О силовых методах в педагогике и пользе пива

Услышал из телевизора слово "Алгоритм" и сразу всплыла из памяти стенгазета "Алгоритм", которую вывешивали на четвёртом этаже нашей пятой школы. Газета эта выпускалась под надзором нашего преподавателя математики Александра Васильевича,  Толстых, в прошлом центрального нападающего областной команды "Забайкалец", которого футбольные болельщики называли Санёк.
Папа мой, будучи страстным болельщиком, частенько сиживал с футболистами в летнем павильоне за кружкой-другой пива. Иногда заходил он туда и гуляя со мной-с четырёхлетним мальчишкой, который его и заложил маме, после одного из таких посещений. Я навсегда запомнил папин укоризненный взгляд - что же ты меня сдал, сынок, и никогда больше его не закладывал. Так вот. Александр, этот, Васильевич, сломав все стереотипы, пошёл учиться не на спортфак, как делали в то время все футболисты и спортсмены, а на физмат, по окончанию которого и устроился в нашу школу преподавателем математики.
Учителем он был строгим и на занятиях его, всегда, стояла мёртвая тишина - все внимали либо преподу, либо мающемуся у доски однокласснику. Однако вызвано это было не столько желанием класса изучить все премудрости науки математики, а совсем по иному поводу. А повод к этому был таков.
Наш, обычно шумный и, временами, буйный, пятый "В" расселся по партам, и зашедший в класс Санёк вызвал к доске Вову Петрова, которого мы называли Петруней. Досталось Петруне отчитаться о домашнем задании, рассказать какие-то математические правила и показать решённые дома задачки. Петруня, улыбаясь, заявил, что не всё понял и добавил классическую фразу "Я учил." Попререкавшись с учителем и нагло улыбаясь, Петруня спросил разрешения сесть на место. В ответ Александр Васильевич, тяжело вздохнув, поднялся со своего места, подошёл к Петруне и, повернув того лицом к двери, засадил ему изящный и одновременно мощный пендель. Если бы, думаю, перед Петруней были бы футбольные ворота, то, после такого мощного пенделя, он, несомненно, влетел бы в самую "девятку". Но перед ним была дверь и, Вова, просто, вылетел в коридор.
Александр Васильевич, Санёк, повернулся к притихшему классу:
- Кто ещё не сделал домашнюю работу? - грозно спросил он.
Класс молчал
- К доске с тетрадью пойдёт... - иезуитски протянул Санёк, садясь за свой стол и нарочито-пристально вглядываясь в классный журнал.
Могильная тишина установилась в классе. Все, втянув голову в плечи, пригнулись к партам. Плохие писатели эдакий момент описывают как тишину, во время которой можно услышать жужжание мух. Но мухи в Сибири зимой не летают.
- К доске с тетрадью пойдёт... - продолжал вытягивать из нас нервы преподаватель.
Головы буквально легли на парты. У девчонок торчали жиденькие косички, а у пацанов блестели бритые затылки - нас мальчишек, в те времена, стригли модельной причёской, известной как "полубокс". И только я оставался сидеть нормально. Чего мне бояться, если они с моим папой частенько пиво пьют вдвоём. Но Александр, наш, Васильевич, вызвал именно меня.
Однако, на своё счастье, домашнее я сделал. Правда не до конца. И, честно сказать, не совсем правильно. Однако свою незаслуженную тройку, но заслуженную папиной футбольной страстью, я тогда получил, выручив кого-то от пендельной экзекуции.
Это я к тому, что силовой метод является действенный методикой, усиливающей педагогические потуги.