Сон

Среброгривый опустился на колено перед свежим трупом. Это был мужчина. Вернее, как мужчина — совсем ещё мальчик. Ему, должно быть, и тридцати ещё не было. Никита горько усмехнулся, проводя длинными пальцами по лицу жертвы. Хоть его глаза были слепы, он видел лицо юноши с чёткостью, которой позавидовал бы и зрячий. Красивый. Сильный. Наверняка при жизни популярен был.
Убийца поднялся с тяжёлым выдохом. В данный момент он чувствовал себя не лучшим образом — хотел ссутулиться и зарыдать, уронив лицо в ладони. Такие ментальные сломы происходили с ним нечасто, а если и происходили, то быстро улетучивались, испарялись. Никита махнул на своё состояние рукой. Нужно было убираться — жажда крови была утолена, цветок ненадолго завял.

Среброгривый пропустил пальцы сквозь свою шикарную седую шевелюру. Ему снился сон... Сон, где его любимую, неповторимую, прекрасную Сирень убили. Где Смерть, над которой, казалось, Никита взял власть, разлучила их. Он видел её остекленелые глаза — такие же, должно быть, сейчас глаза у убитого им парня. Он видел — невероятно, но во сне потерянное зрение снова возвращалось к нему — и то, что он видел, ему не нравилось.
Он видел кровь.
Он видел искалеченное тело.
Он чувствовал запах отчаяния, этот отвратительный смрад, обычно вдыхаемый им с столь великим наслаждением.
И самое страшное — кровь стекала именно по его пальцам.
"Неужели это я её убил? — пронеслось в голове слепца. — неужели я посмел?..."

Никита сжался, сев на корточки и обхватив голову пальцами, его ломкие ногти впивались в нежную кожу головы, путая без того запутанные волосы ещё больше. Это сон. Очень яркий, но всё же сон, и он не переставал себе это повторять. Однако кто даст гарантию, что однажды его не переклинит так, что он осмелится поднять нож и на неё? Среброгривый слишком, слишком много о ней знал — более чем достаточно, чтобы убить её. Обычными средствами её не взять — проклятие всё лечит. А ядро проклятия настолько маленькое и спрятано в её теле настолько хорошо, что быстро извлечь его не получится.
Но во сне её тело было... Растерзано.

Неужели у него хватит, действительно хватит безумия растерзать её? Разорвать на мелкие частицы в попытке добраться до этого крохотного ядрышка, до источника её силы и жизни, извлечь его, причинив ей смерть?

Неужели хватит?

С остервенением Никита разодрал лежащий перед ним труп и начал рыться во внутренних органах. Ему доставляло странное удовольствие погружение рук в кровавое месиво и слушание хлюпанья жидкости под его пальцами, пока он "осматривал" пальцами нутро очередной жертвы его кинжала. Он не убьёт её. Никогда
Никогда-никогда. Абсолютно точно никогда. Никогда!
— Никогда, черт тебя дери!!!
И Никита выдрал молодое сердце из грудной клетки. Молодое и мощное. Вот как и был его владелец когда-то. А теперь это просто кусок мяса, который можно использовать где угодно. Или съесть. Или оставить гнить в гробу. Никита предпочёл швырнуть его в чьё-то открытое окно — пускай испугаются. Вот потеха будет, когда какая-то женщина — а может, мужчина или ребёнок, кто знает — выбежит из двери с передней стороны дома с криками по причине "в окно прилетело человеческое сердце". Среброгривый тихо рассмеялся и встал на длинные, жердеобразные ноги, слегка покачиваясь. В последний раз он потянул носом воздух, вкушая запах смерти, крови и содержимого кишок — фу, какая гадость — и оставил разорванное вдоль тело мальчонки в переулке. Наверное, выходить из него с покрытыми кровью руками было не лучшей идеей, но по странному стечению обстоятельств Никите никто не встретился, пока он топал обратно в лес и своё логово.

Он не убьёт её. И пусть его низвергнут обратно в Ад, пусть сам Создатель спустится, чтобы сделать это вновь — он не даст своему сну стать вещим. Никогда в жизни, никогда.