Глава 6. Мандавошка

Все события вымышлены, совпадения - случайны!


Развлечений в пожарной части было мало.

Точнее - не было совсем.

В периоды, когда тревог не было, бойцы развлекались чем могли.

Самой популярно забавой былы игра в «Мандавошку».
Не забивание в домино козла (в нашей части домино, вообще, не было в почёте),  а, именно, игра в «Мандавошку».

Кто её придумал уже никто не помнил.
Но, судя по состоянию доски на которой нужно было играть, это было ещё до революции.

Суть игры была следующей:
- играть можно было вдвоём, втроём, вчетвером, одному, двум против двух, двум против одного…
Короче, вариантов могло быть масса но среди не больше четырёх человек.

- садились четыре человека вокруг шахматной доски, каждый на свой угол;
- у каждого игрока есть четыре фишки;
- на всех - один кубик;
- каждый ставит в свой угол одну фишку;
- игроки разыгрывают очередность ходов, бросая по-очереди кубик (у кого больше - тот и начинает);
- дальше, каждый бросает кубик и делает фишкой ходы по периметру доски (сколько выпало - столько клеток);
- цель пробежать по кругу и завести фишку со своего угла к центру доски по диагонали;
- в диагональ нужно попасть точно выбросив необходимое количество ходов;
- если не попадаешь - стоишь ждёшь;
- а в это время тебя могут догнать или  по пути, или в ожидании захода в «дом» (на диагональ) твои противники и, если догоняли, то твоя фишка сбивалась и ты начинал всё сначала;
- побеждал  тот, кто первым ставил  все четыре фишки на диагональ.

Игра не сложная, но очень захватывающая.
Интересно было и играть, и наблюдать за игроками.

Они подпрыгивали, размахивали руками, комментировали свои и чужие действия так колоритно и талантливо , что Озеров бы бросил микрофон и ушёл подметать улицы.

Конечно, это был сплошной мат! Но, слышали бы вы эти словесные обороты, переливы и колена…
Здесь была представлена вся вековая энциклопедия нецензурного русского слова!

В «Мандавошку» можно было играть часами, по сто раз и не надоедало.

Второе развлечение - это был вечно пьяный боец Тимошка, тоже студент нашего института, который неизвестно как поступил в институт, неизвестно как до сих пор не был отчислен, неизвестно как держался в пожарке, и не известно где всё время находил выпить.

Зато пьяный Тимошка был одновременно и клоуном, и гимнастом, и акробатом, и певцом, и чтецом, и «на дуде игрецом».

Что он только не вытворял: и танцевал, бесконечно падая и кувыркаясь, и песни орал, переплетая разные тексты в одном запеве, и прыгал по крышам боксов,  и с бокса на бокс, и с бокса на грушу, при этом часто падал, но на удивление ни разу не убился.

Заканчивались Тимошкины выступления всегда одинаково. Он раскатывал рукав с брандспойтом из которого мыли плац, и требовал, чтобы дневальный промыл ему задницу.

При этом он отходил к бочке с Приходческим бензином, спускал галифе, наклонялся и упирался головой в бетонный блок, на котором стояла бочка с бензином, а руками раздвигал булки своей пухлой жопы и кричал:
- Давай!

Странное было это желание, но все знали, без этого ритуала, Тимошка не успокоится.

Дневальный брал ствол брандспойта в руки, кто-то подавал в рукав воду и мощнейшая струя воды влетала Тимошке прямо в зад!

Как выдерживала его голова?!
Под этой струёй Тимошку плющило  считанные секунды, потом его сметало в просвет под бочкой и катило вперёд кубарём ещё метров десять.

Несколько минут Тимошка лежал свернувшись клубочком, мокрый, с голым задом и не подавал признаков жизни.

Поначалу все пугались, бегали к Тимошке - жив ли?
Потом перестали.
Это Тимошка так ловил одному ему известный и понятный приход.

Полежав так немного, Тимошка вполне пристойно и спокойно вставал, натягивал штаны, поправлял гимнастёрку и шёл в караулку спать.

Больше до конца смены он не появлялся. В караулы его не ставили, на пожары не выезжал. Зачем его держали в части, бойцы не понимали.

Понимали только мы, студенты.
За тем, за чем и всех нас! Нам платили десятую часть вознаграждения штатного бойца, списывали на нас всё причитающееся довольствие от сапог до пайков, и если мы ещё и что-то делали из  обязанностей штатного бойца, то мы были для командиров - на все золота.

Ближе к вечеру начиналась подготовка к взрослому развлечению.
Козёл начинал бегать между бойцов и собирать в свою перевёрнутую фуражку или шапку (в зависимости от времени года), по пять рублей «на шкурку».

Перый раз мы с Костей даже не поняли, чего Козёл от нас хотел.
Оказалось - это был сбор на проститутку.

Как Козёл успевал везде всунуться со своей инициативой?!
Но он был везде, где были деньги!  Больше того, деньги всегда должны были пройти через его руки.
И всегда к этим рукам что-то прилипало…
Талант! Его мать!

Ближе к ночи Козёл привозил одну и ту же тронутую временем тётку, которая изображала из себя «благородную», матом не ругалась, водку не пила, курила сигареты через длинный прямой мундштук и всегда  демонстративно доставала из сумочки большую зубную щётку и тюбик зубной пасты Помарин!

Паста была страшно пахучей и очень агрессивной.
Её часто покупали родители детям, отъезжавшим в пионерские лагеря. Мне тоже давали такую пасту в пионерский лагерь.

Когда мы в лагере дурачились и мазали друг друга ночью зубной пастой, то Помарином мазали только врагов.
Пекла она потом нещадно и от неё на коже оставались красные следы. Из чего её делали?!

Проститутка была недорогой но однобокой.
Она не давал, как её коллегам всем куда попало. Она только делала минет.

При этом  подстилала под член на затертые галифе большой беленький платочек и закончив обслуживать очередного бойца, шла к эмалированной раковине с допотопным латунным краном и тщательно, у всех на виду, чистила зубы.

Мы с Костей брезговали этим развлечением. И не только потому, что пять рублей было жалко. Для нас это были большие деньги  (это была девятая часть нашей, повышенной стипендии, это было пять обедов в студенческой столовой, в конце концов, этого хватило бы на бутылку водки и закуску).

Дело было ещё и в том, что медицинский институт - это был райский сад, наполненный таким разнообразием молодых цветущих барышень, что, даже на минуту, менять его на потасканную минетчицу - это было так гневить Бога, что можно было в ад попасть сразу за воротами части.

Но бойцов-пожарников это устраивало вполне.

Однажды ночью мы с Костей прознали ещё про отдано развлечение.
Дело в том, что все пожарные работали сутками через трое. Поэтому у них у всех были ещё вторые и третьи работы.

И работы блатные. С одной стороны пожарные могли наказывать предприятия за несоответствие пожарному режиму, с другой могли решать вопросы по защите от таких наездов.

У всех были свои территории по контролю. И пожарная мафия свято чла эти границы.
На нашей территории был и пивзавод, и мясокомбинат, и макаронная фабрика…

Козёл, например, числился водителем на мясокомбинате.
У него всегда была с собой сухая колбаса на продажу и бутерброд с сервелатом на ужин.

Суходол  числился на лакокрасочном заводе.
И так все везде.
Зато внешне - это были простые работяги, но все на жигулях.

Деньги у пожарных водились.
Но у некоторых они водились в таких количествах, что мы с Костей и представить не могли.

Однажды ночью мы, отдыхая на лавочке под старой грушей, заметили, как часть наших бойцов тихонько засеменила к дальнему ангару.
Туда же подтянулся и Вася - инженер сервисного центра ИПов.

Мы страшно заинтересовались, что происходит и, стараясь не шуметь, двинулись за этими отрядом.

Ангар имел несколько входов и проходные зоны внутри.
Через стеклянные окна над большими воротами ангара, внутрь попадал свет от наружных фонарей.

Поэтому,  просочившись в ворота не доходя до места куда вошли бойцы, мы вполне комфортно, могли двигаться по пустым помещениям в сторону светящегося проёма крайней комнаты в ангаре.

В комнате на перевернутом большом армейском ящике была расстелена газета. Вокруг на ящиках поменьше сидели: Козёл, Суходол, Вася иповец, и ещё один боец из нашего караула.

Они играли в карты.
Перед каждым была кучка из спичек.
Спичками они делали ставки.

Подсмотрев работу этого «казино», мы с Костей не впечатлились и уже собирались уходить, когда услышали, что спичка в ставке - это эквивалент 25! рублей!!!

Мы даже замерли.
У каждого, за этим «игровым столом», была кучка не меньше содержимого спичечного коробка!

Тут мы подумали, что влезли на опасную территорию.
Что за такие деньги могут и убить.

С великой предосторожностью мы растворились в тени ангара и быстренько вернулись на свою лавочку под грушу, переваривая в сознании масштаб оборотов заброшенной пожарной части.

- Так это бойцы! - промолвил задумчиво Эдуардыч.
- А представляешь, сколько у Приходченко? - в тон ему тихо вырвалось у меня.

Но, чужие деньги считать - дело неблагодарное.

Поэтому на следующее дежурство мы принесли в часть кубик Рубика.

Популярность этой головоломки тогда зашкаливала. Купить его в магазине было невозможно. Как правило его привозили иностранные студенты. Мы выпросили у одного такого покрутить на службе.

На воротах мы дежурили по очереди, по два часа.
Я заступил сразу, как мы пришли в часть в 8:00.
Сел в будку и начал крутить кубик.

К тому моменту у нас уже были вундеркинды, которые точно знали последовательность алгоритмов и уже соревновались между собой на скорость сбора кубика.

Мы с Костей не относились к их числу.
Поэтому я где-то добыл вырванные страницы журнала «Наука и жизнь», где подобно с рисунками были изображены все необходимые манипуляции для сбора цветов на каждую грань.

Прошло два часа и сменять меня пришёл Суходол.
Увидев в моих руках диковинную игрушку с блестящими гранями, Суходол попросил оставить ему кубик поиграться.

Я оставил. Жалко что ли?!

Через два часа Костя пошёл сменять Суходола. Но тут же вернулся и с удивлением объявил, что Суходол остался на его смену. Только просил кубик не забирать.

Так последовательно Суходол оправлял назад всех сменщиков, напряженно вращая кубик в будке дежурного.

Мы уже поели, поспали, убрали территорию… А он всё сидел и крутил. Лицо его покрылось мелкими капельками пота, роба промокла на спине так, что темное пятно уже поползло на штаны. А Суходол всё крутил и крутил.

Наконец в 18:00, отсидев в будке с кубиком 8! часов,
Суходол встал, вышел к воротам, потянулся, прохрустев костями со звуком, как если бы кто-то палки ломал и, размахнувшись, со всей силы вылупил кубик о высокую кирпичную стену ближайшего ангара.

Кубик брызнул осколками в разные стороны как взорвавшийся фейерверк.

Все кто это видел, включая нас с Костей, открыли рты.
Суходол молча, играя желваками, прошёл сквозь эту толпу парализованных зрителей и грохнув металлической дверью так, что на воротах чуть стекла не вылетели, скрылся в караулке.

Разбираться в тот день за кубик, мы с Суходолом не решились.
Но на следующем дежурстве он сам отвалил нам денег и попросил больше эту заразу в часть не приносить.

Вот такая приключилась…
 Ага.