***

 А н а т о л и й (подходит к окну, отодвигает занавеску) Точно. Казабаранов.

   Открывается дверь. В кабинет входит Казабаранов. Худой, нескладный, в очках.

К а з а б а р а н о в (в дверях). Здравствуйте!


К е н д и н. Здравствуйте!


А н а т о л и й. Привет!


К а з а б а р а н о в. Грязища! (Стоит в дверях.) Инструкторская закрыта. Ключ у вас?


А н а т о л и й. У меня (шарит в карманах. Затем хлопает себя по лбу). Забыл. Вчера Сиве отдал.

 
 К а з а б а р а н о в. Я тут постою. Куда в таких сапогах! Всё извазюкаешь. «Ридикюль» потом всю плешь проест.

 
 А н а т о л и й(берет стул, подходит к Казабаранову.) Садись, будь как дома!


К а з а б а р а н о в (садится на стул). Что курите? Поди, импортные?


А н а т о л и й. Местной махорочкой пробавляемся. Называется «Гавана ардатовская». На Кубу её экспортируют.


 К а з а б а р а н о в. Махорку? На Кубу?


А н а т о л и й (деланно удивляется). Не знал что ли? Картошку же отгружаем? Отгружаем! И махорку!


 К а з а б а р а н о в. На курево?


А н а т о л и й. Цигарки негритосы крутят – будь здоров! Свои сигары - прочь! Только «Гавану ардатовскую». Сам видел.


К а з а б а р а н о в. Интересно!


А н а т о л и й (смеется). В прошлом году мы им чуть наше вино не впарили.


К а з а б а р а н о в. «Червивку»? Или «Слезы Мичурина»?




А н а т о л и й. Это для нас «Червивка» и «Слезы Мичурина». А на экспорт – «Привет из Мордовии» и «Мордовочка». Кузьма придумал. Здорово, да? (Поет).Мордовочка птичка, снеси мне яичко!


К а з а б а р а н о в. И что?


А н а т о л и й. Патоличев зарубил.


К а з а б а р а н о в. Министр внешней торговли? (Анатолий согласно кивает головой.) Почему?


А н а т о л и й. Говорит, дай вам волю, вы, мордва, Кубу в два счета споите. Ваша «Червивка» пострашнее американской экономической блокады.


К а з а б а р а н о в. Ни фига себе! (Обращается к Кендину.) Дмитрий Федорович, он врет, поди?


К е н д и н. Я бы не сказал. Картошку отгружаем. Махорку тоже. А на счет вина, что-то не припомню.


А н а т о л и й. Когда мы письмо Патоличеву писали, ты лекции ульяновцам читал о Карибском кризисе. Забыл, да?


 К е н д и н. Может и забыл.


К а з а б а р а н о в. Бог с ним, с этим вином. Мне оно, что есть, что нет. Я Дмитрий Федорович, вот о чем хотел спросить. «Голоса» говорят, что Ли Харри Освальд у нас, в Союзе три года жил?


К е н д и н. Понятия не имею. А кто говорил?
К а з а б а р а н о в. Не знаю. Сильно глушили. Говорят, что мы тут руки приложили.
А н а т о л и й. Слушай их! Врут в наглую!

               Открывается дверь. Входит баба Сива с ведром и совком.

 Б а б а С и в а. Здравствуйте, мальчишки! Озябли, поди? Сейчас я вам голландку затоплю! (Смотрит на Казабаранова.) Что сидишь, как бедный родственник у порога?


К а з а б а р а н о в. Куда я в таки сапогах? Ругаться будете.

 
Б а б а С и в а. Вон, в приемной тапочки. Иди, переобуйся. (Открывает дверцы топки и поддувала, совком пересыпает золу в ведро. Казабаранов уходит. Баба Сива сердито ворчит.) Это что же такое на белом свете творится? Как слетал Юрка Гагарин в космос, все пошло кругом сикось – накось! Издырявили все небо ракетами, вот нас господь и карает! Когда такое было, чтобы после Покрова снега не было? А нынче! Грязища! Ни пройти, ни проехать! Вон, в Игнатове, третий день хлеб не пекут. Муку к ним не могут завезти.

 
К е н д и н. И раньше такое было!

 Входит Казабаранов, уже без сапог, в тапочках.

Б а б а С и в а (сердито). Было... было...Ладно, снега нет. А в мире что творится? Только и разговоров об этом самом, Кеннеди! Спрашивается, за что его убили? Кому он мешал?


К а з а б а р а н о в. (Берет стул от порога, ставит его к одному из столиков.) «Голос Америки», знаете, что говорит? Будто мы, русские, к этому руки приложили. И тут большой вопрос. Зачем, этот Ли Харри Освальд, у нас в СССР три года жил? В Минске женился! Квартиру там получил! Наверняка, наши кэгебешники его уговорили.


Б а б а  С и в а. От нашего Никиты можно что угодно ждать! То он ботинком, где непопадя стучит! То Сталина из мавзолея выкинет! Теперь вот на весь мир раструбил – при коммунизме будем жить! Колбасу бесплатно есть будем! А сегодня, видите, ему американский президент помешал! Войны что ли давно не было?


  К е н д и н. Сива, никого не слушай! Американцы без нас разберутся.


Б а б а С и в а. Разберутся! Слыхано ли, при коммунизме будем жить! Из грязи, да в князи!

 
 А н а т о л и й. Это, баба Сива, наша коммунистическая пропаганда. То ли дождик, то ли снег? То ли будет, то ли нет!


 Б а б а С и в а. Ну, вас к лешему! (Берет ведро с золой и совок.) Пойду дровец принесу. (Останавливается, оглядывает кабинет.) Хозяин приказал – к нему в кабинет только в сменной обуви! А то дорожки затопчите.


        Баба Сива уходит.


  К е н д и н (ворчит). Помешался хозяин на своих дорожках. (Долго перебирает на столе бумаги). Так, народ! (Обращается к Анатолию и Казабаранову.) Политчас окончен! За работу.


Казабаранов уходит.


   А н а т о л и й. Ты чего гонишь лошадей? Еще не вечер. Напишем справки! По чарочке?


К е н д и н (сердито). По чарочке, по чарочке... Куда деваться? Французы говорят, раз бутылку открыли, ее надо допить!


А н а т о л и й. Молодцы французы! (Наливает из заварного чайника в чашки ром. Чокаются. Выпивают.)


К е н д и н. Хорош напиток! А послевкусие ...м-м-м!


А н а т о л и й. Старый! У тебя - послевкусие, а у меня – перед глазами Куба! Деревня – Сан-Кристобаль! Пальмы! Жара! Апельсины! Как у нас картошка в сентябре. Ворохами! Куда не посмотришь - море оранжевое! И мулаточка пятнадцати лет. Я ее первый раз в Сан-Кристобале  на танцах встретил. Увидел – и бляха – муха, влюбился по уши!