Увээнзээс-мастерство...

    Это безобразие! Просто дикость какая-то: он с высокой тщательностью прорабатывает "серединку" своих текстов, а они, читатели и читательницы, заглядывают только в начальные и завершающие строки его даже литературно-художественных текстов.

     Так что же делать с серединкой? Может быть, правы те, которые ему советуют вообще о ней, о серединке не думать, а только хорошо освоить и успешно применять увээнзээс? Умение выдумывать-вырабатывать начальные и завершающие строки?

     Время - сейчас буйное, бурное, дикое! Некогда людям даже маленькие эльхатэ, маленькие литературно-художественные тексты, целиком читать.

     И то хорошо, что есть у верных художественной литературе читателей и читательниц время заглядывать только в начало и в завершение новых для них текстов!

     Чего, действительно, так усердно над серединкой стараться? Нет, скорее всего, никакой особой необходимости в этом: в освоении и применении упээс. Умения прорабатывать середину. 

     Может быть, лучше подумать над тщательным освоением увээнзээс? Умения выдумывать начальные и завершающие строки литературно-художественных текстов?

     Ведь если появится качественный сочинительский искусственный интеллект, то у него в "башке", то есть у него в том, что заменяет искусственному интеллекту голову, вариантов для сочинения серединок текстов будет гораздо больше, чем в голове любого, даже самого талантливого, живого сочинителя!

     Поэтому и программы обучения в литературных институтах и на литературных курсах целесообразно сократить до освоения лишь увээнзээс-мастерства.

      Да, не такое сейчас в сочинительстве время, какое раньше было! Раньше без умения выдумывать  серединки сочинителя нельзя было мастером назвать. А теперь можно или нет?

      Наверное, сейчас можно мастером в сочинительстве называть того автора-сочинителя, который владеет только умением выдумывать-вырабатывать начальные и завершающие, конечные строки своих текстов.

     Он тоже решил освоить и успешно применять, на глазах читателей и читательниц, увээнзээс-мастерство. Для этого он сначала подумал, что и начальных, и завершающих строк может быть не одна, а несколько.

     Когда начальных строк имеется несколько, то ответственность за определение той точки, в которой начало уже переросло в серединку, возлагается сочинителем исключительно на самих читателей и читательниц!

     Подумав так, он приступил к освоению собой умения выдумывать начальные и завершающие строки литературно-художественого текста.

    Сначала полились из его головы следующие начальные строки:

     "Он смотрел на неё. На её внешнюю красоту. И понимал, что изо всех сил своих в неё влюбился. А она на него не смотрела. Поэтому что его не замечала. Она обычно замечала в мужчинах деньги. На тех же мужчин, в которых она не замечала наличие денег, она совсем не смотрела. И он, влюблённый в неё, стал копить деньги. Деньги, необходимые ему для того, чтобы у него с ней возникли желаемые им отношения".

     Вот такие начальные строки пролились из его головы!

     И так как он решил не прорабатывать серединку, то сразу стал лить из своей головы следующие завершающие, конечные строки:

     "Когда он накопил количество денег, достаточное, как ему показалось, для завязывания желаемых им отношений с ней, он эти деньги ей показал. Она заметила эти деньги. Вступила с ним в ожидаемые  им отношения. На очень короткое время. Время ожидаемых им её отношений с ним закончилось очень быстро. Так как закончились привлекательные для неё его деньги. Ей опять не нужно было смотреть на него. Она отвела от него свой взгляд. И безвозвратно от него ушла".

     Ему показалось, что данные начальные и завершающие строки у него получились не очень плохо. Но такой художественный текст напомнил ему о поверхностных рассказах, повестях и романах.
 
     А ему захотелось бо'льшей глубины, и он стал вырабатывать более глубокий, по смыслу, набор  начальных и завершающих строк.

      Глубокие начальные строки у него пролились из его головы такие:

     "Он лечил людей и создавал стихи. Одновременно. Чтобы лечить людей, он потратил несколько лет на получение и завершение образования на медицинском факультете университета. Когда он лечил людей, он тратил на это времени и сил больше, чем на создание своих стихов. Создавать стихи он совсем не учился. И однажды он решил сосредоточиться на создании стихов, а не на лечении людей. Вполне возможно, что он это сосредоточение на сочинении стихов сделал по причине своей влюблённости в женщину с законным мужем.

     Законный муж женщины, в которую был сильно влюблен врач-поэт, оказался чрезмерно пламенным большевиком-революционером. Чрезмерно пламенно занимаясь революционными делами, муж женщины не заметил, что его дочь от данной женщины не от него, а от врача-поэта. И тут, действительно, грянули-разразились революция и гражданская война".

     Завершающие, конечные строки о жизни врача-поэта сварились в его голове такие:

    "Чрезмерная революционность мужа женщины, любимой врачом-поэтом, сильно раздражала энкавэдэшников.  Энкавэдэшники до того сильное раздражение стали испытывать в отношении чрезмерно революционного мужа женщины, что данный муж был расстрелян. Его жена куда-то сгинула, а их дочь, которая была, в действительности, дочерью поэта, оказалась в бериевско-сталинских лагерях. К этому тяжёлому  для дочери времени, сам врач-поэт уже умер из-за внутренней болезни, вызванной его  чрезмерно нервной творческой жизнью. Да, история жизни данного поэта, на фоне социальных потрясений происходившая, оказалась крайне печальной!". 

     Он подумал, что глубина данных его начальных и завершающих строк оказалась довольно значительной. Но только данные его строки сильно отдавали, то есть имели ощутимый привкус романа "Доктор Живаго",
созданного поэтом Борисом Пастернаком. Не плагиат ли это?

      Ему не хотелось быть плагиатором даже только в начальных и завершающих строках какого-то литературно-художественного текста.

     Он ещё раз посмотрел на данные начальные и завершающие строки, и не увидел в них никакого плагиата, - все строки были выдуманы им самим лично. Не были изъяты из текста Б. Пастернака.

     Но он решил признать свои начальные и завершающие строки о враче-поэте не очень удачными, и, продолжая осваивать умение выдумывать начальные и завершающие строки, он почувствовал то, как из его головы полились другие начальные строки:

     "Он был подлинным продуктом советского интернационализма. То есть, он создавал свои стихи, повести, романы только на русском языке. Либо на казахском, либо на узбекском языке ничего литературно-художественного он создавать не мог. Так и не научился. Уехал в Соединённые Штаты Америки. Там, в эСШаА, он так и не освоил американо-английский язык так, чтобы сочинять на нём хотя бы короткие стихи. Не говоря уже о повестях и романах. Он и на чужбине оставался автором исключительно русскоязычным".

     К этим начальным строкам в его голове прилепились такие завершающие строки:

     "На чужбине он писал о российской жизни после тысяча девятьсот девяносто первого года, хотя в такой России никогда не жил. Удивительно, что его книги о российской жизни, в которой он ничего  не понимал, читали сами россияне. Довольно много россиян. После начала Специальной Военной Операции он почувствовал, что нужно писать о Северной Америке, о водопадах, о животных, о цветочках и травках, но кто будет читать это, если оно будет написано на русском языке? Осваивая для своего литературно-художественного письма американо-английский язык, он так сильно подорвал своё здоровье, что умер на благоустроенной чужбине. И эта его смерть стала очень обидной. Правда, не очень понятно, - кому именно обидной?..".

     Данные начальные и завершающие строки, вполне возможно, ему удались, хотя и найдутся те, которые назовут их стереотипными, схематичными,  шаблонными.

     И, хотя вполне возможно под один и тот же шаблон подогнать жизни многих зарубежных русскоязычных сочинителей, и не только сочинителей, но и исполнителей, он почувствовал в своей голове четвёртый набор начальных и завершающих литературно-художественных строк.

     Начальные строки были такие:

     "Обучаясь в Северной Америке гуманитарным наукам, он приобрёл в колледже или в университете не только гуманитарные знания, но и привычку употреблять крепкие спиртные напитки, - кукурузный "бурбон" и ячменный двойной виски, а также лечить больную спину медицинской марихуаной. Потом он преподавал историю и  английский язык в московской школе. Возвращаясь из отпуска на своей американской родине в Москву, он забыл выложить из своего чемодана исключительно медицинские марихуану и масло, кажется, опиумное".

     Данные начальные строки склеились в его голове с такими завершающими стро'ками:

      "Как хорошо, что в нашем тяжело бурлящем мире к людям, проявляющим индивидуальную свободу с помощью медицинского двойного виски и медицинской же марихуаны, ещё применяется добрая президентская воля. Любитель "бурбона", виски, медицинской марихуаны из четырнадцати ему положенных лет отсидел всего три с половиной года. И вернулся к своей маме, чтобы пить двойной виски и лечить свою спину  медицинской марихуаной исключительно на своей американской родине".

     Да, обидно: четвёртый набор его начальных и завершающих литературно-художественных строк оказалася больше журналистским, чем действительно  литературно-художественным, но в увээнзээс-мастерстве он не разочаровался. Надо продолжать и осваивать, и применять данное умение! 

     P.S. Автор данного текста напоминает читательницам и читателям, что увээнзээс - это умение выдумывать-вырабатывать  начальные и завершающие строки, а упээс - умение прорабатывать середину литературно-художественного текста. Ещё автор просит прощения у читательниц и читателей за непозволительно большую длину дачного текста и за то, что в его записи итогов размышлений, одного его персонажа, иронии оказалось гораздо меньше, чем должно быть в тексте, помещаемом в раздел не литературоведения, а иронической прозы.