Фараон в футляре

Я словно скрипка Альбинони

В футляре бархатном лежу,

Смычка коснувшись, я едва ли,

Тебе о верности скажу.

Скрипка Альбинони, Джема Гордон, 2012

Солнечный день, из открытого окна тянет легкой свежестью, и бархатное тепло заполняет комнату, птички поют. Пришла весна.

Нефертари сидела возле раскрытого окна и вышивала серебряными тонкими нитями очередной ковер. Вот уже пять лет она, дочь Та и Ра, царица Нижнего Египта!

— Нефертари, — ласковым голосом воскликнул Фараон, когда быстро вошел в ее комнату. В руках он держал бархатный футляр.

— Персидский царь передает со своим гонцом тебе этот подарок! Возьми его, возлюбленная моя, и береги! Этот очень дорогой инструмент называется скрипка.

— Скрипка, — восхищенно воскликнула Нефертари, — любовь моя, я так мечтала, чтобы у меня была скрипка!

— Я очень рад, любимая, что тебе понравился подарок персов.

Супруги нежно поцеловались.

— Любимая, — спросил самым нежнейшим голосом Аменхотеп, — ты не могла бы сегодня открыть дверь своей спальни, чтобы я смог, наконец, войти в нее? Мы будем эту ночь вместе!

— Конечно, любимый, открою! — нежно поглаживая своей рукой, черный бархатный футляр и, возводя глаза к небу, произнесла царица, — приходи в полночь!

В полночь Аменхотеп пришел к дверям спальни. Он ждал полчаса, но она ему не открыла, потому что уснула. Возле дверей стоял охранник-слуга, поэтому постучать в дверь он не осмелился.

Охранник-слуга был рослый и огромный жрец бога Солнца. У него длинная борода. В правой руке огромный топор на деревянной ручке был так живописен, что заставить себя крикнуть и попросить жену открыть дверь, он не решился.

В очередной раз пошел Аменхотеп в храм Анубиса, чтобы увидеть свою голову и поговорить. Приходит в Большую комнату, где на золотом блюде, как всегда, лежит его голова и спит крепким сном, покрытая облаком, словно колпаком. Говорит Аменхотеп ей, предварительно сняв с нее колпак:

— Здравствуй, моя голова! Как тебе? Не холодно, не жарко?

Отвечает ему голова, широко раскрыв глаза, и сильно надув щеки:

— Уххх, нелегко! То ли кисло, то ли сладко? Никак не пойму. Зачем пришел?

Аменхотеп отвечает:

— Вот уже пять лет, как женился на нашей прекрасной Нефертари! А настоящим мужем не могу ей стать. Ни разу к ней даже пальцем не прикоснулся!

Голова с шумом и со свистом резко выплюнула изо рта и хриплым голосом ответила:

— Жди еще, на восемнадцатый год придешь к ее дверям, непременно должна открыть и впустить тебя в свою спальню!

— Как? — воскликнул Аменхотеп, — еще тринадцать лет ждать! Я не могу, моя голова! Скоро наша вторая голова треснет, и я совсем безголовый и больной стану!

— Да, какая разница, — презрительно проворчала голова, — с головами или без, дурным быть. Так даже без голов и легче прожить! — сказала лениво голова и зевнула.

Потом снова стала что-то жевать, ее глаза округлились, щеки надулись. Золотое блюдо подпрыгивать стало. Такой цокот кругом стал слышен, словно принц на белом коне скачет! Свою прекрасную возлюбленную в храме Анубиса по всем темным углам ищет!

— Как мне быть? Жрецы не пускают меня к нашей прекрасной Нефертари! Перед дверями огромных стражников ставят с топорами, да мечами. Они стерегут ее дверь, чтобы я не вошел!

— А ты их выгони вон, да сам единым богом Египта будь, вместо них. Тогда сможешь к нашей возлюбленной легко и просто в дверь входить! Как бы чего не вышло, а все же, восемнадцать лет ждать придется, — тяжело вздохнув, сказала голова, закрыла глаза и уснула.

Поклонился Аменхотеп низко своей голове и сказал:

— Спасибо тебе, моя голова, на добром слове. Пойду, выгоню всех жрецов из Египта и тогда смогу, наконец, Нефертари настоящим мужем быть!