Ртуть

она —  роскошь, приправленная туманной дымкой и ртутью. она ест исключительно горький, как ее губы, шоколад, и босиком танцует на осколках разбитых сердец. сладкая, как инжир. соленая, как кровь со специями, хитросплетениями кардамона, корицы и мускатного ореха, играющая красным жгучим перцем в послевкусиях поцелуев. она пульсирует в венах, тысячами рогатых чертей бьется в сердечном ритме, сбивая его до немыслимых отметок — адреналин не в силах его спасти, словно иглы вонзаются в плоть и мчатся по магистралям вен, прямиком в сердце. мол, «получите, распишитесь», чтобы не позволить себе забыть, кому принадлежит жалкая мышца, заходящаяся от желания под покровом ночи.

у нее все по каким-то немыслимым правилам, каким-то изворотливым законам: если чай, то мятный, если кофе — исключительно черный, с изобилием восточных пряностей, вызывающих приятное жжение на языке. она кусается в поцелуях, ходит босиком по краю кухонного стола в десятках свечей и читает данте наизусть.  второй круг. сладострастники. похоть. она — личный путеводитель по каждому из них, где темные уголки, бесы и трехглавые псы готовы вырвать сердце из твоей груди. она не верует в бога, но является его лучшим творением, чтит приметы и курит вишневый табак. каждый раз бросает, возвращается вновь — так по кругу.

на волосах — терпкий опиум, в сердце — осколок льда. некогда раненая женщина, лучший друг, любовница, пробуждающаяся с первыми лучами рассвета, блуждающая абсолютно обнаженной по комнате — любит садиться на меня сверху, пока я щурюсь от солнечных бликов. длинные иссиня- черные волосы закрывают округлую грудь, острый контраст белоснежной мраморной кожи с своенравными темными локонами. касаюсь пальцами, зарываюсь в них, пытаясь отыскать ее губы, на которых еще остались нотки сваренного в турке кофе.

улыбается в поцелуй, пока кровь по венам виртуозно разгоняет дофамин — знает, что я тону в ней, поглощенный ее первобытной сутью. женщина-дьявол, метафора в сложносочиненных, сладкие изгибы слов в рубленном немецком. с ней молчать по-русским, целоваться по-французски и любить — долго, выдержанно, дико.

ваниль, сожженные ветви хвои, долгие поцелуи вперемешку с кровью от искусанных губ, крепкие объятия в фойе и лифте, нити цепей на груди и запястьях, и бескрайний тихий омут.