Промысел Божий. Часть I

Промысел Божий.
(часть I)
Болела голова, постоянно знобило, наверное, была температура. Градусник лежал в тумбочке, но не было ни сил, ни желания протянуть руку и взять его. «Пройдет», –  подумал Сашка, и в который раз провалился в полусон, полудремоту. Очнулся он от странной тишины в комнате: остановился будильник на тумбочке. В коридоре общежития тоже тихо, не слышно обычного гудения разговоров, хлопанья дверей, музыки. Запах жареной картошки не выплывал, как обычно, из кухни. Мысль о кухне напомнила о голоде. Хотя больше, чем голод, Сашку мучила жажда, которая и потащила его на кухню с пустой чашкой в руке. Холодная вода из-под крана пробудила зверский аппетит. Но, ни в своей тумбочке, ни в тумбочках соседей ничего не нашлось.

«Вот гады», – подумал Сашка, – «слопали всё. Домой же поехали, а там чего только нет».
Сразу вспомнились сетки, сумки и авоськи с провизией, которую привозили из далеких сел и деревень парни, учащиеся ПТУ. На неделю-другую в общежитии воцарялась праздничная атмосфера сытой   жизни. Сметалось всё: творог и сметана, копчёное и солёное сало, варенье и соленья в пузатых банках. За дверями в каждой комнате стояли сетки и авоськи с картошкой, морковью, луком…, – сейчас же не было даже хлеба. Есть захотелось так, что от голода, казалось, кружилась голова. И тут парень вспомнил, что на первом этаже, у входа, за стеклом, сидели вахтерши, у которых в любое время дня на столе стоял горячий чайник. Правда, особой приветливостью эти, привыкшие ко всему в общежитии, тётки не отличались, но куска хлеба не пожалеют. За столом сидела совсем незнакомая женщина, на голове повязана светлая косынка, под которую убраны волосы.

– У вас чайку не найдется? – хриплый Сашкин голос странно прозвучал в пустом коридоре.
Женщина оторвала от книги на столе внимательный взгляд:
– Да ты, сынок, никак болен?
– Ерунда, пройдёт, – Сашка и сам удивился внезапно подступившим слезам.
– Конечно, пройдёт, – мягко заверила его женщина. –  А я как раз собралась чаёвничать. Заходи.
За два года учебы в ПТУ Сашка впервые очутился в этой маленькой уютной комнатке.
 – Я сегодня Любу, Любовь Петровну подменяю. Она так просила! К ней дочь с внуками на праздники приехала. Я сама в соседнем корпусе работаю, у семейных, отдежурила уже, а тут Люба.  Меня тоже Любой зовут, Любовь Ивановна я.

На столе рядом с чайником появились две нарядные пиалушки, вазочка с печеньем и конфетами, но особенно обрадовали пирожки.
– Не стесняйся, кушай на здоровье.
Сидеть за столом было приятно, и Сашкой овладело давно забытое чувство уюта от чаепития за столом, залитым ласковым мягким светом настольной лампы.
– Что ж ты домой на праздники не уехал? – спросила женщина, наливая чай и пододвигая тарелку с пирожками поближе к Сашке.  – Новый год, новый век, веселья сколько по телевизору.
– Некуда мне ехать, детдомовский я, – ответил, удивляясь сам себе, Сашка. Слово «детдомовский» было для него, как и для всех его друзей, под запретом.
– Вот как, – качнула головой вахтерша, – досталось тебе, наверное.
И совсем не понимая себя, и даже не пытаясь понять, Сашка начал рассказывать о себе, о своей жизни в детдоме. Даже своему другу Юрахе, с которым накрепко сдружился здесь, в ПТУ, и к которому уезжал часто на праздники и каникулы, он никогда ничего не рассказывал о детдоме. Задав пару вопросов и получив на все одинаковый ответ – Нормально, – Юраха перестал его расспрашивать. Немного ломило виски, почему-то болели плечи, за стеклом темнел пустой коридор. А здесь на столе лежал солнечный теплый круг света, дымился чай, и напротив сидела незнакомая женщина с понимающим взглядом.

Сашка рассказывал долго, сбиваясь, иногда замолкая на несколько минут, потом продолжал рассказывать снова. Почему-то от этих внимательных глаз не было никаких секретов. И Сашка рассказывал всё: как в шестилетнем возрасте попал в детдом, после того, как умерла его старенькая бабушка, а отца и матери в помине не было, как били и обижали его старшие в детдоме, как наказывали нянечки за мокрую постель, как снились по ночам домашние пирожки, которыми его угостила однажды медсестра в больнице, куда он попал, крепко простудившись….  Сашка вдруг запнулся и замолчал – «Как же так, ведь он-то думал, что давно забыл все горести своего детдомовского детства. А оказывается, ничего не забылось»
– А сюда ты как попал?
– Меня кочегар дядя Слава привез. Нас после девятого класса в другое училище должны были отправить, всех вместе. А дядя Слава меня сюда привез. Он сам здесь учился, потом в армию пошел, в горячих точках воевал.  Я ему помогал, он мне разрешал в кочегарку приходить.