Притча о двух нитях

Вечернее солнце, пробиваясь сквозь резные занавески, окутывало комнату золотистым светом. Бабушка, чьи руки, изборожденные морщинами, словно карта прожитых лет, поправляла одеяло внучки. Девочка, устроившись поудобнее, попросила не сказку, а правдивую историю — ту, что хранилась в сердце старушки дольше всего. 

— Бабуля, расскажи, как ты и дедушка столько лет были счастливы? — спросила она, вспоминая, как дед, седой богатырь с глазами, полными тепла, всегда шептал жене что-то, от чего та улыбалась, как девчонка. 

Бабушка замерла, глядя в окно, где за рекой угасал закат. Она могла бы рассказать о войнах, что дед прошел, о годах голода, когда они делили последнюю краюху хлеба, о ночах, когда плакали от бессилия... Но вместо этого она взяла с полки старый клубок ниток — пестрый, с узелками и обрывами. 

— Видишь, внученька?  Жизнь — как этот клубок. Две нити в нем сплетены: черная и белая. Черная — это страх, обида, эгоизм, недомолвки, злословие. Белая  — любовь, терпение, умение прощать, и просить прощение.  Но секрет не в том, чтобы разорвать одну нить, ,  а потом начать плести новый клубок, а чтобы  распутать все узелки и обрывы и сплести  из обеих , хороший крепкий клубок.

Она размотала клубок, и на одеяле вырос узор: темные петли сменялись светлыми. И вновь начала быстро мотать старый клубок.

— Когда дедушка вернулся с войны, в душе его бушевала буря. Однажды он в гневе разбил кувшин, что я берегла с детства. Черная нить звала меня кричать, обижаться... Но я подошла к любимому , взяла его дрожащие руки и сказала: «Страх — не твой враг. Он часть тебя, как и мужество». Мы сели и стали чинить кувшин вместе, осколок к осколку. Те трещины до сих пор видны, но он стоит на полке — напоминание, что даже сломанное можно сделать целым. 

Внучка прикоснулась к узору, словно ища в нем ответ.   А, бабушка продолжала мотать клубок и рассказывать.

— А если ты  ошибёшься?   И потянешь не ту нить, тогда может завязаться  сильный узел или нить  оборвется?

— Ошибаются в жизни все, ошибались и мы. Помню, когда умерла наш первенец, я утонула в чёрной печали. Дедушка тогда нёс на плечах и моё горе, и своё. Однажды он принёс из леса росток яблони: «Посадим его вместе. Пусть цветёт в память о нем». Мы поливали его слезами, но из них выросло дерево, что кормило всю деревню. Горе стало корнями, а любовь — ветвями. 

Бабушка обняла девочку, и та почувствовала, как бьется её сердце — ровно и мудро, словно отсчитывая века. 

— Учись слушать тишину внутри. Когда гнев жжёт грудь — спроси: «Чего я боюсь?». Когда зависть гложет — вспомни: у каждого своя дорога. Выбирай не между нитями, а думай как их сплести. Иногда тёмная нить делает белую ярче...

Годы спустя, уже став матерью, внучка нашла тот самый клубок в бабушкином сундуке. Рядом лежала записка: «Жизнь — не борьба, а ткачество. Чёрное и белое вместе создают узор. Ты — мастерица. Ткёшь не только для себя, но и для тех, кто придёт после». 

И когда её сын спросил, почему в их доме так много смеха, она достала клубок и начала новую историю — о том, как мудрость живёт не в избегании тьмы, а в умении зажигать в ней свет. 

Мораль моей притчи проста.  Семейное счастье — не отсутствие бурь, а умение превращать дождь в рост, а грозы — в песни. Женская мудрость — это ткацкий станок, где даже из колючих нитей судьбы можно соткать полотно, которое согреет любовью поколения.