и в ужасе. Коронер посмотрел на клочок бумаги в своей руке.

"Уильям Бартон," — позвал он. Вперед вышел шахтер, чтобы пройти
обычные формальности, а затем ответить на вопрос:

"Вы видели Торнтона Фэйрчайлда в ту ночь, когда он покинул Охади?"

«Да, многие из нас видели его. Он уехал из города с Гарри Харкинсом
и парнем, которого мы все считали Сисси Ларсеном. Человек, которого мы считали Сисси,
пел, как швед, когда был пьян».

 «Это всё. Мистер Харкинс, не могли бы вы снова встать на трибуну?»

 «Я возражаю!» — снова это был Фаррелл. «Во-первых, если история этой сумасшедшей
женщины — результат её извращённого воображения, то мистер
Харкинс ничего не может к ней добавить. Если же это не так, то мистер Харкинс находится под защитой закона, который в полной мере применим к таким случаям и который, мистер коронер, вы не можете отрицать».

Коронер кивнул.

- На этот раз я согласен с вами, мистер Фаррелл. Я не хочу никого обременять
. Если история Rodaine Миссис, правда, это важно для
специальную сессию большого жюри. Если это неправда - что ж, тогда здесь
произошла судебная ошибка, и это необходимо исправить в
будущем. Но в настоящее время нет способа определить это
имеет значение. Господа присяжные, — он повернулся спиной к переполненному залу
и обратился к небольшой взволнованной группе, сидящей на кухонных
стульях, — вы выслушали показания. В конце зала вы найдёте комнату,
право на проведение ваших обсуждений. Вашим первым официальным действием
будет выбор старшины, а затем попытка определить по представленным
доказательствам причину смерти трупа, в отношении которого проводится
расследование. Теперь вы можете удалиться.

 Шаркающие шаги затихли за дверью справа. Затем последовали долгие минуты ожидания, в течение которых Роберт Фэйрчайлд смотрел в пол, стараясь не встречаться взглядом ни с кем из присутствующих в переполненном зале суда. Он знал, о чём они думали: что его отец был
убийца, и что он... ну, что он был кровью от крови своего отца.
Он слышал жужжание языков, ерзание в зале суда на
неустойчивых стульях, и он знал, что на него указывают пальцами. Ибо
Впервые в жизни у него не хватило сил посмотреть в лицо своим собратьям. A
через четверть часа раздался стук в дверь, затем шестеро мужчин с грохотом вышли
снова, чтобы передать коронеру лист бумаги. И он,
поправив очки, повернулся к залу суда и зачитал:

«Мы, присяжные, считаем, что смерть наступила в результате полученных травм
нанесённое Торнтоном Фэйрчайлдом в июне 1892 года или около того.

Это было всё, но этого было достаточно. Пятно было поставлено; то, чего седовласый мужчина, сидевший у окна в Индианаполисе, боялся всю свою жизнь, пришло после смерти. И ему казалось, что он снова живёт в теле своего сына, своего сына, который теперь стоял рядом с высоким Гарри, пытаясь поднять взгляд и наконец преуспев в этом, — стоял лицом к лицу с мрачной, уставившейся на него толпой, которая поворачивалась и толкалась, чтобы посмотреть на него, сына убийцы!

Сколько это продолжалось, он не знал, не мог знать. Мгновения были размытыми,
нечёткими, и он видел только череду глаз, людей, которые указывали на него,
которые, казалось, отступали от него, проходя мимо. Казалось, прошли часы, прежде чем зал суда опустел. Затем, с адвокатом с одной стороны, с Гарри с другой, он вышел из зала суда.

Толпа всё ещё была на улице, толкаясь, кружась, разделяясь на
небольшие группы, чтобы обсудить вердикт. Сквозь них пробирались
мальчишки-газетчики, пытаясь, подражая столичным методам,
увеличить тираж «Бугла» с помощью выпуска газеты, вышедшего несколько часов назад. Ошеломлённый, просто чтобы отвлечься от толпы и сплетен о себе, Фэйрчайлд купил газету и подошёл к свету, чтобы взглянуть на первую страницу. Там, под заголовком «Экстра», была напечатана история о находке скелета в шахте «Голубой мак», а рядом с ней — то, что заставило Роберта Фэйрчайлда на мгновение забыть об ужасах испытания, которое он проходил. Это был абзац
в «личной» колонке небольшого любительского издания
объявлялось о помолвке мисс Аниты Натали Ричмонд с мистером Морисом
Родейном, свадьба должна была состояться «вероятно, поздней осенью!»




ГЛАВА XV

Фэйрчайлд не показал статью Гарри. Она мало что могла изменить,
и, кроме того, он чувствовал, что его товарищу есть о чём подумать. Неожиданный поворот в расследовании коронера усугубил
и без того серьёзные проблемы Гарри; это означало, что в будущем
возможно расследование большого жюри и предъявление обвинения.
соучастник убийства «Сисси» Ларсен. Не то чтобы
на Фэйрчайлда хоть как-то повлияли показания Безумной Лоры; присутствие Косого Родейна и его сына слишком явно указывало на то, что они были как-то связаны с этим, что на самом деле они были виновны. Для них представилась возможность, и они ею воспользовались. Более того, появилось проницательное мнение старой Матери
Говард, как только Фэйрчайлд и Гарри добрались до пансиона и
собрались в гостиной для обсуждения, сказал:

 «Разве я не говорила это с самого начала?» — спросила седовласая женщина
спросили. "Она убьет ради этого человека, если потребуется. Это было не так сложно
как ты думаешь - все, что нужно было сделать Косоглазому Родейну, это вести себя с ней хорошо и
пообещать ей несколько вещей, от которых он позже отвертится, и она
выступила в суде и солгала изо всех сил.

- Но для сумасшедшей женщины...

«Лора сошла с ума — и она не сошла с ума. Я видел эту женщину такой же разумной и проницательной, как любая здравомыслящая женщина, которая когда-либо дышала. С другой стороны, я видел её, когда не подходил к ней ближе, чем на пятьдесят миль. Иногда она вызывает у меня жалость, но я должен помнить, что
что она опасная женщина. Одному Богу известно, что случилось бы с человеком, попавшим в её лапы, когда на ней была бы одна из этих
повязок бессмертия.

 — Одна из этих чего? — Гарри удивлённо поднял взгляд.

"Бессмертия. Вот почему ты видишь, как она бродит по ночам по кладбищам,
собирает травы и относит их в тот старый дом на Джорджвилл-роуд, где она живёт, и варит из них какую-то смесь, которой посыпает могилы. Она верит, что это верный способ подарить человеку бессмертие. Яд — вот что это такое.

Гарри пожал плечами.

"Она — яд!" — воскликнул он. "Разве недостаточно того, что меня обвиняют во всех преступлениях,
которые только можно себе представить, и ещё хотят, чтобы я
причастен к убийству?" И — на этот раз он посмотрел на Фэйрчайлд печальными глазами — как мы будем вносить залог на этот раз, если большое жюри присяжных вынесет мне обвинительный приговор?

— Боюсь, залога не будет.

Мамаша Ховард на минуту поджала губы, а затем гордо выпрямилась.

— Что ж, думаю, будет! Они не могут взять с вас миллион долларов за
что-то подобное. Это можно застраховать, и, думаю, у меня есть несколько
которые чего-то стоят, и несколько друзей, к которым я могу пойти. Я не понимаю, почему я должна оставаться в стороне от всего только потому, что я женщина!

 «Боже, как я тебя люблю!» — Гарри ухмыльнулся, и по его глазам было видно, что мир снова хорош для него и что его проблемы, связанные с несколькими незначительными правонарушениями в тюрьме, по его мнению, не стоят внимания. У Гарри была привычка жить одним днём. И поддержка матери Ховард избавила его от всех будущих
трудностей. Тот факт, что его могли осудить, и
То, что тяжёлые двери Каньон-Сити могли распахнуться перед ним, сейчас не имело
значения. За огромным бастионом его усов его большие губы растянулись в
счастливой улыбке, и мир был прекрасен.

  Роберт Фэйрчайлд молча встал и вышел из гостиной в свою комнату.
Каким-то образом он не мог заставить себя смотреть на свои трудности так же легко и беззаботно, как Гарри. Он хотел побыть один, один там, где он мог бы
собраться с мыслями о препятствиях, возникших на его пути, о
необъяснимых трудностях и невзгодах, обрушившихся на него,
один продольный другие, с тех пор, как он прочитал письмо оставил для него
его отец. И это было подвести неутешительные пропорции.

Оглядываясь назад, Фэйрчайлд теперь мог видеть, что его мечты привели только к
катастрофам. Яркий пейзаж, который был перед ним в тот день, когда он сидел.
перекинув ноги через задний борт грузовика, поднимающегося на гору.
Лукаут сменился мрачными облаками и зловещим будущим.
Все шло не так, как надо. С самого начала были только
проблемы, только борьба, борьба, борьба с непреодолимыми препятствиями,
Казалось, что с каждым ударом он всё глубже погружался в трясину поражения. Он встретил девушку, которая ему инстинктивно понравилась,
но обнаружил в ней загадку, которую не мог разгадать. Он
продолжал знакомство с ней только для того, чтобы довести ситуацию до
такого состояния, когда теперь она проходит мимо него на улице, не
говоря ни слова, и это, как он чувствовал, послужило причиной того
маленького объявления в «Бугле», в котором говорилось о её вероятной
свадьбе в конце осени с человеком, которого он ненавидел как подлеца и
врага. Он изо всех сил старался следовать зову серебра; если
Если бы в шахте «Голубой мак» было серебро, он бы боролся с силами природы, но вместо этого стал невольной причиной обвинения своего отца в убийстве. Более того, было ясно, жестоко ясно, что если бы не его собственные усилия и усилия человека, который пришёл ему на помощь, скелет Сисси Ларсен никогда бы не нашли, и имя Торнтона Фэйрчайлда могло бы жить в мире, которого добивался седовласый, напуганный мужчина.

Но теперь выбора не было. Роберт был сыном убийцы. Шесть
В ту ночь в подвале здания суда люди поставили на нём клеймо. Его средства были на исходе, и с каждым днём их становилось всё меньше, и не было никакой возможности восстановить их до суда над Гарри, если только судьба не будет так добра, что вынесет оправдательный приговор и вернёт товар. В случае обвинительного приговора Фэйрчайлд мог рассчитывать только на катастрофу. Конечно, оптимистично настроенный Фаррелл говорил о том, что Верховный суд отменит любой вердикт против его партнёра, но это мало что изменило бы в отношении шахты. Она всё равно должна была
имущество Гарри будет находиться на условном хранении до вынесения решения по делу, а это может занять годы. И нельзя взять взаймы на вещь, которая полностью заложена государству. В целом перспективы были далеко не радужными. Родейны играли с козырями на руках, и до сих пор все карты были у них на руках. Репутация Фэйрчайлда и его положение были разрушены. Присяжные коронера заклеймили его как
сына убийцы, и этот ярлык должен был оставаться на нём до тех пор, пока
его не снимут силы, которые сейчас незаметны Фэйрчайлду. Его напарник
Он был под подпиской о невыезде, обвинённый в четырёх преступлениях. Родэны одержали победу, возможно, более значимую, чем они думали. Им удалось очернить репутацию двух мужчин, которых они называли врагами, нанеся им такой ущерб, что отныне они должны были сражаться в невыгодных условиях, не имея прочной репутации, на которую можно было бы опереться.
Фэйрчайлд внезапно понял, что он в полном проигрыше, что
психологическое преимущество на стороне Сквинта Родейна, его сына
и сумасшедшей женщины, которая выполняла их приказы. Более того, ещё одна надежда исчезла
даже если бы не было объявлено, что Анита
Ричмонд дала обещание выйти замуж за Мориса Родейна, действия
присяжных коронера в ту ночь лишили её надежды навсегда. Сын
человека, которого называют убийцей, не имеет права любить женщину,
даже если в этой женщине есть что-то загадочное. Всё можно
объяснить, но не убийство!

 Было уже поздно, но Фэйрчайлд не спешил ложиться спать. Вместо этого он сел у
окна и уставился на тени гор, на
свободную, чистую ночь и в то же время ни на что. Спустя долгое время дверь
Дверь открылась, и вошла высокая фигура — Гарри — и на мгновение замерла, а затем
подошла и положила руку на плечо другого мужчины.

"Не позволяй этому сломить тебя, парень, — тихо сказал он. — Всё
будет хорошо. Всё будет хорошо, если ты сам не ошибаешься."

"Я знаю, Гарри. Но сейчас это ужасная неразбериха.

«Конечно, это так. Но это не значит, что кто-то из здравомыслящих людей сказал бы это против тебя.
Больше ничего не будет; Фаррелл признают сумасшедшей, если до этого дойдёт. Она никогда не сдастся».
ещё одно свидетельство. Я разговаривал с ним — он зашёл сразу после того, как ты поднялся наверх. Это всего лишь сумасшедшая женщина.

— Но они поверили ей на слово, Гарри. Они поверили ей. И вынесли приговор — против моего отца!

— Я знаю. Я был там, рядом с тобой. Я слышал. Но в конце концов всё
выяснится.

На мгновение воцарилась тишина, а затем Фэйрчайлд охватил
ужас.

"Насколько она безумна, Гарри?"

"'Э? Совершенно чокнутая! Конечно, как говорит мама Овард, бывают
периоды, когда она в здравом уме, но они недолго длятся. И, если бы она дала
«В письменном показании мама Овард говорит, что всё могло бы быть по-другому, и нам не о чем было бы беспокоиться».

«В письменном показании?»

«Да, тогда она была почти в здравом уме. Кажется, её разум был не в себе. Я не знаю, как это получается, но у Матушки Овард есть свой особый язык, и все в городе знают об этом. Всякий раз, когда кто-нибудь хочет узнать что-нибудь по-настоящему важное от Сумасшедшей Лоры, они заставляют её писать. Эта часть её мозга, кажется, в порядке. Она помнит всё, что делает, и то, насколько это безумно, и рассказывает вам об этом.

«Но почему Фаррелл не настоял на этом сегодня вечером?»

«Она не могла заставить её сделать это. И никто не может заставить её сделать это, пока рядом Сквинт — так говорит мама Овард. Она имеет влияние на него. И она делает именно то, что он говорит — ему достаточно просто посмотреть на неё». Заметили, как она разволновалась, когда
коронер спросил её об этой книге?

«Интересно, что бы она рассказала?»

Гарри усмехнулся.

"Никто не знает. Никто никогда её не видел. Даже Косой Родейн.
Это единственное, что у неё хватило сил скрыть от него.
Полагаю, это часть её правого полушария, которая велит ей держать это в секрете! Я
— Я иду спать. И ты тоже. И ты будешь спать. Спокойной ночи.

Он вышел из комнаты, и Фэйрчайлд, повинуясь приказу большого
корнуоллца, попытался уснуть. Но это было нелегко.
Наступило утро, и он присоединился к Гарри за завтраком, встречая любопытные взгляды других постояльцев, отмахиваясь от их расспросов и неуклюжих утешений. Ибо, несмотря на то, что это не было выражено словами, он был уверен, что Сумасшедшая Лора сказала по крайней мере что-то похожее на правду, и что
События прошлого складывались в связную историю, у которой, должно быть, были какие-то основания. Более того, в углу сидели Слепой Глаз, Бозман и Тейлор Билл, торопливо доедая свой завтрак, чтобы отправиться на работу в шахту «Серебряная королева», принадлежащую Косому Родейну, расположенную менее чем в двух фарлонгах от зловещего «Голубого мака». Фэйрчайлд видел, что они говорят о нём, их взгляды часто обращались в его сторону; однажды Тейлор Билл кивнул и ухмыльнулся, отвечая на какое-то замечание своего товарища. У Фэйрчайлда закипела кровь. Он
Он встал из-за стола, сжимая кулаки и напрягая мышцы, но почувствовал, как Гарри крепко схватил его за руку. Крупный корнуоллец
прошептал ему, когда он снова сел:

"Это только создаст больше проблем. Я знаю, что ты чувствуешь, но успокойся.
'Успокойся!"

Это было предостережение, которое Фэйрчайлд был вынужден повторять про себя
не раз в то утро, когда он шёл с Гарри в центр города, под пристальными взглядами
прохожих, отвечая на вопросы и изо всех сил стараясь держаться от них подальше. Были и те, кто явно
Любопытно, что были и другие, кто утверждал, что не верит показаниям,
и громко говорил о том, что нужно подать в суд на коронера за то, что он
представил доказательства женщины, которая, как все знали, была не в
себе. Были и другие, кто своими замечаниями показывал, что они
скрывают истинную суть своих мыслей и лишь прикрываются интересом,
чтобы направить свои мысли на другую пищу для их ненасытных умов. Всем им Фэйрчайлд и Гарри ответили одинаково: им нечего сказать, они отдали всё
всю возможную информацию, которую можно было получить на свидетельской трибуне во время расследования, и
что больше ничего не предвиделось.

И именно в тот момент, когда он в сотый раз произносил это заявление,
Фэйрчайлд увидел, как Анита Ричмонд идёт в почтовое отделение вместе с остальной
обычной толпой после прибытия утреннего поезда. Она снова прошла мимо него, не сказав ни слова, но её взгляд уже не был таким холодным, как в то утро, когда он увидел её с Родейном, и отсутствие узнавания не казалось таким наигранным. Она знала, что произошло
Фэйрчайлд не сомневался в том, что случилось, и в обвинении, выдвинутом против его отца. То, что она знала, что он читал «личное» в «Бугле», было так же легко определить. Между ними была пропасть, вызванная тем, о чём Фэйрчайлд мог только догадываться, — пропасть, которую он не мог преодолеть, а она по какой-то причине не хотела. Но ничто не могло помешать ему смотреть на неё голодными глазами, которые следили за ней до тех пор, пока она не исчезла в дверях почтового отделения. Ему казалось, что он заметил в ней вялость.
прогулка и небольшой спад в обычно сооружают маленькие плечи, глаза
которые были уверены в одном: в том, что улыбка пропала с губ,
что на ней были линии и впадины на бессонницу, и
безошибочный отсутствие блеска и цвета, который сказал ему, что она была
не радует. Даже мужской склад ума Fairchild мог различить
это. Но он не мог ответить на вопрос, который возникло в результате этого решения.
Она обручилась с мужчиной, которого, как она показала, ненавидела.
Она отказалась признать Фэйрчайлда, который, казалось, ей нравился.
Она связала свою судьбу с Родеями — и была несчастна. Кроме
этого, Фэйрчайлд ничего не помнил.

Час спустя Гарри, бродя рядом с молодым человеком, подбирал
слова и наконец произнёс их.

"Я знаю, это неприятно," — наконец сказал он. "Но это необходимо. Ты
не сдашься?"

— Бросить что?

 — Шахту. Ты ведь собираешься продолжать, не так ли?

 Фэйрчайлд стиснул зубы и промолчал. Ответ требовал
силы. Наконец он пришёл.

"Гарри, ты со мной?"

"Я ещё не остановился!"

"Тогда это и есть ответ. До тех пор, пока в городе остается хоть немного борьбы.
мы, мы будем держаться этой шахты. Я не знаю, к чему это приведет.
нас - но, судя по тому, как они выглядят сейчас, единственная перспектива, кажется,
это разорение. Но если ты готова, я готов, и нам удастся сделать
вместе ломом".

Гарри прицепил на его брюки.

"Они 'ве получил, что цветущий скелет на этот раз. Я готов
начать - в любое время, когда вы скажете.

Дыхание прошло через зубы Фэйрчайлда долгим, медленным вдохом. Он
сжал руки в кулаки и долго держал их дрожащими перед собой
мгновение. Затем он повернулся к своему партнеру.

"Дай мне час", - он умолял. "Я пойду тогда, - но это займет немного
грит, чтобы..."

"Кто Фэйрчайлд здесь?" Мальчик-посыльный шел вдоль тротуара с телеграммой.
Роберт удивленно протянул руку. - Да.

Почему? - спросил я. Почему?

Ответ пришёл, когда мальчик протянул ему жёлтый конверт и
квитанцию. Фэйрчайлд расписался, затем в замешательстве провёл пальцем
по прорези в конверте. Затем, недоумевая, он прочитал:


 Пожалуйста, немедленно приезжайте в Денвер. У меня для вас очень важная информация.

 Р. В. Барнхэм,
здание H & R.


Мгновение они смотрели друг на друга, затем Фэйрчайлд передал телеграмму Гарри
узнать его мнение. Ответа не последовало. Они вместе перешли улицу
и направились в офис Фаррелла, их адвоката. Он долго изучал телеграмму
. Затем:

- Я не могу понять, что, черт возьми, это значит, если только там нет какой-то информации
об этом скелете или дознании. На вашем месте я бы пошел.

"Но если предположить, что это какая-то ловушка?"

"Что бы это ни было, иди и предоставь говорить другому парню.
Послушай, что он хочет сказать, и ничего ему не говори. Это единственный
безопасная система. Я поеду полуденным поездом - он доставит вас туда.
около двух. Вы сможете вернуться завтра к 10:30."

"Нет, не могу", - перебил его Гарри, схватив карандаш и бумагу.
"У меня для него список вещей длиной в милю. "Я не могу". Мы
сейчас возьмёмся за эту шахту «клещами и молотом»!

Когда наступил полдень, Роберт Фэйрчайлд с загадочной телеграммой в кармане сел в поезд до Денвера. В его кармане лежал список, требовавший расходов почти в тысячу долларов: запалы, динамит, буры, кузница, одно- и двухколёсные тележки, сернистый натрий
кепки, — немного всего, что понадобится в ближайшие месяцы, если они с Арри будут работать на шахте. Это было только начало,
небольшое количество каждого необходимого предмета, часть из которых можно было найти на свалках по разумной цене, а другие быстро съедали выделенную на всё это сумму. А с учётом того, что капитал уже таял, это означало расходы, которые причиняли боль, но, тем не менее, были необходимы.

Медленно, пыхтя и сопя, поезд продвигался вдоль каньона Клир-Крик.
Он полз по недавно построенному виадуку, возведённому для того, чтобы
занять место того, кто ушёл с весенним половодьем Млечного ручья, а затем отправился в Денвер. Фэйрчайлд поспешил в центр города, нашёл старое здание, на которое ему указала телеграмма, поднялся на старинном лифте и наконец постучал в дверь. Ему ответил полуплачущий голос, и он вошёл.

Там был жирный мужчина, жирный во всём: в своих толстых, непривлекательных чертах лица, в своих
похожих на смазанные маслом руки, которые постоянно что-то месили, в своих
длинных, растрёпанных волосах, в своём старом пятнистом Принце Альберте — и в своём
Фэйрчайлд повернулся и посмотрел на стеклянную панель двери. На ней было написано имя, которое он искал. Затем он снова посмотрел на маслянистое существо, которое его ожидало.

"Мистер Барнхэм?"

"Так меня зовут." Он хрипло рассмеялся над своим шутливым замечанием и указал на стул. — Могу я спросить, по какому делу вы пришли ко мне?

 — Понятия не имею. Вы послали за мной. — Фэйрчайлд достал телеграмму, и неопрятный человек, сидевший по другую сторону потертого стола из орехового дерева, сразу же стал подобострастным.

— Конечно! Конечно! Мистер Фэйрчайлд! Почему вы не сказали об этом, когда вошли? Конечно, я искал вас весь день. Могу я предложить вам сигару?

 Он достал из ящика стола коробку сигар «Перфекто» и чиркнул спичкой, чтобы зажечь одну для Фэйрчайлда. Он поспешно вызвал пепельницу
из маленькой комнаты, примыкавшей к главному, более пустому офису.
Затем с суетливым видом человека, у которого было срочное дело, он поспешил к обеим дверям
и запер их.

"Чтобы нас не беспокоили", - доверительно сообщил он своим высоким, скулящим
голосом. "Я надеюсь, что это очень важно".

— Я тоже, — Фэйрчайлд с сомнением затянулся более сомнительной сигарой.
Жирный мужчина вернулся за свой стол, придвинул стул поближе,
затем, усевшись, наклонился к Фэйрчайлду.

"Если я не ошибаюсь, вы владелец шахты «Голубой мак»."

"Я должен им быть."

"Конечно, конечно. В наши дни никогда не знаешь, что у тебя есть и когда это у тебя появится. Очень хорошо, я бы сказал, мистер Фэйрчайлд, очень хорошо. Не могли бы вы оказать мне любезность и рассказать, как у вас идут дела?

Фэйрчайлд прищурился.

"Я думал, у вас есть информация — для меня!"

— И снова очень хорошо, — мистер Барнхэм поднял пухлую руку и
хрипло выдохнул, пытаясь изобразить, что ему очень понравился ответ. —
Так и есть — так и есть. Я просто спросил, чтобы спросить. А теперь серьёзно,
у вас ведь есть враги, мистер Фэйрчайлд?

 — Есть?

 — Я просто спросил.

— И я понял по вашему вопросу, что вы, кажется, знаете.

— Так и есть. И один друг. — Барнхэм поджал толстые губы и авторитетно кивнул. — Один очень, очень хороший друг.

— Я надеялся, что у меня их больше.

— Ах, возможно. Но я говорю только о том, что знаю. Есть один
— Человек, который очень беспокоится о вашем благополучии.

 — И что?

 Мистер Барнхэм наклонился вперёд в чрезвычайно дружелюбной манере.

 — Ну, разве не так?

 Фэйрчайлд отодвинулся от стола.

 — Мистер Барнхэм, — холодно произнёс он, и на поверхность всплыло врождённое недоверие к этому скользкому, неприятному человеку. «Вы сообщили мне по телеграфу, что у вас есть для меня очень важные новости. Я приехал сюда именно из-за этого телеграфа. Теперь, когда я здесь, ваша миссия, похоже, заключается в том, чтобы вытянуть из меня любую информацию, которой я располагаю о себе. Честно говоря, мне это не нравится, и я
Вы мне не нравитесь, и если вы не сможете предоставить гораздо больше, чем уже предоставили, мне придётся списать эти расходы на ошибку в расчётах и вернуться к своим делам.

Он начал подниматься, и Барнхэм вскочил на ноги.

"Пожалуйста, не надо, — взмолился он, протягивая пухлую руку, — пожалуйста, пожалуйста, не надо. Это очень важный вопрос. Нужно быть осторожным, когда речь идёт о чём-то столь важном, как это. Человек находится в очень
необычном положении."

"Но я устал от того, что ты ходишь вокруг да около. Ты говоришь мне что-то
скудные обрывки новостей, а потом задаёте мне дюжину вопросов. Как я уже говорил вам раньше, мне это не нравится, и я почти на грани того, чтобы мне стало всё равно, что у вас за информация!

 «Но просто подождите немного — я к этому подхожу». Предположим... - затем он
сложил руки рупором и уставился в потолок. - Предположим, что я сказал
тебе, что есть кто-то, кто готов видеть тебя во всех твоих трудностях.
неприятности, которые все устроили для тебя, и все, что тебе нужно было сделать
это сказать слово, чтобы оказаться посреди комфорта и
богатства?"




ГЛАВА XVI

Фэйрчайлд удивлённо моргнул и откинулся на спинку стула.
Наконец он неловко рассмеялся и снова затянулся сомнительной сигарой.

"Я бы сказал, — наконец произнёс он, — что такого животного не существует."

"Но оно есть. У неё есть..." Затем он замолчал, словно пытаясь скрыть оговорку.  Фэйрчайлд наклонился вперёд.

— Она?

Мистер Барнхэм выглядел очень взволнованным.

"Язык мой — враг мой; я не должен был этого говорить. Я действительно не должен был этого говорить. Если она когда-нибудь узнает об этом, у меня будут неприятности. Но, право же, — и он просиял, — вы такой смелый.
клиент, с которым нужно иметь дело, и такой подозрительный — без обид, конечно, — что я действительно был вынужден это сделать. Я... уверен, что она меня простит.

— Кого вы имеете в виду под «она»?

Мистер Барнхэм многозначительно улыбнулся.

— Мы с вами оба знаем, — последовал его загадочный ответ. — Она ваша единственная хорошая подруга. Она очень высокого мнения о вас, и вы сделали несколько
вещей, которые вызвали это восхищение. Теперь, мистер Фэйрчайлд, перейдём к делу. Предположим, она укажет вам выход из ваших затруднений?

"Как?"

"Во-первых, вы и ваш партнёр находитесь в очень тяжёлом
положении."

"Неужели?" Фэйрчайлд произнес это с сарказмом.

"Действительно, это так, и нет необходимости пытаться скрыть этот факт.
факт. Твой друг, чье имя должно остаться в тайне, не любит тебя
никогда не думай так, но...

Затем он заколебался, как будто хотел понаблюдать за выражением лица Фэйрчайлда.
Там ничего не было; Роберт замаскировал это. Со временем слова стали звучать так: «Но
она достаточно хорошо о тебе думает, чтобы захотеть сделать тебя счастливым. Недавно она сделала то, что даёт ей большую власть в одном
направлении. В другом у неё есть связи с людьми, у которых много денег
силы и которые ищут возможность пробиться сюда, на запад. Теперь, — он сложил пальцы в форме церковного шпиля и откинулся на спинку стула, рассеянно глядя в потолок, — если вы скажете слово и сделаете что-то, что избавит её от многих неудобств, я уверен, что она сможет так всё устроить, что отныне ваша жизнь станет очень лёгкой.

 — Мне становится интересно.

«Во-первых, она помолвлена с очень хорошим молодым человеком. Вы, конечно, можете сказать иначе, и я не знаю — я всего лишь
поверю ей на слово. Но, насколько я понимаю, ваше присутствие в
Охади вызвало между ними несколько разногласий, и... ну, вы знаете, какими своенравными и упрямыми бывают девушки. Я полагаю, она совершила несколько... э-э... опрометчивых поступков по отношению к вам.

 — Это ложь! — Фэйрчайлд вышел из себя и ударил кулаком по столу. — Это ложь, и ты это знаешь!

 — Прошу прощения… э-э-э… прошу прощения! Я использовал слово, которое может иметь много значений, и я уверен, что, используя его, я не придавал ему тот же смысл, что и ты, когда услышал его. Но оставим это. Я
извинись. Что я должен был сказать, так это то, что, если ты меня простишь,
она использовала тебя, как это обычно делают молодые женщины, в качестве прикрытия от своего жениха во время
мелкой ссоры между ними. Так понятнее?

Для Фэйрчайлда это было слишком просто. Это причинило боль. Но он кивнул головой, и
другой мужчина продолжил.

«Теперь дело дошло до того, что ты можешь стать, ну, скажем, камнем преткновения на пути к их счастью. Ты как бы «другой мужчина», который вызывает ссоры и тому подобное. И она чувствует, что поступила с тобой несправедливо, и из-за этого
Дружба и желание видеть мир во всём мире — вот что, по её мнению, может
уладить все проблемы. Если говорить прямо, мистер
Фэйрчайлд, вы находитесь в незавидном положении. Я сказал, что у меня есть для вас информация, и я собираюсь её предоставить. Вы пытаетесь запустить шахту. Для этого нужен капитал. У вас его нет, и вы не можете его достать. Чтобы получить капитал, нужно иметь репутацию, и вы
должны признать, что вам в значительной степени не хватает этого
необходимого ингредиента. Во-первых, ваша шахта находится в залоге,
удерживается в суде вместо залога в пять тысяч долларов по...

«Вы, кажется, навели кое-какие справки?»

«Вовсе нет. Я никогда не слышал об этом предложении до того, как она
предложила его мне. Как я уже сказал, документы на ваш рудник находятся на
условном хранении. Ваш партнёр сейчас обвиняется в четырёх преступлениях и
предстанет перед судом осенью.
Почти наверняка он будет признан виновным по крайней мере по одному из
обвинений. Это будет означать, что право собственности на шахту должно оставаться в
юрисдикции суда вместо денежного залога до рассмотрения дела по
Верховный суд. В противном случае вам придётся отдать своего партнёра в тюрьму. В любом случае результат будет неудовлетворительным. Что касается вас, то я осмелюсь сказать, что человек, чей отец предположительно совершил убийство — не то чтобы я утверждаю, что он это сделал, понимаете, — вряд ли сможет занять достаточно денег, чтобы начать дело, требующее капитала. Поэтому я бы сказал, что вы оказались в затруднительном положении. Теперь — долгое ожидание, а затем:
— пожалуйста, примите это как заявление официального представителя: мой клиент находится в
Она может использовать своё влияние, чтобы изменить точку зрения человека, который является главным свидетелем против вашего партнёра. Она также может использовать своё влияние в другом направлении, чтобы никогда не было расследования большого жюри по поводу обнаружения некоего тела, скелета или чего-то подобного в вашей шахте, что, если вы помните, привело к очень неприятной ситуации. И
благодаря своим очень хорошим связям она может избавить вас от всех финансовых затруднений и обеспечить вам
от некоего восточного синдиката, членов которого я не вправе называть, предложение в размере 200 000 долларов за ваш рудник. Всё, что вам нужно сделать, — это сказать слово.

Фэйрчайлд наклонился вперёд.

"И, конечно же, — язвительно сказал он, — имя этой таинственной подруги должно оставаться в секрете?"

"Разумеется. Ни в коем случае нельзя упоминать об этой сделке ни прямо, ни косвенно. Таковы мои конкретные инструкции. Итак, мистер
Фэйрчайлд, мне кажется, это замечательное предложение. И оно...

"Вы хотите получить мой ответ прямо сейчас?"

— В любое время, когда вы достаточно обдумаете этот вопрос.

 — Это уже сделано. И нет нужды ждать. Я
хочу поблагодарить вас за ваше предложение и сказать, что вы можете отправляться прямиком в ад!

 И, не оглядываясь, чтобы увидеть результат своего ультиматума, Фэйрчайлд
встал, подошёл к двери, отпер её и зашагал по коридору. Он
поспешил с выводами, но в глубине души чувствовал, что был прав.
 Более того, он был уверен, как в самой жизни, что Анита
Ричмонд не устраивала это интервью и даже не знала о нём.
Одно имя, словно молния, пронеслось в голове Фэйрчайлда и заставило его закипеть от гнева. Каким бы хитроумным ни был план, каким бы тщательно продуманным и продуманным он ни был, для Роберта Фэйрчайлда всё было предельно ясно — Родейны!

 И всё же почему? Это одно-единственное слово остановило Фэйрчайлда, когда он выходил из лифта. Почему Родейны должны были освободить его от всех
бед, в которые его ввергли горнодобывающие предприятия, отправить
его в мир и дать ему состояние, с помощью которого он мог бы
двигаться вперёд? Почему? Что они знали о шахте «Голубой мак», когда
Ни он, ни Гарри не имели ни малейшего представления о том, что может ждать их там в будущем. Конечно, они не могли исследовать это за прошедшие годы; обвал помешал им. Не было ни другого туннеля, ни другого способа определить, какие богатства могут быть спрятаны в пределах участка «Голубой мак», но это было очевидно. В тот день в суде Родейн сказал, что «Голубой мак» — хорошая собственность и что он стоит каждого цента из той суммы, которая была за него назначена. Откуда
он узнал? И почему?..

 По крайней мере, один ответ на действия Родейна пришел ему в голову. Теперь все стало просто
чтобы понять, почему человек со шрамом на лице так высоко оценил шахту
во время судебного разбирательства и, по-видимому, помог Фэйрчайлду
в трудную минуту. На самом деле, на это было несколько причин. Во-первых,
передача шахты под опеку суда означала бы для Фэйрчайлда ещё больше
трудностей, а также то, что работа на шахте могла бы быть затруднена на
многие годы, если бы было вынесено первое обвинительное заключение. Кроме того,
Родейн понимал, что если по какой-то причине договор будет расторгнут,
это будет легкий вопрос утверждает, что купил дешево по
продажи с публичных торгов либо тот, кто желал их, и кто имел внутри
информацию о том, чем они стоили. И, очевидно, Родейн, и только Родейн
обладал этим знанием.

Было уже поздно. Фэйрчайлд отправился на пару свалок в поисках
материалов, которые заказал Гарри, и не смог их найти. Затем
он отправился в отель, чтобы ещё раз попытаться решить проблемы,
возникшие после разговора с Барнхэмом, и содрогнуться от мысли,
которая, словно призрак, возникла перед ним:

Предположим, что это все-таки Анита Ричмонд все устроила
? В каком-то смысле это было логично. Морис Роден был единственным человеком, который
мог дать прямые показания против Гарри как человека, который сорвал танцы в Старые добрые времена.
Теперь Анита была помолвлена с ним. Судья
Ричмонд был другом Торнтона Фэйрчайлда; могло ли это быть?
возможно, что эта дружба повлекла за собой раскрытие
секретов, которые не были связаны ни с кем другим? Фэйрчайлд понимал, что с находкой скелета можно легко справиться.
Морис Роден. Одно его слово, сказанное отцу, могло изменить историю Безумной Лоры и превратить ее во второй раз в бессвязную историю о безумной женщине, собирающей травы. Анита могла бы это устроить, и Анита могла бы это устроить. Фэйрчайлд теперь жалел, что не может вспомнить свои слова, что не смог сдержаться и каким-то образом устроить так, чтобы предложение поступило более прямо — от самой Аниты.

И всё же, зачем ей было проходить через всё это, чтобы добраться до него? Почему
она не обратилась с этим предложением к Фарреллу — к мужчине, которого она
Фэйрчайлд знал, что может доверять, а не какому-то жирному мошеннику, потирающему руки?
И кроме того...

Но на этот вопрос уже не было ответа. Фэйрчайлд принял решение и сказал адвокату, куда ему идти. Если в то же время он отверг женщину, которая пробудила в его сердце любовь, только для того, чтобы обстоятельства сделали всё возможное, чтобы снова её подавить, — что ж, это тоже было сделано, и теперь об этом не стоило вспоминать. Но одно было ясно: шахта «Голубой мак» стоила денег. Где-то в этом холме, поросшем травой, их ждало богатство, и
Если решимость что-то значила, если сила воли и сила мышц стоили лишь часть своей общепринятой стоимости, то Фэйрчайлд намеревался найти её. Однажды ему уже поступало предложение, и теперь, когда он вспомнил об этом, Фэйрчайлд был почти уверен, что оно исходило из того же источника. Тогда речь шла о пятидесяти тысячах долларов. Почему же теперь стоимость выросла в четыре раза? Это было больше, чем
мог вынести искатель приключений; он попытался забыть обо всём, пошёл на
киносеанс, а затем побрёл обратно в отель, чтобы поспать.

На следующий день он всё ещё пытался отвлечься от этой проблемы, выполняя различные поручения Гарри. Через день пыхтящий и фыркающий узкоколейный поезд снова провёз его через каньон Клир-Крик и обратно в Охади. Станция была странно пустынна.

 Никого из обычных зевак там не было. Никто из праздношатающихся, которые,
держа в руках часы, ждали прибытия и отправления пыхтящего поезда,
как будто это было их личным делом. Только кричащий
официант из отеля, носильщик, возившийся с чемоданом, или
двое - вот и все. Фэйрчайлд удивленно огляделся, затем
подошел к агенту.

"Что случилось? Где все?"

"На холме".

"Что случилось?"

"Много. Из того, что я слышал, это удар, который положит Ohadi на
карта снова".

— Кто это сделал?

 — Не знаю. Какой-то парень прибежал сюда час назад или около того и
сказал, что на холме произошла грандиозная забастовка, и все там
взбунтовались.

 Фэйрчайлд свернул на пустынную улицу, где двери магазинов были
оставлены открытыми, а владельцы ушли. Повсюду
это было то же самое; как будто на Охади внезапно обрушилась какая-то
катастрофа, уничтожившая все население. Только время от времени
потом появлялся человек, несколько человек, оставшихся в банках,
но это было почти все. Затем издалека, с улицы, ведущей от
Ущелье Кентукки, донеслись радостные возгласы. Вскоре появилась толпа, возглавляемая жестикулирующими, кричащими мужчинами, которые внезапно свернули в банк «Охади» на углу, оставив толпу на мгновение, а затем вернулись с полными руками золотых сертификатов, которые
они засовывали их в свои шляпы, продевали в петлицы, запихивали в карманы,
выпуская их наполовину наружу, и даже засовывали в воротники своих грубых рубашек,
делая из денег эффектные украшения на шее. Они приближались, всё ближе и ближе, и тогда
Фэйрчайлд стиснул зубы. Четверо из них возглавляли шествие, демонстрируя богатство,
которое они только что добыли на серебряной жиле, — четверо мужчин, чьи имена были для Роберта Фэйрчайлда как желчь и полынь.

Слепой Бозман и Тейлор Билл были двумя из них. Остальные были
Косой и Морис Роден!




Глава XVII

Если бы это был кто-то другой, Фэйрчайлд закричал бы от счастья
и присоединился к шествию. Но он стоял в стороне, молчаливый и мрачный,
наблюдая за шахтёрами и горожанами, которые проходили мимо,
прыгая от радости, и выкрикивали ему новости, которые он не хотел
слышать:

Серебряная Королева «ударила». Вера Сквинта Родейна, которую он сохранял
на протяжении многих лет, проявила его проницательность. Она была там; он всегда говорил, что она там, и теперь удар наконец-то был нанесён,
свинцово-серебряная руда, которая стоила до двухсот долларов за тонну. И, как и Косой, — как кто-то сообщил Фэйрчайлду, — он держал это в секрете до тех пор, пока не были проведены все анализы и не начались первые поставки в Денвер. Для Охади это означало всё: это означало, что добыча полезных ископаемых теперь будет процветать, что скоро холмы будут кишеть старателями и что маленький городок расцветет благодаря тому, что у него будет один из самых богатых серебряных рудников в штате. Кто-то бросил Фэйрчайлду маленький кусочек руды, который был взят из машины в
устье шахты; и даже его неопытному взгляду было очевидно, что
тяжёлый свинец, местами покрытый тонким слоем белого металла, — и
серебряная руда должны быть более чем богатыми, чтобы их можно было
обнаружить в любом образце.

Он чувствовал себя ничтожеством. Он чувствовал себя побеждённым. Он чувствовал себя маленьким и жалким из-за того, что не мог присоединиться к празднованию. Косой и Морис Родейн владели Серебряной Королевой; то, что именно им, а не кому-то другому, так повезло, было горько и трудно принять. Почему именно они, а не кто-то другой в Охади, должны были найти серебряную жилу и хвастаться этим
перед ним, чтобы они могли укрепить своё положение в обществе,
чтобы они могли вознестись на пьедестал в глазах каждого
и тем самым сплотить вокруг себя весь город в случае каких-либо трудностей,
которые могут возникнуть в будущем? Это ранило Фэйрчайлда, это вызывало у него отвращение. Теперь он видел,
что его враги стали ещё могущественнее, чем когда-либо. И на мгновение он почти пожалел, что уступил там, в Денвере, что не поставил жирному Барнхэму ультиматум, что принял сделанное ему предложение и ушёл, навсегда выбыв из борьбы.

Анита! Что бы это значило для неё? Она уже помолвлена, уже дала свой ответ Морису Родену, и теперь это стало бы для неё дополнительным стимулом сдержать своё обещание. Это означало бы возможность дальнейшего спора с отцом, который и без того слишком слаб из-за болезни, чтобы найти способ уклониться от коварных просьб двух мужчин, которые забрали его деньги и фактически сделали его своим рабом. Разве они не могли бы доказать ему, что всегда действовали в его интересах? И не могла ли эта просьба пойти еще дальше - к Аните
Сама — чтобы убедить её, что они всегда трудились ради неё, что
они стремились к этому, чтобы это могло означать счастье для неё
и для её отца? А потом, разве они не могли довольствоваться
обещаниями, рисуя перед ней радужные перспективы, чтобы привести её
в свою власть, как они привели больного, прикованного к постели человека,
которого она называла «отцом»? Будущее Роберта Фэйрчайлда казалось мрачным. Он медленно
прошёл мимо радостной, кричащей толпы и свернул в Кентуккийскую лощину,
к злополучному «Голубому маку».

 Когда он увидел вход в туннель, тот выглядел ещё более заброшенным, чем обычно.
Мрачный, пристальный, единственный глаз, который, казалось, размышлял о собственных
несчастьях, мёртвая, безнадёжная тварь, которая никогда не приносила ничего, кроме разочарования. Фэйрчайлд поперхнулся. Он
медленно, с трудом вошёл в туннель; с трудом передвигая ноги, он
поднял ведро, которое говорило о присутствии Гарри внизу, затем
медленно спустился в шахту и в штрек, ведущий к забою, где всего
несколько дней назад они нашли это измождённое, побелевшее,
наводящее ужас существо, которое принесло с собой новую беду.

Впереди забрезжил свет, и послышался звук одинокого отбойного молотка,
стучащего по концу бура. Фэйрчайлд позвал и пошёл вперёд, где
увидел Гарри, грязного и вспотевшего, который долбил узкую полосу
чёрной породы, расположенную в верхней части штрека.

— Это жила, — объявил он, поздоровавшись с Фэйрчайлдом, — и, похоже, она не очень-то богата!

— Нет?

Гарри вытащил дрель из отверстия, которое просверливал, и вытер лоб.

"Это не мировой рекорд, — уныло сказал он. — Я сомневаюсь, что это
«Это будет стоить больше двадцати долларов за тонну, цены на выплавку
поднялись! И в этом не так много денег. Что случилось в Денвере?»

«Очередная уловка Родейнов, чтобы отобрать у нас шахту. Это был
адвокат. Он заявил, что предложение было сделано нам мисс
Ричмонд».

"Сколько?"

"Двести тысяч долларов и нам, чтобы выпутаться из всех неприятностей, в которые мы
попали".

"И вы, конечно, взяли их?"

"Я этого не делал!"

"Нет?" Гарри снова вытер лоб. "Ну, может быть, ты и прав.
Может быть, ты ошибаешься. Но что бы ты ни сделал — что ж, это именно то, что
я бы сделал.

— Спасибо, Гарри.

— Только, — Гарри мрачно уставился на жилу над собой, — нам понадобится много времени, чтобы получить двести тысяч долларов из того, что есть сейчас.

— Но…

— Я знаю, о чём ты думаешь: что здесь есть серебро и что мы его найдём. Может и так. Я знаю, что твой отец написал несколько довольно
светящиеся счета обратно в Ньюкасл-апон-Тайн в Сент-Луисе. Она выглядела ужасно хорошо
потом. Потом он начал прищипывают, а теперь ... Ну, что-то не так
хорошо."

"Но это же не правда?"

"Я не знаю. Наверное, так и есть. Но это быстро затягивается. Речь шла о
Эта жила, когда мы только начали её разрабатывать, не стоила ничего и была не очень широкой. Потом она внезапно расширилась, и в ней стало намного больше серебра. Мы думали, что нашли золотую жилу. Но она снова сузилась, и вернулась прежняя жила. Я не знаю, что с ней будет дальше — она может вообще закончиться.

— Но мы будем продолжать, Гарри, плыть по течению или против него.

 — Ты же знаешь!

 — Родейны добились успеха — может, и нам повезёт.

 — Родейны? — Гарри уставился на него. — Что?

 — Двести долларов за тонну руды!

Долгий свисток. Затем Гарри, балансировавший с единственным домкратом,
готовясь вернуться к своей работе, отбросил его в сторону и начал закатывать
рукава.

"Мы собираемся взглянуть на это".

"Взглянуть? Что в этом хорошего?.."

"Кошка может смотреть на короля", - сказал Гарри. — Они не могут арестовать нас за то, что мы поднялись туда, как и все остальные.

 — Но пойти туда и попросить их показать свои богатства…

 — В этом нет ничего противозаконного!

 Он потянулся за карбидной лампой, закреплённой на небольшой дыре в висячей стене, а затем надвинул шляпу на выпуклый лоб. Осторожно он
Он попытался пригладить непослушные усы и, как всегда, потерпев неудачу, бросил это занятие.

"Я был бы счастлив, просто глядя на это," — заявил он. "Давай. Забудем о том, кто они такие, и просто посмотрим."

Фэйрчайлд согласился против своей воли. Они вышли из шахты и направились вверх по холму, туда, где горожане снова собрались у
«Серебряной королевы». Некоторые уже входили внутрь. Фэйрчайлд и Арри
присоединились к ним.

 Они долго шли, согнувшись почти пополам, по узкому туннелю с низким потолком, а затем поднялись на небольшой холм, который тянулся
Пройдя приличное расстояние по пологому склону, они наконец остановились; и перед ними, зажатая между скалами, лежала жила, большая, толстая, почти шестифутовой ширины, в которой руда выступала огромными кусками, вкраплёнными в чёрный фон. Гарри внимательно её рассмотрел.

"Видно, как выступает серебро!" — наконец объявил он. "Это чудесно — даже если это сделали Родейны."

Мимо них промелькнула фигура — Слепой Бозман возвращался с
праздника. Взяв в руки дрель, он внимательно изучил её, а затем отложил в сторону и потянулся за шилом — острым, заострённым стержнем.
Он оторвал от себя кусок ткани, чтобы подготовить место для
сверла под пятифунтовым молотком, или одноручным
кувалдой. Его слабые, водянистые глаза остановились на Гарри, и он ухмыльнулся.

"Не поверил, да?" — спросил он.

Гарри почесал усы.

"Я-то поверил, но кому понравится смотреть на Соединённые
— Монетный двор Штатов!

 — Ты сам это сказал. Она станет чем-то большим, когда мы принесём сюда несколько переносных воздушных компрессоров и всерьёз возьмёмся за эту штуку с помощью пневматических дрелей. Более того, старик объявил, что Тейлор
Мы с Биллом участвуем в этом - за десять процентов. бонус. Как это звучит для
тебя?

"Как "eaven", - честно ответил Гарри. "Давай, Парень, давай убираться отсюда"
. У меня будут проблемы со зрением, если я останусь здесь еще немного
.

Фэйрчайлд молча последовал за ним. Как будто судьба сыграла с ним злую шутку, чтобы посмеяться над ним. И пока он шёл, он как никогда сильно задумался о загадочной телеграмме и таинственном разговоре с жирным Барнхэмом в Денвере. Теперь он понимал, что это была всего лишь попытка ещё одной шутки. Предположим, что он
Предположим, что он согласился бы продать свой рудник и принять добрые услуги «тайного друга», чтобы покончить со своими трудностями. К чему бы это привело?

 На мгновение он воспрянул духом. Родейны знали об этой забастовке задолго до того, как он пришёл в тот офис в Денвере. Они достаточно долго ждали, чтобы провести анализ, и завершили первую поставку на плавильный завод. Не было никакой необходимости покупать
рудник «Голубой мак». Значит, это был просто очередной трюк, чтобы
подвести его к точке, когда он будет ждать чего-то грандиозного, а затем, посмеиваясь над его разочарованием, снова бросить его? Его плечи расправились, когда они вышли на свежий воздух, и он приблизился к
Гарри, чтобы поделиться своими догадками. Корнуоллец кивнул.

"Я никогда не думал об этом в таком ключе!" — согласился он. "Но это может объяснить многое. Они работают над нашим — как вы это называете?

«Психологическим сопротивлением».

«Вот именно. Психо — вот именно. Они хотят победить нас, и им всё равно, как. Это больно — разочаровываться. Вот именно. Я всегда
сказал, что у тебя хорошая голова на плечах! Вот и всё. Давай вернёмся к «Голубому
Маку».

Они вернулись, чтобы ещё раз спуститься в шахту, ещё раз пройти по
тропе вдоль забоя к выходу из штрека. И там, где рыхлая земля
покрывала место, где когда-то покоился скелет, Фэйрчайлд снял
пальто и закатал рукава.

«Гарри, — сказал он с новой решимостью, — эта жила не выглядит многообещающе, а шахта выглядит ещё хуже. С точки зрения того, что мы знаем о планах Родейна, в ней может не быть ни цента. Но если ты
— Игра есть игра, я играю, и мы будем работать над этим, пока не сломаемся.

 — Вы сами это сказали. Если мы что-то придумаем, то всё в порядке — если мы сможем продать товар на пять тысяч долларов до начала суда, то сможем продать его под надзором суда, отдать эти деньги в качестве залога и вернуть документы. Если у нас не получится и если шахта иссякнет, то мы потеряем только надежду и время. Но вот что я скажу. Мы удвоим усилия. У меня здесь есть большой молоток. Ты подержишь дрель и покрутишь ее, пока я буду забивать.
санки. Тогда возьми аммера и да смилуется господь над моими детьми, если
промахнешься.

Фэйрчайлд повиновался. Они начали бурение первого углубления
в шестидюймовой жиле, которая лежала перед ними. Час за часом они
работали, меняя позиции, прокладывая скважину за скважиной в узком проходе
обесцвечивание, которое показывало их единственную перспективу получения прибыли от тех
инвестиций, которые они вложили в шахту. Затем, ближе к вечеру, Гарри исчез далеко внизу по течению и вернулся с
горстью жирных, похожих на свечи предметов, завернутых в вощеную бумагу.

«Я знал, что ваш динамит не успеют доставить вовремя, поэтому я купил немного здесь», — объяснил он, разрезая одну из палочек на две части карманным ножом и откладывая их в сторону. Затем он достал моток шнура, чтобы отрезать его.одинаковой длины и вставлены в
покрытые медью колпачки "фульмината ртути", Гарри демонстрирует свое презрение
к опасным предметам, обжимая их вокруг предохранителя своей
зубы, в то время как Фэйрчайлд, сидевший на небольшой кучке навоза неподалеку, умолял
об осторожности. Но Гарри только ухмыльнулся в свои пышные усы и пошел дальше
.

Он снова достал перочинный нож и разрезал вощеную бумагу на желатиновых палочках
, затем вставил колпачок в динамит. Один за другим заряды были вставлены в отверстия, и Гарри утрамбовал их стальным стержнем, а не обычным деревянным, как обычно.
Усы задели его плечо, когда он повернулся, чтобы объяснить, в чём преимущества динамита, если с ним обращается специалист.

"Всё дело в том, как вы это делаете," — заявил он. "Если вы не поджигаете его стальным прутом, всё в порядке."

"А если поджигаете?"

"О, тогда!" — рассмеялся Гарри. — А потом будут цветы и похороны — после того, как тебя заберут.

Один за другим он плотно вставил динамитные шашки в отверстия от бура и утрамбовал их землёй, завернутой в газету, которую достал из кармана. Затем он поджег фитили от своей лампы и секунду постоял, чтобы убедиться, что все они горят.

— Теперь бежим! — объявил он, и они поспешили, бок о бок, по туннелю, пока не добрались до шахты. — Достаточно далеко, — сказал Гарри.

  Последовала долгая минута ожидания. Затем земля задрожала, и издалека донёсся приглушённый гул. Гарри уставился на свою карбидную лампу.

  — Один, — объявил он. Затем: — Два.

За ними последовали три, четыре и пять, все они были серьезно и тщательно подсчитаны
Гарри. Наконец они повернули обратно вдоль выработки к штреку.
Едкий запах динамитного дыма ударил им в нос, когда они приблизились к месту, где произошли взрывы. Там Гарри
Он долго стоял в задумчивости, держа в руках карбид и глядя на груду руды, которую они выдолбили из жилы.

"Этого мало," — наконец сказал он. "Не больше половины тонны. При таких темпах мы не разбогатеем. И, кроме того, — он посмотрел вверх, — мы даже не скоро получим это. Она истончается.

Фэйрчайлд проследил за его взглядом и увидел в разорванной скале над собой лишь узкую полоску, которая была на целых полтора дюйма уже, чем жила до того, как были пробурены пороховые скважины. Это могло означать только одно
Дело в том, что ставка была сделана и проиграна, что жила оказалась одной из тех причудливых штуковин, которые поначалу многообещающи, дают надежду на вечное богатство, а затем постепенно истощаются и исчезают.
Гарри покачал головой.

"Это ненадолго."

"Не больше двух-трёх выстрелов, — согласился Фэйрчайлд.

"Об этом нельзя судить. Возможно, она проходит через всю гору, но что такое четырёхдюймовая жила? Вы можете подняться сюда, в туннель «Аргонавт», и найти с дюжину таких вещей, которые они даже не утруждают себя добычей. То есть, если только они не проходят высоко в
— серебро, — он поднял кусок руды с кучи мусора, куда она
попала, и внимательно изучил его, — но я не вижу в этой штуке чистого
серебра.

 — Но оно должно быть где-то здесь. Я ничего не знаю о
добыче полезных ископаемых, но разве жилы не прерываются, а потом не появляются снова?

 — Конечно, прерываются — иногда. Но это рискованно.

— Это всё, что у нас было с самого начала, Гарри.

— И это всё, что у нас будет в ближайшее время, если только что-нибудь не случится.

Затем, по общему согласию, они сняли рабочую одежду и ушли.
Они спустились с горы и побрели к пансиону. После ужина они немного поболтали с матерью Ховард,
не сказав ей, однако, о крушении своих надежд, а затем поднялись
по лестнице в свои комнаты. Через час Гарри постучал в дверь
Фэйрчайлда и вошел с вечерней газетой в руке.

«А вот ещё кое-что приятное», — объявил он, указывая на статью на первой полосе. Это было объявление о том, что в конце лета будет созвано большое жюри и что одной из его задач, вероятно, будет расследование убийства
Сисси Ларсен!

 Фэйрчайлд прочитал это с тревогой. Похоже, неприятности стали случаться не только время от времени,
но и в те моменты, когда он меньше всего мог им противостоять. Он ничего не сказал;
 да и что он мог сказать? Он снова перечитал статью,
а затем перевернул страницу и резко выдохнул. Перед ним была реклама в шесть колонок, сообщавшая о забастовке на шахте «Серебряная королева», а также о том, что будет создана компания стоимостью два миллиона долларов, один миллион из которых будет вложен в акции самой шахты.
другие должны были подписаться на то, чтобы использовать эту новую находку так, как она должна быть
использована. В ярких словах рассказывалось о возможностях «Серебряной
Королевы», отчёт оценщика был воспроизведён на специальной вырезке, которая,
очевидно, была сделана в Денвере и отправлена в Охади срочной доставкой.
 Были открыты офисы; всё было спланировано заранее, а
объявление было написано до того, как город узнал о крупном открытии в
Кентуккийском ущелье. Всё это Фэйрчайлд читал с чувством, которое не мог
преодолеть, — с чувством, что судьба каким-то образом сдавала карты
дно, и что хитрость, предательство и ядовитая натура, в конце концов, были необходимыми составляющими успеха. Реклама, казалось, насмехалась над ним, подшучивала над ним, призывая каждого добропорядочного жителя Охади присоединиться к покупке акций, которая сделает «Серебряную королеву» одной из крупнейших шахт в округе, а Охади — крупным центром добычи серебра в Колорадо. Эти слова были словно кинжалы, вонзавшиеся в его сердце. Но Фэйрчайлд прочитал их все, несмотря на причиняемую ими боль. Он дочитал последнюю строчку, посмотрел на
Фэйрчайлд просмотрел список офицеров и ахнул.

Потому что там, друг за другом, значились три имени, два из которых
Фэйрчайлд ожидал увидеть. Но третье...

Это были президент и генеральный директор Р. Б. (Косой) Родейн;
секретарь-казначей Морис Родейн; и первый вице-президент — мисс
Анита Натали Ричмонд!




Глава XVIII

После этого Фэйрчайлд почти не слушал, что говорит Гарри, пока тот
рассказывал о планах на будущее. Он отвечал на вопросы крупного корнуоллца
односложно, не раскрывая никакой информации. Он даже не показал ему
рекламу — он знал, что это будет так же неприятно.
Гарри, каким он был для него. И он сидел и смотрел, пока, наконец, его
партнёрша не пожелала ему спокойной ночи и не вышла из комнаты.

 Это имя могло означать только одно: она согласилась стать их
партнёршей, они всё-таки её переманили. Теперь даже встреча с Барнхэмом в Денвере
предстала в ином свете, как и Фэйрчайлд. Что, если она всё это время играла в их
игру? Что, если она была для них всего лишь инструментом; что, если она
отправила Фаррелла по их поручению, чтобы узнать всё, что знали они с Гарри? Что?..

Фэйрчайлд попытался прогнать эту мысль, но у него не получилось. Теперь, когда он
оглядывался назад, всё казалось зловещим. Он встретил девушку при обстоятельствах, которые так и не были объяснены. Когда она впервые увидела его после этого, то притворилась, что не узнаёт. Однако после разговора с
Морисом Родейном она воспользовалась возможностью поговорить с ним и открыто призналась, что была той, кем он её считал. Правда, сейчас Фэйрчайлд смотрел на своего кумира сквозь голубые
очки придавали ей мрачный, таинственный вид, который он не мог понять. Слишком много всего нужно было объяснить; слишком много всего, что, казалось, напрямую связывало её с Родэнами; слишком много всего, что, казалось, показывало, что она им симпатизирует и что она, возможно, всего лишь марионетка в их руках, марионетка, чтобы заманить его в ловушку! Даже эпизод с адвокатом можно было объяснить с этой точки зрения. Не пытался ли другой адвокат использовать шантаж дружбой, чтобы купить шахту «Голубой мак»?

 И тут Фэйрчайлд мрачно улыбнулся. Судя по нынешним перспективам, это было бы
Казалось, что выгода была бы на его стороне, потому что, конечно, сейчас было мало шансов на то, что «Голубой мак» когда-нибудь будет стоить хотя бы близко к той сумме, которую ему предложили.
И всё же, если это предложение не было шуткой, то зачем оно вообще было сделано? Потому что Родейн знал, что там спрятано богатство? Потому что Косой Родейн обладал более полной информацией, чем верный, трудолюбивый, несчастный Гарри?
Фэйрчайлд внезапно обрёл надежду. Он сжал кулаки и заговорил, чтобы
— сказал он себе, тьме и духам уныния, которые окружали его:

 «Если оно там, мы его найдём — даже если нам придётся работать до изнеможения, даже если нам придётся голодать и умереть там — мы его найдём!»

С этой решимостью он лёг спать, чтобы проснуться утром с желанием добраться до шахты, вцепиться в её недра острыми бурами, размахивать тяжёлой кувалдой, пока не заболят плечи и спина, посылать рвущиеся заряды динамита всё глубже и глубже в эту истончающуюся жилу. И Гарри был рядом с ним на каждом шагу.

День работы, грохот зарядов, и они вернулись в шахту, чтобы
обнаружить, что жила не уменьшилась и не увеличилась. Ещё один
день — и ещё один после него. Вена оставалась прежней, и двое мужчин принялись за расчистку, чтобы наполнить вагонетку рудой, добытой в результате различных взрывов, поднять её на поверхность с помощью трудоёмкого и медленного ручного подъёмника, а затем снова вернуться к бурению, сожалея о каждой минуте, которую они были вынуждены тратить на расчистку и удаление мусора, чтобы освободить место для продолжения работы.

Дни превратились в неделю, а неделя — в две недели. Однажды грузовик медленно
проехал по извилистой дороге, фыркая и увозя с собой груз руды,
вернулся и забрал остатки из старых, полусгнивших ящиков с рудой,
чтобы отвезти их в пробоотборник, где их отложили в сторону, пока более ценную руду
дробили и просеивали для анализа, а вырученные деньги забирали. У
«Голубого мака» не было никаких преимуществ. Десяти- или двадцатидолларовая руда казалась
незначительной по сравнению с редкими поставками с «Серебряной королевы», где
Блайндэй Бозман и Тейлор Билл составляли весь рабочий персонал до тех пор, пока
Должен был поступить долгожданный миллион долларов, и должны были быть введены в эксплуатацию шахтный дом,
переносные воздушные насосы, буровые установки и все остальные атрибуты
современных методов добычи.

И, похоже, миллион долларов не заставил себя ждать.
Косой Родейн открыл свой офис в небольшом пустующем здании на главной улице, и Фэйрчайлд, когда шёл на работу и обратно, видел, как туда и обратно по улице непрерывным потоком шли горожане, чтобы отдать свои деньги на хранение человеку со шрамами
и положиться на будущее в плане богатства. Это раздражало Фэйрчайлда, усиливало его ненависть, но в нём не могла не жить надежда, что Серебряная Королева разделит судьбу Голубого Майка.
 Теперь в этом были заинтересованы и другие люди, кроме Родейнов, люди, которые вкладывали в это все свои сбережения; и Фэйрчайлд мог только стиснуть зубы и надеяться — ради них, — что это будет нескончаемая золотая жила. Что касается девушки, которую назначили вице-президентом,

Он видел ее день за днем, разъезжающей по городу в одном и том же автомобиле
что он помог ей сменить колесо на дороге в Денвер. Но теперь она не
смотрела на него; теперь она притворялась, что не видит его.
Раньше — ну, раньше её взгляд хотя бы встречался с его взглядом, и в нём
было что-то от узнавания, хотя её тщательно скрытое маской лицо
об этом не говорило. Теперь всё было по-другому. Она перешла к Родейнам, была помолвлена с их сыном с крючковатым носом и
видела себя вице-президентом их горнодобывающей корпорации стоимостью в два миллиона долларов.
Фэйрчайлд даже не пыталась найти смысл во всём этом; женщины
женщины и мужчины иногда преуспевают, если ставят себе диагноз.

Лето начало стареть, и Фэйрчайлд чувствовал, что стареет вместе с ним
. Долгие дни под землей научили его многому о добыче полезных ископаемых.
теперь все без толку. Вскоре они ничего не стоили,
разве что зарабатывали по пять долларов в день в одиночку, работая на кого-то другого.
Банковские депозиты истощались, а вместе с ними истощалась и жилка.
Медленно, но верно, пока они сражались, полоса ценной руды в скалах
сужалась. Скоро наступит время, когда они не смогут разрабатывать её.
подольше. А потом — но Фэйрчайлд не хотелось об этом думать.

 Наступил сентябрь, а вместе с ним и суд присяжных. Но здесь, по крайней мере, был слабый лучик надежды. Следственная комиссия тянула время, а Фаррелл был готов обратиться в суд с просьбой о психиатрической экспертизе при первом же намёке на расследование истории Сумасшедшей Лоры. Три недели изучения «порочных условий», азартных игр,
спекуляции и обычной чепухи, на которую так много присяжных
заседателей тратили время, пребывая в заблуждении
применяя своего рода сверхчеловеческое мышление к обычным вещам,
а затем хорошие новости. Двенадцать добрых и честных мужчин
устали от других дел и прервали заседание, даже не приступив к разгадке
тайны шахты «Голубой мак». Но радость Фэйрчайлда и Гарри
была недолгой. В длинном юридическом отчёте присяжных
содержалась рекомендация о том, что этот важный вопрос должен быть первым в списке
вопросов, подлежащих расследованию следующим большим следственным комитетом,
который будет созван, — и угроза всё ещё сохранялась.

Но перед двумя мужчинами теперь стояли реалии, которые были даже хуже, чем
угрозы, и Гарри отвлекся от своей работы, чтобы озвучить самую важную из них.

"Завтра мы начнем работать в одиночку, — объявил он, слегка вздохнув. — В «Висячей стене».

"Ты имеешь в виду?.."

"Мы больше ничего не можем сделать здесь. Оно того не стоит. Вена сдавливается до тех пор, пока мы не перестанем получать даже дневную плату за работу, а ведь сейчас октябрь.

Октябрь! Октябрь — и зима не за горами. Октябрь — и остался всего месяц до того, как Гарри предстанет перед судом присяжных по четырём отдельным обвинениям, любое из которых может отправить его в Каньон-Сити до конца его дней.
Гарри уже не был молод. Октябрь — и в мечтательные летние дни Фэйрчайлд верил, что в октябре он разбогатеет. Но теперь холмы побурели от смертоносных заморозков; белые снежные хребты простирались всё дальше и дальше за горы; воздух был свежим, с намёком на скорый приход зимы; лето умерло, и надежды Фэйрчайлда лежали рядом с ним. Теперь он работал только потому, что решил работать. Он работал только потому, что из Корнуолла приехал
высокий, сильный, широкоплечий мужчина, чтобы помочь ему
и был готов бороться до конца. В октябре — а в объявлении говорилось, что некая девушка выйдет замуж в конце осени, — девушка, которая больше не смотрела в его сторону, которая позволила своему имени стать частью рода Родейнов, которые теперь приближались к тому, чтобы собрать два миллиона. Октябрь — месяц падающих листьев и умирающих мечтаний, месяц благоухающих красавиц, превращающихся в прах, месяц последней, тщетной борьбы с хваткой мрачной, всеразрушающей зимы. И Фэйрчайлд потерпел поражение точно так же, как
листья падают с осин дрожали, как усики мох были
керлинг в ломкими, коричневый вещи смерти. Октябрь!

В течение долгого момента, Фэйрчайлд ничего не сказал, Затем, как Гарри вышел из
постановка, он переехал к старшим мужчиной.

"Я ... я не совсем уловил мысль," дошло наконец. Гарри указал на
свои санки.

«Я заметил вену. Она поворачивает налево. Мне
пришло в голову, что она могла отделиться от основного ствола и что там,
вдалеке, есть вена побольше. Нам просто придётся попробовать. Это наш единственный шанс».

— А если мы не найдём его там?

— Мы проделаем пару отверстий в стене и посмотрим, что попадётся.
А потом...

— Да?..

— Если его там не будет — мы пропали!

Гарри впервые произнёс это слово всерьёз.
Фэйрчайлд сделал вид, что не услышал. Вместо этого он взял в руки сверло, посмотрел на его острие, а затем направился к маленькой кузнице, которую они соорудили у подножия небольшого возвышения, ведущего к шахте.
 Там Гарри присоединился к нему; вместе они нагрели длинные куски стали и заточили их, чтобы сверло было острым.
в твёрдом камне висящей стены, закаляя их в ведре с водой, стоявшем рядом, работая молча, медленно, скованные тяжестью поражения. Их били плетьми; они чувствовали это каждым атомом своего существа. Но они не прекращали борьбу. В схватке оставалось два удара, и они намеревались нанести их до того, как наступит конец.
На следующее утро они приступили к выполнению своей новой задачи: каждый просверливал отверстия в висячей стене на расстоянии пяти футов друг от друга, чтобы загнать их как можно глубже, а в конце дня выбить их, оторвав
Они долбили породу и останавливались, чтобы убрать мусор. Шахта стала похожа на огромную
комнату, когда день за днём, долбя породу, останавливаясь только для того, чтобы заточить буры или отдохнуть от боли в мышцах, они преследовали ускользнувшую от них жилу, уходящую вглубь холмов.
И день за днём каждый из них, не говоря об этом другому,
мучился мыслями о том предложении, о таинственном
обещании богатства за шахту «Голубой мак», — мучился, как человек,
прикован к золоту и не может до него дотянуться. Ибо в предложении
всегда был намёк на то, что где-то там, в другом месте, есть богатство,
Родейн знал об этом, но они не могли его найти. Либо это, либо полный провал. Либо богатство, которое принесло бы Родейну сторицей за его покупку,
либо насмешка в ответ на их предложение о продаже. И каждый из них стискивал зубы и ничего не говорил. Но они продолжали работать.

Октябрь сдался без боя. Наступил первый день ноября, и
комната превратилась в широкое пустое пространство, где лежали камни, мусор и два
борющиеся люди — и ничего больше. Фэйрчайлд прекратил свои труды и вытер лоб,
с которого стекал пот, вызванный неистовой работой;
 без туннеля снег лежал толстым слоем на склонах гор,
потому что прошло больше недели с тех пор, как первые белые хлопья
закружились над холмами, предвещая спокойную, холодную зиму. Затем долгая пауза:

 «Гарри».

— Да.

 — Я пойду на другую сторону. Мы здесь играем вполсилы.

 — Я тоже так думал, парень.

 — Тогда я пойду на ту сторону. Ты оставайся на месте.
Ещё несколько выстрелов; при таком раскладе это не принесёт особой пользы, но и вреда не будет. Я сегодня был в банке.

 — Да.

 — У меня на счету всего двести.

 — С учётом того, что мы заняли у матери Овард?

 — Да.

 Гарри почесал усы. Его нос, и без того красный от прилива крови, стал пурпурным.

"Мы приближаемся к концу, парень. Займись стеной у основания."

Они больше ничего не сказали. Фэйрчайлд вытащил бур из «плавучего» или
прямоугольного порохового отверстия и повернулся к другой стороне
камеры, где на несколько футов виднелась наклонная стена у основания.
нырял под навоз и отбросы. Там, с гад в руке, он принялся долбить
поверхность, отыскивая место, где камень раскололся, тем самым
обеспечивая более мягкий вход для режущей поверхности бура. Пятно
он исследовал одно за другим, внезапно останавливаясь и наклоняясь вперед. Наконец
раздалось удивленное восклицание:

"Гарри!"

"Да".

"Иди сюда".

Корнуоллец оставил свою работу и подошел к Фэйрчайлду.
Молодой человек указал.

"Ты когда-нибудь заполнял буровые отверстия цементом?" он спросил.

"Насколько я знаю, нет. Почему?"

"Есть один". Фэйрчайлд поднял свой гад и отломил более мягкий.
поверхность камня, оставляя трубчатый цементный выступ
расширяющийся. Гарри вытаращил глаза.

"Что за чертовщина?" он предположил. "Как ты думаешь..." Затем, с
внезапной решимостью: "Просверлите там! Отойдите немного в сторону
и просверлите там. Мне кажется, Сисси Ларсен проделала там дыру или что-то в этом роде — не могу вспомнить. Но сверло. Оно не может проделать «руку».

Сверло откололо кусок камня. Вскоре сверло врезалось в поверхность стены. Настало время перерыва; сверло углубилось на два фута, и утром Фэйрчайлд снова взялся за работу. Гарри наблюдал за ним через плечо.

"Если он не принесет что-нибудь в шесть метров-это не есть" он
объявил. Фэйрчайлд нашли юмора, чтобы улыбнуться.

"Ты почти такой же жизнерадостный, как я". Наступил полдень, и они остановились, чтобы
пообедать. Фэйрчайлд закончил фразу, начатую несколько часов назад. "Я уже на глубине
четыре фута - и все, что я получаю, это камень ".

— Теперь точно?

— Смотри.

Они подошли к стене и скребком вытащили немного грязной массы,
образовавшейся из-за того, что в «дыру» наливали воду, чтобы можно было
снять сидения. Гарри потёр её большим и указательным пальцами.


— Вот и всё, — объявил он, возвращаясь к своему ведру с едой.
Они молча доели свой обед. Фэйрчайлд снова взялся за работу, вяло, почти без энтузиазма, долбя длинным шестифутовым сверлом, за которым двигались только мускулы, а не мощная движущая сила надежды. Он продвинулся на фут в стену и сменил сверло. Еще три дюйма. Затем —

 «Гарри!»

«Что случилось?» — тон голоса Фэйрчайлда заставил корнуоллца вскочить со своего места и подбежать к Фэйрчайлду.
Этот человек сложил ладони лодочкой и подставил их под отверстие от сверла,
пока он соскребал грязь скребком и смотрел на неё.

"Эта штука изменила цвет!" — воскликнул он. "Похоже на..."

"Дай-ка мне посмотреть!" — пожилой мужчина взял в руки часть чёрно-серой зернистой массы и поднёс её к своему карбиду. "Похоже на что-то... похоже на что-то!" — его голос был высоким, взволнованным. «Я закончу с этим и заложу туда столько динамита, что он разорвёт его изнутри. Я устрою ей взбучку. А пока отнеси это к эксперту!»




Глава XIX

Фэйрчайлд не колебался. Выскребая водянистую массу в
Он схватил жестянку с табаком, набросил пальто и побежал к шахте. Затем он подтянулся, напевая, и нырнул в свежие сугробы, оставленные новым снегопадом, и направился в город. Он не остановился, чтобы рассмотреть быстро исчезающие следы того, кто, очевидно, недавно прошёл мимо шахты. Фэйрчайлд был слишком счастлив, чтобы замечать такие вещи.
В жестяной банке в его боковом кармане была черноватая, вязкая смесь,
которая могла означать для него целый мир. Он спешил получить вердикт,
который мог быть вынесен только после опытов и испытаний, проведённых
одним человеком, экспертом.

В город и через него к нагромождению зданий Пробоотборщика,
где основная продукция шахт Охади попадала на плавильный завод. Там он широко распахнул дверь и повернул в
маленькую комнату слева, святилище седовласого, почти
хромого старика, который бродил среди своих пробирок и «кнопок».
пока он определял вес и ценность руд, образцы которых приносили ему из грязных, пыльных, заваленных мусором комнат
самого пробоотборщика. В глазах старика появился странный огонёк, когда он
посмотрел в глаза Роберту Фэйрчайлду.

— Не задирай нос! — предостерег он.

Фэйрчайлд уставился на него.

"Что?"

— Надежды. Я видел много таких, как ты. Я здесь уже тридцать лет. Меня называют Старым Гробовщиком Частином!

Фэйрчайлд рассмеялся.

"Но я надеюсь..."

"Да, сынок." Гробовщик Честайн посмотрел поверх очков. "Ты
такой же, как все остальные. Ты надеешься. Это то, что они все делают; они
приходят сюда с глазами, горящими, как огонь в камине, и лицами
все освещено так же ярко, как итальянский собор. И они говорят мне,
что держат мир за хвост. Тогда я беру их образцы и
Я сталкиваю их с препятствиями, и в половине случаев они уходят, жалея, что в мире нет такого человека, как прорицатель. Мальчик, — и он поджал губы, — я похоронил больше состояний, чем ты можешь себе представить. Я видел, как люди приходили сюда миллионерами, а уходили нищими — просто потому, что мне приходилось говорить им правду. А я
мягкосердечный. Я бы не убил и блоху, даже если бы она съела
лучшую охотничью собаку, которая когда-либо ловила фазанов. И только из-за этого
я взял на вооружение систему, которая лишает человека всякой надежды.
в самом начале. Тогда, если у вас действительно что-то есть, это будет радостным
сюрпризом. Если нет, разочарование не будет таким сильным. Так что
выкладывайте и дайте старому Гробовщику взглянуть на вас. Но я с самого начала говорю вам, что это не принесёт особой пользы.

Протрезвев, Фэйрчайлд потянулся за своей жестяной банкой из-под табака, в которую он
набил все кусочки грязи, которые они с Арри смогли вытащить из порохового погреба. Очевидно, его бур какое-то время был в руде,
чем бы она ни была, прежде чем он это понял; банка была
Тяжёлый, чрезвычайно тяжёлый, свидетельствующий о чистоте чего-то, по крайней мере. Но Гробовщик Частин покачал головой.

"Не могу сказать, — объявил он. — На ощупь тяжёлый, выглядит чёрным и всё такое.
Но это может быть не что иное, как чистый свинец с примесью
серебра. Я видел вещи, которые выглядели намного лучше, чем эта, и стоили не больше пятнадцати долларов за тонну. А потом снова...

Он начал возиться со своей гончарной посудой. Откуда-то он достал
ложку и приготовил разные белые порошки. Затем он подошёл к печи с
высоким дымоходом и наполнил ёмкость
содержимое банки из-под табака.

- Давай поджарим ее, сынок, - объявил он. - Это единственный способ. Давай-ка...
поджарим... А ты, пока горячо, просто остуди пятки.

Долгое ожидание — пока эксцентричный старый пробирщик рассказывал печальные истории о
других временах, о других людях, которые, как и Фэйрчайлд,
прибегали с образцами руды только для того, чтобы уйти,
зная, что они не стали богаче, чем были раньше. В те дни, когда
известие о демонетизации серебра обрушилось на маленький городок,
как чёрный торнадо, закрыв шахты, игорные дома и
салуны, прибивая двери, даже в «Сэмплер», на долгие годы.

"В те времена здесь, кроме меня, было много гробовщиков, —
продолжал Частин. — Тогда гробовщиками были все.
Боже, как это поразило меня. Мы неплохо справлялись при цене в 95 центов и 1 доллар за унцию серебра, и здесь были мужчины в самых больших шляпах в магазине, но они совсем не подходили им. А потом, внезапно, это случилось!
 В те дни мы получали все наши предложения по телефону,
и каждое утро я звонил старику Саксби, которому тогда принадлежал Пробоотборник
, чтобы узнать, как обстоят дела на нью-йоркском рынке. Казначейство,
вы знаете, скупало три или четыре миллиона унций серебра в месяц
для чеканки. Потом какому-то высокопоставленному конгрессмену пришла в голову идея.
они больше не хотели этого делать, и он начал говорить. Ну, однажды утром я позвонил, и курс серебра упал до восьмидесяти пяти. На следующее утро он упал до семидесяти. Палата представителей или Сенат, я забыл, кто именно, приняли закон о демонетизации. После этого
дела шли своим чередом, а потом — я снова позвонил ему.

"'Какова цена на серебро?' — спросил я его."

"'Чёрт, — говорит старик Саксби, — никакой цены нет! Закройте 'его
— закройте всё. Они приняли закон о демонетизации, президент собирается его подписать, а у тебя нет работы.

— И, молодой человек, — старый гробовщик Частин снова посмотрел на него поверх очков, — это было настоящее разочарование. И это намного хуже, чем то, что ты можешь получить через минуту.

Он повернулся к печи и достал глиняную миску, в которой
образец плавился, теперь раскалился добела. Он охладил его и повозился
со своими химикатами. Он повозился со своими весами, поправил
очки, пару раз смущенно кашлянул; наконец, чтобы
повернуться к Фэйрчайлду.

"Молодой человек, - спросил он, - это не мое дело, но где вы
взяли эту руду?"

«Убирайся из моей шахты, Голубой Мак!»

«Ты точно не заходил в гости?»

«Что ты имеешь в виду?» — Фэйрчайлд удивлённо уставился на него.

Старый гробовщик Частин вытер руки о свой большой фартук и продолжил
смотреть поверх очков.

"Сколько ты дашь за шахту «Голубой Мак», сынок?"

— Почему — это не продаётся.

 — Конечно, это не скоро продастся?

 — Абсолютно точно. — Затем Фэйрчайлд заметил странный взгляд в глазах мужчины.
 — Что вы имеете в виду под всеми этими вопросами? Это хорошая руда — или нет?

"Сынок, еще один вопрос - и я надеюсь, ты не рассердишься на меня. Я
забавный старик, и я делаю много вещей, которые поначалу кажутся неправильными.
вначале. Но я спас несколько молодых повес, как вы от
больше проблем, чем когда-то. Ты не был с высокой оценкой?"

"Вы имеете ввиду..."

— Именно то, что я сказал — бродить по чужому имуществу
и как бы подбираете несколько образцов, чтобы дополнить свой собственный
продукт? Или размещаете их там, где их легко найдет
потенциальный покупатель? "

Подбородок Фэйрчайлда вздернулся, а руки медленно задвигались. Затем он
рассмеялся - рассмеялся над маленьким, седовласым, эксцентричным старичком, который
из-за своей слабости имел силы задавать оскорбительные вопросы.

— Нет, я даю вам слово, что не завышал оценку, — сказал он наконец.
— Мы с напарником пробурили дыру в боковой стене шахты, где работали, в надежде найти остатки жилы, которая была
выкрадывает у нас деньги. И у нас есть это вещество. Оно годится?

"Оно годится?" Снова старый гробовщик Честайн посмотрел поверх очков.
"В том-то и беда. Это слишком хорошо - это так хорошо, что кажется, будто
в этом есть что-то забавное. Сынок, это вещество анализируется с точностью до
почти грамма руды, которую они вывозят из "Серебряной королевы"!

- Что это? Фэйрчайлд прыгнул вперед и схватил другого мужчину
за плечи, его глаза сияли, все его существо дрожало от
возбуждения. "Вы не разыгрываете меня на этот счет? Ты уверен... Ты
уверен?"

— Конечно! Вот почему я был так осторожен. Я подумал, что, может быть, ты немного приукрасил или был там и утаил немного руды для продажи. Боже, если это подтвердится, у тебя будет золотая жила.

— И это действительно...

— Почти идентично. Я никогда не видел двух образцов руды, которые были бы так похожи. Давайте посмотрим, «Голубой мак» находится прямо в ущелье Кентукки, не так уж далеко от «Серебряной королевы», не так ли? Значит, где-то там, должно быть, есть огромная жила, которая разделяется на две.
Половина из них проходит через гору в одном направлении, а другая
проходит через неё с противоположной стороны. Для тебя это похоже на персики со сливками, сынок. Какой он толщины?

"Я не знаю. Мы просто пробурили там скважину, и вот что получилось.

"Значит, вы его вообще не трогали?"

— Если только Гарри, мой напарник, не сделал выстрел с тех пор, как я ушёл.
 Как только мы увидели, что наткнулись на руду, я поспешил сюда, чтобы провести анализ.

— Что ж, сынок, теперь ты можешь вернуться и начать зарабатывать состояние.
Если эта жила всего четыре дюйма в ширину, то у тебя хватит на всю оставшуюся жизнь.

«Должно быть, больше — бур, должно быть, вошёл в неё на несколько дюймов, прежде чем я это заметил. Я выгребал оттуда грязь, не обращая особого внимания. Это выглядело так безнадежно».

Гробовщик Частин вернулся к своей работе.

"Тогда поторопись, сынок. Полагаю, — спросил он, в последний раз взглянув на меня поверх очков, — что ты не хочешь, чтобы я что-то говорил об этом?

 — Не хочу, пока...

 — Ты уверена. Я знаю. Что ж, хорошие новости очень трудно скрывать, но я
— Я сделаю всё, что в моих силах. Беги.

И Фэйрчайлд «побежал». Насвистывая и радуясь, он вышел из конторы Сэмпла на улицу, распахнув пальто и высоко подняв большую шапку, не обращая внимания на холодный ветер и мелкий снег, который он нес в своём ледяном дыхании. Он шёл по городу, время от времени натыкаясь на пешеходов и рассеянно извиняясь.
Многомесячное ожидание закончилось, и Фэйрчайлд наконец-то начал
видеть, как сбываются его мечты. Как мальчишка, он помчался по Кентуккийскому ущелью,
вздымая большие сугробы и разбрасывая снег перед собой,
Разбрызгивая воду, он то и дело переставал свистеть, чтобы
спеть — глупые песни без слов, без рифмы и без ритма, песни сердца,
слишком поглощённого радостью жизни, чтобы обращать внимание на
простые правила мелодии!

Так вот почему Родеин в тот день в суде признал ценность
рудника! Вот почему было сделано таинственное предложение в
пятьдесят тысяч долларов, а затем ещё одно — почти на четверть
миллиона! Родейн знал; у Родейна была информация, и Родейн был готов заплатить, чтобы завладеть тем, что теперь казалось
золотое дно. Но Родейн потерпел неудачу. А Фэйрчайлд выиграл!

Выиграл! Но внезапно он понял, что во всем этом была какая-то пустота.
Он выиграл деньги, это правда. Но никакие деньги в мире не могли избавить его от клейма, которое оставило на нём расследование коронера, от намёка, который всё ещё сохранялся в рекомендации большого жюри о том, что убийство Сисси Ларсен следует расследовать. И это не могло снять с него клеймо четырёх обвинений, выдвинутых против Гарри, которые вскоре должны были предстать перед судом, и без каких-либо доказательств
бороться с ними. Богатство могло многое сделать, но не могло помочь в этом
конкретном случае, и, несколько отрезвлённый этим осознанием, Фэйрчайлд свернул с главной дороги и пошёл по глубокому снегу к входу в шахту «Голубой мак».

 Когда он начал спускаться в шахту, в нос ему ударил слабый едкий запах — «аромат» взорвавшегося динамита, и это снова пробудило в нём
В сердце Фэйрчайлда волнение и напряжение от удара.
 Очевидно, Гарри попал в глубокую лунку, и теперь, там, в тире,
он осматривал результат, который к этому времени должен был дать некоторое представление о
в пределах Рудного и ширины вен. Фэйрчайлд потянуло на
веревку с восторженной силой, в то время как ведро налетел и
кружились вокруг вала на спуске. Еще мгновение, и он достиг
дна, чтобы спрыгнуть с тележки, зажечь свою карбидную лампу, которая висела
там, где он оставил ее, на бревнах, и двинуться вперед.

Запах становился все сильнее. Фэйрчайлд держал фонарь перед собой и смотрел
вдаль, недоумевая, почему он не видит отблеска лампы Гарри.
Он крикнул. Ответа не последовало, и он пошёл дальше.

Пятьдесят футов! Семьдесят пять! Затем он резко остановился, задыхаясь. Покрутился
Перед ним лежали вырванные с корнем брёвна туннеля, повсюду валялась грязь и мусор. Обвал — ещё один обвал — почти в том же месте, где был первый, много лет назад, отрезал комнату от шахты, вырвав с корнем и разорвав новые брёвна, которые были там установлены, и запер Гарри за ними!

 Фэйрчайлд кричал снова и снова, но в ответ слышал лишь призрачное эхо собственного голоса, которое доносилось до шахты и возвращалось обратно. Он сорвал с себя пальто и кепку и набросился на
бруски, как обезумевший от страха человек, которым он и был, оттаскивал их сверхчеловеческой силой
с дороги и расчищал путь к мусору. Затем, побежав
по узкой тропинке, он осмотрел сначала одну сторону, потом другую,
пока, почти у самой шахты, не наткнулся на кирку и лопату.
С этими словами он вернулся к стоявшей перед ним задаче.

Шли часы, пот лился со лба, а мышцы, казалось, разрывались от напряжения. Грязь разлеталась во все стороны.
Фэйрчайлд с помощью кирки и лопаты прокладывал туннель сквозь огромную массу каменистых обломков, преграждавших путь. Вперед — вперед — наконец-то он сделал небольшое отверстие в баррикаде и наклонился к нему, чтобы снова крикнуть. Но ответа по-прежнему не было.

 Теперь Фэйрчайлд работал с лихорадочной энергией, собрав все свои силы. Он хватал огромные глыбы, которые в обычное время даже не сдвинул бы с места, и отбрасывал их далеко назад. Его кирка
снова и снова ударяла по камню с яростным, звонким эхом; дыра
расширялась. Фэйрчайлд снова наклонился к ней.

«Гарри!» — позвал он. «Гарри!»

Но ответа не последовало. Он снова крикнул, а затем вернулся к работе, и его сердце болело в унисон с мышцами. Фэйрчайлд был уверен, что за этой сломанной массой лежит его напарник, разорванный, истекающий кровью после какого-то несчастного случая, он не знал какого, не отвечающий на его крики, возможно, мёртвый. Дыра в своде стала больше; вскоре она
стала достаточно широкой, чтобы пропустить его тело. Схватив карбидную лампу,
Фэйрчайлд добрался до отверстия и прополз через него, торопясь
к камере, где начиналась шахта, и на каждом шагу выкрикивая имя Гарри.
шаг, тщетно. Тени перед ним удлинились, как В помещении стало светлее. Фэйрчайлд ворвался внутрь, высоко подняв свой карбид, и огляделся. Но там не было ни скорчившегося человеческого тела, ни израненного, растерзанного человека. Помещение было пустым, если не считать груды камней и мусора, которые были разбросаны взрывами динамита в висячей стене, где Гарри, очевидно, в последний раз расчистил место, чтобы посмотреть, что находится в той стороне, — камни и грязь, которые ни о чём не говорили. С другой стороны —

Фэйрчайлд растерянно смотрел на него. Дыра, которую он проделал в стене
был наполнен динамитом и утрамбован, словно готовый к выстрелу.
Но заряд не взорвался. Вместо этого на земле лежали остатки
тампонирующей бумаги и короткий фитиль длиной в полтора фута,
с прикрепленным к нему ртутным капсюлем, который был выдернут
из своего гнезда какой-то огромной силой и поспешно залит. А Гарри —

Гарри исчез!




Глава XX

Казалось, что тени прошлого вновь ожили, чтобы
повторить в двадцатом веке то, что произошло в девятнадцатом. Разница была лишь в одном — у подножия лестницы теперь не лежал труп.
Он пролежал там больше двадцати лет, пока не был обнаружен — груда костей в истлевшей одежде. И, подумав об этом, Фэйрчайлд вспомнил, что земные останки «Сисси» Ларсен лежали почти в нескольких футах от того места, где он пробурил шурф в скале, чтобы найти руду, которая сулила богатство.

Но на этот раз не было ничего и никакого ключа к разгадке тайны Гарри
исчезновение. Внезапно у Фэйрчайлда появилась идея. Возможно,
в конце концов, он был на другой стороне обвала и поспешил
из шахты. Но в таком случае разве он не дождался бы его возвращения, чтобы рассказать о происшествии? Или не спустился бы к Сэмплеру, чтобы сообщить новости, если бы не захотел оставаться у входа в туннель? Однако это был шанс, и Фэйрчайлд им воспользовался. Он снова прополз через отверстие, которое проделал в своде, и выбрался наружу. Затем он поспешил вниз по Кентукки
В ущелье и в «Пробник». Но Гарри там не было. Он
ходил по городу, задавая вопросы и изо всех сил стараясь скрыть своё
беспокойство, скрывавшее его вопросы под покровом беглых замечаний.
Гарри никто не видел. Наконец, с наступлением ночи, он повернул
в сторону пансиона и по прибытии. Матушка Говард, увидев
его белое лицо, поспешила к нему.

"Ты не видел Гарри?" спросил он.

"Нет, его здесь не было".

Это был последний шанс. Сжимаясь от страха, он рассказал матери
Ховард о том, что произошло на шахте, быстро и как можно понятнее.
Затем он снова отправился в путь, чтобы вернуться к «Голубому маку»,
преодолевая ветер, мелкий снег и высокие сугробы, и чтобы
идите вниз. Но обстановка была той же: все тот же обвал с
маленькой дырой в том месте, где он прорвался сквозь нее, все та же рваная завеса
стена, по которой Гарри выпустил последние заряды динамита в своей
тем не менее, все еще остается затоптанный кусочек предохранителя с прикрепленным колпачком.
Ничего больше. Фэйрчайлд осторожно поднял колпачок и положил его туда, где
случайный удар ногой не мог разорвать его. Затем он вернулся к шахте.

Снова в чёрную ночь, где ветер свистит в соснах.
Снова бродить по холмам, спеша вперёд.
он всматривался в каждый тёмный предмет, выделявшийся на фоне снега, в надежде, что
Гарри, искалеченный обвалом, каким-то образом выбрался из шахты. Но это были всего лишь валуны, брёвна или пни. В полночь Фэйрчайлд снова повернул в сторону города и пансиона. Но Гарри так и не появился. Оставалось только одно.

На этот раз, когда Фэйрчайлд вышел от матери Ховард, его шаги не привели
его в Кентуккийский овраг. Вместо этого он пошёл прямо по улице,
мимо ряда магазинов, к зданию суда, где он
Он направился к единственному оставшемуся свету в мрачном, чёрном здании — в кабинет шерифа Бардуэлла. Этот человек клевал носом в своём кресле, но убрал ноги со стола и сонно повернулся, когда Фэйрчайлд вошёл.

"Ну что?" — спросил он, — "что случилось?"

"Мой напарник исчез. Я хочу доложить вам — и узнать, могу ли я получить помощь."

— «Исчез? Кто?»

«Гарри Харкинс. Он крупный корнуоллец, с большими усами, очень красное лицо, лет шестидесяти, я бы сказал...»

«Подождите-ка, — Бардуэлл прищурился. — Разве это не тот парень, которого я...»
арестован на шахте «Голубой мак» в ночь танцев «Старые времена»?

«Да».

«И вы говорите, что он исчез?»

«Кажется, вы меня не расслышали!» — Фэйрчайлд говорил довольно резко. «Я сказал, что он исчез, и мне нужна помощь в его поисках». Насколько я знаю, он может быть ранен, и если он где-то здесь, в горах, то почти наверняка умрёт, если ему не окажут помощь в ближайшее время. Я...

Но глаза шерифа по-прежнему подозрительно сузились.

"Когда состоится суд над ним?"

"Через неделю."

— И он исчез, — на губах мужчины появилась медленная улыбка.
«Не думаю, что ему сильно поможет, если мы организуем спасательную экспедицию. Нужно сделать фотографию и составить общее описание и разослать его в полицию по всей стране! Это лучший способ его найти!»

Фэйрчайлд стиснул зубы, но не мог не согласиться с доводами шерифа. На мгновение воцарилась тишина, затем шахтёр подошёл ближе к столу.

 «Шериф, — сказал он как можно спокойнее, — вы имеете полное право так
думать. Это ваше дело — подозревать людей.
Однако я уверен, что мой напарник предстанет перед судом, каким бы ни было обвинение, и что он ни в коем случае не станет его избегать. Сегодня днём на шахте произошёл несчастный случай — обвал или взрыв, который разрушил свод туннеля, — и я уверен, что мой напарник ранен, выбрался из шахты и бродит среди холмов. Вы поможете мне найти его?

Шериф развернулся в кресле и на мгновение задумался. Затем он
встал.

"Пожалуй, я так и сделаю," — объявил он. "В любом случае, поиски не причинят вреда."

Через полчаса, в сопровождении двух помощников, которых вызвали из
домов, Фэйрчайлд и шериф отправились в холмы, чтобы начать поиски
пропавшего Гарри. Поздно вечером следующего дня они вернулись в
город усталые, их лошади едва плелись после шестнадцатичасового
путешествия по холмам и оврагам. Гарри не нашли, о чём Фэйрчайлд
сообщил, когда с поникшими плечами вернулся в пансион к ожидавшей
его матери Ховард. И оба знали, что на этот раз Гарри
исчезновение не было шуткой, как это было раньше. Они поняли, что
за всем этим стояла какая-то зловещая причина, какая-то тайна, которую они не могли
разгадать, - по крайней мере, пока. В ту ночь Фэйрчайлд посмотрел в будущее
и принял решение.

Оставалась всего неделя до того, как дело Гарри должно было дойти до суда.
Оставалась всего неделя до того, как неявка подсудимого должна была передать
право собственности на шахту «Голубой мак» в руки суда, чтобы она
была продана за сумму залога. И несмотря на то, что
Фэйрчайлд теперь считал свою шахту золотой жилой, если только не произойдёт что-то вроде
До этого времени могло случиться чудо, и шахта была бы потеряна.
Правда, она досталась бы тому, кто предложит самую высокую цену на публичных торгах, и все деньги, вырученные сверх залога, были бы возвращены ему. Но кто был бы этим покупателем? Кто получил бы шахту — возможно, за двадцать или двадцать пять тысяч долларов, когда сейчас она стоила миллионы?
Уж точно не он. Они с Гарри уже заняли у матери Ховард всё, что она могла им одолжить. Да, у неё были друзья, но ни один из них не мог
выделить от двадцати до двухсот тысяч долларов на шахту, просто
он сдержал слово. И если бы что-то не вмешалось, если бы
Гарри не вернулся или если бы Фэйрчайлд каким-то образом не смог собрать необходимые
пять тысяч долларов, чтобы предоставить денежный залог и снова получить
право собственности на «Голубой мак», его положение было бы не лучше,
чем до забастовки. Он долго размышлял, прежде чем прийти к выводу,
а затем с видом игрока, сделавшего последнюю ставку, чтобы выиграть или
проиграть, отправился спать.

Но утром он проснулся задолго до того, как остальные в доме
начали шевелиться. Он поспешил в центр города, чтобы наскоро позавтракать в
ночной ресторан, затем начать поиск мужчин. Первые
рабочие на улице в то утро обнаружили Fairchild, предлагавшую им шесть
долларов в день. И к восьми часам десять из них были на работе в
проходке шахты "Голубой мак", работая вопреки времени, чтобы успеть
устранить ущерб, причиненный обвалом.

Это была нелегкая задача. В тот день, и на следующий, и на следующий после
они трудились. Затем Фэйрчайлд взглянул на то, что
было сделано, и поискал глазами псевдо-бригадира.

"Это будет готово к вечеру?" — спросил он.

"Легко."

— Очень хорошо. Возможно, этим людям придётся работать в дневную и ночную смены, я не уверен. Я вернусь через час.

Он ушёл и поднялся по шахте, чтобы как можно быстрее пройти по наваленной грудой земле по Кентуккийскому ущелью к «Сэмплеру». Там он разыскал старого гробовщика Частина и вместе с ним отправился к владельцу.

«Меня зовут Фэйрчайлд, и у меня проблемы», — откровенно сказал он. «Я привёл с собой мистера Честейна, потому что он несколько дней назад исследовал мою руду и считает, что знает, сколько она стоит. Я работаю против
«Время получить пять тысяч долларов. Если я смогу добывать руду по двести долларов за тонну и если я буду продавать её вам по сто семьдесят пять долларов за тонну до тех пор, пока не получу необходимые мне деньги, при условии, что я смогу получить разрешение суда, — вы поможете мне?»

Владелец «Сэмпла» улыбнулся.

"Если вы позволите мне посмотреть, где вы берете руду". Затем он прикинул.
Мгновение. "Это должно быть тридцать или сорок тонн", - прозвучало наконец. "Мы могли бы
справиться с этим так быстро, как только вы доставите это сюда".

Но Фэйрчайлда осенила новая мысль - новая потребность в деньгах.

«Я отдам его вам за сто пятьдесят долларов за тонну, при условии, что вы будете заниматься перевозкой и одолжите мне денег после первого дня или около того, чтобы я мог заплатить своим людям».

«Но к чему весь этот ажиотаж и спешка?»

«Мой партнёр — Гарри Харкинс. В пятницу его должны были судить, но он исчез. Шахта под охраной». Вы можете видеть, что произойдет
если я не смогу заменить причитающуюся до этого сумму денежным залогом
. Разве этого недостаточно?

"Так и должно быть. Но, как я уже сказал, я хочу посмотреть, откуда берется руда
.

"Вы увидите утром - если она у меня будет", - ответил Фэйрчайлд с улыбкой.
В его голосе зазвучала новая надежда. «Всё, что у меня есть, — это анализ проб, взятых из скважины. Я не знаю, насколько толста жила и не иссякнет ли она через десять минут после того, как мы её обнаружим. Но я скоро всё узнаю».

 Все деньги, которые были у Роберта Фэйрчайлда, лежали у него в карманах — двести долларов. После того, как он заплатил своим людям за три дня работы, у него осталось ровно двадцать долларов. Но
Фэйрчайлд не колебался. Он отправился в офис Фаррелла и вместе с ним на
встречу с судьёй в его кабинете. Затем он сделал необходимые
получив разрешение, он поспешил обратно в шахту и в
штрек, где обнаружил, что остатки навоза соскребаются с
под местом обвала. Фэйрчайлд расплатился. Затем он повернулся
к бригадиру.

- Сколько из этих людей готовы рискнуть?

"Почти все из них - если в этом есть какая-то авантюра".

«Это большая ставка. У меня в кармане всего двадцать долларов —
этого хватит, чтобы заплатить каждому по доллару за ночную работу, если моя догадка не подтвердится. Если подтвердится, то плата составит двадцать долларов
день в течение трех дней, когда все, включая меня, работали как проклятые
! Кто в игре?

Ответ последовал в унисон. Фэйрчайлд первым прошел в камеру,
схватил молоток и занял свое место.

"Есть две стодолларовые руды спине ногой стену, если мы можем разбить
и запуск нового очистного забоя", - объявил он. «Чтобы добраться до него, нужно вырыть яму глубиной в шесть футов, и к утру мы сможем узнать всю историю. Поехали!»

Вдоль длинной стены, протянувшейся на всё расстояние большого зала,
люди начали свою работу: пятеро взялись за буры, а
столько же к саням, и они начали работать в две смены. Час за часом в большом подземном зале раздавался лязг стали о сталь, по мере того как буры всё глубже и глубже врезались в твёрдую породу, неуклонно продвигаясь вперёд, пока их соприкосновение не стало издавать другой звук, а влажный скрежет не приобрёл более тёмный оттенок, чем у обычной породы. Час за часом проходили, пока
слесари-наладчики занимали свои места у станков, а наладчики
шли к станкам — круговая система «двойного наката» — с
Фэйрчайлд, одиннадцатый человек, стоял в стороне, чтобы шахтёры могли отдохнуть во время напряжённой, лихорадочной работы. Наступила полночь. Первый из шестифутовых буров погрузился на предельную глубину. Затем второй, третий, четвёртый и, наконец, пятый. Они двинулись дальше. Ещё несколько часов работы, и операция была повторена. Рабочие поспешили к пороховому складу, расположенному далеко внизу, у шахты,
таща в карманах жёлтые, похожие на свечи динамитные шашки в вощёной обёртке.
желеобразное содержимое вместе с предохранителями и колпачками. Обжимные
щипцы - неизбежный атрибут шахтера - появились из
карманов мужчин. Тщательно утрамбовав, мужчины заняли свои места у
запалов.

"Дайте слово!" - решительно объявил один из них, повернувшись к
Фэйрчайлду. - Каждый из нас зажжет по одной из этих штуковин, а потом я скажу:
мы побежим! Потому что это будет настоящий взрыв!

Фэйрчайлд улыбнулся улыбкой человека, чьё сердце бьётся в
максимальном темпе. Перед ним в длинной шеренге у стены стояли десять
Дыры, «верхние» дыры, «нижние» дыры и «ныряльщики», атакующие скрытую руду со всех сторон. Десять дыр, пробуренных на глубину шести футов в скалу и заделанных двойными зарядами динамита. Он выпрямился.

"Ладно, ребята! Готовы?"

"Готовы!"

"Поджигайте!"

Карбидные лампы на секунду поднесли близко к предохранителям. Вскоре они
все вспыхнули, шипя, как множество ядовитых, разъярённых змей, — но
ни Фэйрчайлд, ни шахтёры не остановились посмотреть. Они
бежали изо всех сил к шахте и к защите, которую могло дать расстояние. Казалось, что они ждали целую вечность. Затем:

"Один!"

«И два — и три!»

«Вот четыре и пять — они пошли вместе!»

«Шесть — семь — восемь — девять —»

Снова пауза, пока они смотрят друг на друга пустыми глазами. Долгая пауза до десятого.

"Тогда пошли вместе два! Я думал, мы насчитали девять?" Бригадир уставился на него, а Фэйрчайлд задумался. Затем его лицо озарилось.

"Одиннадцать — это правильно. Кто-то из них, должно быть, привел в действие заряд, который Гарри
оставил там. Тем лучше — это дает нам гораздо больше
шансов."

Теперь они возвращались по туннелю, слегка покашливая от
Резкий запах динамита разъедал им лёгкие. Долгий путь, который
казался не в футах, а в милях. Затем Фэйрчайлд с криком
бросился вперёд и упал на четвереньки.

 Перед ним — вокруг него — были чёрные, тяжёлые глыбы
свинцово-серебряной руды, огромная куча в пять тонн, которую
выбросило наружу чудовищной силой взрыва. Казалось, что весь огромный пол пещеры был покрыт им, и рабочие вместе с Фэйрчайлдом кричали, хватая кусочки драгоценного чёрного вещества и поднося их к свету для более тщательного изучения.

«Смотрите!» — голос одного из них был высоким и взволнованным. «Вы видите тонкие прожилки серебра! Это высококачественный металл, и его много!»

Но Фэйрчайлд не обращал на них внимания. Он играл с металлом, подбрасывал его в воздух и снова опускал на пол пещеры, как мальчик с новым мешком шариков или ребёнок со своими кубиками. Пять тонн, а ночь ещё не закончилась! Пять тонн,
а жила ещё не показала свою другую сторону!

 Теперь они вернулись к работе, шестеро мужчин бурили, Фэйрчайлд и
остальные четверо выгребали мусор, поднимали его наверх, а затем
переворачивали руду, чтобы она попадала в старые, гниющие бункеры и
готовилась к погрузке, как только владелец «Сэмплера» получит
уведомление утром и грузовики смогут пробиться через сугробы
Кентуккийского ущелья к шахте для погрузки. Снова
в течение нескольких часов буры врезались в скальные стены, пока вагонетка с рудой
грохотала по рельсам, а скрип блоков и талей в шахте казался бесконечным. За три дня было добыто около сорока
Из этой шахты должны были выйти тонны руды, и работа не должна была прекращаться.

Утром, несмотря на слипающиеся от сна глаза, головную боль и усталость, Фэйрчайлд побрёл в пансион, чтобы сообщить матери Ховард и узнать новости о Гарри.
Их не было.  Затем он пошёл ждать у двери шахты.
Пробовал до тех пор, пока не появился Биттсон, владелец, и не утащил его на холм
, еще до того, как он успел открыться на утро.

"Вот оно!" - воскликнул он, подводя его ко входу в
камеру. "Вот оно; бери все, что хочешь, и исследуй!"

Биттсон прошёл вперёд по поперечному штреку, где люди бурили
даже новые скважины, и осмотрел жилу. Она уже была толщиной в три фута,
и впереди ещё была руда. Один из шахтёров поднял голову.

"Как раз заканчиваю поперечный штрек," — объявил он, кивнув в сторону
своей буровой установки. "Я только что врезался в стену с другой стороны.
Мне кажется, что жила толщиной около пяти футов — насколько я могу судить.

 — И, — Биттсон взял несколько образцов, рассмотрел их при свете карбидов и отбросил в сторону, — вы видите, что серебро выделяется.
из. Я увидел пару карандаш нити в один или два
из этих образцов. Все правильно, мальчик!" - он повернулся к Фэйрчайлд. "Что это было
что торговаться мы сделали?"

"Он был рассчитан из расчета двести долларов за тонну руды. Это может быть выше - или
ниже. Но что бы это ни было, я продам вам все, что вы сможете обработать в течение следующих трех дней
по пятьдесят долларов за тонну ниже цены анализа.—  — Вы сказали своё слово. Грузовики будут здесь через час, если нам придётся прокладывать путь по Кентуккийскому ущелью.

Затем он поспешил прочь, а Фэйрчайлд и остальные последовали за ним в
в город и к завтраку. Затем, набрав новую банду на основании
обещания оплаты в конце их трехдневной смены, Фэйрчайлд отправился
обратно на шахту. Но весть распространилась, и другие были там
до него.

Уже виднелась широкая тропа, ведущая в ущелье Кентукки. Уже пятнадцать или
двадцать горняков были собраны об открытии синий Мак
туннель, так и не дождавшись разрешения войти, обычная погоня по счастливой шахты
чтобы смотреть его богатства. Позади него Фэйрчайлд увидел, как другие
Охади идут посмотреть на новую забастовку, и его сердце забилось от
Счастье, смешанное с печалью. Гарри не было рядом, чтобы насладиться всем этим;
 Гарри ушёл, и, несмотря на все свои усилия, Фэйрчайлд не смог его найти.

  Всё утро они толпились в шахте «Голубой мак». Старый способ передвижения стал слишком медленным; добровольцы отремонтировали подъёмник и отправили за бензиновым двигателем, чтобы запустить его, а тем временем любопытные чиновники трудились над сломанной старой лестницей, которая когда-то позволяла добраться от дна шахты до верха, и восстановили её настолько, что ею снова можно было пользоваться.
В штреке было полно людей со свечами и карбидами.
Большое помещение было заполнено, и едва ли оставалось место для работы с
бурами над последними отверстиями, которые были нужны, чтобы расчистить жилу
до подошвы с другой стороны и позволить шахтёрам начать подъём по новой
выработке. Фэйрчайлд огляделся с гордостью и радостью; это было его, его и Гарри — если Гарри когда-нибудь вернётся — дело, ради которого он работал, о котором мечтал, к которому стремился.

 Кто-то задел его, и кто-то слегка потянул его за пальто.
Фэйрчайлд посмотрел вниз и увидел проходящую мимо Аниту Ричмонд. Мгновение спустя она посмотрела на него, но в её глазах не было ни проблеска узнавания, ничего, что указывало бы на то, что она только что подала ему знак приветствия и поздравления. И всё же Фэйрчайлд почувствовал, что она это сделала. Он с тревогой отошёл в сторону, провожая её взглядом, пока она шла в темноту туннеля к шахте. Затем он рассеянно сунул руку в карман.

Что-то заставило его сердце на мгновение остановиться — клочок
бумаги. Он смял его в руке, провёл по нему пальцами
Он удивлённо посмотрел на неё: до того, как она прошла мимо, письма в его кармане не было.
Он поспешно отошёл в дальний конец комнаты и там, притворяясь, что изучает кусок руды, достал письмо из тайника, дрожащими пальцами развернул его и уставился на слова, которые предстали перед ним:


"Косой Родейн ужасно чем-то обеспокоен. Всё утро был в ужасном гневе. Что-то серьёзное назревает, но я не знаю, что именно. Предлагаю вам присмотреть за ним. Пожалуйста, уничтожьте это.


Вот и всё. Подписи не было. Но Роберт Фэйрчайлд видел
Анита Ричмонд, которую он уже когда-то знал!




Глава XXI

Так она была его подругой! Значит, все эти дни ожидания были не напрасны; вся эта мучительная безнадежность, когда он видел ее, а она отворачивалась и не узнавала его, все-таки была не зря. И все же Фэйрчайлд помнил, что она была помолвлена с Морисом Родейном и что время свадьбы, должно быть, приближалось. Возможно, они поссорились, возможно... Затем он
улыбнулся. В этом не было никаких «возможно»! Анита Ричмонд была его подругой;
ее заставили пообещать выйти замуж за Мориса Родена,
но ее не заставили отказаться от своего желания
вознаградить его каким-то образом за внимание, которое он ей оказывал
и симпатия, которая, как она знала, существовала в его сердце.

Фэйрчайлд поспешно сложил бумагу и сунул ее в внутри
карман. Затем, в поисках одного из рабочих, он назначил его бригадиром
банды, чтобы взять в его отсутствие. После этого он выбрался из шахты и отправился в город, чтобы нанять людей по совету матери
Говард и отправить их в «Голубой мак», чтобы они
через каждые несколько футов вдоль туннеля, чтобы казаться простыми наблюдателями,
но на самом деле быть охранниками, которые постоянно следили за тем,
чтобы не произошло ничего непредвиденного. Теперь Фэйрчайлд не собирался рисковать. Ещё через час он был у пробоотборника, наблюдая за тем, как руда проходит через большие бункеры дробилки, превращаясь в мелкозернистый порошок, который тонна за тонной отбирается для анализа старым гробовщиком Частином и тремя другими людьми его типа, без которых ни один пробоотборник не будет платить за руду. Биттсон подошёл, ухмыляясь.

"Вы почти угадали," — объявил он. "Эта штука работает"
примерно двести долларов за тонну. Сейчас нужны деньги?

"Все, что вы можете мне дать!"

"Четыреста или пятьсот? Мы уже получили восемь тонн этого добра
не думаю, что я стал бы рисковать из-за этого! " он усмехнулся.
Фэйрчайлд нетерпеливо потянулся за валютой. Все, кроме ста долларов,
которые должны были пойти матери Ховард, — ведь этот долг нужно было выплатить в первую очередь.
 И, выполнив это, отказавшись от приглашения отдохнуть, которое
предложила ему кровать, он отправился в город, по-видимому, чтобы побродить
по улицам и принять поздравления горожан.
но на самом деле он следил за одним человеком, и только за ним, — за Косым Родейном!

 Он увидел его ближе к вечеру, когда тот, шаркая ногами, брёл по улице, сверкая глазами и беззвучно шевеля губами, и пошёл по его следу. Но тот привёл его только в офис компании «Серебряная королева», где мужчина со шрамом на лице согнулся над столом и, засунув в рот сигару, сердито её жевал. Фэйрчайлд инстинктивно понимал, что большая часть его дурного нрава
была вызвана забастовкой в «Синем Поппи»; он также инстинктивно чувствовал, что Косой Родейн знал об этом.
ценность, которую он всегда осознавал, и теперь он проклинал себя за неудачу в своих
планах завладеть тем, что ещё день назад казалось не более чем разочаровывающей, неудачной, приносящей несчастье дырой в земле. Фэйрчайлд снова принялся слоняться без дела, но вечером оказался возле офиса «Серебряной королевы».

 Косой Родейн не ушёл на ужин. Свет в маленькой комнате горел долго, намного дольше обычного времени закрытия, и после того, как зрители ушли с киносеанса, мужчина с сине-белым шрамом остался за своим столом, уставившись в бумаги и заполняя ряд за рядом
фигуры, и, стоя на улице, под пронизывающим зимним холодом, Фэйрчайлд
шёл по противоположной стороне улицы, стараясь, чтобы никто не заметил
его размеренную, похожую на походку часового, поступь, но в то же время
стараясь не выходить за пределы видимости, чтобы он мог наблюдать за
отблесками света в кабинете Серебряной Королевы. В записке Аниты
было мало информации, но много намёков. Что-то зрело в кипящем мозгу Сквинта Родейна, и если прошлое что-то значило,
то это что-то его беспокоило.

Прошёл ещё час, и Фэйрчайлд внезапно отступил в тень.
дверной проем. Косоглазый выключил свет и запирал дверь.
Мгновение спустя он прошел мимо него, согнувшись, ссутулив плечи
наклонившись вперед, его губы бормотали что-то на непонятном жаргоне. Еще пятьдесят футов
затем Фэйрчайлд вышел из дверного проема и пошел по тропинке.

Идти по ней было нетрудно. Ночной ветер принес с собой еще больше снега
чтобы бесшумно ложиться на тротуары и очерчивать
Фэйрчайлд с трудом узнавал фигуру, которая сутулилась перед ним. Постепенно
Роберт всё больше и больше отставал; это давало ему больше времени.
больше защиты, гораздо больше уверенности в том, что он выследит свою добычу.
куда бы она ни направлялась.

И была уверенность, что пунктом назначения был не дом. Прищуриться
Родейн пересек улицу, ведущую к его дому, даже не взглянув вверх.
Еще два квартала, и они достигли границы города. Но Косоглазый продолжал идти вперед,
а далеко позади, внимательно следя за каждым движением, Фэйрчайлд следовал за
тенью своей жертвы.

Проехали милю, и они оказались на открытой местности, пересекая и снова пересекая покрытый льдом Клир-Крик. Еще один фарлонг, и Фэйрчайлд остановился.
колени, чтобы он мог использовать снег для лучшего фона. Прищуриться
Родейн свернул на тропинку, которая вела к большому, шатающемуся, старому белому зданию, которое в былые времена, когда здесь добывали золото, было постоялым двором с рулеткой, баром, обеденными столами и шампанским, но теперь, едва обставленное в нескольких комнатах, населённое горными крысами, летучими мышами и по большей части пришедшее в упадок, оно служило неудобным жилищем для Безумной Лоры!

 И Фэйрчайлд последовал за ним. Это могло означать только одно , когда Родейн
Он искал седовласую, бормочущую что-то старую ведьму, которую когда-то называл своей
женой. Это могло означать только одно — катастрофу для кого-то. Мать Ховард сказала, что Безумная Лора убила бы ради Косого.
 Фэйрчайлд был уверен, что, по крайней мере, однажды она солгала ради него, чтобы
имя Торнтона Фэйрчайлда заклеймили как имя убийцы, а его сына
записали в список злонамеренных людей, которым нельзя доверять. И теперь, когда Косой Родейн снова искал её, Фэйрчайлд намеревалась последовать за ним и услышать — если
такое было в пределах человеческих возможностей — зловонная слюна, стекавшая с его искривлённых губ.

Он перешёл на другую сторону дороги, где протекал неизбежный овраг, и, воспользовавшись укрытием, поспешил вперёд, мрачно улыбаясь в темноте при воспоминании о том, что теперь всё было наоборот: он следовал за Косым Родейном, как Родейн когда-то следовал за ним.
Он быстро приближался, всё ближе и ближе; человек со шрамом на лице прошёл через
покосившуюся калитку и приблизился к дому, не зная, что его преследователь
находился менее чем в пятидесяти ярдах от него!

Затем последовала минута осторожного ожидания, в течение которой Фэйрчайлд не двигался.
 Наконец в комнате наверху дома зажегся свет, и Фэйрчайлд,
замаскировав свои следы следами Родейна, прокрался к крыльцу.  Быстро, бесшумно, прикрываясь слоем снега на подошвах ботинок, он добрался до двери и осторожно попробовал замок. Под его натиском дверь поддалась, и он скользнул в тёмный коридор, затхлый и пыльный,
неприветливый, зловещий и мрачный. Горная крыса, уже потревоженная приходом Родейна,
пробежала у него под ногами, и
Фэйрчайлд забился в угол, стараясь спрятаться как можно лучше на случай, если шум привлечёт внимание сверху. Но этого не произошло.
 Теперь Фэйрчайлд слышал голоса, и через мгновение они стали громче, когда открылась дверь.

"Это не имеет значения! Я этого не потерплю! Я говорю тебе сделать что-то, а ты всё портишь! Почему ты не подождал, пока они оба не придут?

 «Я… я думала, что они уже пришли, Роуди!» — голос женщины был жалобным, умоляющим.
 «Ты не собираешься меня поцеловать?»

 «Нет, я не собираюсь тебя целовать. Ты всё испортила».

«Ты поцеловал меня в ту ночь, когда родился наш мальчик. Помнишь это, Роуди?
 Разве ты не помнишь, как ты целовал меня тогда?»

«Это было давно, и ты тогда была другой женщиной. Ты бы сделала то, что я тебе сказал».

«Но сейчас я делаю, Роуди. Честное слово, делаю». Я буду делать все что ты скажешь мне
- если вы будете просто будь добр ко мне. Почему вы не держите меня в своих объятиях.
больше ничего...?"

Пришел возня звук сверху. Фэйрчайлд знал, что она сделала
попытку прижать его к себе, а он оттолкнул ее.
Голоса приближались.

"Ты знаешь, во что ты нас втянул, не так ли? Они устроили там забастовку
сегодня - та же стоимость, что и в "Серебряной королеве". Если бы не
ты...

- Но они как-нибудь выкручиваются... они всегда выкручиваются. Голос был высоким
и теперь странным. "Они бессмертны. Вот кто они такие - они
бессмертны. У них есть дар - они могут выбраться..."

"Чушь! Конечно, они выходят, когда ты ждёшь, пока они уйдут.
Один из них был в центре города у предсказателя, так что я понимаю, когда ты туда вошёл.

«Но другой — он бессмертный. Он вышел...»

«Ты сумасшедший!»

«Да, сумасшедший!» — она вдруг закричала, услышав это слово. "Это то, что они
Все зовут меня Безумной Лорой. И ты тоже зовёшь меня Безумной Лорой, когда я
отворачиваюсь. Но я не такая — слышишь, я не такая! Я знаю — они
бессмертны, как и другие были бессмертны! Я не могу удержать их, когда
у них есть дух, который возвышает их - я пытался, не так ли - и у меня
только один!

"Один?" Голос Косоглазого внезапно стал взволнованным. "Один... какой один?"

"Я не собираюсь рассказывать. Но я знаю — «Сумасшедшая Лора» — так они меня
называют — и дают мне серную подушку, чтобы я на ней спала. Но я знаю — я
знаю!

На мгновение воцарилась тишина, и Фэйрчайлд, съёжившись,
Тьма внизу, он почувствовал, как по нему пробежал холодок ужаса, пока он слушал. Снаружи были мошенник и сумасшедший, которые обсуждали между собой то, что, казалось, временами касалось его и его напарника; более того, это, казалось, относилось к другим дням, когда другие люди работали в «Голубом маке» и терпели неудачи. Летучая мышь пролетела мимо его лица, и её покрытые паразитами крылья обдали его затхлым воздухом. Далеко в другом конце большого зала горная крыса
снова начала грызть что-то. Затем она замолчала. Косой Родейн
снова заговорил.

"Так ты не собираешься рассказывать мне о "той единственной", да? Зачем ты
закрыл эту дверь?"

"Ни одна дверь не закрывается".

- Это... ты думаешь, я не вижу? Эта дверь ведет в переднюю.
комната.

Звук тяжелых ботинок, за которым следует более легкая поступь. Затем раздался крик,
над которым послышался лязг ржавого замка и стук плеча о дерево. Раздался высокий и пронзительный голос Безумной Лоры:

 «Убирайся оттуда, говорю тебе, Роуди! Убирайся оттуда! Это то, чего смертные не должны видеть, — это то, чего — убирайся, убирайся!»

— Я не буду — отпирать эту дверь!

«Я не могу этого сделать — время ещё не пришло — я не должен…»

«Ты не сделаешь — что ж, есть другой способ». Грохот, внезапные
шаги, спотыкающиеся, как у пьяного, затем чирканье спички и
восклицание: «Так это и есть твой бессмертный, да?»

В ответ донеслось лишь стонание, смешанное с каким-то невнятным
странным пением, слов которого Фэйрчайлд в затхлом тёмном коридоре внизу
не мог разобрать. Наконец снова раздался голос Сквинта, на этот раз
более мягкий:

"Лора... Лора, милая."

"Да, Сквинт."

"Почему ты не рассказала об этом своей возлюбленной?"

— Я не должен… ты всё испортил, Роуди.

«Нет, милая. Я могу показать тебе дорогу. Он почти ушёл. Что ты собиралась делать, когда он уйдёт?»

 «Он бы растворился в воздухе, Роуди, я знаю. Духи сказали мне».

 «Возможно, так и есть». Голос Квадратного Родейна, уродливого и злобного,
по-прежнему был медоточивым и вкрадчивым. — Может быть, но не сейчас. Разве в подвале нет бочки с известью?

 — Да.

 — Спустись со мной в подвал.

 Они начали спускаться, и Фэйрчайлд, крадясь так быстро, как только мог, поспешил под защиту прогнившего каркаса, где
С годами обшивка стен обветшала. Там он увидел, как они прошли мимо, Родеин впереди, с дымящейся лампой в руках, с наполовину сломанным фитилём, болтающимся на основании. Безумная Лора, бормоча беззубым ртом, вытянув перед собой похожие на крюки руки, шаркая ногами, шла позади. Он слышал, как они прошли в дальнюю часть дома, затем спустились по лестнице. И он лёг на пол,
прижавшись ухом к крошечной щёлке, чтобы лучше слышать.
Сквинт всё ещё говорил своим ласковым голосом.

"Видишь, милая, — говорил он. — Я... я разрушил чары, уйдя
— наверху. Ты должна была сказать мне. Я не знал... я просто подумал... ну, я подумал, что там кто-то, кто тебе нравится, и я
приревновал.

 — Приревновал, Роуди? — Она хихикнула. — Приревновал?

 — Да... я не знал, что ты была там с ним. И ты делала его бессмертным?

— Я нашёл его, Роуди. Его глаза были закрыты, и он истекал кровью. Было
уже темно, и никто не видел, как я принёс его сюда. Потом я начал давать ему травы...

 — Которые ты собирал по ночам?

 — Да, там, где спят мёртвые. Больше всего я собираю красных ягод. Это
кровь мёртвых, которая снова оживает.

Дрожащий, сумасшедший голос снизу заставил Фэйрчайлда вздрогнуть от
внезапного холода, который не могло изгнать никакое тепло. Однако он все еще лежал.
прислушиваясь, опасаясь, что каждое движение снизу может привести к
прекращению их разговора. Но Родейн продолжал говорить.

- Конечно, я знаю. Но теперь я все испортил. Есть другой способ,
Лора. Возьми лопату. Видишь, земля здесь мягкая. Выкопай яму примерно
четырех футов глубиной и шести или семи футов длиной. Затем положи туда половину извести
из бочки. Понятно?

- Для чего?

"Сейчас это единственный способ; нам придется это сделать. Это другой способ
бессмертие. Ты дала ему травы?

"Да".

"Тогда это конец. Видишь? Теперь сделай это, хорошо, Милая?"

"Ты поцелуешь меня, Роуди?"

"Там!" Снизу донесся слабый звук поцелуя. "И вот еще один.
еще один. И ещё один!

«Как в ту ночь, когда родился наш мальчик. Помнишь, как ты наклонился, поцеловал меня и обнял?»

«Я обнимаю тебя сейчас, милая, — так же, как обнимал в ту ночь, когда родился наш мальчик. И я помогу тебе с этим. Вырой ямку и насыпь туда половину извести — не всю». Нам понадобится
остальное положишь на него. Ты справишься примерно за два
часа. Нужно кое-что ещё — немного кислоты, которую я должен
добыть. Так будет быстрее. Я вернусь, милая. Поцелуй меня.

Фэйрчайлд, пытаясь унять дрожь, охватившую его от ужаса, услышал
звук поцелуя, а затем топот тяжёлых мужских ботинок по
лестнице, сопровождаемый лёгким звоном снизу. Он узнал этот
звук — скрежет стали лопаты по земле, когда её вытаскивают. Ещё мгновение, и Родейн, бормоча что-то себе под нос,
вышла за дверь. Но женщина не поднялась наверх. Фэйрчайлд
знал почему: её безумный разум следовал указаниям человека, который
знал, как направить безумный интеллект в нужное ему русло;
она копала, копала могилу для кого-то, могилу, которую нужно было засыпать
негашёной известью!

 Теперь она снова заговорила и запела, но Фэйрчайлд не пытался
понять смысл её слов. Наверху был кто-то, кого эта женщина нашла в бессознательном состоянии и, очевидно, поддерживала в нём с помощью отвратительных, наполненных ядом снадобий, которые она
заварил, — кто-то, кто теперь обречён умереть и лежать в могиле из негашёной извести! Фэйрчайлд осторожно поднялся на ноги; затем, как можно тише, он направился к шаткой лестнице, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться, не обнаружат ли его снизу. Но этого не произошло; безумная женщина теперь пела громче, чем когда-либо. Фэйрчайлд продолжил путь.

  Он на ощупь поднялся по оставшимся ступенькам, а перед ним бежала крыса;
он прокрался вдоль стены, вытянув руки, нащупывая ту сломанную
дверь, и наконец нашёл её. Он осторожно заглянул внутрь, стараясь
тщетно пытаясь пробиться сквозь тьму. Наконец, напряжённо прислушиваясь к пению снизу, он достал из кармана спичку и бесшумно чиркнул ею по брюкам. Затем, подняв её высоко над головой, он посмотрел на кровать — и в ужасе отпрянул!

 На подушке, покрытой простынёй, лежало окровавленное лицо, а на лбу виднелась рваная красная незажившая рана. Рот был открыт, дыхание было тяжёлым и прерывистым. Тело было неподвижно, глаза
закрыты. И это было лицо Гарри!




Глава XXII

Так что это отчасти объясняло исчезновение Гарри. Это
Выяснилось, почему поиски в горах не увенчались успехом. Это...

 Но Фэйрчайлд внезапно понял, что сейчас не время размышлять о прошлом. Мужчина на кровати был без сознания и не мог помочь себе. Далеко внизу седовласая женщина, беззубо шамкая, выкапывала для него могилу из негашёной извести, пребывая в безумной уверенности, что помогает совершить какое-то чудо, дарующее бессмертие. Со временем — Фэйрчайлд не знала, через какое именно, —
зловещий мужчина со шрамами на лице вернётся, чтобы помочь
она должна была отнести безжизненное тело мужчины, лежавшего без сознания, вниз и похоронить его.
Фэйрчайлд не могла понять из разговора, собирался ли он вообще совершить милосердный акт убийства бедного сломленного человека, прежде чем покрыть его кислотами и негашёной известью в могиле, которая вскоре навсегда уничтожит все следы человеческой личности. Конечно, сейчас было не время для размышлений, а время для действий!

 И для осторожности. Инстинкт подсказывал Фэйрчайлду, что, по крайней мере, в данный момент Родейн должен
верить, что Гарри сбежал без посторонней помощи.
Роберт был уверен, что Родейн сыграл свою роль во многих других событиях, слишком многих других загадочных происшествиях, с которыми нужно было разобраться, прежде чем человек с сине-белым шрамом смог бы понять, что, наконец, подчинённый начал сопротивляться, что, наконец, раздавленный начал восставать. Фэйрчайлд наклонился и расшнуровал ботинки, сняв также толстые шерстяные носки, защищавшие его ноги от пронизывающего холода.
Готовясь к испытанию, которое ему предстояло, он завязал шнурки
и перекинул башмаки через плечо. Затем он подошёл к
кровати.

Как можно тщательнее, он завернул Гарри в одеяла, стараясь
защитить его всячески от холода. С огромным усилием он
поднял его, тело больного сжималось в его руках, как какой-то гигантский
младенец, и направился к выходу из жуткого, затемненного дома.

Лестница... площадка... холл! Затем вопрос снизу:

- Это ты, Роуди? - Спросил я.

Дыхание резко втянулось в легкие Фэйрчайлда. Он ответил,
наилучшим образом имитируя голос Косоглазого Родейна, на какую был способен:

"Да. Продолжай копать, Милая. Я скоро буду там.

- И ты поцелуешь меня?

- Да. Так же, как я поцеловал тебя в ночь, когда родился наш мальчик.

Этого было достаточно. Пение началось снова, сопровождаемое свистом
лопаты, погружающейся в землю, и глухим раскатом
комьев, отбрасываемых в сторону. Фэйрчайлд добрался до двери.
Еще мгновение, и он, пошатываясь, шагнул со своей ношей в защищающую
ночную тьму.

Снег облепил его лодыжки, словно замораживая их при каждом прикосновении,
но Фэйрчайлд не сдавался. Его первоначальная цель должна быть достигнута,
чтобы Родейн не узнал о том, что Гарри появился.
Он достаточно оправился, чтобы завернуться в одеяла и отправиться в путь
самостоятельно. И это можно было сделать только ценой боли, холода и
мучений от ходьбы босиком.

 Так или иначе, время от времени перетаскивая на себе грузное тело своего
бессознательного напарника, Фэйрчайлд добрался до главной дороги и свернул к
насосной станции шахты «Даймонд Джей», которая, как и часто бывало,
работала без присмотра, пока инженер поднимался на холм с помощью
электродвигателя. Он осторожно заглянул в окна. Там никого не было.
 Внутри было тепло и уютно — и стоял телефон. Фэйрчайлд вошёл внутрь
и положил Гарри на пол. Затем он потянулся к телефону и
позвонил в больницу.

"Алло!" — хриплым, изменённым голосом объявил он. "Это Джеб
Грешем из Джорджвилля. Я только что нашёл мужчину, лежащего без сознания у
насосной станции «Даймонд Джей», с большой раной на голове. Я
принёс его внутрь. Вы найдёте его там; мне нужно идти.
 Похоже, он может умереть, если вы не пришлёте за ним скорую.

"Мы поедем в спешке," — последовал ответ, и Фэйрчайлд повесил трубку, чтобы немного растереть замёрзшие, ноющие ноги, а затем
Он снова надел на них носки и ботинки, наблюдая за входом в туннель Даймонд-Джей. Прошла долгая минута, затем он вышел из насосной станции, оставил несколько следов на снегу вокруг входа и быстро пошёл по дороге. Пятнадцать минут спустя, спрятавшись на обочине моста Клир-Крик, он увидел огни машины скорой помощи, которая свернула к насосной станции. Из неё вынесли носилки. Слуги отправились на поиски раненого. Когда они вернулись,
то принесли тело Гарри Харкинса и сердце Фэйрчайлда
Его сердце снова забилось с чем-то похожим на регулярность. Его напарник — по крайней мере, он на это надеялся и об этом молился — был на пути к помощи и выздоровлению, в то время как Сквинт Родейн не знал ничего, кроме того, что он куда-то ушёл! Благодарный, с лёгким сердцем, каким он не был уже много дней. Фэйрчайлд брёл по дороге по следам машины скорой помощи, которая возвращалась в город.

К тому времени, как он добрался туда, новость уже распространилась; в маленьком шахтёрском городке новости
распространяются быстро. Фэйрчайлд пошёл в больницу и к койке, на которой лежал Гарри, чтобы найти врача
вот он перед ним, уже перевязывает рану на голове Гарри и
время от времени с беспокойством смотрит в зрачки лежащего без сознания человека
глаза мужчины.

"Вы собираетесь остаться здесь с ним?" - спросил врач после того, как он
закончил перевязывать рваную рану.

"Да", - ответил Фэйрчайлд, несмотря на сильную усталость и отек глаз.
Доктор кивнул.

"Хорошо. Я не знаю, выживет он или нет. Конечно, я не могу сказать наверняка, но, судя по его дыханию и сердцебиению, он страдает не столько от раны, сколько от какого-то отравления.

«Мы ввели ему апоморфин, и скоро он начнёт действовать.
Мы также используем аккумуляторы. Вы говорите, что будете здесь?
Это поможет. Сегодня на этом этаже не хватает медсестёр, и я очень занята. Я очень боюсь за бедного старика
Судья Ричмонд собирается сложить крест его до утра".

"Он умирает?" Фэрчайлд сказал он уцепившийся ощущение в его
горло. Врач кивнул.

"У него вряд ли есть шанс".

"Вы едете туда?"

"Да".

"Не могли бы вы, пожалуйста, дать ...?"

Врач ждал. Наконец Фэйрчайлд покачал головой.

- Это неважно, - закончил он. "Я думал, я хотел бы спросить тебя кое о чем ... но
это было бы слишком пользу. Все равно, спасибо. Есть
что я могу сделать здесь?"

"Ничего, кроме как следить за его общим состоянием. Если ему покажется, что
становится хуже, позвоните интерну. Я оставил ему инструкции".

"Очень хорошо".

Врач продолжил, а Фэйрчайлд занял своё место у постели
Гарри, пребывавшего без сознания. Его мысли были заняты
беспокойством о своём верном товарище и девушке, которая
однажды ночью должна была навсегда попрощаться с любимым отцом.
языком, чтобы передать ей какое-нибудь послание от врача, какое-нибудь слово
которое показало бы ей, что он думает о ней и надеется на нее. Но он
передумал. Среди тех, кто находится в доме смерти, мог быть Морис
Родейн, и Фэйрчайлд не хотел снова быть причиной такой
сцены, которая произошла в ночь танцев в старые добрые времена.

Судья Ричмонд умирал. Что бы это значило? Как бы это повлияло
на помолвку Аниты и человека, которого, как надеялась Фэйрчайлд, она
ненавидела? Что... затем он обернулся у входа в интернатуру с батарейками
.

«Если вы собираетесь пробыть здесь всю ночь, — сказал человек в белом халате, —
мне будет очень полезно, если вы воспользуетесь этими батарейками. Включите их на полную мощность и прикладывайте к его щекам,
рукам, запястьям и ступням попеременно. Судя по его поведению, у него какое-то морфиновое отравление». Мы не можем сказать,
что это такое, кроме того, что оно действует как наркотик. И единственный способ,
которым мы можем его вывести, — это эти препараты.

Интерн убрал батарейки и продолжил свою работу, а
Фэйрчайлд, в глубине души надеясь, что он не стал препятствием
на пути выздоровления Гарри, умолчав о том, что он знал о Сумасшедшей
Лоре и ее снадобьях, приступил к выполнению своей задачи. Однако он был освобожден от
зная, что такая информация может оказать помощь, но мало. Ничего, кроме
химический анализ мог показать содержание странного напитка, который
сумасшедшая женщина готовила из кладбищенской травы, и задолго до того, как это произойдет,
Гарри мог быть мертв. И тогда он прижал батарейки
к щекам мужчины, лежавшего без сознания, и крепко их удерживал, что
полный разряд электричества мог бы проникнуть под кожу и снова пробудить
вялую кровь к жизни. Затем к рукам, запястьям,
ногам и обратно; это было началом процедуры, которая должна была
длиться несколько часов.

 Наступила полночь, а затем раннее утро. С рассветом фигура на кровати
слегка пошевелилась и застонала. Фэйрчайлд поднял глаза и увидел, что доктор
только что вошёл.

"Я думаю, что приходя в сознание".

"Хорошо". Врач вывел его подкожных инъекций. "Это означает, что немного
отдых для меня. Немного ранен в руку, а он должен быть из
опасность в течение нескольких часов".

Фэйрчайлд наблюдал, как он нагревает иглу над маленькой газовой горелкой
в изголовье койки, затем растворяет белый шарик, готовясь ввести Гарри
жидкость для реанимации.

"Вы были у судьи Ричмонда?" — наконец спросил он.

"Да." Затем доктор подошёл ближе к кровати.  "Я только что закрыл ему глаза — навсегда."

Десять минут спустя, после очередного осмотра зрачков Гарри, он ушёл — усталая, измождённая фигура, бредущая домой, чтобы отдохнуть — отдохнуть, который может быть нарушен в любой момент, — такова награда врача. Что касается
Фэйрчайлд, он долго сидел в раздумьях, силясь найти какой-то способ
отправить утешение девушка, которая сейчас скорбит, пытаясь постигнуть
средство сказать ей, что он заботился, что ему жаль, и что его
сердце слишком больно. Но ничего не последовало.

Снова стон мужчины на кровати и, наконец, легкое сопротивление
из-за жжения батарей. Прошёл час, два; постепенно Гарри
пришёл в себя, огляделся вокруг удивлённым, пустым взглядом, а затем
устремил его на Фэйрчайлда. Казалось, он пытался заговорить,
собраться с мыслями. Наконец, спустя много минут,

— Это ты, Мальчик?

— Да, Гарри.

— Но где мы?

Фэйрчайлд тихо рассмеялся.

— Мы в больнице, и ты без сознания. Ты не знаешь, где был?

— Я ничего не знаю с тех пор, как съехал по стене.

— С тех пор, как ты что?

Но Гарри снова впал в полубессознательное состояние и несколько часов
лежал, бормоча что-то, ошеломлённый, неспособный ни думать, ни действовать. И
только поздно ночью после спасения, после нескольких часов сна,
навязанного ему интерном, Фэйрчайлд снова смог поговорить со своим
раненым напарником.

"Это то, что я должен показать тебе, чтобы объяснить", - сказал Гарри. "Я
не могу рассказать тебе об этом. Ты знаешь, где эта маленькая трещина в
угловой стене, в глубине очистного забоя?

"Да".

"Ну, вот и все. Там я и выбрался".

— Но что случилось до этого? — спросил Гарри с болезненной ухмылкой.

 — Что не случилось? — спросил Гарри с болезненной ухмылкой. — Всё в мире
случилось. Я... но что показал анализ?

 Фэйрчайлд протянул руку и положил её на мускулистую руку своего
партнёра.

— Мы богаты, Гарри, — сказал он, — богаче, чем я когда-либо мог себе представить.
 Руда такая же хорошая, как у Серебряной Королевы!

— Чёрт возьми, так и есть! — Затем Гарри откинулся на подушку и долго
просто улыбался, глядя в потолок. Фэйрчайлд немного встревожился.
 Он наклонился вперёд, но глаза его напарника были открыты и улыбались.
 — Я просто даю этому улечься! — объявил он, и Фэйрчайлд промолчал,
приберегая вопросы до тех пор, пока «это» не уляжется. Затем:

— Ты что-то говорил об этой трещине?

 — Но сначала кое-что другое. После того, как ты ушёл к аналитикам, я
побродил там, в зале, и решил, что возьму дротик и взорву те
дыры, которые я просверлил в подвесной стене.
в то же время, когда я выстрелил в другого. Так что я насыпал порох и запалы,
утрамбовал их, а потом подумал, что в сугробе кто-то шевелится. Но я не обратил на это внимания — ну, знаете. Я был занят и всё такое, а звуки часто кажутся забавными. Так что я привёл их в действие — то есть зажёг запалы и побежал. Ну, я уже почти закончил, когда, чёрт возьми, прямо передо мной весь мир перевернулся с ног на голову, и я почувствовал, как меня отбросило обратно в камеру. И там были эти предохранители. Все до единого.
горела. Ну, мне удалось вытащить одну из стены и затоптать её, но у меня не было времени заняться остальными. И единственное место, где у меня был шанс, находилось в конце комнаты. Я уже истекал кровью, как свинья, которой пропороли брюхо, и не понимал, что делаю. Я просто хотел что-нибудь найти — это всё, о чём я мог думать. Поэтому я протиснулся в расщелину в скале и пополз обратно, пытаясь протиснуться как можно дальше. И вот что самое забавное — я продолжал ползти!

— Ты что?

 — Продолжал идти. Я всегда думал, что это просто место, где
нависшая стена соскользнула и остановилась в нескольких футах от меня. Но
это не так — она продолжается. Я полз по ней так быстро, как только мог, —
я уже почти потерял сознание, — и вскоре услышал выстрелы позади себя. Но
возвращаться было бесполезно — туннель обвалился. Поэтому я
продолжал идти.

"Я не знаю, как долго я шёл и куда я шёл. Было темно, и
я был почти без сознания. Через какое-то время я наткнулся на поток воды,
который вытекал откуда-то изнутри, и напился.
Это придало мне немного сил. А потом я продолжил путь, пока вдруг не поскользнулся и не упал, как раз когда начал различать свет. И это всё, что я знаю. Сколько я отсутствовал?

"Достаточно, чтобы поседеть, — ответил Фэйрчайлд с лёгким смехом. Затем он нахмурился. — Вы говорите, что поскользнулись и упали как раз в тот момент, когда
начали различать свет?

— Да. Похоже, он каким-то образом отражался снизу.

Фэйрчайлд кивнул.

"Разве рядом с домом Сумасшедшей Лоры нет родника?"

— Да, он не пересыхает весь год; там есть течение, и он не замерзает
— Вставай. Похоже, это был водопад, и за ним слышен рёв.

— Тогда это объясняет всё. Ты шёл по расщелине, пока она не соединилась
с естественным туннелем, который ручей проложил в холмах. А
когда ты добрался до водопада, то упал вместе с ним.

— Но как я здесь оказался?

Фэйрчайлд вкратце рассказал ему, пока Гарри теребил свои всё ещё роскошные
усы. Роберт продолжил:

«Но время ещё не пришло, Гарри, чтобы действовать. Сначала мы должны узнать больше о Родейне и о том, какие ещё трюки он задумал.
И мы должны получить другие доказательства, а не только наши собственные слова.
Например, в этом случае ты ничего не можешь вспомнить. Все показания,
которые я мог бы дать, не были бы подкреплены ничем. Они бы выгнали
меня из города, если бы я только попытался выдвинуть такое обвинение. Но одно
несомненно: мы наконец-то на открытой дороге, мы знаем, с кем сражаемся,
и какое у него оружие. И если у нас будет достаточно времени, мы его уделаем. Я сейчас пойду домой спать; мне нужно рано встать
утром и связаться с Фарреллом. Ваше дело будет рассматриваться в суде.

«А я в больнице!»

На следующее утро суд признал этот факт на основании показаний интернированного, врача и дневных медсестёр больницы, продлив рассмотрение дела до января. Суд также признал, что в качестве залога заёмщику были выплачены пять тысяч долларов наличными. И, сделав это, положив документы на свою шахту
в карман, Фэйрчайлд отправился в банк, спрятал бумаги
за большими стальными дверями депозитного сейфа, а затем
перешел улицу и направился к телеграфу. Результатом было длинное сообщение.
и денежный перевод в Денвер, сумма которого превышала сотню долларов.
Инструкции, которые отправились с ним к самой большой флорист в городе
для самых изысканных цветочный дизайн можно быть отправлена по Express для
Похороны судья Ричмонд-минус карты, обозначающие отправителя. После этого
Фэйрчайлд вернулся в больницу только для того, чтобы найти мать Говард
занявшую его место у кровати Гарри. Ещё одно место требовало его внимания — шахта.

 Лихорадочная работа закончилась. Дневные и ночные смены больше не
были необходимы до тех пор, пока Гарри и Фэйрчайлд не смогли активно взять на себя управление
операциями и самостоятельно добыть ресурсы для внесения улучшений
необходимые для закупки сжатого воздуха и механических сверл, а также
организуйте разработку рудника в том масштабе, которого требовала его ценность
. Но была одна важная вещь, и Фэйрчайлд раздобыл ее
- охрану. Затем он переключил внимание на своего гигантского партнера.

Здоровье медленно возвращалось к здоровяку Корнуолльцу. Последствия почти недельного медленного отравления с трудом покидали его организм; это был вопрос времени
недель, прежде чем он мог быть этот добродушный, сильный гигант, который он когда-то имел
представлено. И в те недели Fairchild был постоянно рядом с ним.

Не то чтобы в желаниях Роберта не было ничего другого.
отнюдь. Сильнее, чем когда-либо, была Анита Ричмонд в
Теперь он знал мысли Фэйрчайлда, и с жадностью узнавал каждую мелочь о ней.
обрывки новостей, которые ему сообщала матушка Ховард.
Он жадно слушал подробности о том, как она пережила потрясение
от смерти отца; с тревогой он спрашивал, когда она вернётся.
Получив от матери Ховард информацию о том, что она отправилась в короткую поездку в Денвер, чтобы уладить дела, связанные с наследством её отца, он с грустью узнал, что она вернулась и что Морис
Родейн сказал друзьям, что смерть судьи лишь немного отсрочила их свадьбу. И, возможно, именно это сдерживало Фэйрчайлда, заставляло его удивляться причудам девушки — девушки, которая сорвала убийственные планы будущего тестя, — и бороться с желанием увидеть
ее попытка поговорить с ней и узнать непосредственно у нее губы ее
позицию по отношению к нему, - и к Rodaines.

Наконец, вернувшись к своим обычным силам, Гарри поднялся с
кресла у окна пансиона и повернулся к Фэйрчайлду.

"Мы собираемся работать сегодня вечером", - спокойно объявил он.

"Когда?" Фэйрчайлду показалось, что он не понял. Гарри ухмыльнулся.
«Сегодня вечером. Я кое-что придумал. Родейн будет ждать, что мы будем работать днём. Мы его обманем «Пойдём. Мы оставим охрану на день, а работать будем ночью. И, более того, пока мы будем внутри, мы поставим охрану у входа в шахту, чтобы никто не спустился. Понял?»

Фэйрчайлд согласился. Он знал, что Косой Родейн ещё не закончил. И он также знал, что борьба с человеком с сине-белым шрамом только началась. Крестообразный надрез принес богатства и обещание богатства
Фэйрчайлд и Гарри за всю свою жизнь. Но это не избавило
их от опасности, исходившей от одного человека, человека, который был готов убить,
Казалось, он был готов искалечить себя, готов был сделать всё на свете, лишь бы
добиться своей цели. Предложение Гарри было хорошим.

 Когда наступила ночь, они вместе закутались в пальто и
надвинули шапки пониже на уши. Зима пришла всерьёз,
зима с бушующей в городе метелью на фоне пятидесятимильного
шторма. Двое мужчин вышли наружу, чтобы пробиться сквозь кружащееся холодное облако к Кентуккийскому ущелью и подняться наверх. Наконец они миновали охранника, который стоял в туннеле, и спустились по лестнице, которую поставили на место
зеваки в день забастовки. Затем —

 ну, затем Гарри побежал, чтобы сделать то же, что и Фэйрчайлд, посмеяться,
пошутить, побросать тяжёлые куски руды, посмотреть на них при свете
карбидного фонаря и, наконец, поспешить в новую штольню,
которую вырыли наёмные шахтёры Фэйрчайлда, и посмотреть вверх на
тяжёлую жилу, лежащую над ним.

"Разве это не выбило бы тебе глаза?" воскликнул он, сияя. "Эта вена
определенно шириной в пять футов".

"И двести долларов на тонну", - добавил Фэйрчайлд, смеясь. "Нет
интересно Rodaine этого хотел".

— Я так и знал! — воскликнул Гарри, снова застыв с открытым ртом и усами, торчащими в разные стороны. Они долго поздравляли друг друга, а затем Гарри повёл их в дальний конец огромной пещеры. — Вот оно! — объявил он, указывая на то, что, как им обоим казалось, было не более чем трещиной в скале. «Это то, что спасло мне жизнь».

Фэйрчайлд уставился в темноту дыры в земле, узкой расщелины в скале, едва ли достаточно большой, чтобы в неё мог протиснуться человек. Он рассмеялся.

— Ты, должно быть, сильно уменьшился в размерах, Гарри.

 — Что? Когда я проходил там? Да, я мог бы пройти в игольное ушко. Передо мной вот-вот должны были взорваться шесть зарядов динамита!

Мужчины снова усмехнулись, глядя на трещину — естественное, обычное явление в шахте, которая часто ведёт, как и эта, по подземным разломам и провалам к подземному руслу какого-нибудь бурлящего источника.
Внезапно, однако, Фэйрчайлд осенило.

"Гарри! Интересно, мог ли мой отец сбежать из этой шахты таким же образом?"

- "E must "аве.

— И что, возможно, никакого убийства, связанного с Ларсеном, вообще не было? Почему Ларсен не мог быть сбит с ног летящим камнем — как это случилось с тобой? И почему?..

 — Мог, парень. — Но в голосе Гарри не было уверенности. — Единственное, что
имело к этому отношение, — это то, что у твоего отца в голове была дырка от пули.
Гарри наклонился вперед и указал на свой собственный шрам. "Это "это" примерно
"вот здесь, и взглянул. Это не сильно ему повредило, и я перевязал рану, а затем накрыл ее "is " at, чтобы никто не мог видеть.
- Но пистолет?

Мы ничего не нашли." - спросил он. - "А что с пистолетом?" - Спросил я. "Мы его не нашли". - Спросил я. "Что с пистолетом?" - Спросил я. "Что с пистолетом?" Мы его не нашли."

- И поделись этим с ним. Это принадлежало Сисси Ларсен. Нет, Парень, должно быть, была драка.
но не думай, что я имею в виду, что твой отец кого-то убил.
Если Сисси Ларсен напала на него с пистолетом, тогда у него есть право убивать.
Но, как я уже говорил вам раньше, у него не было возможности доказать, что Косой работал против него. И это одна из причин, почему я не задавал никаких вопросов. И мама тоже.
Мы были готовы поверить вашему отцу на слово, что он не сделал ничего плохого, и были готовы помочь ему до предела.

«Ты сделал это, Гарри».

- Мы пытались... - Он замолчал и склонил голову ко дну шахты.
Внимательно прислушиваясь. - Ты ничего не слышал?

- Я так и думал. Как женский голос.

"Послушай, это снова!"

Они оба замолчали, ожидая повторения звука. Едва слышно
он раздался в третий раз.:

"Мистер Фэйрчайлд!"

Они подбежали к подножию шахты, и Фэйрчайлд посмотрел вверх. Но он
никого не увидел. Он сложил руки рупором и позвал:

"Кто меня хочет?"

"Это я". Теперь голос звучал отчетливее - голос, который Фэйрчайлд
сразу узнал.

«Я… я здесь под арестом или что-то в этом роде», — со смехом добавил он.
"Охранник не пускает меня вниз."

"Подожди, я подниму для тебя ведро. Ладно, охранник!" Затем,
удивлённо моргая, он повернулся к Гарри, который смотрел на него во все глаза.  «Это Анита
Ричмонд», — прошептал он. Гарри потянулся к своим усам.

"В такую-то ночь? И что, черт возьми, она здесь делает?"

"Почем я знаю!" Ведро уже было наверху.

Сигнал сверху, и Фэйрчайлд опустил его, чтобы протянуть руку и помочь девушке спуститься на землю, глядя на нее удивленными, нетерпеливыми глазами.
В свете карбидного фонаря она была той же похожей на мальчишку маленькой фигуркой, которую он встретил на дороге в Денвер, за исключением того, что снег теперь лежал на её костюме для верховой езды вместо пыли, а каштановые волосы, обрамлявшие её глаза, были влажными от дыхания метели. Каким-то образом Фэйрчайлд обрёл дар речи, который на мгновение потерял.

"У вас... у вас неприятности?"

"Нет." Она улыбнулась ему.

— Но в такую-то ночь, да ещё и в метель. Как ты сюда попала?

Она пожала плечами.

"Я шла пешком. О, — добавила она с улыбкой, — это мне не повредило.
Ветер был довольно сильным, но я довольно вынослив. Мне это даже понравилось.

— Но что случилось, что пошло не так? Я могу вам чем-нибудь помочь?

Затем Гарри, закатив глаза и забавно пожав широкими плечами, спустился по склону к шахте, оставив их наедине. Анита Ричмонд с улыбкой смотрела ему вслед,
ожидая, пока он не окажется вне пределов слышимости. Затем она повернулась к нему.
серьезно.

- Матушка Говард сказала мне, где ты, - тихо донеслось до нее. - Это был единственный шанс
У меня был шанс увидеть тебя. Я... я... может быть, мне было немного одиноко или...или
что-то. Но, в любом случае, я хотел увидеть тебя и поблагодарить, и...

"Поблагодарить меня? За что?"

"За всё. За тот день на дороге в Денвер и за ночь после танцев в «Олд Таймс», когда ты пришёл мне на помощь. Я... мне пришлось нелегко. И я оказался в довольно необычной ситуации. Большинство
людей, которых я знаю, напуганы, а некоторым из них нельзя доверять.
Я... я не мог пойти к ним и довериться им. А вы... ну, я знал, что Родейны были вашими врагами, и вы мне за это нравитесь.

"Спасибо. Но..." — голос Фэйрчайлда стал немного холоднее, — "у меня есть
Я не смогла всего понять. Ты помолвлена с Морисом
Роденом.

— То есть была помолвлена.

— Тогда...

— Моя помолвка закончилась со смертью отца, — медленно произнесла она, и в её голосе послышалась хрипотца. — Он хотел этого — это было единственное, что удерживало Родена от него. И он медленно умирал — я ничего не мог сделать, чтобы помочь ему, и я пообещал. Но когда он ушёл, я почувствовал, что мой... мой долг выполнен. Я больше не считаю себя связанным с ним.

 — Ты сказал об этом Родейну?

 — Пока нет. Я... думаю, что, возможно, это была одна из причин, по которой я хотел его увидеть.
кто-то, кого я считала другом. Он придёт за мной в полночь. Мы должны куда-то уехать.

— Родин? Невозможно!

— Они всё спланировали. Я... я подумала, не будешь ли ты... не окажешься ли ты где-нибудь поблизости от дома... не будешь ли ты...

— Я буду там. Я понимаю. Фэйрчайлд протянул руку и коснулся
ее руки. "Я... хочу поблагодарить вас за предоставленную возможность. Я... да, я буду
там", - последовал короткий смешок. "И Гарри тоже. Не будет никаких
неприятностей - от Родейнов!"

Тогда она подошла к нему немного ближе и посмотрела на него доверчивым взглядом.
глаза, ещё более яркие в мерцающем свете карбида.

"Спасибо вам — кажется, я всегда вас благодарю. Я боялась — я
не знала, куда пойти, к кому обратиться. Я подумала о вас. Я знала, что вы
мне поможете — женщины умеют угадывать такие вещи."

"Умеют ли они?" — нетерпеливо спросил Фэйрчайлд. — Значит, ты с самого начала догадалась, что…

Но она улыбнулась и перебила его:

 — Я хочу поблагодарить тебя за те цветы. Они были прекрасны.

— Ты и это знала? Я не посылал открытку.

— В телеграфном отделении мне сказали, что ты отправил телеграмму.
Они… много значили для меня.

"Для меня гораздо больше значило иметь возможность отправлять их". Затем Фэйрчайлд уставился на меня.
внезапно его осенила идея. "Морис придет за тобой в полночь. Почему это
необходимо, чтобы Вы были там?"

"Почему ..." эта идея поразила ее тоже--"не правда. Я ... я просто еще не бы
думал об этом. Наверное, я была слишком сильно напугана. Всё происходило так быстро с тех пор, как ты
совершил набег сюда.

"С ними?"

"Да, они были просто без ума от чего-то. Ты получил мою записку?"

"Да."

"Это было началом. Как только Косой Родейн услышал о
«Ударь, я думала, он сойдет с ума. Я была в офисе — я же вице-президент фирмы, знаете ли», — добавила она с саркастическим смехом. «Они должны были что-то сделать, чтобы компенсировать тот факт, что все деньги отца были вложены в это».

 «Сколько?» — Фэйрчайлд задал вопрос, не думая о том, что может показаться грубым, и она ответила в том же духе.

«Четверть миллиона. Они забирали всё больше и больше с тех пор, как отец заболел. Но они не могли полностью завладеть всем, пока не началась забастовка «Серебряной королевы», а потом они
убедил его переписать все это на мое имя в компании. Вот
почему я вице-президент.

"И поэтому вы организовали покупку этого рудника?" Фэйрчайлд знал
ответ до того, как он был дан.

"Я? Я устраиваю ... Я никогда не думал о таком".

"Я чувствовал это с самого начала. Попытка была предпринята через адвоката
в Денвере, который намекнул, что за этим стоите вы. Каким-то образом я почувствовал себя по-другому.
Я отказался. Но вы сказали, что они уезжают?

"Да. Они проводили совещания — отец и сын — одно за другим. После забастовки здесь у меня было больше покоя, чем когда-либо.
за несколько месяцев. Они оба чем-то взволнованы. Вчера вечером Морис
пришёл ко мне и сказал, что им всем нужно ехать в
Чикаго, где будут открыты головные офисы, и что я должна поехать с ним. У меня не было сил спорить с ним — рядом не было никого, кто мог бы мне помочь. Поэтому я... я сказала ему, что поеду. Потом я
всю ночь не спал, пытаясь придумать план, и думал о тебе.

 — Я рад. — Фэйрчайлд коснулся её маленькой руки в перчатке, и она не
отдёрнула её. Его пальцы медленно двигались под её пальцами.
сопротивление. Наконец его рука нежно сжала её, но только для того, чтобы
снова отпустить. Потому что раздался смех — робкий, смущённый,
почти испуганный — и мольба:

 «Можно нам вернуться туда, где Гарри? Можно мне снова посмотреть на удар?»

Фэйрчайлд послушно повел их за пределы большой пещеры, через
поперечный разрез и в новую выемку, где Гарри ковырялся с
гад, пытающийся найти мягкое местечко, в которое можно вонзить дрель. Когда они вошли, он оглянулся
через плечо и широко улыбнулся.

"О, - воскликнул он, - новый шахтер!"

"Хотел бы я им быть", - ответила она. - Жаль, что я не могу тебе помочь.

"Ты сделал это, хорошо, хорошо". Гарри махнул рукой. "Э".
рассказал мне ... о записке!"

"Это принесло какую-нибудь пользу?" она спросила с нетерпением вопрос. Гарри усмехнулся.

"Я 'д 'Аве был мертв скумбрию, если объявление не" пришел он от души
объяснение. "Куда ты вообще собрался в таком наряде?"

"Предполагается, что я, - ответила она, улыбнувшись Фэйрчайлду, - пойду в"
Центр Сити" в полночь. Косоглазый Родейн там, и мы с Морисом
предполагается, что мы присоединимся к нему. Но... но мистер Фэйрчайлд пообещал, что вы с
ним устроите все иначе.

"Сентер Сити? Что там делает Косоглазый?

— Он почему-то не хочет ехать на поезде из Охади. Мы все едем на восток и…

Но Гарри повернулся и уставился вверх, по-видимому, не замечая их присутствия. Его глаза расширились, голова вытянулась вперёд, всё его существо напряглось. Он склонил голову набок, а затем, внезапно вскрикнув, отскочил назад.

— Берегись! — воскликнул он. — Скорее, берегись!

 — Но что это?

 — Оно падает! Я слышал! — взволнованно указал он наверх, на чёрную жилу свинца и серебра. — Скорее, в ту дыру в
стена — «поторапливайтесь, говорю вам!» Он пробежал мимо них к расщелине, крича
на Фэйрчайлда. «Поднимайте её и пойдёмте! Говорю вам, я слышал, как стена
двигалась — она рушится, и если она рухнет, то завалит весь
туннель!»




Глава XXIII

Едва осознавая, что он делает и зачем, Фэйрчайлд схватил Аниту в охапку и, прижав к груди, словно ребёнка, бросился через поперечный проход и по пещере к расщелине, где их ждал Гарри.

"Давай её первой!" — с тревогой сказал корнуоллец. "Чем дальше, тем лучше.
— Так безопаснее. Ты ещё что-нибудь слышал?

Фэйрчайлд подчинился, отрицательно покачав головой в ответ на вопрос Гарри,
затем протиснулся в расщелину, пробираясь рядом с Анитой, а Гарри
следовал за ним.

"Что это?" — с тревогой спросила она.

"Гарри услышал какой-то шум сверху, как будто земля
рушится. Он боится, что вся шахта снова обвалится.

 — А если обвалится?

 — Мы сможем выбраться отсюда — как-нибудь. Это связано с
родником; он выходит к дому Сумасшедшей Лоры.

 — Фу! — Анита вздрогнула. — От неё мурашки по коже!

— А все остальные? Что они делают, Гарри?

— Ничего. В этом-то и вся смешная часть!

Большой корнуоллец подполз к краю расщелины и на мгновение уставился на поперечный ход, ведущий к штольне. — Если бы оно приближалось, то уже бы появилось. Я возвращаюсь. Ты оставайся здесь.

— Но...

— Оставайся здесь, — сказал я. И, — он ухмыльнулся в темноте, — не позволяй ему
трогать тебя, мисс Ричмонд.

 — Ой, да ладно! — Но она рассмеялась. И Гарри рассмеялся вместе с ней.

 — Я знаю его. У него есть дурная привычка.

— Вот что ты однажды сказал о мисс Ричмонд!

— Вы двое говорили обо мне?

— Часто. — Затем воцарилась тишина, потому что Гарри покинул трещину, чтобы
спуститься в шахту и провести расследование. Прошло много времени, и он вернулся, почти крадясь, и прошептал, когда добрался до конца
трещины:

 — Идите сюда — вы оба! Идите сюда!

 — Что случилось?

 — Ш-ш-ш-ш-ш-ш. Не говори так громко. Нам и так повезло. Иди сюда.

Он пошёл вперёд, мужчина и женщина последовали за ним. В забое
корнуоллец осторожно подполз к настилу и, встав на цыпочки,
прижался ухом к жиле над собой. Затем он отошёл и глубокомысленно
кивнул.

"Вот что это такое!" - наконец прозвучало его заявление. "Ты можешь это услышать!"

"Но что?"

"Встань туда и приложи ухо к этой вене. Посмотрим, услышишь ли ты что-нибудь
. И помалкивай об этом. Я боюсь пошевелиться, опасаясь, что
кто-нибудь услышит меня ".

Фэйрчайлд повиновался. Издалека, передаваемое по телеграфной
линии земли — а есть ли проводники лучше? — доносилось равномерное
стук-стук-стук, удар за ударом, пока оно распространялось по
висячей стене. Время от времени раздавался грохот, как от падающих камней,
и скрежещущие звуки, как от тяжёлой повозки, проезжающей по мосту.

Фэйрчайлд в замешательстве обернулся, затем потянулся к Аните.

"Послушай, — приказал он, поднимая её так, чтобы она могла слышать.
"Ты что-нибудь понимаешь?"

Глаза девочки заблестели.

"Я знаю, что это, — быстро сказала она. "Я слышал нечто подобное
раньше - когда ты находишься на другом уровне, а кто-то работает
выше. Не так ли, мистер Харкинс?"

Гарри кивнул.

- Вот и все, - коротко бросил он. Затем, наклонившись, он потянулся за киркой и,
приглушив звук, насколько мог, коленями, выбил головку
из рукоятки. После этого он поднял кусочек гикори
задумчиво повернулся к Фэйрчайлду. - Возьмите себе, - приказал он.
- Мисс Ричмонд, я полагаю, вам придется остаться здесь. Я не вижу, как мы
можете сделать больше с тобой".

"Но я не могу идти вперед-туда, куда ты едешь?"

— Будет драка, — тихо сказал Гарри. — И я собираюсь
выбить кому-нибудь мозги!

 — Но... я бы предпочла быть там, а не здесь. Я... я не хочу в этом участвовать.
И... я бы хотела посмотреть, чем всё закончится. Пожалуйста... — она повернулась к
Фэйрчайлд, ты не отпустишь меня?

— Если ты будешь держаться подальше от опасности.

— Там для меня меньше опасности, чем дома. И мне будет страшно
смерть здесь. Я бы не стала, если бы была с вами двумя, потому что я знаю...
и она сказала это с почти детской убежденностью: "Что ты можешь их выпороть"
.

Гарри усмехнулся.

- Тогда пойдем. У меня есть кое-что, и я не могу сделать это сейчас. Но это
сойдет при стирке. Пойдёмте.

Он вывел её через шахту в метель, велев стражникам никого не пускать в их отсутствие. Затем он внезапно опустился на колени.

"Встаньте, мисс Ричмонд. Встаньте мне на спину. Я сильный, а нам нужно преодолеть сугробы.

Она рассмеялась, посмотрела на Фэйрчайлда, словно спрашивая разрешения, затем
подползла к широкой спине Гарри и села ему на плечи, как ребёнок,
«играющий в лошадку».

Они начали подниматься по склону горы, огибая большие овраги и
обходя самые высокие сугробы, пользуясь прикрытием сосен и
пригибаясь под порывами метели, которая, казалось, угрожала
сдуть их назад, шаг за шагом. Никто не говорил; Фэйрчайлд и Анита
инстинктивно догадались о выводах Гарри. Ближайшей к «Голубому маку» шахтой была «Серебряная королева», расположенная на несколько сотен футов выше по склону и менее чем в фарлонге от него. И металл в ней был
«Серебряная королева» и «Голубой мак» после того, как был нанесён удар,
оказались почти в одинаковом положении. Было легко сделать
выводы.

Они добрались до устья «Серебряной королевы». Гарри снял Аниту с
плеч и немного осмотрелся, прежде чем подать сигнал к продолжению. Они вошли в туннель, чтобы пройти по нему
по обычному восходящему маршруту до штольни, где в тот яркий день,
когда Тейлор Билл и Слепой Бозман возглавили восторженный парад
по улицам, показалась жила. Там было темно — никого не было
за работой. Гарри отцепил от пояса кремень, зажег его и огляделся. Штрек теперь был глубже, чем в первый день, но недостаточно, чтобы компенсировать огромное количество руды, которое за это время было вывезено из шахты. На полу лежали тонны металла, готовые к погрузке. Гарри посмотрел на них, затем снова на штрек.

— Это не отсюда! — объявил он. — Это… — затем его голос понизился до шёпота, — что это?

Снова издалека донёсся грохот, как от вагона с рудой, проезжающего по трамвайным путям. Гарри выключил фонарик и, притянув Аниту к себе,
и Фэйрчайлд добежал до конца штрека, распластался на земле. Долго ждал, пока грохот приближался, всё ближе и ближе; затем вдалеке появился свет, освещавший одну из сторон туннеля. Раздался лязг, за которым последовали грохочущие звуки, словно стальные рельсы ударялись друг о друга. Наконец снова послышался стук колёс, и свет приблизился.

В поле зрения появился вагон с рудой, а за ним маячила огромная фигура
Тейлора Билла, который толкал его вперёд. Он подошёл прямо к куче руды, отцепил переднюю часть вагона, опрокинул его и высыпал содержимое
из машины на уже лежавшую там кучу мусора. С этими словами,
указывая путь карбидом, он развернулся и потащил трамвай за собой.
Гарри поднялся на ноги.

"Мы должны пойти за ним!" — прошептал он. "Это какой-то
слепой вход в туннель."

Они поднялись и пошли за светом вдоль путей, прижимаясь к брёвнам туннеля, когда силуэт Тейлора Билла, едва различимый вдалеке, свернул с обычного пути и открыл большую дверь в боковой стене туннеля, которая, судя по всему, была ничем не примечательна
Гарри отодвинул обычную тяжёлую деревянную обшивку, закрывающую слабое место в скале,
отодвинул её далеко назад, а затем направил вагон внутрь. Затем он остановился и
поднял переносной выключатель, бросив его в отверстие. Через секунду
дверь за ним закрылась, и звук вагона начал затихать вдали. Гарри
пошёл вперёд, крадясь вдоль стены туннеля, нащупывая путь, время от
времени останавливаясь, чтобы прислушаться к затихающему звуку вагона. За ним шли Фэйрчайлд и Анита, повторяя
те же действия. И все трое остановились одновременно.

Теперь гулкий звук доносился прямо до них. Гарри снова
достал свой карбид, чтобы зажечь его на мгновение и осмотреть
древесину.

"Хорошая работа!" — прокомментировал он. "С пяти футов не отличишь!"

"Они 'ве сделал крестообразный надрез!" На этот раз это был голос Аниты, ясно
злой несмотря на его шепот тона. "Неудивительно, что у них была такая
замечательная забастовка", - прозвучало язвительно. "Та другая забойка внизу ..."

"Это не что иное, как сомнительное предложение, - сказал Гарри. «Они
зацементировали верхнюю часть настоящим раствором, и время от времени
они выдувают много воздуха и снова цементируют, чтобы казалось, что это настоящая жила.

«И они разрабатывают нашу шахту!» — перед глазами Фэйрчайлда заплясали красные пятна гнева.

"Вы сами это сказали! Вот почему они так стремились выкупить нас. И
вот почему они начали предлагать акции на два миллиона долларов, когда
поняли, что не могут этого сделать. Они знали, что если мы когда-нибудь
найдем эту жилу, то не пройдёт и минуты, как их поймают на месте преступления.
Вот почему они готовы выйти из игры — с чьим-то чужим миллионом.
Они дошли до предела. Еще одна вещь; это
— Это объясняет, почему они работают по ночам.

Анита стиснула зубы.

"Теперь я понимаю — я могу догадаться, в чём дело. Они звонили в Денвер,
проводили совещания и всё в таком духе. И они планировали
оставить здесь этих двоих, чтобы они взяли на себя всю вину.

— Они её получат! — мрачно добавил Гарри. — Они шахтёры.
Они видели, что прорубают прямой поперечный туннель к нашей жиле. Они не дети, Слепой и Тейлор Билл. И вот тут-то у них и начались проблемы.

Он потянул за дверь, и она неохотно поддалась. Все трое проскользнули внутрь.
мимо, следуя в темноте вдоль трамвайных путей,
Ручка кирки Гарри покачивалась рядом с ним, пока они крались. Стержни
казалось, прошли много миль; наконец вдалеке показались огни. Гарри
остановился, чтобы вглядеться вперед. Затем он отбросил в сторону оружие.

- Их только двое - Блайндай и Тейлор Билл. Я мог бы выпороть их обоих сам
но я возьму большую порцию. — Ты, — он повернулся к
Фэйрчайлду, — ты возьмёшь Слепого.

— Я возьму его.

Анита остановилась и стала искать камень.

— Я возьму что-нибудь на случай, если что-то пойдёт не так, — сказала она.
решимость. «Я сам вложил в это четверть миллиона!»

Они шли дальше, пятьдесят ярдов, сто. Теперь, крадясь, они уже были
в зоне света, но двое мужчин, стрелявших в «пловца», стояли к ним спиной. Они шли дальше, пока Гарри и
Фэйрчайлд был в десяти футах от «грабителей», а Анита
ждала на заднем плане с камнем в руке. Раздался пронзительный,
дьявольский, мучительный крик, и Гарри прыгнул вперёд. И прежде чем двое
«грабителей» успели сосредоточиться и воспользоваться кувалдой и дрелью
как оружие, они кружились, ударялись о висящую стену и кружились в вихре ударов, которые, казалось, исходили отовсюду одновременно. Гарри дико кричал, нанося удар за ударом в лицо своему заклятому врагу. Фэйрчайлд громко кричал, в третий раз отбрасывая Слепого Глаза Бозмена к висящей стене, только чтобы увидеть, как тот поднимается, и снова сбить его с ног. И с края освещённой зоны донёсся женский голос, почти истеричный от волнения, голос девушки, которая в своём напряжении
Она уронила камень, который несла, и осталась стоять, сжимая кулаки, согнувшись, с горящими глазами, крича:

"Бейте его снова! Бейте его снова! Бейте его снова — ради меня!"

И Фэйрчайлд ударил с силой кувалды. Мужчина с
рыжими волосами пошатнулся, упал и потерял сознание. Фэйрчайлд прыгнул на него, одновременно крикнув девушке:


"Найди мне верёвку! Я свяжу ему руки, пока он без сознания!"

Анита бросилась на помощь и через мгновение опустилась на колени рядом с Фэйрчайлдом,
который связывал мужчине руки за спиной.
Не было необходимости беспокоиться о Гарри. Крики, которые доносились
с дальнего конца забоя, треск ударов - все говорило о том, что Гарри
справлялся на редкость хорошо. Взглянув краем глаза
, Фэйрчайлд увидел, что крупный корнуоллец уложил Тейлора Билла плашмя на спину
и наносил последние штрихи. И вдруг
ликующие крики сменились командными.

"Говори по-английски! Говори по-английски, ты, чертов негодяй! «Послушай меня, говори
по-английски!»

«Что он имеет в виду?» — Анита наклонилась к Фэйрчайлд.

«Я не знаю… не думаю, что Тейлор Билл может говорить по-другому. Переведи
— Подержите палец на этом узле, пока я его затягиваю. Спасибо.

Снова прозвучала команда откуда-то издалека:

"Говори по-английски! 'Послушай меня — я вышибу из тебя дух, если ты не
будешь говорить по-английски. Говори по-английски — вот так: 'Подними руки!' 'Понял меня?"

Анита быстро свернула и вскочила на ноги. Гарри дико посмотрел на неё, его усы встопорщились, как иглы дикобраза.

«Ты слышала, как он это сказал?» — спросил он. «Нет? Скажи это ещё раз!»


«Подними руки!» — ответил избитый мужчина, лежавший на земле.

Анита бросилась вперёд.— Похоже на то, — ответила она. — Но тон был выше.

«Повысь голос!» — скомандовал Гарри, в то время как Фэйрчайлд, закончив связывать своего поверженного противника, поднялся и в изумлении уставился на него. Затем последовал ответ:

"Вот оно — вот оно. Это звучало именно так!"

И Фэйрчайлд тоже вспомнил — английский акцент разбойника в ночь Танца Старых Времен. Гарри, казалось, подпрыгнул на
распростертом теле своего древнего врага.

"Билл", - крикнул он, - "Я повалил тебя на спину. И у меня есть право
убить тебя. - Единственное, что у меня есть. И я тоже это сделаю - если ты не начнешь
говорить. Я могу с таким же успехом убить тебя, как и нет. - Это преступление, предусмотренное тюрьмой
пускать человека в подполье, если на то нет веской причины. Итак, я готов
пойти старым путем. Так что рассказывай - рассказывай и побыстрее. Скажи
это... не ты был им?

- Он... кто? - голос был слабый, испуганный.

- Ты знаешь, оо... ночь танцев в старые времена! — Разве ты не вытащил того
«старика»?

Повисла долгая тишина. Наконец:

"Где Родейн?"

— В Центре города, — ответила Анита. — Он собирается сбежать и оставить вас двоих разбираться со всеми этими проблемами.

Снова тишина. И снова голос Гарри:

«Говори. Разве это не ты был тем человеком?»

Снова долгое ожидание. Наконец:

— Что я с этого буду иметь?

Фэйрчайлд подошёл к мужчине.

"Я обещаю и мой напарник обещает, что если вы расскажете всю правду,
мы сделаем всё возможное, чтобы добиться для вас смягчения приговора. И вам лучше это сделать, иначе у вас мало шансов выйти сухим из воды. Как только мы доберёмся до офиса шерифа, мы в любом случае арестуем Родейна. И я не думаю, что он причинит себе вред, чтобы помочь тебе. Так что говори правду: не ты ли сорвал танцы «Старые времена»?

Тейлор Билл медленно выдохнул через разбитые губы.

— Родейн дал мне сто долларов, чтобы я это провернул, — наконец выдавил он.

 — А ты украл лошадь и всё остальное…

 — И спрятал вещи у «Голубого мака», чтобы обвинили меня?
 Гарри яростно пошевелил усами.  — Говори, или я превращу твою башку в желе!

— Примерно так оно и есть.

Но Фэйрчайлд рылся в карманах в поисках карандаша и бумаги и наконец
вытащил их.

"Не то чтобы мы сомневались в твоей искренности, Билл, — саркастически
сказал он, — но я думаю, что было бы проще, если бы ты просто написал это. Отпусти его, Гарри.

Рослый корнуоллец неохотно подчинился. Но, делая это, он погрозил
кулаком своему израненному врагу.

"Это не против закона-это человек, когда" Е "является преступником", - пришли на
в прошлом. Дело было на уме Гарри. "Мне все равно, даже если
это..."

— О, в этом нет ничего такого, — вмешалась Анита. — Я всё знаю о
законе — отец много раз объяснял мне его, когда у него были дела. В подобных случаях вы имеете право предпринимать любые необходимые шаги. Перестаньте беспокоиться об этом.

 — Что ж, — и Гарри немного постоял, наблюдая, как Тейлор Билл начинает
В своём признании он написал: «Это такое облегчение — снять с себя четыре обвинения, что я больше ни о чём не хочу беспокоиться. Сделай это, Билл, — расскажи, как ты это сделал!»

И Тейлор Билл, окровавленный, с чёрными кругами под глазами и разбитыми губами, подчинился. Фэйрчайлд взял исписанный каракулями лист и написал своё имя в качестве свидетеля, а затем передал его Гарри и Аните, чтобы они поставили свои подписи. Наконец он положил его в
карман и повернулся к несчастному грабителю.

"Что ещё ты знаешь, Билл?"

"О чём? О Родейн? Ни о чём, кроме того, что мы были заодно.
этот поперечный разрез. Нет смысла отрицать это — на поверхность вышла присущая каждому старателю честь, стойкость, которая может дремать, но рано или поздно должна проявиться. Есть что-то чистое в том, чтобы брать богатства у земли. В этом есть что-то честное по своей природе, что-то, что делает мужчин сильными и выносливыми, и
что-то, что создаёт честь, которая противостоит любым попыткам её попрать.
Тейлор Билл сейчас обретал эту честь. Казалось, он выпрямился. Его
зубы прикусили его распухшие, покрытые синяками губы. Он повернулся и посмотрел в лицо троим
людям, стоявшим перед ним.

"Отведите меня в офис шерифа", - приказал он. "Я расскажу
все. Я знаю не так уж много - потому что я не пытался узнать
больше того, чему я мог бы помочь. Но я откажусь от всего, что у меня есть
.

— А как насчёт него? — Фэйрчайлд указал на Слепого, который только что пришёл в себя. Тейлор Билл кивнул.

"Он расскажет — ему придётся."

Они связали крупного шахтёра и, подняв Бозмена на ноги,
вышли из поперечного коридора вместе с ним. Гарри с помощью карбида
Они прошли через потайную дверь в главный туннель. Затем они остановились, чтобы плотнее закутаться от холодного ветра, дувшего снаружи. Они направились к выходу из шахты. Затем они резко остановились.

 В темноте показалась фигура всадника. Электрический фонарик
внезапно вспыхнул на фоне отблесков карбида. Восклицание,
возбуждённая команда, обращённая к лошади, и всадник развернулся,
помчавшись вниз по склону горы, заставляя своего скакуна
совершать опасные прыжки, проносясь сквозь сугробы, где
ошибка могла стоить жизни, спасаясь бегством.
снова на главной дороге. Анита Ричмонд закричала:

 «Это Морис! Я мельком видела его лицо! Он сбежал — кто-нибудь, догоните его — догоните его!»

Но это было бесполезно. Всадник выехал на дорогу и помчался по ней. Опередив остальных, Фэйрчайлд занял выгодную позицию, с которой
мог наблюдать за исчезающим чёрным пятном, которое представляло собой
лошадь с всадником, пока они ехали по каменистой дороге, пока не
добрались до главной улицы и не свернули. Затем он вернулся к
остальным.

"Он поехал по дороге в Центр-Сити!" — объявил он. — Там есть
она где-нибудь отключается?

"Нет". ответила Анита. "Она проходит прямо насквозь, но ему будет
нелегко добраться туда в такую метель. Если бы у нас только были
лошади!

- От них сейчас мало толку! Забирайся мне на спину, как ты забрался на спину
Гарри. — Ты справишься с этими двумя в одиночку? — обратился он к своему напарнику.
Корнуоллец хмыкнул.

"Да. Они ничего не начнут. А что?"

"Я возьму мисс Ричмонд и поспешу в офис шерифа. Он может мне не поверить. Но он поверит ей на слово, и этого будет достаточно, пока ты не приедешь туда с пленниками. Я должен
убедите его позвонить в Центр-Сити и опередить Родейнов!




ГЛАВА XXIV

Он наклонился, и Анита, смеясь над своей позой, забралась ему на спину, обхватив его руками за шею. Казалось, что эти руки защищают его от пронизывающего ветра, пока он, пошатываясь, пробирался по глубокому снегу к дороге. Там он продолжал нести её на руках; Фэйрчайлд поймал себя на мысли, что хотел бы нести её вечно и что дорога до офиса шерифа была бы в двадцати милях, а не в двух. Но её голос прервал его мечты.

"Я уже могу идти."

"Но сугробы..."

«Мы можем идти гораздо быстрее!» — взмолилась она. «Я буду держаться за тебя, а ты поможешь мне идти».

 Фэйрчайлд отпустил её, и она схватила его за руку. Четверть мили они спешили, огибая места, где снег навалило по грудь, а то и по пояс, и время от времени им приходилось спускаться почти к самому берегу ручья, чтобы обойти огромные кучи пушистого белого снега. Однажды, когда они пробирались сквозь заросли по колено в воде, Фэйрчайлд быстро обхватил её рукой за талию и буквально понес на себе.
она прошла сквозь него. Когда они добрались до другой стороны, рука все еще оставалась на месте
, и она не сопротивлялась. Фэйрчайлду хотелось свистеть, или петь,
или кричать. Но дыхание было слишком ценные, и, кроме того, что мало
оставалось мгновение было снято с него. Обнаружили небольшой силы
его, где его окружили ее. Она лежала там, спокойная, тёплая и
завораживающая, и это говорило Фэйрчайлд больше, чем все слова на свете
могли бы сказать в тот момент, — что она осознала, что его рука лежит на
ней, — и что она хотела, чтобы она там была. Каким-то образом после этого
Дороги быстро исчезали из виду. Почти прежде, чем он осознал это, они оказались на
окраине города.

 Он неохотно отпустил её, и они поспешили к
тротуарам и к офису шерифа. Там Фэйрчайлд не
пытался говорить — он предоставил это Аните, и Бардуэлл, шериф,
прислушался. Тейлор Билл признался в ограблении на танцах «Старые времена» и в попытке подставить Гарри. Тейлора Билла и Слепого Бозмена поймали за работой в туннеле, который вёл к дому Синего
Поппи Майн, и один из них, по крайней мере, признал, что единственный
результат Серебряной королевы был получен в результате этого воровского вторжения.
Затем Анита завершила рассказ о планах Родейнов относительно
отъезда и об их отъезде в Сентер-Сити. Наконец, Фэйрчайлд
заговорил и рассказал о событиях, с которыми он столкнулся в
ветхом доме, занимаемом Сумасшедшей Лорой. Этого было достаточно.
Шериф потянулся к телефону.

— Не нужно торопиться, — объявил он. — Юный Родейн не сможет добраться сюда меньше чем за два часа. Сколько времени вам потребовалось, чтобы спуститься сюда?

"Около часа, я полагаю".

"Тогда у нас полно времени ... алло... Центральная? Междугородная,
пожалуйста. Что это? Да ... Междугородная. Хотите поставить на звонок для
Центр Города". Долго ждать, пока металлический голос в потоковом режиме по сети
провод в Шерифа уха. Он повесил трубку. — «Заблокировано», — коротко сказал он. «Провода оборвались. Три или четыре столба упали из-за
сильного шторма. Не смогу попасть туда до утра».

 «Но там есть телеграф!»

 «Чтобы поднять оператора с постели, потребуется полчаса — офис
закрыто. Нет. Мы пойдем кратчайшим путем. И мы опередим его там
на полчаса!

Начала Анита.

"Ты имеешь в виду туннель Аргонавтов?"

- Да. Позвони туда и скажи, чтобы приготовили мотор, чтобы мы могли выстрелить.
прорвемся прямо. Мы можем ехать со скоростью тридцать миль в час, и подъёмник
в шахте «Воссоединение» доставит нас на поверхность за пять минут. Туннель
заканчивается на глубине шестнадцатисот футов под землёй, примерно в тысяче футов
от Центра города, — объяснил он, заметив удивлённый взгляд Фэйрчайлда. —
Ты останешься здесь. Нам нужно дождаться этих заключённых — и
«Заприте их. Я прогрею машину, чтобы отвезти нас в туннель».

Анита уже стояла у телефона, и Фэйрчайлд опустился в кресло,
глядя на неё сияющими глазами. Мир становился ярче; для всех остальных
это могла быть ночь, когда бушует метель, но для
Фэйрчайлда солнце сияло так, как никогда раньше. Снаружи донёсся
глухой стук. Гарри вошёл со своими двумя подопечными, а вскоре за ним последовал Бардуэлл, шериф, в то время как прямо под окном кабинета прогревался двигатель. Шериф переводил взгляд с одного на другого.

"Эти люди выдвинули против вас обвинения", - коротко сказал он. "Я хочу
узнать о них немного больше, прежде чем я пойду дальше. Они говорят, что вы
промышляли мошенничеством".

Тейлор Билл утвердительно кивнул.

- И что ты ограбил "Олд Таймс дансинг" и сфабриковал улики
против этого большого корнуолльца?

Тейлор Билл поскреб ногой по полу.

— Это правда. Косой Родейн хотел, чтобы я это сделал. Он тридцать лет пытался заполучить тот синий мак. Там была какая-то путаница, о которой я мало что знал, — по правде говоря, я не знал.
я ничего не знаю. Серебряная королева ничего особенного не значила, и когда
началась демонетизация, я уволился - вы помните, шериф - и ушел
прочь. Я раньше работал в Squint, и когда я вернулся пару
лет назад, я, естественно, снова обратился к нему за работой. Затем он сделал мне это
предложение за десять долларов в день и десять процентов. Оно выглядело
слишком заманчивым, чтобы от него отказаться ".

— А ты как? — Бардуэлл посмотрел на Слепого. Песчаные ресницы затрепетали,
и слабые глаза опустились в пол.

"Я... я был в этом замешан."

 Этого было достаточно. Шериф потянулся за ключами. Еще мгновение, и
стальная дверь захлопнулась за двумя мужчинами, в то время как офицер повел их к
своей машине. Там он вопросительно посмотрел на Аниту Ричмонд, без колебаний усаживаясь
на переднее сиденье.

"Ты тоже идешь?"

— Я, конечно, хочу, — и она прикрыла свою настойчивость смехом, — я хочу сказать мистеру Морису Родейну много всего, а у меня нет терпения ждать!

Бардуэлл усмехнулся. Двери машины захлопнулись, и двигатель заревел громче, чем когда-либо. Вскоре они уже мчались сквозь снегопад к огромным зданиям компании «Аргонавтский туннель» далеко впереди.
на другом конце города. Там их ждали люди и трамвайный мотор вместе со своим водителем,
счастливые в предвкушении того, что им не придётся больше вытаскивать длинные вереницы вагонеток с рудой и отходами из большого туннеля, который, проходя прямо через горы, был построен в дни бума, чтобы соединить шахты, освободив владельцев этих владений от необходимости доставлять свою продукцию на железные дороги медленным способом — на вьючных ослах, и обеспечив компании грузовую деятельность в качестве обогащения
само по себе золотое дно. Четверо преследователей заняли свои места на
скамейках вагона за мотором. Тележка была прицеплена. А
огромные двери распахнулись, позволяя холодного дутья после вьюги скулить
внутри туннеля. Затем, гремя над лягушками, замигали зеленые огоньки
на троллейбусной проволоке началось ускоряющееся путешествие.

Все это было ново для Fairchild, захватывающе. Прямо над ними
нависали неровные скалы свода туннеля, словно протягиваясь вниз, чтобы
схватить их, пока они с рёвом и грохотом неслись под ними. С потолка капала вода.
время от времени в лицо им летели брызги, когда они мчались по нему. Когда они проезжали мимо входа в какую-нибудь шахту, на мгновение появлялись боковые пути, на которых стояли длинные вереницы вагонеток с рудой, ожидающих своей очереди на загрузку. Воздух становился теплее. Шли минуты, и они приближались к центру туннеля. Мимо них проносились огромные ворота;
мотор с грохотом проносился по боковым путям, стрелочным переводам и
переключателям, когда они проезжали мимо различных шахтных стволов. Машинист тянулся вверх,
чтобы удержать тележку на месте, когда они проезжали под узкими низкими местами, где
пиломатериалы были поставлены, толстые и тяжелые, чтобы сдержать провисания
земля выше.

Три мили, четыре, пять, пока Анита Ричмонд держалась поближе к Fairchild.
по мере того, как скорость увеличивалась и искры от провода над головой разбрасывались
их зеленый, злобный свет освещал зияющее пространство перед ними. A
последний рывок, немного под уклон, мотор раскручивает колеса на
максимальной скорости; затем потрескивание электричества внезапно
прекратилось, двигатель замедлил ход и, наконец, остановился. Водитель
показал направо:

"Вон там, шериф, примерно в пятидесяти футах, там начинается «Воссоединение»."

— Спасибо! — Они бежали по подъездным путям в тусклом свете
грязной лампы накаливания, мерцающей сверху. Какое-то грязное существо повернулось к ним, и
Бардуэлл, шериф, выкрикнул свою задачу.

"Нужно поймать кое-кого, кто пытается сбежать через Центр-Сити. Вы можете отправить нас наверх на дрезине?"

"Да, по двое за раз."

— Хорошо! — шериф повернулся к Гарри. — Мы с тобой отправимся в первую поездку и поспешим на дорогу Охади. Фэйрчайлд и мисс Ричмонд подождут вторую и отправятся в офис шерифа Мэйсона, чтобы сообщить ему, что происходит. Встретимся там, — сказал он Фэйрчайлду, направляясь вперёд.
Уже заработал подъёмник; сверху донёсся скрежет колёс по рельсам, когда скип опускали. Бардуэлл махнул рукой, и
 Бардуэлл с Гарри вошли в большой стальной контейнер. У стены
замасленный рабочий трижды нажал на электрический сигнал; ещё мгновение,
и скип с двумя пассажирами скрылся из виду.

  Последовало долгое ожидание, пока Фэйрчайлд пытался говорить о разных
вещах — и ни в чём не преуспел. События развивались слишком быстро,
чтобы человек, чьи мысли были
Он был сбит с толку тем фактом, что рядом с ним ждала девушка в костюме для верховой езды — та самая девушка, которая выпрыгнула из автомобиля на шоссе в Денвере и...

Это на мгновение прояснило ситуацию для него.

"Через некоторое время я собираюсь спросить тебя кое о чём — о том, что я всё время
думал и думал. Я знаю, что это было не что-то серьёзное, но..."

Она рассмеялась, глядя на него.

— Это выглядело ужасно, не так ли?

 — Ну, это не было бы так загадочно, если бы ты не убежала так быстро. А потом...

 — Ты ведь не думала, что я — бандит из Смолтера, правда? — рассмеялся он.
Она всё ещё была на её губах. Фэйрчайлд почесал голову.

"Чёрт возьми, если бы я знал, что я подумал. И я до сих пор не знаю, что я думаю."

"Но тебе удалось пережить это."

"Да, но..."

Она коснулась его руки и нахмурилась.

"Это очень, очень ужасно!" - раздался низкий, наигранно благоговейный голос. "Но..." затем
снова раздался смех: "Может быть, если ты будешь вести себя хорошо и... ну, может быть, я...
расскажу тебе через некоторое время".

"Честно?"

"Конечно, я честный! Разве это не тот самый пропуск?"

Фэйрчайлд подошёл к шахте. Но скипа нигде не было видно. Они долго
ждали, пока огромный стальной транспортёр доехал до
Гарри и шериф Бардуэлл поднялись на поверхность, а затем снова спустились. Фэйрчайлд подошёл и взял Аниту на руки.

Путешествие проходило в темноте — в темноте, которую Фэйрчайлд жаждал использовать в своих интересах, в темноте, которая, казалось, звала его обнять девушку, которая была рядом с ним, прижать её к себе, инстинктивно, не нуждаясь в свете, найти смеющиеся, красивые губы, которые дарили ему много дней счастья, много дней тревожного удивления. Он пытался отогнать это желание, но скрип колёс
Колёса в узком туннеле опровергали это. Его пальцы дрожали, руки
тряслись, пока он пытался сдержать мышцы, затем, поддавшись
порыву, он начал:

«Чёрт возьми!»

«Что случилось?»

«Ничего».

Но Фэйрчайлд не говорил правду. Они добрались до света
как раз в неподходящий, ужасный момент. Он поднял её из мусорного бака, а затем
спросил, как пройти в офис шерифа этого нового округа. Ему
указали направление, и они пошли туда. Они рассказали свою историю.
Широкоплечий мужчина с густыми усами за столом весело ухмыльнулся.

- Что это лучшая новость, которую я слышал за последние сорок лун, - объявил он.
- Я всегда ненавидел этого парня. Вы говорите, Бардвелл и ваш напарник отправились
на Охади-роуд, чтобы перехватить молодых людей?

- Да. У них было примерно пятнадцатиминутное преимущество перед нами. Вы думаете...?

"Мы подождем здесь. Они здоровенные и сильные. Они справятся с ним
в одиночку.

Но прошел час, а от двух Поисковиков ничего не было слышно. Прошли еще двое.
мимо. Шериф поднялся с кресла, затопав по комнате, и
посмотрел на ночь за рулем, бесцельное дело в сцеплении из
метель.

"Надеюсь, они не потеряли", - дошло наконец.

— Не лучше ли нам…?

Но шум снаружи прервал разговор. На ступеньках застучали
шаги, ручка повернулась, и шериф Бардуэлл, белый как мел, вошёл,
трясясь, как большой пёс, пытаясь избавиться от последствий метели.


— Привет, Мейсон, — коротко бросил он.

— Привет, Бардуэлл, что ты нашёл?

Шериф округа Клир-Крик взглянул на Аниту Ричмонд и промолчал. Девушка вскочила на ноги.

"Не бойся говорить ради меня, — взмолилась она. — Где Гарри?
С ним всё в порядке? Он вернулся с тобой?"

"Да, он вернулся".

— И вы нашли Мориса?

Бардуэлл снова замолчал, покусывая кончик уса. Затем он выпрямился.

"Как бы сильно человек ни недолюбливал другого, это, это всегда шок," — наконец сказал он. Анита подошла ближе.

"Вы хотите сказать, что он мёртв?"

Шериф кивнул, и Фэйрчайлд внезапно вскочил на ноги. Лицо Аниты
внезапно состарилось — состарилось от облегчения, которое предшествует
юности.

"Мне жаль — любого, кто должен умереть," — наконец произнесла она. "Но,
возможно, — возможно, так было лучше. Где он был?"

"Примерно в миле отсюда. Должно быть, он слишком сильно пришпорил лошадь. От пота
Он был весь в инее — никто не смог бы провести такого зверя через эти сугробы и сохранить ему жизнь.

«Он не очень хорошо умел ездить верхом».

«Я бы сказал, что нет. Он вообще ничего не умел, когда мы добрались до него.
Он был уже почти мёртв — попытался встать на ноги, когда мы подошли,
но не смог. Вел себя так, будто потерял рассудок».из-за страха, или из-за того, что его разоблачили, или из-за чего-то ещё. Он спросил меня, кто я такой, и я сказал, что я
Бардуэлл. Казалось, ему было приятно услышать моё имя, но он назвал меня
Барнхемом. Потом он встал на четвереньки, схватил меня и спросил,
вытащил ли я все деньги и спрятал ли их. Просто чтобы его развлечь, я сказал, что да. Он попытался что-то сказать, но его
было не много пользы. Первое, что мы знали, он бы потерял сознание. Вот
где Гарри сейчас ... его забрали в морг. Там нет никого
им Барнхем, не так ли?"

"Барнем?" Имя разбудило воспоминания для Фэйрчайлд; "почему
— Это тот парень, который… — начала Анита.

Но Анита перебила её.

"Он адвокат в Денвере. Они отправляли ему все доходы от продажи акций на хранение. Если Морис спросил, получил ли он деньги, это значит, что они собирались сбежать со всеми вырученными средствами.
Нам придётся позвонить в Денвер."

— Бардуэлл уставился на другого шерифа.
 — Так и есть?

 — Да, в Денвере.

 — Тогда давайте поскорее свяжемся со штабом. Вы ведь знаете капитана Ли, не так ли? Вы говорите. Скажите ему, чтобы он связался с этим парнем Барнхэмом и задержал его, а затем отправил в Охади к Питу Карру или
какой-нибудь другой хороший офицер. Нам есть что ему сказать.

Сообщение было передано. Затем два шерифа поднялись и посмотрели на
свои револьверы.

- Теперь самое сложное. Бардвелл сделал замечание, и Мейсон мрачно улыбнулся.
 Фэйрчайлд встал и направился к ним.

- Могу я пойти с вами?

"Да, но не девушка. — Не в этот раз.

Анита не стала возражать. Она подошла к большому креслу-качалке у старой газовой плиты и свернулась в нём калачиком. Фэйрчайлд подошёл к ней.

"Ты ведь не убежишь?" — попросил он.

"Я? Зачем?"

"О... я не знаю. Это... это просто кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой!"

Она рассмеялась и стянула с головы кепку, позволив своим волнистым каштановым
волосам рассыпаться по плечам и лицу. Сквозь них она
улыбнулась ему, и в этой улыбке было что-то такое, от чего
сердце Фэйрчайлда забилось быстрее, чем когда-либо.

"Я буду здесь," — ответила она, и с этой уверенностью он
вышел вслед за двумя другими мужчинами в ночь.

Вдалеке, на другой стороне улицы, где в холодной ночи мрачные очертания отеля
казались ещё более мрачными, чем обычно, в окне второго этажа горел свет. Мейсон повернулся к своему коллеге-шерифу.

«Он обычно остаётся там. Должно быть, это он — ждёт ребёнка».

«Тогда нам лучше поторопиться — пока кто-нибудь не разнёс новости».

Они втроём вошли, миновали сонного ночного сторожа, просмотрели журнал
и убедились, что их догадка была верной. На цыпочках они подошли к двери и постучали. Изнутри раздался высокий голос.

"Это ты, Морис?"

Фэйрчайлд ответил так хорошо, как только мог:

 «Да. Со мной Анита».

 Раздались шаги, затем дверь открылась. На секунду Сквинт Родейн уставился на них
ужасным, болезненным взглядом. Затем он вернулся в комнату,
Он по-прежнему стоял к ним лицом.

"Что это значит?" — прозвучал его напряжённый вопрос. Фэйрчайлд шагнул вперёд.

"Просто хочу сказать вам, что всё кончено, насколько это касается вас, мистер Родейн."

"Не нужно так драматизировать. Вы ведёте себя так, будто я совершил убийство! Что я такого сделал, что ты должна...?

«Минуточку. Я бы не стал притворяться невинным. Во-первых, однажды ночью я оказался в одном доме с тобой, когда ты показывал
Безумной Лоре, своей жене, как делать людей бессмертными. И мы, вероятно, узнаем ещё кое-что о твоём характере, когда
вернулся туда и взял интервью...

Он прервал свои обвинения, чтобы прыгнуть вперёд, отчаянно хватаясь за что-нибудь. Но тщетно. Сделав выпад, Сквинт Родейн развернулся, затем, высоко подпрыгнув, словно удвоился в воздухе, когда пролетел сквозь большое окно и упал с двадцатифутовой высоты, которая его ждала.

Заслоненные фигурой Фэйрчайлда, два шерифа тщетно пытались
достать пистолеты, которые они вытащили из кобур. Они поспешно
подошли к окну, но фигура Родейна уже развернулась
из сугроба, в который он упал, нырнул под
защиту низкого ограждения, которое проходило над окнами первого этажа
отеля, безопасно обогнул здание и свернул в переулок
это лежало за пределами. Косоглазый Родейн исчез. В отчаянии Фэйрчайлд
повернулся к двери, но большая рука остановила его.

"Отпусти его, пусть думает, что он сбежал", - сказал седой шериф
Мейсон. — У него нет шансов. Повсюду снег, и мы можем выследить его, как гончая выслеживает кролика. И я думаю, что знаю, куда он направляется. Что бы ты там ни говорил о Безумной Лоре
попал прямо в точку. Найти эту гадюку будет несложно!




Глава XXV

Фэйрчайлд почувствовал логику в этом замечании и перестал беспокоиться.
Спокойно, как будто ничего не случилось, трое мужчин спустились по
лестнице, прошли мимо спящего ночного портье и направились обратно в
офис шерифа, где их ждали Анита и Гарри, который закончил свои
последние дела, связанные с Морисом Родейном с бледным лицом. Зазвонил
телефон. Это был Денвер. Мейсон поговорил по телефону, затем
повернулся к своему коллеге.

— Они схватили Барнхэма. Он был в своём кабинете и, очевидно, ждал звонка отсюда. Более того, у него при себе было около миллиона долларов наличными. Пит Карр везёт его и всё это добро в Охади на утреннем поезде. Думаю, нам лучше вскочить на коней и поскакать за ними, не так ли?

— Да, и приведите мне смирного, — предупредил Гарри. — Прошло восемь
лет с тех пор, как я сидел на «ураганной» палубе «коня»!

 — Это и ко мне относится, — рассмеялся Фэйрчайлд.

  — А мне больше нравятся автомобили, — Анита накрутила на палец прядь длинных волос.
в косу, чтобы снова засунуть под чепец. Фэйрчайлд посмотрел
на нее с новым чувством собственника.

"Тебе будет недостаточно тепло!"

"О, да, я так и сделаю".

"Но..."

"Я прекращу спор", - прогремел старый шериф Мейсон, вытаскивая тяжелое меховое
пальто из шкафа. «Если она замёрзнет в этом — я сойду с ума».

Шансов было мало. На самом деле, единственная трудность заключалась в том, чтобы найти саму девушку, когда она и пальто будут на спине лошади. Начало было положено. Пять фигур медленно обогнули отель и вышли в переулок, чтобы по следам на снегу добраться до сарая в дальнем конце.
на окраине города. Они заглянули внутрь. Лошадь и седло пропали, а следы на снегу указывали, в какую сторону они направились.
 Оставалось только следовать за ними.

 Они сделали крюк, затем следы привели их к дороге на Охади, а за ними следовали преследователи, опустив головы от ветра, лошади фыркали и кашляли, пробираясь через большие сугробы, и каждый следовал за другим, чтобы получить защиту. Долгие, безмолвные,
пронизывающие холодом два часа — и наконец огни Охади.

Но даже тогда путь не был трудным. Маленький городок спал;
на улицах почти не было следов, кроме следов лошадиных копыт.
они вели по главной улице к Джорджвилл-роуд.
дорога. Вперед, пока перед ними была мрачной, кишащем крысами старом
Придорожная закусочная которые легли дом Лоры, и свет был сверкающим внутри.

Преследователи молча спешились и двинулись вперед, но тут же остановились
резко. Сквозь шум бури до них донёсся слабый крик,
мучительный крик женщины, охваченной гневом. Внезапно в старом доме
замелькал свет; сначала он появился в одной из комнат.
окно... затем другое... как будто кто-то перебегал из комнаты в комнату
. Однажды выступили две изможденные тени - скорчившегося мужчины и женщины.
женщина, вытянув руку в воздухе, повернула лампу перед собой.
на мгновение она оказалась между его лучами и теми, кто
наблюдал.

Снова погоня, а затем крик, громче, чем когда-либо, сопровождаемый
полосами красного пламени, которые распространились по верхнему этажу, как уносимые ветром
брызги. Тени плясали перед окнами, а пламя, казалось,
тянулось и охватывало каждый уголок верхнего этажа. Потрясающе
Была видна фигура мужчины, объятого пламенем; затем женщина, которая пробежала мимо него. На ощупь, словно слепой, объятый пламенем мужчина на мгновение остановился перед окном, тщетно пытаясь открыть его. Пламя, казалось, вырывалось из каждой части его тела, окутывая его. Медленно, словно факел, он исчез из виду, и когда преследователи выбежали на улицу, на старой веранде появилась фигура женщины, полуобнажённой, кричащей, с чем-то крепко зажатым в руках, и она бросилась вниз по ступенькам в снег.

Фэйрчайлд, отойдя в сторону, поймал её и изо всех сил сопротивлялся её попыткам вырваться, пока Гарри и Бардуэлл не пришли ему на помощь. Это была Безумная Лора, и содержимое её рук теперь было видно в свете пламени, лизавшего каждое окно в верхней части дома, — пять тяжёлых бухгалтерских книг в кожаных переплётах, крепко зажатых в её руках, которые не мог разжать даже Гарри.

«Не забирайте их у меня!» — закричала безумная женщина. «Он пытался, не так ли? И где он теперь — горит там, наверху! Он ударил меня — и я
Я швырнула в него лампу! Он хотел забрать мои книги, но я не позволила. И ты не можешь их забрать, слышишь, отпусти мою руку, отпусти!

Она укусила их. Она извивалась и била их своей седой головой. Она кричала и извивалась, пока наконец не ослабла. Гарри медленно отвел её руки в сторону и забрал из них драгоценное содержимое, чем бы оно ни было. Мрачный старый шериф Мейсон завернул её в своё пальто и подвёл к лошади, чтобы заставить её сесть в седло и поехать с ним в город.
 Дом — вместе с Косым Родейном — исчез. Пламя уже разгоралось
пробив крышу в десятке мест. Прежде чем устаревшая пожарная служба маленького городка Охади смогла бы добраться
туда,

 от дома остался бы только пепел. В кабинете шерифа Бардуэлла книги были открыты, и


 Фэйрчайлд воскликнул: «Гарри! Разве она не говорила о своих книгах на коронерском дознании?»

 «Да. Это они. Это её дневник.

— Дневник, — поправила Анита. — Все об этом знают — она всё там записывает. И самое смешное, говорят, что, когда она пишет, у неё ясный ум и она знает, что делает.
сделано и рассказано об этом. Они испытали её.

Фэйрчайлд наклонился вперёд.

"Посмотрите, есть ли какая-нибудь запись в начале июля — примерно во время расследования.

Бардуэлл перевернул исписанные мелким почерком страницы, на которых события были изложены с небольшим отступом и двойной линией, отделяющей их от событий, перечисленных выше. Наконец он остановился.

«Дала показания сегодня на дознании», — прочитал он. «Я солгала. Роуди заставил меня это сделать. Я никогда не видела, чтобы кто-то ссорился. Кроме того, я сделала это сама».

 «Что она имеет в виду — сделала это сама?» — шериф поднял взгляд. «Думаю, нам придётся вернуться к этому».

— Сначала давайте посмотрим, насколько точна эта штука, — перебил Фэйрчайлд.
"Посмотрите, есть ли там запись от 9 ноября этого года."

Шериф поискал, затем прочитал:

"Сегодня ночью я выкопал могилу. Она не была заполнена. Бессмертная тварь покинула меня. Я знал, что так и будет. Роуди пришёл и велел мне выкопать могилу и положить её туда. Я сделал это. Мы засыпали его негашёной известью. Потом мы поднялись
наверх, и он исчез. Я не понимаю. Если Роуди хотел, чтобы я
убил его, почему он не сказал об этом? Я убью, если Роуди будет добр
ко мне. Я уже убивал ради него.

— Она всё ещё говорит о ком-то, кого она убила, — вмешалась Анита. — Интересно, возможно ли это…

 — Я только что вспомнил дату! — взволнованно перебил Гарри. — Это было примерно 7 июня 1892 года. Я уверен, что это было примерно тогда.

 Они изучали старые книги одну за другой. Наконец Бардвелл
наклонился вперед и указал на определенную страницу.

"Вот заметка за 28 мая. Там написано: "Роуди снова приставал ко мне!
Он хочет, чтобы я все устроил так, чтобы трое мужчин на шахте "Голубой мак"
не попали туда из-за обвала ". Шериф поднял глаза. "Это
Кажется, читается немного лучше, чем остальное. Не так коряво. Не думаю, что она тогда была так же не в себе, как сейчас.
 Давайте посмотрим. Где это место? Ах да: «Если я помогу ему, то получу половину, и мы снова будем жить вместе, и он будет добр ко мне и
Я могу забрать мальчика. Я знаю, в чём дело. Он хочет получить шахту,
не привлекая к этому Сисси Ларсен. Сисси зацементировала
отверстие, которое он пробурил в руде, и не сказала об этом
Фэйрчайлду, потому что он думает, что Роуди пойдёт на сотрудничество с
и помочь ему купить его. Но Роуди не хочет этого делать. Он хочет, чтобы эти деньги достались мне. Он так и сказал. Иногда Роуди бывает добр ко мне. Он
целует меня и делает со мной то же, что и в ту ночь, когда родился наш мальчик. Но тогда он хочет, чтобы я что-то сделала. Если он сдержит своё обещание, я починю шахту, чтобы они не ушли. Тогда мы сможем купить его на публичных торгах или у наследников, и мы с Роуди снова будем жить вместе.

 «Бедняжка», — в голосе Аниты Ричмонд слышалось сочувствие. «Я… я ничего не могу поделать, если она была готова убивать людей. Бедняжка была сумасшедшей».

«Да, и она тоже чуть не свела нас с ума. Может быть, есть ещё одна
запись».

«Я подхожу к ней. Она сделана в июне. Дата размыта. Послушайте:
 «Я сделал то, чего хотел Роуди. Я пробрался в шахту и заложил динамит в брёвна». Я хотел подождать, пока не появится третий, но не смог. Фэйрчайлд и Ларсен суетились. Фэйрчайлд
узнал о дыре и хотел знать, что нашёл Ларсен.
  Наконец Ларсен достал пистолет и выстрелил в Фэйрчайлда. Он упал, и я понял, что он мёртв. Затем Ларсен наклонился над ним, и когда он это сделал, я ударил его —
ударил его молотком по голове. Потом я взорвал заряд. Никто
никогда не узнает, как это произошло, если только они не найдут пулю или пистолет.
 Мне всё равно, найдут ли они их. Роуди хотел, чтобы я это сделал.

Фэйрчайлд начал говорить, но шериф остановил его.

"Подождите, есть ещё один момент:

"'Я потерпел неудачу. Я не убивал ни одного из них. Они каким-то образом выбрались и уехали из города сегодня вечером. Роуди злится на меня. Он не подпускает меня к себе. А я так по нему скучаю!"

"Объяснение!" — Фэйрчайлд почти выкрикнул это, схватив книгу и перечитывая её. "Шериф, я должен признаться. Мой
Отец всегда думал, что убил человека. Не то чтобы он говорил мне об этом, но я мог легко догадаться по другим событиям. Когда он пришёл в себя, то увидел рядом с собой молоток, а на себе — тело Ларсена. Разве он не мог поверить, что убил его в состоянии аффекта? Он боялся Родейна — что
Родейн устроит самосуд и повесит его. Гарри здесь
и миссис Ховард помогли ему уехать из города. И вот вам объяснение!

Бардуэлл вопросительно улыбнулся.

"Похоже, объяснений будет много. Во сколько?
это было, когда вы оказались в ловушке в шахте, Харкинс?

- Примерно первого ноября.

Шериф перевернул страницу. Это было там - история сумасшедшего.
Лора и ее спуск в шахту "Голубой мак", и снова заряд динамита
, который разрушил туннель. С легким вздохом Бардвелл закрыл
книгу и посмотрел на рассвет, пробивающийся сквозь пелену
слепящего снега.

— Да, я думаю, мы найдём много интересного в этой старой книге, — наконец
сказал он. — Но я думаю, что сейчас лучшее, что мы можем сделать, — это немного поспать.

Отдых, - отдых для пяти измученных людей, но отдых довольства и умиротворения.
мир. Ближе к вечеру трое из них собрались в
старомодной гостиной пансиона матушки Говард, ожидая
возвращения высокопоставленного лица с неожиданной миссии, на которую отправилась Анита.
Ричмонд прислал ее, предполагая поездку в старый ричмондский особняк.
Гарри отвернулся от своего места у окна.

«Окружной прокурор долго беседовал с Барнхэмом, — объявил он, —
и он придумал, как заставить всех владельцев акций Silver
Queen получить то, что им причитается. Как бы то ни было, они в полном недоумении».
— Тысяча с небольшим.

Фэйрчайлд поднял взгляд.

"В чём план?"

"Созвать собрание держателей акций и перевести все эти деньги в специальный фонд для покупки акций «Блю Поппи». Нам всё равно придётся собирать деньги, чтобы работать на шахте, как мы должны. И это будет стоить денег.
Вам всегда приходится страховать подобные вещи. Мне это вроде как нравится,
даже если нам придётся продать акции немного ниже номинала. Это убережёт Охади
от дурной славы и всего такого.

— Я тоже так думаю, — рассмеялась Анита Ричмонд. — Меня это вполне устраивает.

Фэйрчайлд посмотрел на неё и улыбнулся.

"Я думаю, это и есть ответ", - сказал он. "Конечно, это не включает в себя
родейновую смесь. Другими словами, мы даем много разочарований
номинальная стоимость акций составляет около девяноста центов за доллар. Но
Фаррелл может позаботиться обо всем этом. У него должно быть что-то, что его отвлекает
он занят как юрист компании ".

На веранде послышались шаги, и вошла матушка Ховард со свертком под мышкой
который она положила на колени Аните. Девочка подняла глаза на мужчину
, стоявшего рядом с ней.

"Я обещала, - сказала она, - что расскажу тебе о Денверской дороге".

Он наклонился ближе.

«Это не всё, что ты мне обещала — перед тем, как я ушёл от тебя сегодня утром», —
донёсся до неё его шёпот, и Гарри, стоявший у окна, согнулся пополам от смеха.

"Почему ты не сказала всё это вслух?" — прохрипел он. "Я слышал каждое слово."

Анита резко вскинула голову.

"Ну, я не думаю, что это хуже, чем стоять за
раздвижными дверями и слушать, как вы с матушкой Ховард изливаетесь, как пара
больных голубков!"

"Это меня старит", - заявил Гарри. "Это меня старит. У меня нет словечка
сказать тебе!"

Анита рассмеялась.

- Люди, которые живут в стеклянных домах, вы же знаете. Но об этом
объяснение. Я задам гипотетический вопрос. Предположим, что вы и ваша семья попали в лапы людей, которые постоянно пытались поставить вас в такое положение, чтобы вы были в большей зависимости от них. И предположим, что старый друг семьи захотел сделать семье подарок и позвонил вам из Денвера, чтобы вы приехали и забрали его — не для себя, а просто на всякий случай. Тогда предположим, что вы
поехали в Денвер, получили ценный подарок, а затем, когда вы набирали скорость, чтобы войти в первый класс на смотровой площадке, вы услышали выстрел
я встал у тебя за спиной и оглянулся, чтобы увидеть приближающегося шерифа. И если бы он
поймал тебя, это вызвало бы много беспокойства и худшие сплетни, и
возможно, тебе пришлось бы сесть в тюрьму за нарушение законов и все такое
это? Что бы ты сделал в таком случае?
"Побежал бить чертову элль!" - выпалил Гарри.
"И это именно то, что она сделала", - добавила Фэйрчайлд. "Я знаю, потому что видела ее".Анита разворачивала посылку.
"И видя, что я все-таки сбежала, - добавила она со смехом, - и мне все сошло с рук" кто хотел бы разделить то, что осталось от одной прекрасной бутылки"
Manhattan cocktails"?"
Не было ни одного несогласного голоса!

*** ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЕКТА «ЭЛЕКТРОННАЯ КНИГА ГУТЕНБЕРГА» ***


Рецензии