История Белой птицы. Начало

История Белой птицы
Биографический Рассказ
Художественный вымысел присутствует

«Это всё, что останется после меня,
Это всё, что возьму я с собой…»
Ю. Шевчук

Начало. Городок К
   Небольшой заштатный городок К. западной окраиной своей приютился вдоль берега извилистой реки Луги, в том месте, где она выгибается замысловатой дугой. Река берёт свои начала в Тёсовских болотах, и устремляет прозрачные воды к Финскому заливу. Луга в этом месте как бы вскипает, взыгрывает, переливаясь на валунах кингисеппских порогов. А там, за рекой начинается обширная пойма Нарвского водохранилища, испещрённая озёрами, болотами и мелкими речушками. Водянистая тёплая торфяная местность создаёт в этих местах частые туманы даже зимой. Удивительный край.
   В царский период в городе квартировались воинские части, и назывался он тогда Ямбург. А в советское время и получил своё новое название, и стал городом-тружеником, а уже в наше ему присвоено звание «Город воинской доблести».
   Места здесь живописны. Они как бы пропитаны духом старины, которая виднеется в архитектуре, памятниках и развалинах. Берег Луги служивший некогда оградительным бастионом от западных захватчиков, настолько крут, что спуск к реке представляет определённый риск. Над берегом возвышаются вековые сосны природных парков. Одна за другой в городе наслаиваются эпохи прошлого и настоящего: вот – старинное кладбище, где возвышаются развалины Храма «Всех скорбящих радость», вот – на крутом берегу остатки пушечного дота, направленного в просвет реки, вот – воинский мемориал с его незабвенным «Никто не забыт, ничто не забыто» — кингисеппцам, защищавшим свою родину в годы войны. Но главное духовное место притяжения всех жителей города – это великолепный Екатерининский Собор с трёхъярусной колокольней. Ещё в шестидесятые годы он стоял почти в руинах. Теперь же, в веке двадцать первом, – это великолепный храм, где прихожане отдают Господу дань поклонения.
   Времена перемалывают друг друга. Город наступает на ветхую деревню, снося старые дома, и строя кирпичные пятиэтажки, огороды заменяются газонами и площадками, строятся детские сады и школы, поколение за поколением ширится Кингисепп, наступая на окружающую его природу, обрастая вокруг дачами и огородами.
   Жизнь – жизнью. А душа – поди её – разбери. Снаружи светло, а внутри – темно. Там строили коммунизм, шагали маршами, а человек жил своей обыденностью, порой, в обмане, неустроенности. Но, терять ли надежду на будущее?
   Каждый год мир замирает в ожидании весны. Надоедливая зима ещё злится и цепляется за каждую ветку, за каждый карниз, повисая капающими сосульками или стелясь ледяными зеркалами дорог. Но природу не проведёшь. Это случилось в феврале. Тамаре как раз только-только исполнилось сорок лет – цифра страшная, суеверная. Чего только не говорят про этот возраст. Но в конце октября **** года у неё и родилась девочка, которую она назвала Наташа. Наталия – так правильно говорить по церковным канонам. Вот с этого то дня и началась история Белой птицы.
   Первая дочь Тамары, от первого мужа Сергея, была уже взрослой двадцатилетней женщиной, вышла замуж. Сергей ушёл давно, и обзавёлся другой семьёй. А мать его была сущей ведьмой, так она считала. Это она разлучила их, разрушив семейную идиллию. Второй муж Тамары оказался аферистом. Пожил с ней не долго, и сбежал, украв у неё всё ценное. Как теперь не разувериться в людях? И всё больше Тамара стала нуждаться в вере, в поддержке Бога.
   Вот тогда-то в Тамаре и проснулся дар целительства. Этот заговор на непонятном языке передала ей одна бабка. И с тех пор она стала лечить им людей. От болезней, от сглаза. По доброте своей душевной, не защищая саму себя и не беря с них денег.
   Всё она могла.  Только как себя вылечить от одиночества? Ведь одной жить невыносимо. Вот и появился в её жизни Валентин. В зимнюю стужу отогрел её страдающее одинокое сердце.
   Бойким криком Наташа возвестила своё появление на свет Божий. Какое это было счастье – создать свою собственную весну в конце осени!
    Девочка сучила ручками и ножками и показывала, порой, свой решительный нрав. А Валентин был всё более грустен. И, когда Наташеньке исполнилось шесть месяцев, он покинул свою так и не начавшуюся семью. Как Тамара тогда рыдала! Тогда ведьмой для неё стала женщина, которая увела её возлюбленного. А он так и не успел стать её мужем. Вот и пришлось переделывать метрики на отчество бывшего законного мужа Сергея. Так Наталия стала Сергеевной.
   Как же быстро можно потерять всё то, что могло зависеть от других людей! Одна отрада – подрастающая маленькая доченька, которую Тамара любила очень сильно, и хотела, чтобы она не повторила материных ошибок и шла путём, который указывает Господь. Вдобавок ко всему врачи у неё обнаружили страшную болезнь – рак. Ох, как она тогда загоревала! Целительница искренняя, не берущая денег, оказалась незащищённой от снятых порчей и болезней. И тогда во что бы то ни стало, она решила поставить своё сокровище на ноги. Во что бы то ни стало. И это осознание придавало ей силы.
   Девочка росла очень умной и непоседливой. Ей всё было интересно. И Тамара с самого младенчества стала её приобщать к книжкам и церкви.
   Они с мамой часто ходили гулять на кладбище. Мимо полуразрушенного храма и старинных склепов. Девочке нравилась эта строгая тишина и шуршание листьев. И особенно Наташе запомнилась красивая женская статуя в старинном склепе.
— Кому этот памятник, мама? – спросила она как-то на одной из прогулок.
— Это несчастная история. Здесь упокоилась молодая женщина – Елена Ивановна Ланко. Ей было всего тридцать пять лет. Она умерла от туберкулёза. Говорят, что она была невероятной красоты…  И несчастный супруг в её память возвёл этот склеп и её изваяние в мраморе.
   Они обошли склеп стороной, а Наташе долго казалось, что статуя так и смотрит на неё.
   «Вот как надо любить» — подумалось Тамаре, чтобы тебя любили и после смерти. А мне что осталось? Вложить все старания в мою отраду – дочь.
***
    Маленький городок, в котором почти все друг друга знают, живёт по своим законам: общие праздники, сплетни, пересуды – подменяют реальность бытия вымыслом и замещают нехватку интриг и развлечений. Народу везде не хватает «Хлеба и зрелищ». Чем ещё занять кроме бытовухи тоскующий ум? По телевизору – одна перестройка, гласность, плюрализм, да Санта-Барбара, где всё богато и красиво, даже измены и предательство. Шёл тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год.
– Слыхали, – судачила одна бабка на скамейке, – Тамарка то с третьего этажа девку родила.
– Это от кого же? Ведь не замужем она.
– Ходит тут один к ней.
– И что с того? Пускай живут себе
– Что, что? От бабы другой он ушёл
– Ну, ничего, как ушёл, так и вернётся.
– Так ведь сорок годов бабе, а всё не замужем.
– А вам бы всё судачить, да пересуживать. Прожили своё, дайте другим пожить.
   Скамеечка, на которой велись пересуды местного значения, стояла аккурат на той дорожке, куда свернула женщина с коляской. Выглядела она счастливой. Зимняя слякоть сходила на нет, оставшаяся наледь кое-где была посыпана песком. Вдалеке виднелся храм. Все сидящие узнали в женщине Тамару по её большим очкам, и на миг притихли.
– Добрый день, – поравнявшись с ними, сказала, как ни в чём не бывало, Тамара.
– И тебе доброго дня, милая.
– Никак ребёночка завела?
– Дал Бог доченьку.
– Как назвала?
– Наталия
– Наталья, может?
– Нет. Наталия. Так правильно.
   Бабы переглянулись, но никто не решился продолжить разговор. А Тамара с коляской пошла гулять дальше. С гордой осанкой, приподнимая колёса, перешагивая через поребрик. Весна – она такая, постучится в дом всегда неожиданно, даже зимой.
...
   В северных широтах начало лета – явление долгожданное. На деревьях только-только распустились листья, пытаясь прорваться на свет, чтобы заявить миру о всепобеждающей силе жизни, а уже повсюду цветёт сирень, благоухает черёмуха, слышится птичий гам, да ворчливое карканье грачёвых стай, летящих с зимовий на Дудергофские высоты. На тротуарах голуби проводят свои брачные танцы перед голубками, а хитрые вороны заняты постройкой гнёзд. Лето здесь не долго, и поэтому надо трудиться, чтобы успеть назначенное природой. У людей всё намного сложнее.
   Из-под ног вспорхнула стая надоедливых голубей, и взвилась, кружась в поисках нового места для кормёжки. Потоки тёплого ветра хмелят душу. В такое время дышится по-особому, и сердце сжимается от ожидания неминуемого возвращения купальских звёздных ночей, летних пикников, комаров и назойливых мух.
   Валентин возвращался с работы не то чтобы домой, но в то место, где ему казалось, лучше, что ли, желаннее. Мужчина сорока лет был в самом расцвете сил. Стройный и коренастый от природы, он жизнь посвящал служению и бережению природы. Это было его призвание, которое давалось легко. Но вот обрести семейный покой никак не мог. Были мимолётные увлечения. И всё – работа, работа. А трудился он в рыбнадзоре, ближе к природе, где более всего проникаешься её первозданной хтонической силой свободы. Свободы выбора. А выбор – всегда дело сложное.
   Вечерело. Солнце катилось за горизонт и всё затихало. Поравнявшись со своим новым домом, мужчина увидел появившийся из-за угла силуэт женщины. Он узнал ее сразу. Это была его прежняя возлюбленная, с которой ещё совсем недавно у них готовились серьёзные отношения, и даже задумывалась свадьба. Если бы не новый роман, который закружил его голову, в котором уже появился его ребёнок.
   Женщина решительным шагом направлялась к нему. По ней было видно, что разговор прямо здесь, на улице, будет серьёзным, и Валентин приготовился к непростым объяснениям.
   Не мешкая, женщина начала без приветствий, было понятно, что у неё накипело.
– Так вот ты какой. Оставил меня ради этой. И ребёночка завёл. Стыд какой ведь не жена она тебе даже.
– Не греши, Варвара. Не сейчас
– Это ты мне о грехе говоришь, женщине, которую обманул, обещав жениться?
– Да, обещал. И что?
– Все вы такие. Как что по вам, так милая, хорошая. А встретил другую юбку, и тут же ухватился за неё. А любишь ли?
– Это моё дело...
– Вернись ко мне, Христом богом молю. Вернись, милый, я всё прощу ну, зачем тебе эта обуза? Посмотри на меня, разве я хуже этой твоей? Вернись, а не то прокляну. В роддоме мне сказали, что и отчество не твоё дочери твоей написали. И ты согласился?
   Валентин замялся. Но ничего не ответил. Видно было, что он о чём-то жалеет. Если бы не было этого смятения, то ответил бы твёрдо за свои поступки.
– Не сейчас. Дай всё обдумать.
– Подумай, подумай, милый. Век любить тебя буду, деток тебе нарожаю, только будь моим.
   В тот вечер Валентин пришёл домой сам не свой. Тамара встретила его обычной улыбкой, но тут же отвлеклась на плачущую Наташу. Её надо кормить. Она достала малышку из кроватки, и с причитанием оголила грудь. Довольный ребёнок нащупал губами упругий сосок матери, и запричмокивал. Девочке шёл тогда восьмой месяц. Большие, не по-детски умные голубые глаза, светлые, слегка вьющиеся волосы Наташи, её непоседливость – вряд ли отличали её от сверстников. Но во всём её характере уже тогда чувствовалось томное природное отражение её матери.
– Валентин, – ничего не подозревающая Тамара, начала разговор, – помоги, развесь, пожалуйста, пелёнки, что я настирала в ванной.
«Сначала покорми мужа, спроси, – как дела на работе? А потом уже распоряжайся», – подумал Валентин.
   Так история повторялась несколько раз. И настойчивость его бывшей всё-таки взяла верх над рутинной обыденностью. Однажды, вернувшись домой, он молча собрал свои вещи и ушёл. Тамара и успела только спросить: «Ты куда?» А он ответил: «Всё. Я хожу»
– Опять твоя бывшая между нами встала?
   Тамара заплакала, заплакал и ребёнок, чуя настроение матери. Валентин, хлопнув дверью исчез из её жизни. Теперь уже навсегда, оставив её наедине с маленькой дочуркой.
   Случайные люди приходят и так же легко уходят из нашей жизни. Тяжелее с неслучайными. Они всегда оставляют след, отпечаток на сердце, или даря новую жизнь, нового человека. На всё воля Божия. На всё, – и на осень, и на весну, и на испытания, посланные нежданно. А значит – нужно их преодолевать несмотря ни на что, идти с гордо поднятой головой. Кто знает, – какой путь уготован этой малышке, лежащей теперь в коляске?
***
   А дети растут несмотря ни на что! Вот и Наташа подрастала, как и все дети на свете. Мама, бабушка, тётя с дядей и брат – были оплотом её детского счастья, её знакомства с этой жизнью. А первый год – самый удивительный для ребёнка, и самый познавательный. Все события, которые происходят с ним – представьте себе, происходят первый раз в жизни!
   Тамара соблюдала православные обычаи. Пришла пора Наташу крестить. И храм был уже выбран. Нет, это был вовсе не кингисеппский собор. А тихий храм в Ополье – церковь Воздвижения Креста Господня с белыми стенами и голубыми куполами, сохранил ещё дух ветхой старины своим убранством, погостом вокруг, в котором на старых яблонях зрели красные яблоки, что напоминало собой эдемский сад. Особенно вид его великолепен был сейчас, по осени, когда листва уже утратив свою девственную зелень, подёрнулась налётом желтизны и кармина.
   Сойдя с автобуса, две женщины с младенцем направились к старинному храму. С батюшкой Отцом Гурием было всё оговорено о крещении дочери. И в эти трогательные минуты сердца женщин волнительно стучали. Тамара взяла в крёстные Наташе сестру Веру. День был чудесным и солнечным, и они поспешили к исполнению задуманного.
   Крещение – есть великое таинство приобщения души человеческой к вере истинной, вере православной. Через смерть человек постигает уподобление воскресению. Наташе не было ещё и года.
   А в церкви благоухали перед иконами и алтарём свечи, пахло ладаном. Священник Отец Гурий, коренастый, с длинной бородой мужчина, подливал в серебряный чан воду и произносил над ней молитву, зычный голос его разносился высоко под самый купол: «обновляемаго по образу Создавшаго его: да быв сравнен подобию смерти (Христовой) крещением, общник и воскресения будет и, сохранив дар Святаго... Духа и возрастив залог благодати, приимет почесть горняго звания и сопричтется перворожденным, написанным на небеси в Бозе и Господе нашем Иисусе Христе». И далее: «Да сокрушатся под знамением образа Креста Твоего вся сопротивныя силы». При этих словах он осенил воду трижды, погрузив персты в воду и дунув на неё.
   В церкви было тепло. Серебряная купель парила, добавляя к запаху ладана ароматы испарины, а сквозь окна под куполом проникал яркий солнечный свет. Наташу раздели и завернули в простынку. Святой Отец начал свой обряд с восторженного:
  «Благословенно царство Божие!» И далее: «Крещается раба Божия Наталия во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь»
   Отец Гурий подошёл к младенцу и крестным знамением знаменовал младенцу чело, уста, грудь. И начал молитву: «Господу помолимся», «Господи, Боже наш». Его гулкий голос летел словно звон колокольный под самый купол, касался ликов святых, горящих свечей. Но маленькой Наташе было всё нипочём. Казалось, что весь этот мир вращается вокруг неё. И, когда Отец Гурий в очередной раз поднёс к её губам серебряное распятие, ребёнок ловко ухватился за его длинную бороду. С радостью почувствовав что-то мягкое, Наташа залилась смехом и засучила ручками. Растопырив глаза, Отец Гурий отпрянул было назад, но Наташа не отпускала его бороду.
— Ничего, ничего, — запричитал он, — руками младенца движет Господь!
   Две женщины стали приговаривать Наташу, и та, отвлекшись на что-то другое, освободила ручку, и Гурий продолжил, как ни в чём не бывало: «и да знаменается свет лица Твоего… и Крест Единороднаго Сына Твоего в сердце и помышлениях его», — при этих словах священник знаменовал младенца Наташу. Потом он взял Наташу на руки и понёс к купели. С замиранием сердца на это смотрели две женщины. Три раза с молитвами он опускал её в купель. От неожиданной прохлады ребёнок заплакал, но так случается почти со всеми. Затем он передал девочку на руки матери, как-то побаиваясь уже за свою бороду.
   Затем на серебряную ложку налил красного кагора и поднёс к устам младенца. Ребёнок, обрадованный увиденной ложкой, протянул свои губки, и неожиданного сладкого и терпкого – морщит свой нос. На маленькую шею надевают её первый в жизни медный крестик. А священник поёт: «Ризу мне подаждь светлу, одеяйся светом яко ризою, многомилостиве Христе Боже наш»
   Наталия крещена с именем Святой мученицы Наталии Никомидийской, дата памяти 8 сентября, продолжает священник, — Слушайте же её историю. Он открывает книгу на которой было написано «Житие святых», на странице с закладкой, и начинает читать: «Жития мучеников Адриана и Наталии
Супруги Адриан и Наталия жили в городе Никомидии в Вифинской области Малой Азии. Адриан был язычником и служил чиновником императора Максимиана Галерия (305–311 гг.), гонителя христиан. Наталия была тайная христианка. Во время гонений близ Никомидии в пещере скрывалось 23 верующих. Их поймали, судили, истязали и заставляли принести жертву идолам. Потом их повели в судебную палату, чтобы записать их имена. Здесь находился начальник палаты Адриан, который спросил их, какую награду ожидают они от своего Бога за мучения. Они ответили ему: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор.2:9). Услышав это, Адриан сказал писцам: «Запишите и мое имя вместе с ними, потому что и я – христианин». Адриана посадили в тюрьму. Император советовал ему вычеркнуть свое имя из списка христиан и попросить прощения. Адриан уверил его, что он не обезумел, а поступал так по собственному убеждению. Исполнилось ему тогда 28 лет.
   Узнав о случившемся, Наталия поспешила в тюрьму, где ободряла Адриана быть мужественным. Когда заключенных христиан присудили к смертной казни, Адриана отпустили на короткий срок домой, чтобы он сообщил своей жене об этом. Увидев Адриана, Наталия испугалась, что он отрекся от Христа, и не впустила его в дом.
   Вернувшись в тюрьму, Адриан вместе с другими мучениками был подвергнут страшным истязаниям: мученикам перебивали руки и ноги тяжелым молотом, от чего те в страшных мучениях умирали. Когда очередь дошла до Адриана, жена больше всего боялась, чтобы муж ее не смалодушничал и не отрекся от Христа. Она укрепляла Адриана и придерживала его руки и ноги, пока палач перебивал их молотом. Скончался святой Адриан вместе с остальными мучениками в 304 году. Когда их тела начали сжигать, поднялась гроза и печь погасла, нескольких же палачей убила молния.
   Тысяченачальник армии хотел жениться на Наталии, которая была еще молода и богата. Еще перед смертью Адриана Наталия просила его молиться, чтобы ее не заставили выйти замуж. Теперь Адриан явился ей во сне и сказал, что вскоре она последует за ним. Так и случилось: Наталия скончалась на гробе своего мужа в предместье города Византии, куда его тело перенесли верующие.»
И далее, завершая ритуал, священник сказал:   
— Любите друг друга, молитесь господу нашему, и да будьте счастливы. Ибо, как сказано в одной притче:
«У дороги стоял нищий и просил подаяния. Всадник, проезжавший мимо, ударил нищего по лицу плетью. Тот, глядя вслед удаляющемуся всаднику, сказал:
— Будь счастлив.
Крестьянин, видевший происшедшее, услышав эти слова, спросил:
— Неужто ты такой смиренный?
— Нет, — ответил нищий, — просто, если бы всадник был счастлив, он бы не стал бить меня по лицу.»
   Таинство крещения было завершено. И три счастливые женщины вышли, перекрестясь, в благоухающий яблоневый спас.