Маленькая история

История со счастливым концом? Но в этом мире не бывает историй со счастливым концом, может быть счастливое начало, счастливая середина, но даже у самой счастливой истории малоутешительный конец. Ну что же мне делать? Тогда я свою счастливую историю хочу закончить на середине.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 7, глава 6
Прахлада: Рождаясь в человеческом облике, душа получает несомненное преимущество перед остальными видами живых существ — разум, который ей следует употребить не для самоутверждения в призрачном мире, но для обретения свободы. Лишь человек способен понять, что подчиниться воле плоти есть рабство, подчиняться же воле Бога есть свобода. Обретя человеческий облик, душа способна склониться к стопам Всевышнего, вернуть себе утраченное естество раба Божьего. В служении безусловному Благодетелю есть наше высшее благо и смысл жизни. Счастье, что извлекаем мы от соприкосновения чувств с предметами, в равной мере доступно всем видам жизни, а потому оно не стоит того, чтобы тратить на него человеческие силы. Кто связывает свое счастье с тленными вещами, тот обречен на несчастья. Счастье вечно, как и душа, потому искать его следует по ту сторону бренного мира, у стоп высшего Спасителя. Пока мы молоды, пока нам не безразличны истина и ложь, пока тело наше и ум не разбиты немощью, нужно стараться осуществить свое предназначение, осознать, ради чего мы появились на свет. Вожделение, неутолимая жажда удовольствий, делает человека рабом семейных уз; так, попавший в сети обмана, он проводит в безумии даже сознательные годы жизни. Полагая, что связал себя узами нежных чувств, человек оказывается скован путами рабства; стяжая удовольствия, мы получаем взамен лишь тревоги. Давший свободу чувствам сам становится их невольником.
 
Настает тот самый срок, главные планеты занимают благоприятное положение на небесном своде, вытягиваясь в одну рациональную линию, и на свет рождается теперешний человек, вечная искорка света, запечатанная в новоиспеченную биологическую конструкцию. Пробуждение новой жизни, новой истории, нового дня, нового ласкового солнца, нового хрустально-синего неба, новых малиновых закатов и новых рубиновых рассветов, дремлют заботы, притворяются спящими насущные житейские проблемы, разногласия, недопонимания и беспокойства, еще не проснулись зависть, недоверие, похотливость, алчность, соперничество и каждодневная суета. Все окружающие меня любят, все обо мне заботятся, никто ничего от меня не требует и мой новый мир только начинает восторгаться, веселиться, ликовать, подпрыгивать, размахивать крыльями, взлетать и радостно быть.
Время, время, время, детство ускользает от меня тихо и незаметно, как предрассветный туман, исчезающий под нежными лучами утреннего солнца; однажды утром я просыпаюсь, а его уже рядом нет. Рассыпаются мечты, меркнут сны, растворяются фантазии; не успев возникнуть, рушатся надежды под ударами надвигающейся действительности, я оказываюсь в мире внешних вещей, в мире денег, каждодневных новостей, политики, сводок, цифр, графиков, схем, фондовых бирж, проектов, отчетов, промежуточных женщин, тактических планов, рутинных дел, денег, как прямому пути к желаемому, ожидаемому и планируемому. А что дальше? Брак по самой большой любви, собственное жилье, кухня, семейные ужины, дети, карьерная лестница, дача, телефонная переписка с любовницей, с еще одной любовницей, жена узнает про мои амурные похождения и закатывает скандалы, но я ее уже не люблю.
Время, время, время, выцветшая жизнь в обрамлении осени, каждый новый день добавляет чуть-чуть желтизны и беспомощности, в молчаливых садах под тяжестью спелых плодов сгибаются яблони, пожелтевшие листья купаются в последних блестках остывающего солнца, беспокойные птицы собираются в организованные стаи и улетают в теплые края. И мне уже пора собираться, только я не знаю, куда.
И вот я замер на пороге старости, моя удача закончилась именно здесь, я взглянул в зеркало времени и растерянно застыл, на стене меня уже ждал бескомпромиссный ответ: «Да, это ты!» Образы, имена, события, инциденты, действующие лица, точки отсчета, минуты интенсивно сплетаются в года, годы, мелькают словно мгновения, с каждым прожитым днем меня оказывается все меньше, я блекну, тускнею, слабею, утрачиваю и естественным образом становлюсь все менее живым и все более мертвым, включается встречный неуправляемый поток разрушения.
Вы меня спрашиваете про мое счастье? Завтра, завтра, завтра, тихими шагами ползет скоропортящаяся жизнь к последней недописанной странице. Легкая туманная дымка, словно полупрозрачная шаль, опускается на утомившуюся землю и растекается по влажной траве и засыпающим деревьям, принимая диковинные силуэты и загадочные формы Ночь гасит слабую малиновую полоску света над трепетной линией горизонта, размытый розоватый отблеск сливается в монотонную сумеречную акварель, мои друзья — испуг, темнота, отчаяние, сомнения, страх и безнадежность; испив все мои жизненные соки, время выкинуло меня в кювет, на обочину жизни, как ненужную сломанную куклу. Чем я провинился перед судьбой? С последним моим выдохом приходит конец всем обязательствам, обещаниям, отсрочкам, невыплаченным кредитам и долгам. «Ну все, исход, кульминация, — с облегчением говорит смерть, — покойся с миром, уставшая бренная плоть, эта разноцветная многомерность более не нуждается в тебе».
Начало ноября, с деревьев уже слетела золотистая листва, на заснувшую землю сыплются первые снежинки, пушистые, сверкающие в лунном свете девственной белизной. Они наполнены жизнью, надеждами, ожиданиями и блистательными планами, как когда-то я.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 7, глава 9
Счастье в бренном мире — что мираж в пустыне. Смертные заботятся о бренном, погибающем теле как о средстве, инструменте для удовольствий, но оно больше напоминает вместилище нечистот, сомнений и болезней. И даже ученые мужи, властители умов, призывают смертных искать подлинное счастье там, где его нет и быть не может, — в области чувственных ощущений, где все зыбко и мимолетно. Счастлив не тот, кто сделался рабом своих чувств, но тот, кто отверг их гнет.
 
С неудержимой скоростью мчится солнечная колесница по небосводу неисчерпаемости, отмеряя век беспечных и легкомысленных чад Божьих. Все, кого я знал, кому доверял, кого любил, на кого опирался в нелегкие времена, сгинули в бездне вечности не оставив после себя даже следа и памяти, а я некоторым образом задержался на этой земле. Все имеет конкретный смысл и определенную цену, всего две чаши весов: на одной жизнь, на другой смерть. Как бы смерть ни склоняла чашу весов в свою сторону, ничто не сможет сломить стремление жизни надеяться, рассчитывать, ожидать и полагаться на счастливый конец.
Дождь шуршит в пожелтевшей листве, отчаянно стонут колокола, молитвы раскаяния шепчут свечи, звенят монеты у игрального стола, вращающееся колесо рулетки сбрасывает спешащих с дороги жизни, ветер времени рвет в клочья остатки парусов, вгрызается в легкие, ломает кости, сгибает спины, судьба вставляет в камеру патрон, прокручивает барабан, палец смерти на курке, щелчок, выстрел. Остывшее тело, равнодушная неисчислимая неизбежность, ледяное дыхание смерти, не слышится ни пения птиц, ни звуков, ни голосов, ни крика, ни музыки, ни сердцебиения, ни дуновения ветра, ни звона колоколов.
Бессмертная душа выскальзывает из бездыханной плоти, словно ночь, покидающая землю с восходом солнца, одно прибавляется к другому и вот она уже снова в пути, облаченная в новоявленную одежду, бежит, бежит, бежит за своим счастьем. Из дырявых карманов растрепанных облаков высыпаются на землю теплые капли весеннего дождя, мир улыбается, звенит, кричит птичьими голосами, размахивает руками дней и ночей, переливается яркими красками и цветами, торопится и спешит жить. Крошечный поток сознания, помещенный в современную биологическую конструкцию, торопится вместе с миром, мчится по дороге своей жизни, нанизывая на себя прожитые годы, словно хрупкие бусинки на тонкие нити, перепрыгивая через солнечные дни и вельветовые ночи, через огненные закаты и малиновые рассветы, через крутые подъемы и обрывистые спуски, через находки и потери, через встречи и разлуки, через страхи и надежды. Голоса, звуки, музыка, встречи, влюбленности, мятная прохлада бархатной ночи, сердце ее бьется расправленными крыльями о грудную клетку. Куда она бежит? За своим счастьем, которое, словно дрожащая линия горизонта, ускользает от нее за диагональ неразличимости.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 7, глава 7
Душа, или сознание вечна, незыблема, непорочна, неделима и неизменна. Как пространство пронизывает предметы, так сознание пронизывает вещество, поле его наблюдения и деятельности. Сознание самодостаточно, самостоятельно и самоочевидно, оно есть причина зримого мира, ибо мир покоится в сознании. Знающий качества сознания не обременен ложными понятиями «я» и «мое», источниками бесконечных тревог. Сознание не принадлежит окружающей действительности и ничто в окружающем мире не принадлежит сознанию. Именно сознание делает тело живым, оно приводит мертвую плоть в движение и наблюдает за его взаимодействием с окружающим миром. В тисках мертвой плоти вечно живая душа терзается страхом смерти, и разорвать эту цепь перерождений она может узами любви к Непостижимому и вечно Живому. Любовь дарует душе пристанище у стоп Того, кто недостижим для силы и ума.
 
Я — всего лишь одноразовая биологическая машина, имитация жизни, сердце останавливается, коммуникации прерываются, ошибка соединения с сервером, стоп, блокировка всех функций, совершенная тьма смерти. Наши родные, отцы, матери, деды, многих уже нет рядом с нами, неудержимая река времени унесла их вечные души в неизвестном направлении, а их бренные останки, ко всему равнодушные и отрешенные, лежат здесь, под надгробными плитами, монументальными памятниками и крестами, холодные молчаливые могилы, безразличные к страху. Ты думаешь, что будешь жить вечно?
Оптимистическая несостоятельность и ненадежность, время уже затянуло петлю на шее твоей жизни, а ты все еще надеешься найти, поймать и удержать свое неуловимое счастье. Ты вчерашний день, заключенный в камеру смертников, с кричащей мишенью на спине, и уже нет никакой дистанции между тобой и не тобой. Неуловимая и неопределимая черта, отделяющая мир еще живых от мира уже мертвых. Что там, в слепой зоне, на другой стороне неосязаемого экрана? Неустойчивое равновесие нарушается, боль, отчаяние, безысходность, оцепенение, запланированная смерть, твоя индивидуальная мультивселенная уничтожается, сжимаясь в невесомую точку, название которой — «бестелесная душа». И сейчас у тебя нет лица, тела, имени, возраста, положения, родственных взаимоотношений, половой принадлежности, места проживания, ты уже никто и место твое нигде. Шаг в неизвестность, в абсолютно равнодушную, пренебрежительную пустоту, в неиссякаемую небесную прорву, все теряется, отслаивается, отваливается, распадается и исчезает. Разверзшаяся пропасть, из которой всплывают размытыми рисунками обесцветившиеся образы, недописанные строки, забытые голоса, потерянные лица, непрощенные обиды, волнующие события, несбывшиеся мечты.
Переформатирование, тонкая настройка, загрузка операционной системы, вечная частичка сознания выбирается из распадающегося савана поверженной плоти и бежит все дальше и дальше в бесконечную неопределенность, новое рождение, новая жизнь, новое солнце, новый воздух, новое бездонное небо, новые расплывчатые перспективы и открывающиеся возможности, незапланированное и неконтролируемое будущее. Не обязательно счастливое, необязательно прекрасное, но все же новое, но все же будущее, но все же еще одна жизнь!
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 8, глава 9
Так и человек трудится днем и ночью, дабы приумножить свои богатства или приумножить свою плоть, и не жалеет для этого ни телесных, ни умственных сил. Некоторые, кто осознал тщетность такой затеи, направляют свои усилия на благо родичей и соплеменников. Однако в этой тяжбе за вечность человеку достается горький яд смерти, а божественному времени — сладкий нектар бессмертия. Служа бренному, невозможно стяжать вечность; не отдавшись душою Всевышнему, сущей Причине бытия, нельзя испить бессмертия, как, не орошая корень дерева, нельзя напоить его жизнью.
 
Господи, я раб Твой нуждающийся и отчаявшийся, я принимаю как дар Твой любые страдания, испытания, лишения и невзгоды, посланные мне Тобой. Ты богатство неимущих, Вездесущий и Всеведущий, Причина и Следствие творения,
невидимый для глаз и непостижимый для мысли, недоступный для чувств, запредельный для разума, Ты пребываешь в каждой частице мироздания, Ты бесконечная неизменность и окончательность, вокруг которой вращаются всякого рода планеты, галактики и вселенные. Все, что ищет душа, сосредоточено в Тебе; как пища является источником жизни, так Ты являешься источником счастья и безмятежности, служение Тебе — единственное оружие против смерти. Ты даешь силу ищущему, смирение отчаявшемуся, решительность самоотверженному, спасение потерявшемуся, веру разуверившемуся, Ты один наполняешь наши чувства способностью выбора. Тебя невозможно пленить суровыми аскезами, ученостью, эрудицией, красноречием, силою воли, лишь по милости Своей Ты даешь веру целеустремленному и рассеиваешь страх, иллюзию и обман в его сердце, лишь в обществе рабов Твоих, простых, кротких и смиренных, душа способна разорвать путы смертельного мира и обрести прибежище в царстве несотворенной действительности.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 11, глава 26
В том, что жизнь моя пошла прахом, нет вины женщины, я сам обольстился ее плотью и теперь пожинаю плоды моего обмана. Разве змея виновата, что путник принял ее за веревку? Всё в здешнем мире есть наваждение: и благоухание женского тела, и смрад нечистот, прелестные образы, и безобразие гниющей плоти. Каждый называет тело своим, но в том нет правды, телом нашим поочередно пользуются для удовольствия наши родители, жены, друзья и начальники, а потом его пожирает погребальный костер или собаки с шакалами. Мы не знаем, кому принадлежит тело, доставляющее нам ощущения, но привязываемся к нему безрассудно.
 
Наваждения растаяли для прозревшей души, как утренний туман с первыми лучами восходящего солнца, и вечная искорка света отлетела от поверженной плоти, как птица из рук задремавшего охотника, и, свободная, вознеслась в нетленное царство Всеблагого.