Караганда

             
Витька стоял у входа в Педагогическое училище и ждал Люську. Вот, сейчас закончится пара и, перескакивая через ступеньки, она побежит домой. И в этот самый миг увидит его... И обомлеет... Обомлеют и её подружки и, выпучив глаза, с завистью будут наблюдать, как Люська стремглав подлетит к нему и бросится на шею, а потом, отступив на шаг, с восхищением окинет его с головы до ног.
- Какой ты у меня красивый стал.
Витька улыбнётся и, как бы невзначай, поправит две медали и белые дембельские аксельбанты...
- Аллё, боец, - удар но коленке заставил вздрогнуть.
- Смотри, куда рулишь, сейчас БМПешке в жопу в въедем, видишь тормозят.
- Вижу, товарищ прапорщик.
Колонна остановилась на ночлег в Дилораме, дальше начинались горы и перевалы - самый опасный участок из Герата в Кандагар.
Успокаивало, что шли "порожняком". Вот когда шли "залитые", то- да, шансы напороться на засаду были велики. Даже одиночный шайтан с "Буром" мог наделать огромной беды: примостится за волуном, в метрах трёхстах и начнёт щёлкать бочки, как в тире, и хрен ты его там разглядишь, а ты, как на ладони.
А на порожняк "духи" нападали редко, по причине низких расценок. Даже "вертушек" для прикрытия в "обратку " не выделялось.
Это был крайний Витькин выезд "на дорогу " и мысли, как он приедет при полном параде домой, как будет рассказывать, раскрывшим рот, пацанам полу-правдивые истории его героической службы, всё чаще случались в его воображении. В каптёрке уже висела "ушитая" парадка с новым тельником, начищенные ботинки и купленный в дукане, чёрный дембельский "дипломат ". Вырезка из газеты с приказом лежала в нагрудном кармане и вселяла надежду, что пронесло.
Единственное, что ломало весь сценарий, так это отсутствие медалей. Был бы он водилой "наливника", то тогда давно бы имел медаль, а может и орден, как другие пацаны.
Витька же был водовозом и был приписан к хоз. входу. И хоть он уже исколесил весь Кандагар, но кроме гвардейского знака ему похвастаться было нечем.
Большой героизм — воду возить,- подкалывали его водилы.
В этот раз ротный обещал, и Витька ему верил. А как не верить? Без медали – никак!
Солнце жгло так, что уши скручивались в трубочку. Пыль, как цемент, проникала во все щели, к этому привыкнуть было нельзя.
- Витька и не собирался привыкать, последние 200 км и - гори огнём этот ваш интернациональный долг, ничего, потерплю, - думал он.
Впереди, загромождая дорогу, пылили две разрисованные " барбухайки".
Облака пыли от этих развалюх накрыли всю колонну. На крики и стрельбу они не реагировали. Да мы и сами понимали, свернуть им некуда, справа скала, слева ущелье. Двум машинам разминутся на таком участке нельзя.
Значить ещё десять километров, до первого блок-поста, глотать пыль.
Забитая пылью магнитола "УРАЛ" опять зажевала касету «Наутилуса».
Первый фугас рванул в хвосте колоны.
-Бл...ть, засада, - вырвалось у прапорщика.
Потом ухнуло в средине. БТР начал разворачивать башню на скалы. Не успел.

 Впереди идущие"барбухайки "остановились. Распахнулись брезентовые полога, из кузовов, в упор начали бить ДШК. "Шилка" взорвалась первой, даже не успев ответить. БТР дал несколько очередей по склону горы и тоже был подбит из гранатомёта. Свинцовый ливень выкашивал всё живое. Наливняки хоть были и пустыми, но горячие пары врывались похлеще фугаса.

Взрывной волной опрокинуло Витькин Камаз, выбросив его через лобовое стекло на камни. Краем глаза, сквозь дым и облако пыли, он видел, как стреляя на ходу, десятки людей бегут по склону вниз. Казалось, что бегут они именно к нему. Автомата рядом не было, тело прапорщика выглядывало из за перевёрнутой бочки. Страх и оцепенение сковали движение и заставило вжаться в серую пыль. Горячий ручеек начал подтекать под правую щёку. Кровь. Но боли не чувствовалось. Нет это не кровь. Вода. Фонтанчики чистой воды из, пробитой пулями, бочки струились по дороге и ручейком стекали под правую щёку.

Сквозь щёлочку век Витька видел, как десятки ног бегают, стреляют, кидают гранаты, кричат. Видел, но ничего не слышал, как в немом кино. Он понимал, что сейчас произойдёт. Вон, те ноги в сандалиях сейчас подойдут к нему чтобы обшарить карманы, снять часы, забрать автомат. И тогда — конец, не сможет он сыграть роль мёртвого, обман сразу вскроется. Заглушить любую боль он бы сумел, стиснув зубы можно перетерпеть. Но как убрать с лица страх? В доли секунд вспомнилось, как мама приоткрывала дверь в детскую и тихим голосом спрашивала: «Ты спишь?»
Витька лежал с подрагивающими веками и молчал, знал, что мама сейчас подойдёт, тихо поцелует в лобик, перекрестит и выйдет из комнаты, а он улыбнётся, что и в этот раз ему удалось перехитрить мамку.
В этот раз мамки не было. Коричневые сандалии подошли вплотную, грязная рука коснулось плеча и потянула на себя...

Три года назад.
Завуч вошёл в аудиторию в сопровождении двух смуглых мужчин с чёрными усами.
-Хочу представить вам новых однокурсников.
Девчонки переглянулись. А Галка прыснула со смеха и прикрыла рот ладошкой.
- Харитонова, имей совесть-грозно произнёс завуч.
- Знакомьтесь, товарищи, это — Шер Мухамед и Момен Мухамед, - представила она новичков.
- Они приехали из республики Афганистан, как говориться грызть гранит знаний, просьба помогать товарищам. Это я для тебя персонально говорю, Харитонова, поняла ?
- У нас будет два Мухамеда, - съязвила Харитонова под дружные улыбки присутствующих.
Конечно, вновь прибывшие выделялись на фоне всей группы и возрастом, и поведением. Русский язык знали плохо, хоть и прошли курсы обучения, в "науках ", но, в общем, плавали.
Если Шер хоть мало-мальски мог связать предложение и ответить на вопрос, то Мамен был полным нолём. И не мудрено. Хоть и были они из одного афганского племени «Дурани», но социальное положение у обоих было разное: Шер, сын зажиточного землевладельца, имел хоть какое образование, в отличие от простого дехканина Момена, который с самого детства занимался строительством глиняных дувалов и никогда не ходил даже в начальную школу. Отличие между ними была в том, что Шер завоевал право на учёбу посредством взятки в сто баранов, в Момен прибыл по направлению комитета НДПА.
А если честно сказать, то в действительности Момен был туповат, но очень добр и незлобен. Все подколки и насмешки воспринимал как шутки, и только кивал головой и улыбался. Этом особенно пользовалась язва Харитонова.
Преподаватели старались задавать ему самые простейшие вопросы.
- Где произрастает хлопок?
Момен закрутил головой, ожидая подсказки.
- В Караганде, - тут же вымолвила Галка.
- В Караганде, - чётко произнёс Момен.
Так и прилипло это прозвище к Момену, а он и не возражал. С радостью откликался на «Караганду».
Только один Витька не называл его так.
****
Коричневые сандалии подошли вплотную, грязная рука коснулось плеча и потянула на себя.
Жгучее солнце пробивало даже через закрытые веки. Витька чувствовал пристальный взгляд чужака. Ещё чуть-чуть и он не сможет сдерживать дыхание и тогда пуля в упор. Сердце колотилось так, что казалось, что его удары заглушают выстрелы.
- Караганда,- услышал Витька и вздрогнул.
                ***
Витька стоял у  входа Педагогического училища и ждал Люську. Гвардейский знак в одиночестве блестел на кителе, что его нисколько не огорчало.
- Какой ты у меня красивый стал- восхищённо прошептала Люська.