История похождений по медицинским мукам 3

продолжение

Круг 3.

В приёмное отделение мы попали часов около 15.00. Нас оформили. И приступили к сбору анализов. Мочу любезно разрешили не сдавать, поскольку в неликвидном состоянии это было невозможно. Зато кровь и рентген – обязательно. И – потянулись томительные минуты в ожидании решения нашей судьбы.

А пациентов везут и везут – на каталках лежащих, на колясках сидящих, полуходящих, полуживых, полумёртвых, женского полу, мужескаго, неопределённого, юношей, девушек, стариков, старух, бомжей и бомжих, с родственниками и без, глупых, полуглупых, умных, полоумных. Кажется – весь город в одну больницу свозят. Неиссякаем яростный людской поток. Все больны, все! Никому никакой пощады нет! Человечество больно! Всё человечество – в одну больницу – негров, китайцев, индусов, татар, узбеков, таджиков… Нет – вспоминаешь – это ведь только из одного района свозят? Хотя, говорят – везут всё же со всего города, туда, где свободно?.. А где свободно?!.. Представляются эти мечущиеся по улицам и проспектам скорые – рыщущие, с мигалками – а у вас здесь свободно, нет? Ну тогда едем дальше. С Костюшко куда-нибудь на Васильевский остров. Что, и тут занято?, ну тогда поехали в Сестрорецк. Занято? Ну тогда в Пушкин… А, не довезли, ну тогда – в морг на Шафирку. Не сопротивляйтесь. Сказано в морг, значит – в морг. А там и крематорий есть. Уф… Пора за другим ехать.

Плюс был уже в том, что нас не завернули назад. И этот плюс пока что согревал нас надеждой на чудо.

Наконец, дождались – первая ласточка к нам прилетела, точнее, доктор – пришёл, представился: «Я Умаралифосген Абдулкакиевич Шихманшахинянов. Легко запомнить». Легко. Но я на всякий случай несколько раз переспросил. Записал в телефон. И на бумажку. Маманька слуховой аппарат достала, тоже изо всех сил пыталась расслышать и запомнить. Ну хорошо, мы обрадовались, хоть какой-то сдвиг, не только в голове, но и во внешних предпосылках к лучшему. «Я невролог, буду вас лечить», - сказал этот, как его, доктор. И убежал с нашей новой историей болезни. То есть, всякий раз, когда вас привозят в приёмное отделение больницы, вам заводят новое личное болезненное дело, как будто вы заново рождённый, и до этого ничем не болели. Такая практика. Типа – в новую жизнь – с чистого листа. Больничная карта, что вы – это прошлый век! Скажите спасибо, если доктор вообще поинтересуется чем вы до этого болели. Зачем? Вы же вот возникли здесь из ниоткуда с какой-то болячкой, вылечим болячку (не вылечим – тоже не беда – спишем в архив вместе с заведённой историей лечения) – и уйдёте в никуда. Круговорот тел и абсурда в природе, в городе, в обществе, в больнице. И сказать нечего, только поставить в конце абзаца некий смайлик неопределённых чувств.

Через час наш доктор вновь появился. «У вас рентген плохой, - говорит, - похоже, пневмония. Мы вас в инфекционку отправим». Тут мы и приохренели. И главное – никаких похожих симптомов не было, что за чушь!? Я начал понты колотить – друзей-знакомых обзванивать. Нас принялись утешать, мол инфекционка щас (после ковида) по последнему слову техники оборудована, лучше всё же там, чем на улице подохнуть. Ну, немного успокоили.

А тут ещё я обнаружил, что в наших, прихваченных с собой, документах медполиса не хватает, а был ведь. Опять очередной мандраж.  Иду на пост дежурной, туда, где нас принимали. Она грит, мол, нету у меня вашего полиса, наверное, в историю болезни сунула, у доктора спросите.

Опять доктор пришёл. Уже другой. Не в халате, а в кацавейке потёртой. Прабабушка наша покойная в такой ходила курей кормить в курятник. Тут вообще, как я заметил, среди врачей преобладает вольная форма одежды. Ну, хоть не в плащах и калошах ходют, а «старомодные ветхие зипуны», очевидно, до сих пор из моды не вышли. Высокий такой доктор, бородатый. Терапевт. Ноги маманьке пощупал сквозь плотные чулки. «С венами у вас не в порядке. Ноги отекают. Что пили, какие лекарства, как давно это у вас?» Я пытаюсь ему её эпопею болезней рассказать с детства и до старости, а он включает профхамство, и грит, мол, я не у вас спрашиваю. А маманька слышит плохо без слухового аппарата, помнит и того меньше. Ну ладно, молчу, и по его словам, выходит, решили её в терапию класть. Но мест там нет. А как же?... Неважно. Но – контрастный душ эмоций в действии.

Тут ещё на всякий случай пришла девулька-лаборантулька, взяла мазок на ковид. Ну, сложный пациент маманька, запущенный. Надо всё перепроверить, чтоб хоть за что-то можно было б зацепиться и спихнуть-таки нас с глаз долой в какую-нибудь инфекционку.

Теперь очередь выйти на арену этого цирка пришла нашего того – первого врача Фосгена Абдуллаевича. Продолжил поливать нас контрастным душем эмоций. «Похоже, нет у вас пневмонии. Но и мест нет ни в терапии, ни в неврологии. Придётся в коридоре на коврике, то есть на каталке полежать какое-то время». Я объясняю, мол, вы понимаете, она инвалид, не влезет она на вашу каталку и тд. Он со всем соглашается. Добрый такой, внимательный. А я ещё про потерявшийся полис говорю. Да, он какую-то бумажку такую видел в медицинском деле, посмотрит, найдёт, вернёт. Вернул, конечно, но после третьего или четвёртого напоминания. Ладно, выдохнули, ждём. Хоть не пневмония, и то радует, как бы уже хоть от чего-то вылечили по ходу.

Маманька после энного часа сидения в полуразваленной и переоборудованной коляске почувствовала, что её вот-вот парализует окончательно. Вытянул я её оттуда, поползли на ходунках в туалет, размяться. Тут и нормального здорового человека кондратий хватит, и недержание откроется, а больному каково!? Как выдержать эти круги ада? А мы ведь ещё только в третьем круге.

Пока сползали в туалет, коляску нашу увели – поток болящих не иссякал, и всем нужен был транспорт. Пришлось устроиться на топчане, потеснив бабушек и дедушек.

Опять появился наш Фосфалюгель Апизартроныч, сказал, что всё прекрасно, он нашёл место в хирургии, временное, на ночь, а потом переведут в неврологию, на следующий день. Обстоятельства всё радостнее и чудесатее. Ждём теперь санитара, коий должен нас препроводить сразу на 8-й круг ада, то бишь, этаж этой больницы. Время же почти подкатилось к 22.30, когда за нами пришёл санитар – в виде тоненькой девочки невысокого роста. Она раздобыла коляску, маманька передислоцировалась в неё с вещами, мне разрешили помочь и проследовать вместе. Девочка уверенно потолкала наши лишние килограммы в грузовой лифт.

В палате уже был отбой. Мы постарались не шуметь. Разместились. На ночь медсестра сделала обезболивающий укол. И – на том день приёма и размещения завершился.

Домой я вернулся около 12 часов ночи. И говорят, нам ещё повезло. То есть, сравнительно быстро нас определили, ага.

рис. из инета