Белый странник

- Зачем ты это делаешь, Антуан? - воскликнул возмущенно Мишель. - Какое-то безумие!
Друзья сидели в баре, до отказа заполненном посетителями, шумно радующимся окончанию трудового дня за кружкой ароматного пенистого пива. Антуан пригласил Мишель, чтобы проститься с ним: он отбывал в Африку.
- Что тебе ещё надо в жизни? - недоумевал едва ли не в отчаянии Мишель. - Успешная карьера, репортажи из самых в горячих точек планеты, популярность в медиа,  прекрасная семья...
- В прошлом, - вставил неохотно Антуан, - я разведен.
- Неважно! Есть дети...
- Они взрослые, - снова буркнул Антуан.
-  Великолепный дом, - шумел с воодушевлением Мишель, - крутая тачка, романы с  великолепными женщинами, в конце концов - друзья, я в том числе!  Да все у тебя есть, обзавидоваться можно, и вдруг, какого рожна, "конец всему, уезжаю в Африку на постоянное место жительства"! Да ещё куда - в саванну к аборигенам! И чего ради, дружище?! Ты охренел, на фиг?!
Антуан задумчиво смотрел на весело гомонящую толпу, густо набившуюся в бар. То и дело раздавался дружный взрыв смеха, и  трудно  было представить, что скоро вся это привычная жизнерадостная кутерьма отойдёт навсегда в прошлое.
- Я больше не могу здесь жить, - обвел он взглядом по-модному обшарпанный, под старину, зал. - Мне больше неинтересна такая вот жизнь, не-ин-те-рес-на.
- Ну да, - продолжал горячиться Мишель. - Воображаю.  Трудности андропаузы. "Я седею, я уже не тот, и смысл жизни в который раз, зараза, ускользает. Пресыщение, охлаждение к удовольствиям, все уже испытано"...
- Нет, Мишель. Все гораздо сложнее, - отстраненно ответил Антуан. - Мне кажется - я умер. Меня нет. И не было. Все, что я делал, это был не я. И мне просто хочется исчезнуть, не быть. То есть - покончить с собой.
- Постой, постой. Что за чушь?! - нахмурился Мишель. - Так, думаю, надо заказать ещё пива, чтобы переварить бред, который ты несёшь.
Мишель позвал официанта и  заказал  две кружки пива. По мере выпитого, шум в баре нарастал. Посетителям приходилось наклоняться друг к другу, чтобы хоть что-то расслышать. Но, похоже, это никого не смущало. Как говорится - в тесноте, да не в обиде.
- Какого черта ты вздумал покончить с собой, дружище? - прокричал Мишель, стараясь перевести разговор в юмористическое русло. - Заводила и весельчак Антуан, ни с того, ни с сего, вдруг, сдулся? Уж не влюбился ли ты в какую-то вредную дамочку, которая дала неугомонному сердцееду от ворот поворот? Или, быть может, все гораздо проще? У тебя проблемы с желудком? Язва, к примеру? Ты проверься, подлечись, и все придёт в норму, дружище!
Антуан вяло отвечал, и Мишель приблизил свое лицо совсем близко к другу.
- Что-что? Повтори, я не расслышал!
- Так вот. Мишель. Это серьезно. Никакой язывы нет, я совершенно здоров, уверяю. Проблема в ином. Все, что я делал - это фикция, пустое место, это делалось чисто из-за престижа. Я не хотел этого, но делал - потому что так принято, так надо, так делают все. Ещё в детстве я мечтал о том, чтобы сбежать из дома, спрятаться на морском корабле и уплыть на какой-то дикий остров..
- На корабле? - переспросил Мишель. - Да, дружище, и я тоже, мечтал, знаешь, ха-ха...
- Но я струсил и никуда не сбежал. Вместо этого, ради престижа, чтобы понравиться родителям и друзьям, я стал лучшим учеником в классе. Потом лучшим студентом в институте. Ради престижа я женился на самой красивой и богатой девушке в городе..
- Да, бомбезную деваху ты оторвал тогда, стервец, - вставил свои пять копеек Мишель.
- Для свадьбы заказал самый престижный ресторан. Родил, как все, двоих детей и отдал их в самые престижные школы. Я стал преуспевающим корреспондентом и посещал самые горячие и опасные точки планеты -  ради славы и престижа. Но в душе я оставался все тем же маленьким сорванцом, который хочет бежать очертя голову на край света, на маленький дикий остров.
- Да господи, - перебил его Мишель. - Разве тебе не по карману такой маленький дикий остров? Купи себе да и всех то делов!
Антуан покачал головой.
- И что я там буду делать?
Мишель озадаченно поднял брови.
- Та-ак... Ты же сам сказал, что хочешь на остров. И тут же говоришь: что я там буду делать? Так ты хочешь на остров или нет? Определись! Я запутался. Надо освежить мозги!
Мишель махнул рукой официанту.
- Мсье! Ещё два пива, пожалуйста!
Друзья явно опьянели. Мишель надеялся, что хмельной напиток выбьет дурь из головы Антуана, и он в конце концов махнёт рукой и скажет: да пошла она, эта Африка, на все четыре стороны! Здесь мой дом, мои друзья, моё пиво!
Но Антуан, казалось, с каждой новой кружкой пива лишь укреплялся в мысли о тщетности всех своих былых  помыслов и славных дел.
- Не-ет, дружище! Остров мне не н-нужен! Мне нужна Суть!
- Что?!
- Суть И я её хочу постичь!
- Д-да вот же он-на, суть, - радостно воскликнул Мишель, указывая на пиво, - другой н-нет! Нигде! Ни на том свете, ни на твоем зад-дрипаном строве, ни в захолустной саванне! Только здесь и сейчас! Эй, м-мсье, ещё два б-бокала!
Антуан отрицательно качнул головой.
- Тебе не понять! П-прости. Х-хватит. Я пош-шел! Пока...
- Ну и проваливай в свою ср..ую Африку, - пробормотал Мишель. - Эй, м-мсье, пожалуйста, кружку пива, нет, одну, этот ид-диот намылил пятки, он теп-перь у нас п-первобытное существо...ха-ха-ха...
До селения аборигенов Антуан добирался  две недели с лишком. Сперва самолетом Париж-Йоханнесбург, затем на частном самолёте до городка Ганзи, где хорошо затарился, а далее, вместе с местным проводником, на приобретенном задешево старом, но вполне добротном джипе - по пустынной Калахари - до деревни племени калаганга. Об этом загадочном народе, проживающем в глубине саванны, Антуан был наслышан от своих коллег-корреспондентов. То, что он от них узнал, по-настоящему заинтриговало. Антуан надеялся, что именно здесь, в саванне, ему  откроется Суть. Может быть...
По пути Антуан останавливался в местных отелях и туристических лагерях. Но чем дальше в саванну, тем опаснее стновился ночлег. Поэтому путешественники ночевали в машине. Обедали и умывались, не выходя из машины. Туалет совершали в походную ёмкость, так как выходить из машины было небезопасно - вокруг притаились хищники.
К деревне прибыли на рассвете. Вождь племени переговорил с проводником и дал добро на то, чтобы пришелец из далёкого ниоткуда остался на несколько дней в деревне - излечиться от душевного недуга. В деревню и раньше приезжали белые люди, фотографировали, записывали, распрашивали, но надолго не задерживались. Вождь племени считает, что чужим людям в деревне делать нечего, потому что они приносят неизвестные хвори, с которыми местные колдуны не справляются. По этой причине Антуану выделили отдельную, за пределами деревни, тростниковую хижину, огороженную от хищников высоким забором. Здесь Антуан должен провести десять дней, чтобы его организм адаптировался к местному климату. Проводник остался ещё на несколько дней в деревне, пока Антуан не освоится с простым набором местных слов и жестов. В знак благодарности за гостеприимство Антуан передал вождю несколько пакетов рисовой, кукурузной и пшеничной муки, ящик оливкового масла, топоры, мачете, мешок шпагата и сувениры: кепки, футболки, бусы. Каждое утро местные женщины приносили Антуану напиток из сока растений и разбавленного яда пауков - для того, чтобы убить на его теле опасные для жителей деревни микробы и привить организму защиту от насекомых и хищных животных. Вождь посоветовал Антуану, чтобы тот, проснувшись, не спешил вставать, а сначала удостоверился, что в хижине нет змей. Если есть, то не надо их бояться, а медленно зацепить палкой и перебросить за загражение. В первое же утро Антуан обнаружил у себя в ногах тонкую черную гадюку и похолодел. Решил: вот он, момент истины! Допрыгался! Получил, что хотел. Убежал от верных друзей, из шумного пивного бара, из цивилизации, в дикую глушь,  на тишайший остров с змеями. К его удивлению, гадюка не кинулась на него, а лениво повисла на палке, когда Антуану удалось её подцепить. Он выбросил змею за ограждение и облегчённо вздохнул. Решил: пожалуй, я выдержу здесь недолго. Паршивое начало.
Вокруг, в саванне,  стояла оглушительная тишина.  Палящее солнце выпекало из головы все напрочь мысли о смысле жизни. В хижине, тем не менее, было на удивление прохладно, а глиняный пол приятно холодил ступни. Антуан принялся делать записи в путёвом дневнике - о своём состоянии, погоде и взаимоотношениях с аборигенами. В деревне за весь день не прозвучало ни звука. Это удивило Антуана. Накануне вечером он видел большое скопление деревенских, встречавших названных гостей, среди них -  детей, с любопытством глазевших на белого незнакомца.
- Наверное, люди спрятались от солнца, - решил Антуан. Но он ошибался. Вся деревня ушла на работу. Мужчины отправились на охоту. Женщины и дети -  на рыбную ловлю на Окаванго. И лишь ближе к вечеру Антуан услышал людской гомон. Деревня ожила - охотники и рыболовы готовили ужин из дневной добычи. До Антуана донесся запах костра и вкусный аромат пищи. Крупная, совершенно нагая аборигенка принесла белому чужаку ужин: парующую кашу угали и жареного, с румяной корочкой,  сома. Поверх каши и рыбы аппетитно сочились кусочки ананаса и манго. И в деревянной чашке -  освежающий кокосовый сок. Вечером до слуха Антуана донесся  темпераментный ритм конга и ликующие, жизнерадостные песни деревенских жителей. Он приставил к забору лестницу, чтобы посмотреть, что происходит. Аборигены праздновали конец дня охоты. Их тела пестрели ярко разукрашенными рисунками и биссерными нитями. Старики и малые дети, рассевшись по кругу, хлопали в ладоши и  подпевали молодым исполнителям. Антуан был поражён красотой голосов аборигенов, слаженной плавностью их движений. Это был мастерский, высококлассный театр. Поразительно! Зрелище непревзойденной, неповторимой красоты. И где? В глубине африканской саванны! Под бездонным звёздным небом!
- Мне кажется, суть где-то близко. Я на правильном пути, - записал Антуан свои первые впечатления в путевом дневнике. 
На десятый день вождь отменил затворнический карантин белого чужака. И позволил ему сопровождать мужчин на охоту. Предостерег: при встрече с хищниками не пугаться, не делать резких движений, не поворачиваться к ним спиной. Новый запах тела Антуана сделает хищников смирными. Они не причинят ему вреда. День за днем Антуан осваивался с новой жизнью: ходил на охоту, разделывал туши добытых животных, готовил пищу, ремонтировал заграждения,  строил хижины, учился петь и танцевать праздничные танцы деревни. Через месяц Антуан уже понимал многие жесты, звуки и слова аборигенов. И вскоре чужака переселили в общую деревню. Сам того не сознавая, белый странник перестал смущаться своей и чужой наготы. Антуан запросто ходил по деревне голый и никого это не удивляло. И прежде всего его самого. Только один маленький мальчик подошёл и осторожно ткнул его пальцем в ногу, рассмеялся и убежал. Пацаненок был очень рад, что кожа белого чужака точно такой же упругости, как и у него.
Прошло два месяца. Как-то вождь позвал  Антуана в свою хижину.
- Белый странник,  ты уже излечил душевный недуг?
- Мне гораздо лучше, - ответил уверенно Антуан, - я счастлив, что я здесь.
Вождь кивнул,
- Ты мне нравишься, Белый странник. Но оставаться с нами ты не можешь. Одна девушка хочет стать твоей женой. А ты даже не смотришь в её сторону. Это плохо. Она страдает.
Антуан смутился. Такого поворота событий он не ожидал. Влюблена одна девушка, в него?! Потрепанного жизнью старика? Тогда как вокруг кипит юная горячая кровь молодых статных охотников?
Вождь с удивлением посмотрел на Антуана.
- Ты слепой? У тебя слепое сердце?! Девушка посылает тебе сигналы, не спит ночами, а ты ничего не чувствуешь?!
Антуан растерялся. Вот болван. Куда же подевалась его интуиция заправского сердцееда? Не заметил влюблённый взгляд юной аборигентки.
Вождь нахмурился.
- Ты сказал, что чувствуешь себя лучше. Но я думаю, что ты мёртвый.
Антуан обомлел.
- Почему вы так решили, уважаемый вождь?
- А мы сейчас тебя проверим.
Он позвал всех девушек племени и повелел им прикрыть лица венком из трав.
- Которая из них смотрит на тебя с любовью? Слушай сердцем!
Антуан готов был провалиться сквозь землю. Какой позор! Такая простая вещь - слушать сердцем. А он не может!
Вождь дал знак девушкам разойтись. Он помрачнел.
- Ты пришёл в наше племя, чтобы излечиться от душевной хвори. А вместо этого поразил своим слепым, мертвым сердцем юную девушку. Она больна тобой. Тебя следует изгнать из нашей деревни. Завтра же ты покинешь саванну!
Антуан едва не разрыдался. Никогда он не чувствовал себя столь бесполезным, глупым и потерянным, как теперь.
- Да, я действительно мёртв, - признался он. - Вы правы. Я надеялся постичь истину жизни и стать тем, кем я есть на самом деле. Но у меня ничего не получилось.
Вождь помолчал. Закурил трубку.
- Если ты мёртв. - мрачно произнес он, - то либо умри, либо оживи!
Антуан удивленно посмотрел на вождя.
- Да, испытайте меня. Я готов... на все.
С наступлением ночи охотники вывели Антуана за пределы деревни и оставили его в саванне одного. Вождь сказал, что он может в любой момент вернуться в деревню и завтра уехать. Или остаться в саванне до утра и испытать себя. Ночью саванна оживает. К нему подползут ядовитые змеи. Они будут шастать по его телу. Львы и гепарды станут обнюхивать чужака и облизывать его. Но он должен всматриваться не в их хищные глаза, а в глаза неба. И слушать песни звёзд. Одна песня будет особенной,  самой проникновенной - это песня любви. Когда утром Антуан встретит девушек в деревне , одна из  них будет звучать звездной мелодией любви. Наступила глубокая ночь. В небе заискрилась изумрудная россыпь звёзд. Но звезды молчали. Они не пели. Молчала и саванна.
Антуан дрожал - от ночной прохлады и страха. По его ноге пополз, казалось, бесконечно длинный питон. Антуан застыл в неподвижности. И удивился тому, что нисколько не испугался этого холодного прикосновения. Наоборот. Воспринял это как дружеское приветствие саванны - питон не обвился вокруг его ноги, не сдавил его шею. Он дал ему знак: я рядом, не бойся, я твой друг. Потом из кустарника вышла молодая львица, бесшумно прошла мимо и задела пушистым хвостом кончик его носа. Маленькая макака взгромоздилась на его плечо и чмокнула в ухо. Везде все шуршало, ползло, двигалось, кто-то облизал его коленку. Но Антуан уже отключился. Он грезил. Если он и мёртв, то теперь он в раю. Над ним полная чаша небесных светил. И они звенят. Беспорядочный звонкоголосый шум. Очень красивый. Будто разбились миллионы хрустальных бокалов в огромном пустом замке. И вот оно, случилось: звезды запели. Наверное, попросту вождь опоил его чем-то. Но звезды действительно пели - в его воображении. Понятно же - в небе, в космосе нет музыки. Там Бесконечная Темнота. И Вечная тишина. Одна из мелодий стала ясней других. Она звучала необычно легко, тонко и нежно. Ни одна из известных мелодий не была с ней схожа. Её хотелось напевать. Ритм сбивался, вернее, мелодия была без ритма, она просто плыла.
- Я слышу, как поют звезды, - удивился Антуан. - Черт подери, я их слышу! Я не грежу!
И Антуан напел звездную мелодию. Куда-то подевались змеи, обезьяны, львы, гиены. Все стихло. Звучала только мелодия любви.
Утром в деревне вождь велел всем девушкам оставаться в хижинах. Деревня вышла на испытание белого чужака. Били барабаны. Аборигены танцевали и пели, чтобы запутать его слух. Антуан стоял посреди деревни и вслушивался в рой звуков.
- Ты слышишь, как поют звезды? - спросил вождь.
- Слышу, - ответил Антуан.
- Ты слышишь песню любви?
Антуан колебался. Наверное, ему все приснилось. Нет никаких голосов у звёзд. Это смешно. Голоса там - в пивном баре, радостные, хмельные, счастливые. Очнись и иди домой, в Париж, в бар, тебя ждут друзья!
- Так иди же, - воскликнул Вождь, - звезда зовет тебя!
Антуан, чувствуя необыкновенную бодрость, будто и не было бессонной ночи в холодной саванне, двинулся медленно к ближайшей хижине. Ничего. Ни единого звука. Прошёл к следующей. Опять тишина.  Он ходил от хижине к хижине, но нежная ночная мелодия не исходила ни от одной из них. И вдруг, Антуан повернулся лицом к хижине за деревней, в которой ночевал первые дни. Над ней вилась тихая мелодия, ведомая ему одному. Антуан уверенно направился в сторону хижины, мелодия все более чётко звучала в его сознании. Антуан вышел из деревни,  приблищился к хижине, приподнял полог над входом. Там, на циновке из трав и цветов, сидела юная девушка, празднично украшенная биссерными нитями. Она удивленно смотрела на Антуана.
- Значит, ты не мертвый, Белый странник? Ты живой?