Мама

Возможно, это самое часто произносимое слово в мире. Равнодушным слово не оставляет никого. Оно присутствует в нас с момента рождения и до ухода в мир иной. В этом слове тепло, надежда на помощь, понимание и вечная молодость для детей. В каком бы возрасте мы не находились, вспоминая своих родителей, мы вмиг превращаемся в детей и с замиранием сердца, мысленно возвращаемся в те далекие и прекрасные годы детства. Родители наши нам всегда кажутся взрослыми, и только достигнув их лет, мы осознаем, как молоды они были.
Нашей маме в 28 летнем возрасте пришлось выдержать тяжелые испытания. На день изгнания чеченцев со своей родины у нее было трое детей – девочки 5 и 3 лет, мальчик шести месяцев. Перед самой войной отец и она, при помощи родственников построили дом  из трех комнат. Успели пожить в нем чуть больше трех месяцев и их выкинули с родной земли.
 Долгие зимние дни и ночи, в тесном, холодном вагоне, в котором перевозили скот, ей пришлось вести борьбу за наше выживание. На улице 18 градусов мороза, вагоны не отапливались, памперсов тогда не было, выживали, как могли. Из личных вещей солдаты разрешили взять только то, что каждый мог унести с собой. А что могла унести мама, можете сами представить: на сборы 15 минут, двое детей держат ее за подол, один на руках.
Сторонним людям сложно ощутить масштабы народной трагедии. Каждый понимает лишь тогда, когда сам подвергается трудностям. Мороз, голод, болезни, теснота, все эти тяжести осложнялись тем, что большинство солдат были настроены враждебно к нации. Язык общения, даже с женщинами и детьми, был мат и приклад винтовки. К сожалению, мы народ, быстро забывающий наше истребление, не помнящий никого, из тех, кто был вчера убит. С одной стороны, стирание из памяти негатива хорошее дело, с другой беспечная глупость.
Мало кто из нас раньше знал или слышал город Мец. Теперь чеченские беженцы есть и в этом французском городе. Так вот, в мае 1096 года, перед 1 крестовым походом здесь было убито 23 еврея. Людей этих, евреи помнят пофамильно, они записаны в списках жертв и увековечены для потомства. А мы не знаем и не ведаем, сколько убито годом ранее. Лучшим примерам поведения, всегда следует учиться.
Благодаря Всевышнему и заботе мамы, мы все трое остались живы. Поселили нас в Киргизской ССР, в 40 километрах от города Фрунзе, в украинской семье, раскулаченной годами  раньше.
В году, полагаю, в 1956, заболела наша сестра, уже родившаяся в Киргизии. Ей было 6 лет, она была очень слаба, и потому в больницу вместе с ней легла и наша мама.
Больница находилась в районном центре, примерно в 15 километрах от нашего поселка. Общественный  транспорт в те годы между поселками не ходил, освещения в селах не было.
Как то после школы я,12 летний юноша, пошел проведать сестру и маму. С собой я понес, что-то съедобное, приготовленное старшей сестрой. В те годы каждый из детей имел поручение по дому. Я был хорошим помощником маме по уборке сахарной свеклы и рассыльным по дому. Любое дело делал быстро, а принести-отнести, только бегом. Я не мог понять тех, кто медленно шагал, кто медленно работал или долго раздумывал над ответом.
В больнице дела обстояли хорошо и на радостях, забыв о долгом пути назад, я задержался, играя с сестрой. Вышел в обратный путь, когда уже начало смеркаться. Мама очень переживала за
меня, но я ей сказал, что доберусь быстро. Мне предстояло пройти 2 села и пустынную местность. Годы те были довольно опасными. Кроме людей, одичавших собак, вблизи сел в ночи изредка появлялись волки. В эту ночь на небе не было луны, кромешная тьма.
Услышав впереди разговоры людей, я переходил на другую сторону улицы, делая вид, что захожу в один из ближайших домов. Отдалившись, пускался в бега с такой скоростью, что казалось, нагнать меня не сможет никто. Миновав село, бежал весь участок до следующего села. Когда я добрался до дома, было совсем темно. Рассказав все больничные новости, я поел и лег спать.
Я спал безмятежно, видел сладкие сны. Я не почувствовал ни поцелуй мамы, ни ее прикосновения ко мне, не заметил как тепло и ласково она смотрит на меня, осознавая, что я жив и здоров.
Проспав до восхода солнца, уже утром я узнал, о том, что происходило в ночи, сколько людей потревожил тем, что задержался в больнице. Проводив меня мама никак не могла отвязаться от мысли, что в пути меня обидели, что я где-то валяюсь под кустом и нуждаюсь в помощи. Попытки выбросить из головы грустные мысли не увенчались успехом. Уложив спать сестру и попросив соседку в случае надобности присмотреть за ней, мама пешком, в темную ночь собралась домой.
Для взрослых путешествие в ночи было более опасным чем детям, но мужество ей придавало то, что она шла спасать свое дитя. Спотыкаясь о кочки, прислушиваясь, не издаю ли я где-то стоны, падая и вновь поднимаясь, она к полуночи дошла домой, увидела меня спокойно спящим и успокоилась. Усталость и сон исчезли от радости, что со мной все благополучно. Однако сердце матери уже диктовало другие мысли. Теперь они были в больнице; а вдруг среди ночи девочка проснулась и она  ищет маму, вдруг у нее поднялась температура. Остаться дома до утра не было и в мыслях - она должна вернуться в больницу до того, как проснется дочь.
 Отец наш был дома, он пошел на скотный двор, разбудил конюха, запряг лошадь и на подводе к рассвету они добрались до больницы. Уставшая и измотанная, но удовлетворенная тем, что все ее дети живы и здоровы, мама на часок вздремнула. Это всего лишь малые эпизоды из жизненных ситуаций, когда материнское сердце успокаивалось благополучием ее детей. Сколько материнских сердец разбито в последних войнах? Сколько горя несет мамам война, которую с легкостью развязывают политики, не умеющие вести диалог за столом. Убереги Всевышний наших Мам и Пап. И да не увидят родители горя своих детей и внуков!