96. Liberte, Egalite, Fraternite. Священная война

  Высокая фигура, завернутая в черный плащ, стояла несколькими ступенями выше, буквально нависая над Жан-Пьером. В полумраке из под капюшона не было видно лица.

- Кто вы и что вам от меня нужно? - Жан-Пьер облизнул пересохшие губы, от волнения голос прозвучал хрипло.

- Вопросы здесь задаю я  - резко прервал его неизвестный - итак, вопрос первый.  Мы точно знаем,  что Демаре не ваша настоящая фамилия.
   
  Вопрос второй. Почему вы въехали в пределы Российской империи под чужим именем, если не имели никакого черного умысла?
 
  И главное, на что вы надеялись, давая присягу, что не являетесь сторонником революционного правительства, если должны были знать, что за ложные сведения в этом важнейшем вопросе вам грозит казнь? 

  Ведь, нам известно, что вы якобинец. Мы ждем вашего ответа, ГРАЖДАНИН... Не пытайтесь перед нами лгать и изворачиваться, не поможет...
  За спиной незнакомца возникли еще несколько фигур, закутанных в плащи. Они мрачно молчали.

  Сами собой назначенные судьи и добровольные палачи в одном лице, вдруг подумалось Демаре.

- Могу я узнать, кому вы обязаны информацией, что я въехал в вашу страну под чужой фамилией? Так мне будет легче отвечать вам... У меня есть недоброжелатели, исключительно личные разногласия и неприязнь, не им ли я обязан...
  А обвинение в якобинстве самое опасное, но  и самое расхожее в последние годы...кого только не объявляли якобинцем, желая устранить человека... 

  Высокий широкоплечий тип надвинул на глаза шляпу и вскинул руку, прерывая Жан-Пьера и требуя молчания:
- Я мог бы заставить вас говорить крайне жесткими способами. Но так и быть, я вам отвечу...Против вас дали показания ваши товарищи по "эмиграции", с которыми вы приехали в Петербург, Эли Жюстен Демайи и Жак-Рене Юмбар...
  Ну, не тяните время... Не спрашивайте отчего они сознались, даже политический фанатизм  не спасает от  физической боли и страха мучительной смерти...
 
 Они сначала сознались в своем соучастии Революции, а в том, что касается вас, поручились, что вы тоже якобинец и  еще буквально прошлым летом состояли на службе Республики. Отвечайте же, зачем вы здесь?

   Жан-Пьер прижал к груди руки и отчаянно пытался подавить поднимающееся волной чувство безотчетного ужаса, но вместе с тем гнева и возмущения.

  Опустил голову и до хруста сжал кулаки, пытаясь привести мысли в порядок.
  Защитники Трона и Алтаря! Гильотина для них, видите ли, варварство! В революционной Франции хотя бы не пытают людей в застенках, не сдирают кожу и не четвертуют живьем... Двойная мораль, господа! 

  Но озвучить такое было немыслимо и Жан-Пьер хмуро молчал, с трудом собирая в комок расползающиеся мысли.

  Но отвечать было нужно и как можно быстрее, пока у неизвестных не возникло искушения приложиться к нему кнутом, вымоченным в смеси соли и перца или раскаленным железом...или чего еще могут изобрести эти радетели "духовных скреп" самодержавия...

- Мое имя Жан-Пьер Лафоре, в Париже я считаюсь погибшим... казненным после переворота 9 Термидора II года... то есть 27 июля 1794 года.  И да... я республиканец.
  Мои друзья помогли мне спастись, приняв документы Демаре, действительно погибшего, организовали возможность покинуть страну.
  Мои друзья... я думаю, большинства из них уже нет в живых... помогли мне воссоединиться с моей невестой... которая вместе с отцом также приехала в Петербург немногим раньше меня...

- Зачем солгал в присяге, данной на Библии, проклятый безбожник?! Не знал, что за это тебе грозит казнь?! - в толпе черных теней послышался тихий раздраженный шепот.

- Я... нашел свою любимую, женился... и просто хотел ЖИТЬ... По-вашему это неправдоподобно и подозрительно? А так... мне всюду грозила смерть... и в  Париже и в Петербурге... Ну расписался бы открыто, что "был, состоял, участвовал"... И?

- И снова неувязка... Если вы с вашей невестой, мадемуазель де Карфадек познакомились еще в Париже, она никак не могла не знать, что вы якобинец и ее отец, граф де Карфадек не мог этого не знать! Отчего же юная графиня пожелала стать женой революционера и отчего ее отец с этим согласился?! И что здесь не так, не подскажете?

   Жан-Пьер замер,  сердце пронзила острая боль, еще не хватало, чтобы Мари и тестя привлекли за "соучастие опасному заговорщику" или хотя бы бросили тень на их верность французскому трону... они-то действительно роялисты...
   Мысленно он уже готов был расстаться с жизнью, но тащить за собой ЕЁ... и ни в чем не повинного Карфадека... нет!

- Мари воспитана в роялистских традициях, сначала...и весьма долгое время она буквально боялась меня,  потом... я сумел добиться ее доверия и ответного чувства... и ее отец далеко не сразу  проникся пониманием! - он невольно вскинул руки, будто инстинктивно призывая к милосердию и справедливости, хотя отлично понимал, что это бессмысленно - год, полтора назад у меня   были возможности помочь им укрыться от ареста и трибунала... Они, естественно, будут молчать о моем прошлом... чтобы не погубить нашу семью...

   Люди в черном неожиданно стали перешептываться между собой, тот, которого Жан-Пьер принял за главного сделал успокаивающий жест:
- Господа! Этот тоже никому уже не пожалуется...Да и те из ямы уже не откопаются...

- Неужели правда, что они были живы, когда их закапывали? Или это была дурная шутка? Неужели их бросили в яму живыми?! Что же вы, господа, ответьте мне! Это ужасно! Да, мы боремся с адским духом Революции, но мы христиане! - замирая от ужаса услышал Жан-Пьер молодой голос.

- Сударь... - властным жестом остановил юношу главарь - возьмите себя в руки... да, всё так... но неужели вы хотите оплакать судьбу этих якобинцев? Может еще свечку хотите поставить за их прОклятые души? Это им за казнь короля-мученика, за поруганный  французский трон и алтарь,  за Вандею и Бретань, выжженную их "адскими колоннами"!

 Мы, верноподданные Российской империи должны помочь нашим французским братьям шуанам и героям Вандеи и встать стеной на пути распространения революционной заразы! Противопоставим их трехглавой гидре "Свободы, Равенства и Братства!" наши духовные скрепы Самодержавия и Православия! 

  А ты, робеспьеровский недобиток...о да, мы знаем о тебе больше, чем ты думаешь, навсегда останешься в этих гостеприимных стенах... Когда погаснут фонари на стенах, света ты больше никогда не увидишь... Дверь эта для тебя больше не откроется. Это билет в один конец, якобинец!

  Сюда больше никто не придет... Можешь кричать сколь угодно, пока не сорвешь голос, колотиться... Этот дом заброшен, да и репутация у него такая... что здешнему обывателю не так страшно провести ночь на кладбище, чем заглянуть сюда среди бела дня...

  Демаре проводил их взглядом.Тяжело хлопнула железная дверь, послышался лязг множества запоров, через несколько минут гул шагов стих, наступила страшная гробовая тишина.
  Жан-Пьер съехал по стене на пол и сел, подтянув колени к подбородку.