Царство зверя

Царство зверя. "Пепел на ладонях, рассказ - 3" 18+

«Зверь воет в ночи, но теперь он смотрит глазами человека. А пепел на наших ладонях — всё, что осталось от мира, который мы знали. Мы утратили себя, и пеплом стало наше прошлое. »

Вспышка молнии осветила пустынную набережную, и в тусклом свете Ивана на мгновение посетило странное чувство, что мир за окном был нереальным. Волны с ревом бились о бетонные плиты, а ветер рвал остатки некогда разноцветных вывесок. Этим вечером свечи и камин в его бывшем баре горели особенно ярко, словно это место было единственным островком тепла и уюта в холодной пустоте.

Он сидел в плетеном кресле у камина, закутавшись в старый плед, и задумчиво потягивал горячий чай с медом. Мед стал редкостью. Но Иван держал пару банок для особых случаев. Сегодняшняя ночь, с её завыванием ветра и бесконечным дождём, являлась именно таким случаем.

Когда внизу раздался стук в дверь, мужчина вздрогнул. За последние месяцы он привык к одиночеству. Люди здесь больше не ходили по ночам. А те, кто всё же появлялся, редко приносили хорошие новости.

Он встал, бросив взгляд на охотничье ружьё, прислонённое к стене. Рукоять была потёрта, а ствол давно утратил свой блеск, но оружие ещё представляло опасность. Иван сам несколько раз проверял это, и на дичи, и на тех, кто приходил ночью не с добрыми намерениями.

Он взял ружьё, привычным движением проверил, заряжено ли оно, и медленно направился вниз по скрипучей деревянной лестнице.

«Кого там ещё чёрт принёс в такую погоду».

На первом этаже было темно. Лишь слабый свет от камина, пробивающийся через лестничный проём, слегка освещал помещение. Мужчина осторожно подошёл к двери, поднял оружие и прижался ухом к дереву. Глухая тишина. Только шум ветра и частые капли дождя, стекающие по крыше.

Он задержал дыхание. Постучали снова, чуть громче, настойчивее.

— Кто там?

— Это я! — донёсся приглушённый голос снаружи.

— Кто, я?

— Андрей.

Иван на секунду замер, вслушиваясь. Голос действительно вроде бы был знакомым. Андрей, сосед из деревушки, жил в паре километров от бара. Парень был из тех, кто не лез на рожон и старался держаться подальше от неприятностей.

Но Иван знал, в последнее время чужаки стали появляться слишком часто. Особенно по ночам. Некоторые, изголодавшиеся, измученные, готовые на всё ради куска хлеба или ночлега. А другие, озлобленные, отчаявшиеся, готовые убить ради того же. Не раз Иван слышал истории о том, как такие «гости» вырезали целые семьи или жгли дома ради еды и тепла. А ещё использовали других, в качестве заложников, чтобы проникнуть в помещение. Поэтому он не спешил открывать дверь.

— Андрей? — переспросил Иван, прижимая палец к спусковому крючку. — Что тебе нужно?

— Замёрз я,  — устало ответил голос. — Дай хоть согреться, чайку попить. Полчаса, и уйду.

Иван помедлил ещё пару секунд, затем убрал ружьё, но всё же держал его наготове. Аккуратно отодвинул засов и приоткрыл дверь. Молодой человек стоял на пороге, мокрый насквозь, с опущенными плечами. Его лицо было бледным, а руки дрожали от холода.

— Ты один? — спросил Иван, всё ещё держа оружие наготове.

— Один,  — кивнул парень. — Да кто сюда ещё попрётся в такую погоду?

Мужчина осмотрел его с головы до ног, затем выглянул наружу, проверяя, не прячется ли кто-то в темноте. Только бушующий ветер и дождь. Немного успокоившись, он распахнул дверь шире.

— Заходи,  — буркнул он, пропуская молодого человека внутрь. — Ты чего в такую погоду?

— Да вот, подумал, может, ты ещё не спишь,  — улыбнулся Андрей, хотя лицо его выглядело уставшим. — Пустишь? А то совсем продрог.

Иван молча кивнул и отступил в сторону, пропуская гостя внутрь. Парень сбросил ботинки у порога, а потом, заметив, что Иван смотрит на его мокрую куртку, криво усмехнулся:

— Не переживай, не утоплю твой бар.

— Да уж, топить тут уже нечего,  — проворчал хозяин, замыкая дверь. — Давай к камину, согреешься.

Через несколько минут гость уже сидел за деревянным столом напротив камина, грея руки у огня. Иван достал из старого шкафа бутылку домашней настойки.

— Ну что, за встречу? — произнёс он, разливая.

— За встречу,  — тихо ответил Андрей, поднимая стакан.

Они выпили. Парень поморщился, а Иван, напротив, выглядел довольным.

— Крепкая, зараза,  — сказал Андрей. — Ты что, её на керосине гонишь?

— Ага,  — усмехнулся хозяин бара. — Керосин-то в дефиците, а вот черноплодки у меня ещё хватает.

Они посидели в молчании, слушая, как трещат дрова в камине. Наконец Андрей нарушил тишину.

— Знаешь, что странно? — начал он, задумчиво глядя в огонь. — Я ведь всё это время думал, что хуже уже не будет. А оно становится.

Иван поднял брови, но ничего не сказал, только налил ему ещё.

— Помнишь, как в начале было? — продолжил гость. — Все бегали, суетились. Кто-то в Краснодар рванул, кто-то в Новороссийск. А потом начали возвращаться. Те, кто выжил.

Мужчина кивнул. Он сам был свидетелем того, как люди пытались найти спасение. Когда новость о катастрофе дошла до тихого черноморского городка, казалось, что здесь всё останется по-прежнему. Но вскоре начались дожди, реки вышли из берегов, дороги заполонили беженцы. А потом пришла зима.

— Краснодар… — тихо повторил Иван. — Я слышал, там теперь город-призрак. Больше половины вымерли. Хотя, другие говорят, что жизнь налаживается.

— Да,  — подтвердил Андрей. — Я был там в первые недели. Сначала эпидемия, потом мародёры. Продуктов не осталось, электричества тоже. Люди просто сходили с ума. Я тогда хотел остаться, помочь… но понял, что это бессмысленно.

Он замолчал, сжимая стакан в руках. Иван тоже молчал. Он знал, что прошлое — это рана, которую лучше не трогать. Но Андрей, казалось, не мог остановиться.

— Я ведь думал, что здесь будет лучше. А оно…

Он махнул рукой в сторону окна, за которым ветер с воем бился в стены.

— Как ты думаешь, что нас ждёт впереди?

Иван задумался. Вопрос был не из тех, на которые легко найти ответ. Он опустил взгляд на свои натруженные руки. Шершавые, с мозолистой кожей, они выглядели так, словно принадлежали человеку, который всю жизнь работал на земле. Эти руки уже давно не знали ничего, кроме грубой работы, но когда-то они держали не только ружьё и топор. Когда-то они бережно обнимали жену, подбрасывали в воздух маленькую дочь, оттирали до блеска стаканы за барной стойкой.

Ему вдруг показалось, что он снова там, в прошлом. Бар живёт своей обычной жизнью. Летний вечер, солнце садится за горизонт, окрашивая море в золотисто-оранжевые тона. На улице слышен смех. Местные рыбаки спорят о том, кто поймал самый большой улов, а приезжие туристы, уже немного подвыпившие, заказывают очередной раунд. В баре шумно и весело, пахнет жареной рыбой, домашним вином и солью. Его жена, Оля, стоит за стойкой, красивая, с лёгкой улыбкой, и разливает напитки. А их дочь, пятилетняя Василиса, бегает между столиками, раздавая гостям своё детское обаяние.

— Папа, смотри, что я нарисовала! — кричит она, размахивая листком бумаги с корявым, но трогательным рисунком.

— Сейчас, солнышко,  — отвечает он, вытирая руки полотенцем. — Покажи маме, а потом мне.

Его сердце тогда было ещё целым, а жизнь — простой, но счастливой. Он думал, что так будет всегда. Что его бар будет стоять на берегу ещё долгие годы, что Василиса вырастет, а Оля будет рядом. Но всё это оказалось иллюзией.

Воспоминание исчезло также внезапно, как и возникло. Вместо смеха, лишь треск дров в камине. Вместо золотого заката — чёрная ночь за окнами. И вместо любимых лиц — пустота.

Иван почувствовал, как внутри что-то сжалось. Он потерял их в первые месяцы после извержения Йеллоустоуна. Тогда ещё никто не понимал, насколько всё изменится. Люди толпами бежали из больших городов, думая, что в маленьких местах, таких как их городок, будет безопаснее. Но вместе с беженцами пришли болезни. Какая именно зараза тогда выкосила половину населения, никто так и не узнал. Лекарств не хватало, врачи, которые остались, не справлялись. Каждый день был похож на лотерею: выживешь или нет?

Оля заболела первой. Он делал всё, что мог. Поил её горячим чаем, выменивал на последние припасы какие-то таблетки у соседей. Но ничего не помогло. Она угасала на его глазах, день за днём. А потом заразилась Василиса. Её звонкий голосок быстро сменился слабым шёпотом, а потом и вовсе исчез. Иван сидел у кроватей, держа их за руки, когда жизнь покинула их тела. Он ничего не мог сделать. Абсолютно ничего.

Впрочем, тогда многие теряли близких. Каждый дом в городе стал маленькой могилой для кого-то. Кто-то хоронил, кто-то не успевал, просто оставляя тела там, где они умерли. Бар Ивана опустел. Некому было приходить, некому было радоваться. Только стены и старый камин стали свидетелями его утраты.

И теперь ему остались лишь воспоминания. Горькие, как плесневелый хлеб. Сначала он цеплялся за них, как утопающий за обломок, надеясь, что память о счастливых днях утолит боль. Но теперь воспоминания стали, скорее, пыткой. Они приходили ночью, на фоне завывающего ветра, и заставляли его просыпаться с комом в горле.

Андрей смотрел на Ивана, не говоря ни слова. Он видел, как лицо хозяина бара помрачнело, как в его глазах появилась тень боли.

— Скажи, ты вообще веришь, что всё это когда-нибудь закончится, весь этот ад,  — тихо спросил Андрей, отвлекая хозяина дома от его нелёгких мыслей.

Иван медленно поднял затуманенный взгляд. Да, вопрос был не из тех, на которые легко найти ответ. Он снова посмотрел на свои руки, вспоминая, как держал в них маленькую ладошку дочери и как гладил волосы жены, когда та угасала.

— Понятия не имею,  — наконец честно признался он. — Но знаешь что? Жить всё равно надо. Пока можем.

— Да,  — кивнул Андрей, задумчиво глядя в огонь. — Ты прав.

Они выпили ещё по одной. За окнами по-прежнему бушевал ветер, а внутри бара было тепло. Но оба понимали, что это тепло — временное. Мир за стенами уже не был прежним. Туманы стали густыми, как молоко, а море — беспокойным и холодным. Даже привычные чайки исчезли, будто мигрировали куда-то в поисках лучшей жизни. Как и многие люди.

— Я ведь всё это с самого начала видел,  — продолжил Андрей, глядя в огонь. — Когда этот чёртов вулкан рванул, мы ещё не понимали, что это значит. Смотрел тогда новости, сидел дома, пил пиво. По телевизору сначала говорили, что это где-то далеко, в Америке. Мол, нас не коснётся. А вот хрен. Уже вскоре начали показывать, что творится у них. Города в дыму, люди бегут, кто пешком, кто на машинах. Дома горят, полиции не видно — только хаос. В калифорнии выброс радиации. А потом, когда пепел дошёл до нас, всё началось и здесь. Да ты и сам помнишь.

Он медленно провёл рукой по лицу, будто стараясь стереть воспоминания, но они отчего-то не уходили.

— Да. Вспоминаю, как это было… Как будто вчера. Как уже говорил, сидел я в тот день перед телевизором, переключал каналы. Сначала решили, что нам не грозит ничего серьёзного. А потом начали показывать наши города. И стало понятно: всё, приехали. Жопа.

Иван молча слушал. Только налил ещё настойки в стаканы. Андрей немного выпил, но не пьянел. Говорить было важнее.

— Представляешь, в Тольятти,  — начал он,  — показывали, как толпы людей штурмуют магазины. Продуктовые, аптеки, что угодно. Кто-то пытался подняться на крышу, уехать на автобусах, но уже было поздно. Я видел, как женщина с ребёнком кричала у дверей закрытого супермаркета, а мужики срывали замки ломами. Один из них, кажется, задел её, когда махал ломом. Ребёнок упал, заплакал, а толпа просто потекла дальше, даже не заметив. Чего уж там, каждый хотел выжить.

Он на секунду замолчал, закусив губу.

— А в Уфе… Там вообще срань была. Показывали, как люди буквально дрались за воду. Грязь, крики. На площади поставили цистерны, вроде как для всех, но началась какая-то мясорубка. Мужики с дубинками отгоняли женщин и детей, чтобы взять себе. Кто-то стрелял в воздух, а потом уже и по людям. Я помню, как репортёр рассказывал, что власти пытаются навести порядок, а за его спиной кто-то в драке упал на землю. И никто даже не помог. Просто затоптали.

Иван тяжело вздохнул, но вновь ничего не сказал. Его собственные воспоминания были не менее горькими.

— В Питере,  — продолжил гость,  — всё вроде сначала шло нормально. Люди держались, помогали друг другу. Но потом, как всегда, начались проблемы. Кто-то решил, что ему нужно больше еды, больше места. Помню видео с Дворцовой площади. Там собрались религиозные фанатики. Кричали, что это «кара Божья», требовали покаяния. А после, как-то незаметно, они начали громить всё подряд. Магазины, аптеки, даже дома. Кричали, что это всё «греховное» и надо уничтожить.

— Фанатики,  — буркнул Иван. — Они всегда найдутся, как только что-то идёт не так.

— Да,  — кивнул парень. — Но знаешь, что самое скверное? Не фанатики. А то, как быстро обычные люди к ним присоединяются. Утром они ещё ходят на работу, пьют кофе, а к вечеру уже с факелами бегут громить чужие дома. Как будто вся наша цивилизация — тонкий слой. Стоит чуть-чуть поцарапать, и под ним — зверь.

Иван молча потянулся за стаканом, сделал глоток и только потом сказал:

— Может, ты и прав. Но знаешь, Андрюха, не все такие. Я видел и тех, кто оставался людьми. Даже когда жрать нечего было, даже когда смерть рядом ходила. Те, кто делился последним, кто вытаскивал других из этого дерьма. А звери… Ну, их всегда хватало. Просто раньше они скрывались за лживыми масками.

Молодой человек тихо усмехнулся, но не с весельем, а с горечью.

— Может, и так. Но не везде. Во Владивостоке, помню, показывали, как люди буквально с ума сходили. Там штормы начались, как и у нас. Порт затопило, корабли повыбрасывало на берег. Люди пытались найти еду в контейнерах, которые выбросило волнами. Но потом появились какие-то банды. В масках, с оружием. Они всё захватили, торговали едой, брали женщин и детей в рабство.

За окном завывал ветер, стёкла дрожали под напором стихии, и казалось, что весь мир за пределами этого бара, холодный, безжалостный и чужой. Впрочем, так оно и было на самом деле.

— Ты заметил, как природа меняется? — вдруг спросил парень, словно стараясь отвлечься от тяжёлых мыслей.

— Заметил,  — пробормотал Иван. — Говорят, где-то ближе к горам появились горячие источники. А ещё грибы какие-то странные растут. Я на днях видел, как мужики собирали. Но что-то мне подсказывает, что жрать их не стоит.

—Знаешь, я иногда думаю, может, этот конец света — просто шанс для нас? Чтобы понять, кто мы такие на самом деле.

Иван посмотрел на него, затем на ружьё, стоявшее у стены.

— Шанс, говоришь? Может быть. Только как-то не все его используют правильно.

— А люди? Они тоже меняются,  — усмехнулся Андрей. — Становятся злее. Или…

Иван ничего не ответил. Он снова посмотрел на огонь, и перед глазами возникли лица тех, кого он когда-то знал. Клиенты бара, друзья, семья. Все они теперь были только воспоминаниями.

— Андрюха,  — тихо сказал он. — Знаешь, что я понял за эти месяцы?

— Что?

— Мир никогда не был идеальным. Просто раньше мы этого не замечали.

Они выпили в последний раз. Ветер за окном завыл особенно громко, словно пытаясь прорваться внутрь. Андрей поднялся, натянул куртку и посмотрел на Ивана.

— Помню, как у тебя всегда здесь было хорошо… Ладно. Спасибо за наливку, за компанию.

— Ты куда?

— Домой. Пока ещё есть куда.

Иван молча кивнул. Он проводил Андрея до двери, и, когда та захлопнулась, снова остался один. Мир за стенами бара был холодным и враждебным, но здесь, у камина, ещё теплился огонёк надежды. И пока он горел, жизнь продолжалась.

После ухода гостя, мужчина вдруг спохватился. Как он сразу не додумался дать продукты Андрею. В конце концов, теперь тот жил не один. Пару недель назад к нему прибилась девушка со своим малолетним братом. Юля, кажется звали её. Вроде бы она была из Ростовской области.

«Чёрт возьми. Что же делать».

Иван потёр небритый подбородок, после чего вздохнул. Пара километров, пускай и по такой мерзкой погоде, не так уж и далеко для бешеной собаки. А вот людям будет приятно. Встанут утром, а у них будет еда.

Спустившись в подвал, мужчина набил рюкзак кое-какими продуктами. Сушёная рыба, тарань и судак, банка тушёнки и варенье, которое делала Оля. После этого, тепло одевшись, взяв ружьё и пояс с патронами, вышел на улицу, в непогоду.

Ночь обрушилась на него холодным дождём и ледяным ветром, который пробирался даже под плотную куртку. Иван шагал по размокшей дороге, чувствуя, как грязь хлюпает под сапогами, а мокрая ткань капюшона липнет к голове. Дождь не просто шёл, он бил, словно мелкий град, стуча по плечам, стекая струйками по лицу, мешая дышать. Деревья вдоль дороги стояли тёмными силуэтами, их голые ветви гнулись под порывами ветра, скрипели и стонали, будто живые.

Мужчина с трудом различал дорогу перед собой. Фонарь, закреплённый на ремне рюкзака, освещал лишь узкую полоску грязи под ногами. Вдалеке, за шумом дождя, он едва уловил глухой рёв моря. Волны, должно быть, били о берег с такой силой, что их звук перекрывал завывания ветра. Когда-то этот шум был для него успокаивающим. Летом он любил сидеть у воды, смотреть, как прибой ласково облизывает песок. Теперь же море казалось враждебным, как и весь остальной мир.

Пройдя мимо выброшенных на берег рыбацких лодок, Иван невольно замедлил шаг. Лодки давно превратились в бесполезный хлам. Их днища были пробиты, краска облупилась, а внутри скопилась чёрная, воняющая гнилью вода. Когда-то здесь кипела жизнь. Рыбаки возвращались с уловом, на берегу стояли ящики с рыбой, пахло солью и морем. Теперь всё это осталось в прошлом. Вся прибрежная линия походила на кладбище. Покорёженные лодки, пустые и затопленные летние домики для туристов и тишина, нарушаемая лишь стуком дождя и рокотом волн.

Иван остановился на мгновение и обернулся. Его двухэтажный дом уже давно скрылся за пеленой дождя. Вокруг не было ни огонька, ни малейшего признака жизни. Он остался один на этой дороге, среди бескрайней ночи и глухого шума стихии.

— Чёртова погода,  — буркнул он себе под нос и снова натянул капюшон, который ветер так и норовил сорвать.

Мужчина двигался вперёд, прижимая ружьё к плечу. Этот путь он знал наизусть, но всё равно не мог избавиться от ощущения, что каждый шаг мог стать для него последним.

«Люди стали гораздо хуже зверей. Прав Андрюха. Ой как прав».

Мужчина остановился на перекрёстке. В одну сторону уводила асфальтовая дорога к самому городу, а если двигаться прямо, по грязи, то попадёшь в деревушку, которая раньше вмещала в себя не больше тысячи жителей. А его бар, который одновременно служил и домом, находился посередине.

Спустя несколько минут, двигаясь по бездорожью, он заметил впереди очертания того, что когда-то было автомобилем скорой помощи. Машина стояла на обочине, накренившись на одну сторону, словно устала и остановилась отдохнуть. Стёкла были выбиты, а покрышки стёрты от вулканического пепла. Иван замер рядом, прислушиваясь. Тишина. Только ветер и дождь.

Он заглянул внутрь через разбитое боковое окно. Салон был пуст, если не считать старых пятен крови на сиденьях и полу. Иван невольно поморщился. Запах гнили, несмотря на дождь, всё ещё витал вокруг машины. Он знал, что искать тут нечего, но всё равно толкнул дверь, чтобы проверить. Мало ли что?

Петли жалобно заскрипели, и дверь приоткрылась, но внутри, как и ожидалось, ничего полезного не оказалось. Лишь разломанная аптечка валялась в углу. Её содержимое давно растащили.

На секунду ему стало не по себе. Машина скорой помощи, символ спасения и надежды, теперь превратилась в гниющий кусок металла, бесполезный, как и всё, что осталось от прежнего мира.

Он двинулся дальше. Дождь усилился, казалось, небо решило пролить на землю всё, что у него осталось. Мужчина ускорил шаг. Вдалеке уже виднелись смутные очертания деревни. Несколько домов стояли на краю поля, их крыши покрыты слоем грязи и пепла. Света, конечно, не было. Электричество исчезло ещё в первые недели после катастрофы. Люди жгли костры, но чаще прятались в темноте, чтобы не привлекать к себе внимания. Да и самих жителей осталось не так уж и много. Не больше сотни. Одни слегли в землю по разным причинам, а иные подались в поисках лучшего места.

Наконец, он достиг первого дома. Это был старый, покосившийся сарай, который, казалось, вот-вот развалится под напором ветра. Иван обогнул его, стараясь не шуметь. Он знал, где живёт Андрей. Третий дом от края, с облупившейся зелёной дверью. Раньше, парень проживал там с родителями, которых, увы, уже не было в живых.

Когда он подошёл ближе, то заметил слабый огонёк, пробивающийся сквозь щель в ставнях.

«Значит, дома»,  — подумал он с облегчением.

Мужчина остановился на пороге, собираясь постучать, как вдруг сквозь шум дождя услышал крик. Он исходил из глубины дома. Не раздумывая, наученный горьким опытом прошедших месяцев, Иван скинул рюкзак, хватаясь за ружьё. Осторожно приоткрыл дверь, шагнув во мрак коридора. Шум и крики усилились. А ещё чьи-то незнакомые голоса…

— Давай, сучка,  — говорил кто-то грубо. — Наконец у тебя там стало мокро.

Другой, явно подбадривал пьяно и неразборчиво.

— Вот так, просто отлично!

Сделав несколько шагов, Иван заглянул в узкую щель. Он сразу увидел Андрея, который лежал на полу с простреленной головой. Под ним растекалась лужа крови. В дальнем углу забился с испуганным видом пацан, лет десяти, брат Юли. Вовка, кажется.

Слегка переместившись, чтобы видеть другую часть комнаты, Иван наткнулся взглядом на трёх бродяг в грязном камуфляже. Нет, это были совсем не солдаты. Скорее уж зэки, если судить по наколкам.

«Откуда они здесь взялись? »

На кровати лежала Юля, голая и кричащая. Она извивалась под насильником, который двигался резко, напористо. Одна рука лежала на бедре у девушки, а другая облапила грудь. Два других стояли слегка в стороне, наблюдая, довольно ухмыляясь в бороды. Видимо, дожидаясь своей очереди. На столе красовались опустевшие бутылки.

«Животные,  — с ненавистью подумал мужчина. — Убью, тварей».

Иван не стал больше ждать. Дыхание ровное, пальцы привычно сомкнулись на прикладе. Он шагнул внутрь. Первый выстрел грохнул, как обвал в штольне. Насильник, пригвождённый к Юлиному телу, дернулся и рухнул на бок, оставив на её лице кость и мозги. Девушка вскрикнула, закатив глаза, но мужчина уже не смотрел на неё. Два других оборванца метнулись к оружию, сваленному на столе.

Один успел схватить обрез. Повернулся, с дрожащим в руках стволом, но Иван был быстрее. Удар прикладом в висок. Хрустнуло сочно, как под ногой сухая ветка. Тело осело, задев котелок. Угли взметнулись искрами, осветив третьего, тощего, с перекошенным от ужаса ртом. Тот попятился к окну, споткнулся о Вовкины ноги.

— Нет, нет, подожди, братан! — захрипел, заслоняясь руками зверь.

Слов не нашлось для этого животного. Просто дважды выстрелил в упор. Первая пуля снесла пальцы, вторая вошла в живот, разрывая внутренние органы. Сразу за этим тишина нахлынула внезапная, оглушительная. Иван вновь перезарядил ружьё дрожащими руками.

Юля зарыдала, прижимая к груди окровавленную простыню. Вовка, весь дрожа, уткнулся лицом в колени. Мужчина перешагнул через лужицу крови, поднял с пола платье.

— Одевайся.

Голос сорвался, пришлось сглотнуть ком в горле.

— Собирай вещи, какие есть.

Мальчишка поднял на него испуганное мокрое лицо:

— Андрей… Он…

— Мёртвых не поднимем.

На полу один из раненых застонал, дергаясь в предсмертных судорогах. Иван прицелился в затылок. Выстрел аккуратный, будто добивал раненого зверя. Юля вздрогнула, но молча натягивала платье. В её глазах, отражавших дрожащий огонёк печки, теперь пылало что-то непонятное.

— Спасибо… — прошептала девушка, глотая слёзы, завязывая ремень на талии.

Он кивнул, уже копаясь в карманах трупов. Патроны, нож с выщербленным лезвием, полпачки прелых сигарет. Всё в принесённый рюкзак. А ещё обрез и дробовик, который и взял, а своё ружьё сунул в чехол.

— Ладно, пошли отсюда.

Дождь барабанил по капюшону и плечам, превращая дорогу в грязевую кашу. Ветер срывал с обочин мелкий мусор, швырял его в лица, словно хотел прогнать путников прочь. Иван шёл впереди, держа оружие наготове. Позади него, цепляясь за его спину взглядом, двигалась Юля, держа за руку младшего брата. Вовка старался не отставать, но грязь прилипала к ботинкам, и он то и дело спотыкался, с трудом удерживаясь на ногах.

— Ещё немного,  — бросил через плечо мужчина, не оборачиваясь. — До дома рукой подать.

Юля молча кивнула, хотя он этого и не видел. Она была слишком занята собственными мыслями.

На обочине дороги, наполовину утонув в грязи, стоял покосившийся знакомый микроавтобус скорой помощи. Иван на секунду замедлил шаг, бросив на машину настороженный взгляд. Точнее, даже не на неё, а слегка в сторону.

Вовка тоже заметил скорую и тихо спросил:

 — Дядя Ваня, а там кто-то есть?

 — Тихо, — коротко бросил мужчина.

И в этот момент из темноты донеслось рычание. Низкое, утробное, от которого у Юли ёкнуло сердце. Она вскинула голову и прижала Вовку к себе, а Иван уже поднимал оружие.

Из-под машины выскочила первая гадина. Огромная, облезлая, с пеной на морде. За ней ещё две, потом четыре. Псы, измождённые голодом, с выпирающими рёбрами, окружили маленькую группу, клацая зубами и рыча. Другие появлялись из темноты.

"Чёрт возьми, откуда они здесь взялись? Ещё ведь полчаса назад их тут не было".

 — Назад! — крикнул Иван, отступая к Юле и Вовке. — За меня! Быстро!

Девушка, не раздумывая, потащила брата за собой, прикрывая его собственным телом. Иван поднял обрез. Один из псов — самый крупный, вероятно вожак, прыгнул первым, широко раскрыв пасть. Выстрел раздался оглушительно, заглушив на секунду свист ветра. Пёс рухнул в грязь, дёрнувшись пару раз, но остальные не отступили.

 — Вот дрянь! — прошипел Иван, переламывая оружие, чтобы перезарядить.

Ещё двое бросились одновременно. Мужчина выстрелил снова, на этот раз накрыв сразу двух. Один упал замертво, второго отбросило в сторону, но тот, хромая, продолжил приближаться. Иван снова перезарядил, чувствуя, как адреналин гонит кровь по венам, а руки мелко трясутся.

"Не хватало мне подохнуть от каких-то сраных псин", — подумалось ему.

 — Дядя Ваня! — закричал Вовка, указывая в сторону.

Ещё три пса вынырнули из-за поваленного дерева, обойдя людей сзади.

 — Чёрт... — выругался Иван, резко развернувшись.

Он выстрелил в ближайшего, но на перезарядку уже не оставалось времени.

 — Держи Вовку! — крикнул он, отбрасывая ружьё и выхватывая нож из-за пояса.

Один из псов прыгнул на него, сбив с ног. Иван рухнул в грязь, но успел выставить руку, и зубы пса вцепились в рукав его куртки. Он с силой ударил ножом в шею зверя, чувствуя, как кровь брызнула на лицо. Пёс захрипел и обмяк, но второй уже был на подходе.

Юля закричала и схватила камень с обочины, изо всех сил метнув его в приближающегося пса. Камень попал в бок, и зверь остановился на секунду, но этого хватило Ивану, чтобы подняться и встретить его ударом ножа.

Последний пёс, тот, что хромал, завыл и бросился бежать, поняв, что теперь он один.

Мужчина тяжело дышал, стоя посреди дорожной грязи. Его лицо было перепачкано кровью, а руки дрожали от напряжения. Он оглянулся на Юлю и Вовку.

 — Живы? — спросил он, вытирая лицо рукавом.

Девушка неуверенно кивнула, вцепившись в брата, боясь его отпустить.

 — Дядя Ваня, ты не ранен? — спросил Вовка, глядя на его окровавленные руки.

Иван посмотрел на себя и покачал головой.

 — Не моя кровь, — ответил он. — Ладно, идём. Надо домой, пока новые не нагрянули. Мало ли что в ночи…

Он подобрал обрез и быстро проверил патроны. Этого хватит, если повезёт. С другой стороны, в чехле его собственное ружьё, а ещё трофейный дробовик.

Через несколько минут они уже шагали в сторону бара. Холодный ветер по-прежнему яростно завывал, но Иван больше не обращал на это внимания. Главное — они живы.

Когда троица наконец добралась до двухэтажного здания, бывшего когда-то шумным баром, Иван сразу же запер дверь на засов и по привычке проверил окна. Юля усадила Вовку у камина, раздувая едва тлеющие угли.

 — Жри, — коротко бросил Иван, ставя перед мальчиком банку тушёнки. — Ты сегодня молодцом был. Не испугался.

Вовка не заставил себя уговаривать. Он жадно принялся за еду, а Юля села рядом, кутаясь в старое одеяло. Иван налил ей немного самогона в стакан и протянул.

 — Держи. Нервы успокоит.

Девушка молча взяла напиток, но пить не спешила. Она смотрела на огонь, погружённая в свои мысли. Иван заметил её состояние, но решил пока не лезть с разговорами.

Он встал за стойку, провёл рукой по старой деревянной поверхности, на которой когда-то стояли рюмки и бокалы. На миг замер, вспоминая, как бар гудел от голосов и смеха. Тогда жизнь была другой. Проще. Счастливее.

 — Эх, как всё изменилось... — пробормотал он себе под нос, доставая из-за стойки бутылку. — Но мы ещё поборемся.

Он налил себе и поднял стакан:

 — За выживание, ребята.

Юля тихо подняла голову и кивнула.

 — Андрюху жалко, — пыхнул сигаретой Иван. — Завтра вернусь, похороню его по-человечески. Хороший был парень. Ещё пацаном его знал, и родителей…

Юля вся как-то напряглась, медленно повернув бледное лицо к мужчине. Губы мелко задрожали, а пальцы крепче стиснули стакан.

 — Хороший парень?

Голос девушки повысился, и в нём явно слышалась злость. Она резко поставила стакан на стол, и самогон расплескался по деревянной поверхности.

 — Ты серьёзно? Думаешь, он был хорошим?

Иван нахмурился, отложив сигарету в пепельницу. Его взгляд стал внимательнее, но в нём читалось удивление.

 — Ну, он помогал мне иногда … — начал он, но Юля его перебила, резко вскочив с места.

Одеяло упало на пол, но она даже не заметила этого. Плечи дёргались, а глаза сверкали.

 — Помогал?

Девушка засмеялась, но смех был почти истеричным.

 — Он был редким ублюдком! Ты даже не представляешь, что он творил!

Вовка, до этого молча жевавший тушёнку, замер с ложкой. Его глаза перебегали с Юли на Ивана, словно он пытался понять, стоит ли вмешаться. Но Юля уже не могла остановиться. Её понесло.

 — Когда мы с братом только пришли к нему, он сделал вид, что хочет помочь. Дал еду, тепло, крышу над головой. А потом…

Она замолчала на мгновение, словно боялась говорить. Но после снова продолжила, уже тише, но с ещё большей ненавистью.

 — Потом он начал заставлять меня… Обслуживать его друзей. За еду. За тёплую одежду.

Иван медленно поднялся со стула. Его лицо стало вдруг каменным.

 — Что?

 — Да.

Юля снова засмеялась, но теперь в её глазах блестели слёзы.

 — Тот самый спокойный, приятный Андрюха... Он заставлял меня трахаться. И знаешь, что самое смешное? Он приходил сегодня к тебе не просто так. Он высматривал. Планировал с теми же дружками тебя убить и забрать всё, что у тебя есть.

Иван ошеломлённо молчал. Его руки сжались в кулаки, а взгляд стал пустым, словно он пытался осмыслить услышанное.

 — Но его же убили.

 — Они просто что-то не поделили. Я не знаю… Произошла ссора, а потом ему выстрелили в голову.

Юля снова схватила стакан и залпом выпила оставшийся самогон. Она зажмурилась, будто бы пытаясь заглушить боль, но слёзы всё равно текли по её щекам.

 — Я не могла ничего сделать… — прошептала она. — Он угрожал, что убьёт брата…

Иван подошёл к ней, медленно, словно боясь спугнуть. Он положил руку ей на плечо, но она вздрогнула и отстранилась.

—  Послушай… — начал он, но она резко повернулась к нему.

 — Не надо. Не надо твоих слов. Ты хотел его похоронить? Хороший парень, да, ****ь?

Она снова засмеялась, но теперь это был смех, полный боли и гнева.

 — Пусть его тело гниёт там. Эта мразь заслуживает такого.

В комнате повисла тяжёлая тишина. Только треск дров в камине нарушал её. Вовка наконец встал и подошёл к сестре, осторожно обняв её. Она сначала сопротивлялась, но потом просто обмякла, опустив голову ему на плечо, усевшись обратно на стул.

Иван стоял неподвижно, глядя в огонь. Его лицо было непроницаемым, но в глазах бушевала буря. Он думал о том, как близко был к тому, чтобы поверить Андрею. И ведь впустил в свой дом гаденыша, в свою жизнь.

«А ведь он тогда говорил о людях, которые превратились в зверей».

Мужчине захотелось уехать куда-нибудь далеко, где спокойно, и будет прежняя жизнь. Но на всей планете, наверное, не осталось таких мест. Да и с транспортом проблемы. Если только достать электромобиль, который в соседнем городе, как ему было известно, имелись. Но покрышки долго не проживут, и будет нечто подобное, как со скорой помощью, которая навсегда приютилась на обочине. С другой стороны, пепел покрыла грязь, так что не так уж и критично. Многие нынче использовали транспорт, расходуя последние запасы.

«Здесь мой дом, родные стены, которые я строил собственными руками. Место относительно спокойное, да и припасы кое-какие имеются. Так что незачем шататься в опасные времена».

Затем он в который раз вздохнул. Как выяснилось, даже местные, давно знакомые люди, могли позариться на чужое.

«Нет. Я останусь здесь».

Ветер с моря вздымал песчинки, и гнал их вдоль берега, где некогда шумели туристы. Сейчас же всё вокруг было мёртвым — только редкие обломки, выброшенные штормами, да ветхие здания напоминали о прежней жизни. Среди них одиноким островком стоял каменный бар. Когда-то здесь звучала музыка, разливались напитки, а из открытых окон доносились смех и разговоры. Теперь же это место стало убежищем для троих.

Иван задумчиво протирал стойку, которая потеряла свой блеск ещё до катастрофы. На полках за ним находились пустые бутылки, больше для вида, чем для дела. Настоящие запасы прятались в подвале.

Юля и Вовка сидели за одним из столиков, в углу. Девушка молчала, задумчиво глядя на свои руки, а мальчик, с любопытством исследовал интерьер. Он постукивал пальцами по столу, будто пытаясь вспомнить какую-то мелодию.

Иван налил мутноватый ананасовый сок в три стакана и поставил их перед собой. Затем, вздохнув, взял один из них и кивнул Юле:

 — Выпей. Это не яд.

Девушка оторвала взгляд от своих рук и посмотрела на стакан. Запах от жидкости был резким, но вовсе не неприятным. Пахло самогоном и чуть-чуть ананасом. Она осторожно взяла его, но пить не стала.

 — А у вас тут… уютно, — вдруг сказал Вовка, разрывая тишину. — Как будто ничего и не случилось.

Иван усмехнулся. Его обветренное лицо на мгновение смягчилось.

 — Уютно? — переспросил он. — Ну, если не считать холода, голода и того, что свет теперь только от свечей.

Он указал на огарок, который стоял на стойке.

 — Но спасибо за комплимент, дружище.

Мальчик щербато улыбнулся. Юля, наконец, подняла глаза на Ивана. Её взгляд был серьёзным.

 — Зачем вы нас приютили? — спросила она тихо. — Ведь сейчас каждый сам за себя.

Иван пожал плечами, облокотившись на стойку.

 — А если бы я вас прогнал, что бы с вами стало? — ответил он вопросом на вопрос. — Я не могу просто смотреть, как люди страдают. В конце концов, даже в этом хаосе мы остаёмся людьми.

Девушка не ответила. Она опустила голову, а её плечи слегка поникли. Мужчина заметил, как она сжала стакан, будто пытаясь согреться от шестидесяти градусов через стекло. Мальчик, тем временем, продолжал изучать бар, попивая сок.

 — Здесь, наверное, раньше было весело, да? — вдруг спросил он.

 — Весело? — ухмыльнулся Иван, вспоминая. — О да, было весело. Здесь играла музыка, люди танцевали. На веранде у моря мы устраивали вечеринки. А потом…

Он замолчал, глядя куда-то в пустоту. Вовка, заметив тишину, спросил:

 — А потом всё это исчезло? — спросил мальчишка, залпом допивая сок.

 — Потом всё изменилось, — коротко ответил Иван. — Но знаешь, парень, мир — он ведь не только снаружи. Он ещё и внутри нас. И если внутри всё разрушено, то никакой бар, никакая музыка уже не помогут.

Юля подняла голову, и её взгляд слегка оживился.

 — А если внутри ничего не осталось? — спросила она почти шёпотом.

Мужчина посмотрел на неё. В его глазах мелькнула искра, то ли сострадания, то ли ещё чего-то.

 — Тогда нужно что-то создать. Даже если вокруг одни руины.

Он взял свой стакан, поднял его, словно предлагая тост.

 — За то, чтобы у нас хватило сил.

Юля неохотно улыбнулась и, наконец, сделала небольшой глоток. Её лицо исказилось от крепости напитка, но она ничего не сказала.

 — А что это было? — спросил Вовка, показывая на её стакан.

 — Секретный рецепт, — с улыбкой ответил Иван. — Называется «Барменский самогон с ананасовым соком». Когда-нибудь, если всё это закончится, я снова открою свой бар. И у меня будет лучшее меню на всём побережье. А пока… пока приходится довольствоваться тем, что есть.

Он вновь посмотрел на Юлю. В её глазах появилась тень надежды.

 — Спасибо, — тихо сказала она.

 — За что?

 — За то, что остались человеком!

Иван кивнул. За окнами завывал ветер, напоминая о том, что мир стал другим. Но внутри бара, пусть ненадолго, по-прежнему царила тишина и тепло.

Когда ночь достигла своей середины, они продолжали всё ещё сидеть за столиком, при одинокой свечи, обсуждая мечты и вспоминая светлые моменты из прошлого. Снаружи мир оставался холодным и безжалостным, но здесь, в этом маленьком баре на побережье Чёрного моря, царило тепло человеческого общения. И это было самое важное, что могло быть в мире, где почти не осталось места для радости.

* * *

Около трёх утра Ивана разбудил крик. Он не сразу понял, откуда доносится звук, но вскоре дверь в его комнату распахнулась. На пороге стоял Вовка, босой, взъерошенный, словно его только что вытащили из самого жуткого кошмара.

 — Дядя Ваня! — выкрикнул мальчик. — Вода!

 — Что? Какая ещё вода?

 — Дом затапливает!

Мужчина мгновенно вскочил с кровати, отбрасывая в голове остатки тревожных снов. Босые ноги коснулись холодного пола, и он сразу почувствовал влагу. Дом действительно затапливало. Где-то внизу вода уже начала подниматься, а здесь пока просачивалась сквозь щели окон.

 — Чёрт побери... — пробормотал Иван и, схватив фонарь с тумбочки, направился к двери.

В коридоре он столкнулся с Юлей. Девушка, нескладная в бушлате, освещала путь перед собой маленьким фонариком. Свет дрожал, как и её руки.

 — Что происходит? — спросила она, пятясь назад, пока Иван шагал к лестнице.

 — Погода совсем с ума сошла, — буркнул он. — Надо собрать вещи. Быстро!

 — Мы уходим?

 — Да. И поторопись.

Девушка кивнула и, развернувшись, побежала обратно в комнату. Иван тоже не терял времени. Он открыл шкаф, достал трофейный дробовик, охотничье ружьё, патроны, фонарь и небольшой рюкзак, в который сунул всё необходимое.

Через минуту все трое снова встретились в коридоре. Иван бегло осмотрел Юлю. Она держала старый туристический рюкзак, набитый едой, и прижимала к груди куртку Вовки. Мальчишка выглядел испуганным, но держался рядом с сестрой.

 — Спускаемся без паники вниз, — коротко бросил мужчина, направляясь к лестнице.

На первом этаже их встретила ледяная вода. Она доходила почти до колена, и каждый шаг давался с трудом. Юля тихо выругалась, когда её ботинок зацепился за что-то под водой, но Иван не обернулся. Он уверенно шёл к узкой двери в углу комнаты.

 — Что там? — спросила Юля, пытаясь перекричать плеск волн.

 — Гараж, — ответил Иван, нащупывая ключ в кармане.

Холодный металл скрипнул в замке, и дверь поддалась. Внутри, на фоне серых стен, стояла зелёная «Нива», старая, но ухоженная.

 — Я думала, у вас нет машины, — удивлённо сказала девушка, оглядываясь.

 — Когда падал пепел, от неё толку было мало, — коротко ответил Иван, открывая водительскую дверь. — Давайте, живее.

Юля помогла Вовке забраться на заднее сиденье, а сама устроилась рядом с ним. Иван запрыгнул за руль, завёл двигатель, и в гараже раздался хриплый рёв мотора. Он нажал на педаль газа, и «Нива» с натужным скрипом выехала под открытое небо, разбрызгивая тёмную воду.

Снаружи бушевала стихия. Ливень бил по стёклам, ветер гнул ветви деревьев чуть ли не до земли. Капли дождя, похожие на мелкие осколки, с глухим стуком разбивались о лобовое стекло.

Иван в последний раз оглянулся в сторону дома. Жилище, его бар, который он строил своими руками, уже наполовину скрывался под водой. Огромные волны обрушивались на стены, срывая доски, добираясь до второго этажа.

Он почувствовал, как что-то оборвалось внутри. Долгое время это место было для него всем. Здесь он жил с Олей, здесь росла их дочь Василиса. Эти стены хранили их смех, запах свежеиспечённого хлеба, тихие разговоры по вечерам. Всё это исчезало, медленно, но неумолимо под исполинскими волнами.

«Будь проклят этот вулкан».

Иван отвернулся, стиснув зубы.

 — Всё, хватит, — бросил он себе под нос. — Теперь главное — выжить.

«Нива» покатилась по грязной дороге, оставляя позади дом, который когда-то был для него крепостью.

 — Куда мы едем? — спросила девушка со своего места, вертя головой.

 — Подальше от побережья.

Насчёт бензина Иван не волновался. Две канистры вполне хватит, чтобы доехать из одного конца Кубани в другой. Хотя, если вспомнить, что происходило на дорогах, то…

 — Но может всё обойдётся, — попыталась успокоить мужчину Юля. — Стихия успокоится и мы сможем вернуться обратно.

И как бы в ответ её словам, очередная исполинская волна обрушилась на жилище, снося крышу, выбивая окна. Ближайшее дерево от порыва ветра вырвало с корнем, а автомобиль с огромным трудом удавалось удерживать на дороге. Благо, через минуту они достигли перекрёстка и уже дальше двинулись по асфальту.

* * *

Мрачное утро встречало их серым, тяжёлым небом, будто навечно раздавившим горизонт. Низкие свинцовые тучи висели так низко, что казалось, до них можно дотянуться рукой. Солнце не пробивалось сквозь этот плотный покров, и время суток угадывалось только по часам и едва заметному свету, выдавливающемуся из-за облаков.

«Нива» катилась по дороге, оставляя за собой глубокие следы на мокром асфальте, покрытом серой грязью. Вокруг царила разруха, которая уже не выглядела чем-то необычным. У обочины стояли брошенные автомобили, многие из которых покрывал толстый слой пепла, что осел ещё в первые недели после извержения. У некоторых машин оказались выбиты стёкла, двери висели на одной петле, а внутри валялся мусор, оставленный теми, кто когда-то спасался бегством. Некоторые автомобили выглядели так, будто их кто-то расстреливал. На дверях зияли пулевые отверстия, шины были прострелены.

Дома, стоявшие вдоль дороги, казались не лучше. Почерневшие от копоти стены, выбитые окна, крыши, обвалившиеся внутрь. Где-то на обочине виднелся обугленный остов, что когда-то был магазином. От него остался только металлический каркас, торчащий из груды пепла и мусора. В одном месте дорогу почти перегородил старый автобус, завалившийся на бок. Окна отсутствовали, а внутри виднелись разорванные сиденья и какой-то мусор.

Настроение в машине царило такое же тяжёлое, как окружающий пейзаж. Иван молчал, сжимая руль так, что костяшки пальцев побелели. Его взгляд был прикован к дороге, но мысли блуждали далеко отсюда, постоянно возвращаясь к дому, который он оставил позади. Бар был не только его крепостью, но и последним напоминанием о прежней жизни. О времени, когда мир ещё существовал, когда у него была семья, когда всё казалось таким простым и ясным. Он потерял это окончательно. Вода поглотила не только стены и мебель, но и вещи Ольги и Василисы, что были для него единственной связью с прошлым. Теперь от них остались лишь воспоминания, которые с каждым днём становились всё более невыносимыми.

Юля сидела на переднем сиденье, обняв колени и уткнувшись в них подбородком. Она время от времени бросала взгляды на Ивана, но не решалась заговорить. Она видела, как тяжело ему далось это утро, и понимала, что слова здесь вряд ли помогут. Вовка тихо дремал на заднем сиденье, свернувшись калачиком под зелёным в квадрат пледом.

Иногда им на пути попадались люди. Они стояли у обочины дороги, как тени, грязные, истощённые, с пустыми глазами, которые уже ничего не ждали. Некоторые тянули руки, другие просто смотрели на проезжающую машину, не делая попыток остановить её. Иван вжимал педаль газа сильнее, не снижая скорости. Он знал, что остановка могла быть опасной. Эти люди могли быть не просто бродягами, но и теми, кто готов на всё ради еды или транспорта. К счастью, никто из них не пытался их остановить. Или возможно, у этих несчастных просто не осталось сил бороться.

 — Может, поедем в горы? — вдруг нарушила молчание Юля, повернув голову к Ивану.

Мужчина не отрывал глаз от дороги.

 — В горах холоднее, — ответил он после паузы. — И погода там ещё хуже, чем здесь.

Юля кивнула, но не отступала.

 — А что насчёт Сочи? Там ведь теплее.

Иван усмехнулся, но в этой усмешке не было радости. Скорее, горечь и усталость.

 — Сочи больше нет, — сказал он. — Видела, что там было в первые дни? Город просто смыло. Даже показывали по телевизору, до того как всё отключилось. Там теперь полная жопа.

Юля замолчала, переваривая услышанное.

 — Тогда куда мы едем? — наконец спросила она.

Иван пожал плечами.

 — К Азовскому морю, — ответил он. — Недалеко от Ейска у меня остался дом. Родительский. Он на возвышенности, так что затопление ему не грозит. Максимум, нижняя часть города ушла под воду, но это процентов десять. Там должно быть безопаснее, чем здесь. Да и не в сам город мы…

Юля кивнула, но в её глазах читалось сомнение.

 — Ты уверен, что дом родителей уцелел?

 — Не уверен, — коротко бросил мужчина и прибавил газу.

«Нива» ускорилась, оставляя за собой разрушенные дома, покинутые машины и людей, которые уже давно потеряли надежду. Впереди их ждала неизвестность, но Ивану оставалось только двигаться вперёд. Остановиться значило погибнуть.

 — Вы знаете маршрут? — поинтересовалась Юля минут через тридцать, разглядывая унылую местность со своего места.

 — Подай мне атлас, — попросил мужчина. — Он там, в бардачке. А так, раньше у меня путь занимал часов шесть или семь. Сколько сейчас, даже не представляю.

Девушка передала книжку, и Иван остановил автомобиль, перед этим убедившись, что никого поблизости нет. Только голые поля, засыпанные пеплом и смешанные с грязью, убегающие в обе стороны к горизонту.

 — Так. Вот тут сейчас мы, — проговорил Иван, проводя пальцем по потрёпанным страницам и останавливаясь на линии трассы М-4 «Дон». — Значит, двигаемся дальше через Туапсе, потом Горячий Ключ. Тут дорога должна быть нормальная, если, конечно, мосты целы.

Юля молча кивала, наблюдая за тем, как его палец осторожно скользит по пожелтевшей бумаге.

 — Краснодар, -коротко хмыкнул мужчина и ткнул пальцем чуть выше. — Туда не суёмся. Дорога через город — самоубийство. Там, скорее всего, бандиты или ещё хуже. Да и кто знает, что там теперь.

 — Значит, объедем? — уточнила Юля.

 — Да, — он обвёл участок дороги чуть восточнее города, — Краснодарскую кольцевую найдём. Вот тут. Она должна быть. Если повезёт, вывезет нас на трассу в сторону Тимашёвска.

 — А если не повезёт? — не удержалась девушка.

Иван поднял на неё взгляд, коротко вздохнул и снова уткнулся в карту.

 — Тогда будем разворачиваться. Вариантов немного. Либо через Славянск-на-Кубани пойдём, но это крюк, и там тоже может быть опасно. Если кольцевая не проходима, попробуем на юго-восток, через Кропоткин и Тихорецк, — он на секунду замолчал, словно прикидывая в голове план. — Но там дорога хуже, а топлива у нас не так уж и много.

Юля задумалась, вглядываясь в горизонт, где серое небо сливалось с выжженной землёй.

 — А потом? — спросила она, когда мужчина снова начал водить пальцем по карте.

 — Потом выйдем на Р-268. Тимашёвск, Каневская, Староминская…

Он говорил это так, будто сам себе напоминал, как следовало ехать.

 — Должно быть спокойно, там в основном мелкие посёлки, люди держатся за землю. Бандиты туда вряд ли сунутся.

Он остановился, провёл пальцем по последней точке маршрута и постучал по бумаге.

 — Ейск. Там Азовское море, там дом. Если доберёмся, будет место, где можно бросить кости.

Девушка хотела что-то сказать, но промолчала. Её взгляд остановился на руле «Нивы» и руках Ивана, крепко сжимавших карту.

 — Ладно, поехали, — бросил он, убирая атлас на приборную панель. — Чем дольше стоим, тем больше шансов, что нас кто-нибудь заметит.

 — А вы уверены, что дороги вообще проходимы? — спросила она, когда машина снова тронулась с места.

 — Нет, — ответил он, глядя вперёд, на пустую трассу. — Но другого пути у нас нет.

 — Так может, лучше отыскать место где-нибудь ближе?

 — Не знаю. Посмотрим. Не будем загадывать.

Девушка закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья. В голове крутились мысли о том, что их ждёт в будущем. Иван, напротив, сосредоточенно смотрел вперёд, словно пытаясь не только следить за дорогой, но и удерживать в голове весь маршрут.

 — Чёртов вулкан! Раньше бы я эти пятьсот километров проделал бы с лёгкостью.

Показалась бывшая защитная лесополоса, которая превратилась в угли, как и несколько полей вокруг неё. Видимо, поджог. Прошлый год, когда произошла катастрофа, стоял довольно жаркий, так что пшеница вспыхнула с лёгкостью. И здесь, скорее всего, человеческий фактор. Правда, сейчас в основном тут всё покрывал всё тот же пепел, смешанный с грязью.

После взрыва Йеллоустоуна мир начал меняться стремительно. Первые месяцы были ознаменованы глобальными пожарами, которые прокатились по Северной Америке, уничтожая всё на своём пути. Небо над континентом заволокло тёмным дымом, а затем сернистые газы начали распространяться по планете, словно невидимый ядовитый покров. В первые три месяца после катастрофы, многие регионы земного шара испытали резкое изменение климата. В жарких странах температура начала падать, а в более холодных — морозы стали ещё суровее.

Четвёртый месяц принёс с собой новые бедствия. В Европе начались необычные осадки. Дожди смешивались с пеплом, превращаясь в чёрную грязь, которая покрывала поля, дороги и города. На юге Франции и Италии фермеры наблюдали, как их виноградники и оливковые рощи задыхаются под слоем вулканической пыли. В Германии реки замерзли раньше обычного, а в скандинавских странах снег лежал уже в сентябре.

К пятому месяцу ситуация только ухудшилась. В Азии сезоны изменились до неузнаваемости. Вместо привычных дождей пришли затяжные периоды безветренной погоды, что привело к снижению уровня воды в реках и водохранилищах. Индия и Китай столкнулись с серьёзными проблемами с продовольствием, так как посевы оказались разрушены непривычными условиями. В Австралии же продолжались масштабные лесные пожары, вызванные аномальной жарой перед тем, как планета окончательно погрузилась в холод.

Шестой месяц застал Россию врасплох. Зима пришла рано и была особенно суровой. В европейской части страны снег ложился уже в конце октября, а к новогодним праздникам температура опускалась до отметок, которых раньше можно было ожидать лишь в Сибири. Краснодарский край, обычно радующий своих жителей мягкой зимой, встретил январь сильными заморозками и ветрами, которые несли с собой пепельные облака из дальнего зарубежья.

В воздухе висела постоянная серость, будто кто-то закрыл солнце огромным одеялом. Днём становилось едва светлее, чем ночью, а дожди, когда они всё-таки шли, были холодными и колючими, перемешанными с частичками вулканического пепла. Поля, которые должны были спать под снежным покровом, теперь оказались занесены грязью и пеплом, что делало перспективы весеннего урожая весьма сомнительными. Да и будет ли вообще эта весна ещё?

Азовское море, обычно почти не замерзающее, покрылось тонким слоем льда вдоль берегов, а Черное стало холоднее, чем когда-либо прежде. Рыбаки сетовали на то, что рыба исчезла из прибрежных вод, вероятно, уйдя вглубь или вовсе переместившись в другие районы.

К счастью, именно в последнюю неделю температура поднялась слегка выше нуля, так что было не так уж и холодно. Хотя, с южными ветрами, казалось совсем наоборот. Правда, нечто подобное происходило месяцем ранее, когда градусник плясал от минусовых, к плюсовым температурам. И никто не мог сказать, какая погода будет завтра.

* * *

После того как они миновали несколько разрушенных участков дороги и обогнули Туапсе, стало ясно, движение вперёд будет непростым. До полудня им пришлось постоянно маневрировать, выбирая объездные пути и стараясь избегать тех районов, где асфальт был полностью завален обломками или покрыт толстым слоем пепла. Ветер, казалось, играл с их машиной, поднимая порывами серую дымку, которая временами делала видимость практически нулевой.

 — Смотри, там деревня, — произнес Иван, указывая рукой на курящиеся над горизонтом струйки дыма. — Кто-то ещё живёт.

Юля повернула голову, всматриваясь вдаль. Дым действительно поднимался. Но она лишь покачала головой.

 — Лучше не будем подходить близко. Неизвестно, кто там.

Иван кивнул, соглашаясь.

 — Верно мыслишь.

Они проехали мимо, стараясь не задерживать взгляд на полуразрушенных домах, которые едва выглядывали из-под пепельного покрова. Примерно через тридцать километров, когда дорога стала чуть шире, их внимание привлекло странное зрелище у обочины. Там валялось стадо мёртвых коров. Их почерневшие туши наполовину прикрывал пепел, но даже сквозь этот слой становилось видно, насколько сильно животные разложились. Запах был почти незаметен. Возможно, холод заглушил его, но само это зрелище вызывало отвращение.

«Бедные создания», — подумала Юля, опуская взгляд, не желая смотреть на всё это.

Они продолжили путь, не останавливаясь даже на обед. Перекусили прямо в машине тем, что девушка успела взять из дома: несколькими бутербродами, банкой консервов и бутылкой воды. Еда казалась безвкусной на фоне окружающей действительности, но голод всё равно заставлял есть.

Весь день пейзаж оставался удручающим. То здесь, то там попадались следы человеческой жизни: заброшенные автомобили, чьи стекла были разбиты, бредущие люди, покосившиеся заборы, а иногда и целые посёлки, покинутые спешно. Небо оставалось таким же серым, будто огромная свинцовая крыша нависла над всей планетой, лишая её света и тепла.

 — Почему они побросали свои дома? —  поинтересовался с заднего сиденья Вовка.

 — Просто пытались спастись от пепла, — ответила сестра.

 — Не думаю, — качнул головой Иван. — Скорее всего, бежали от болезни, которая бушевала здесь в самом начале. Многие боялись заразиться. Реально, эта дрянь косила целые населённые пункты.

Когда солнце начало клониться к закату, хотя его самого и не было видно за плотной облачностью, Юля нарушила длительное молчание, которое царило в последний час.

 — Думаешь, мы выберемся?

Иван вздохнул, глядя в окно на проплывающие мимо силуэты деревьев, которые тоже казались мёртвыми, лишёнными листвы и жизни.

«Если бы я знал ответ…» — подумал он, но вместо этого сказал:

 — Нужно двигаться вперёд. Другого выхода нет.

Машина продолжила свой путь по извилистой дороге, уходящей куда-то вглубь степи. За окном простирался бесконечный пейзаж, который становился всё более однообразным. Серый пепел, серое небо, серые очертания горизонта.

 — Знаешь, — продолжила девушка, вдруг погружаясь в собственные воспоминания, — раньше всё было совсем иначе. Мы жили в Ростове. У нас были родители… Всё рухнуло за считанные дни.

Иван бросил на неё короткий взгляд. Его лицо оставалось сосредоточенным, но глаза выдавали эмоции: боль, сожаление, воспоминания.

 — Отец работал на севере, — продолжила она, уткнувшись взглядом в окно, покусывая губу. — Когда вулкан взорвался, он был на вахте. Я так и не узнала, что с ним случилось. Просто однажды связь оборвалась, и больше ничего. Никаких новостей. Но я надеюсь, с ним всё в порядке. По крайней мере, хочется в это верить.

 — Бывает, — произнёс Иван глухо, словно отвечая самому себе. — Иногда лучше не знать…

Юля помолчала, потом добавила:

 — А мама… Она исчезла через три недели после катастрофы. Сказала, что пойдёт за продуктами. Вышла из дома и больше не вернулась. Мы искали её повсюду, но…

Голос её дрогнул.

 — Тщетно.

На заднем сиденье шевельнулся Вовка. Он был худеньким мальчиком, с большими карими глазами, которые сейчас внимательно следили за разговором.

 — Сестра долго плакала, — вставил он тихо. — Но я знал, что мама уже не вернётся.

Девушка протянула руку назад, погладила брата по голове.

 — А потом? — спросил Иван.

 — После этого мы остались вдвоём. Пришлось покинуть Ростов. Сначала перебрались в Батайск, думали там будет безопаснее. Но вскоре начались проблемы. Появились банды, люди стали агрессивными, голодными. Мы поняли, что нам нужно двигаться дальше.

Мужчина кивнул, не отрывая глаз от дороги. За стеклом темнело небо, и серый пепел казался теперь почти чёрным.

 — Я тоже потерял свою семью, — внезапно признался он. — Жена, Ольга, и дочь Василиса… Они любили гулять по пляжу летними вечерами. Вспоминаю, как они смеялись, когда волны омывали их ноги. Теперь это кажется таким далёким…

Его голос сорвался, и он замолчал.

 — Прости, — прошептала Юля. — Я даже не знала…

 — Да ладно, — отмахнулся он. — Это было и осталось прошлым. Главное — двигаться вперёд.

Иван закурил, разгоняя дым ладонью. Окно открыть он не решился из-за ветра.

 — Лучше расскажи, что было дальше.

 — С Вовкой мы выбрались из Батайска. Двигались куда глаза глядят. В конце концов попали в лагерь для беженцев, который находился уже в Краснодарском крае. К тому времени стало холодно, хотя ещё был конец августа. Люди массово перемещались по Кубани, надеясь найти место, где можно спастись от голода, холода и бандитов. Но всё становилось только хуже.

Вовка снова встрял:

 — Помню, как нас приняли в лагере. Там давали еду, но она была такой невкусной! Только каши и супы из того, что осталось.

Юля рассмеялась сквозь слёзы.

 — Да, ты всегда был привередливым.

Мальчик улыбнулся в ответ.

Тем временем, дорога перед машиной стала более узкой, и Иван сбавил скорость. Он заметил небольшую деревушку, расположенную недалеко от шоссе, и решил свернуть туда.

 — Посмотрим, есть ли здесь безопасное место для ночлега, — сказал он, проверяя зеркало заднего вида. — Темнеет быстро, а ехать впотьмах слишком рискованно.

 — Хорошая идея, — согласилась Юля, потягиваясь на сиденье. — Нам всем нужно немного отдохнуть.

Машина медленно покатила по грунтовой дороге, направляясь к первым домам деревушки. За окном начиналась ночь, наполненная неизвестностью и тревогой,

* * *

Автомобиль медленно въехал в небольшое селение. Улицы были пусты. Иван внимательно осматривал дома, выбирая наиболее подходящий для ночлега.

 — Вот этот вроде бы ничего, — пробормотал мужчина себе под нос.

 — Что-то мне не особо здесь нравится, — вздохнула девушка.

 — Мне тоже, но что поделаешь. В машине ночевать, это довольно неудобно.

Он загнал "Ниву" во двор и выключил двигатель. Холодный воздух сразу ударил по лицу, когда Иван открыл дверцу. Температура явно опустилась ниже нуля, а ветер пронизывал до костей. Мужчина поднял воротник куртки и посмотрел на колёса автомобиля.

 — Вот черт, — пробормотал он, рассматривая слой грязи, смешанной с вулканическим пеплом. — Если так пойдёт и дальше, то мы вообще застрянем где-нибудь посреди дороги. И запаски нет, как назло.

Он повернулся к пассажирам.

 — Вылезайте. Посмотрим, что внутри.

Втроём они подошли к дому, подсвечивая себе фонарями. Заглянув внутрь через окно, Иван решил, что дом достаточно чистый и не сильно разрушен. Они осторожно переступили порог, открыв незапертую дверь.

 — Воняет так, будто кто-то сдох, — поморщился Вовка.

Первые комнаты показались пустыми, но когда Юля вошла в третью, она вскрикнула от ужаса и отвращения. Иван мгновенно оказался рядом, вскидывая дробовик.

На кровати лежал мёртвый человек, укрытый по грудь одеялом. Лицо имело странный цвет, глаза закрыты, а руки торчали из-под ткани, словно безвольные ветви дерева. Кожа в некоторых местах разошлась, открывая гниющую плоть. Запах стоял невыносимый.

 — О боже, — прошептала Юля, отступая назад, закрывая рот и нос ладонью. — Я не могу здесь оставаться!

 — Да и мне не хочется, — добавил Иван, внимательно рассматривая тело. — Неизвестно, от чего он умер. Может быть, болезнь. А может, просто холод и голод.

Они поспешно вернулись на улицу, обсуждая ситуацию.

 — Куда теперь? — спросила девушка, обнимая Вовку за плечи, притягивая к себе.

Мужчина указал на соседний двор.

 — Там попробуем. Нужно найти нормальное место, пока совсем не похолодало.

Следующий дом оказался менее уютным. Он был меньше предыдущего, но зато внутри не было следов человеческого присутствия. Они осмотрели каждую комнату и, удостоверившись, что всё чисто, заняли несколько из них.

После скромного ужина, состоявшего из консервов и воды, все устроились спать. Юля уложила Вовку на диван, и сама легла рядом. Иван расположился у окна в большой комнате, разложив кресло, чтобы иметь возможность быстро среагировать, если что-то случится.

Несколько часов спустя мужчина всё ещё не мог заснуть. Мысли крутились в его голове: воспоминания о семье, тревоги за будущее, беспокойство о Юле и её брате. Наконец, он начал погружаться в дрёму.

Ему снилось разное. То он снова гулял по пляжу с Ольгой и Василисой, то оказывался в заброшенном городе, где вокруг него бродили тени. Однажды ему даже показалось, что он услышал выстрелы.

В темноте всё казалось странным и нереальным. Он прислушался, но больше никаких звуков не достигло его ушей. Возможно, это был просто сон. Или же реальность вторглась в царство сновидений, но он так и не узнал правду. Мужчина снова лег, стараясь успокоиться. Сон был глубоким, но прерывистым, когда первый свет серого утра проник в комнату.

* * *

Иван проснулся от звенящей тишины. В избе было непривычно тихо, даже потрескивание печки не нарушало этого безмолвия. Он осторожно приподнялся на локте, стараясь не разбудить Юлю и Вовку, спящих в соседней комнате на диване, укрытых добротным одеялом, найденным в доме. Светало медленно. Сквозь заледеневшие окна пробивался тусклый, серый свет. Взяв бушлат, служивший ему подушкой, Иван бесшумно встал и подошел к окну.

За окном простиралась скованная морозом деревня. Дома стояли, погруженные в утренний сумрак. Ветер, пронизывающий и злой, гулял по пустынным улицам, завывая в щелях заборов. Иван поежился, несмотря на тёплую одежду. На градуснике за окном, прикрепленном еще прежними хозяевами, застыла отметка на «минус пяти». Но ветер делал этот мороз ощутимо сильнее, пробирая до костей.

«Для полного счастья только похолодания не хватало».

Осторожно, чтобы не скрипнули половицы, мужчина прошел к двери. Дробовик, предусмотрительно прислоненный к стене, он взял в руки, проверил патроны. Выходить наружу без оружия сейчас было безумием. Он накинул на голову капюшон, натянул перчатки и, глубоко вздохнув, открыл дверь.

Мороз ударил в лицо, словно ледяной плетью. Ветер тут же забрался под бушлат, заставляя Ивана поежиться. Он вышел на улицу и прикрыл дверь. Первым делом огляделся. Деревня казалась мертвой. Ни звука, ни движения. Только ветер свистел, гоняя по дороге сухие листья и редкие клочки мусора.

«Интересно, куда ушли местные жители?»

Иван направился к ближайшему дому. Калитка была распахнута настежь, дверь в дом тоже не заперта. Он толкнул ее плечом и вошел внутрь, держа дробовик наготове. В жилище царил беспорядок, словно хозяева покидали его в спешке. На столе осталась недоеденная еда, валялись разбросанные вещи, детские игрушки. В углу, на полу, лежал человек. Иван осторожно приблизился. Это был старик, одетый в телогрейку и валенки. Лицо его было бледным, глаза открыты и застывшими, устремленными в потолок.

«Не больше нескольких дней», — подумалось ему.

Иван брезгливо отвернулся. Обыскивать дом, где лежал покойник, было неприятно, но необходимо. Он быстро осмотрел комнаты. В шкафах нашлись банки с консервами, крупы, немного сухарей. В погребе — несколько банок солений. Не густо, но для начала хватит. Все найденное Иван вынес на улицу и сложил у ворот.

Следующий дом оказался похожим на предыдущий, брошенный, частично разграбленный, но без покойников. Здесь удалось найти еще немного консервов и несколько пачек чая. В третьем доме, совсем покосившемся и полуразвалившемся, ничего полезного не оказалось. В четвертом, на удивление, было чисто и аккуратно, словно хозяева уехали совсем недавно. В кладовке Иван обнаружил мешок картошки, несколько головок лука и банку меда. Удача!

Заглянув в сарай, мужчина наткнулся на старый, но на вид исправный мотоцикл «Урал». Бензина в баке почти не было, но в углу сарая приютились две канистры.

«Вот так повезло».

Он с надеждой открыл одну из них и понюхал. Бензин! Вторая канистра тоже оказалась полной. Невероятно! Бензин в нынешнее время — это настоящее сокровище. Как мародеры пропустили такое место? Впрочем, в последнее время брошенных деревень и поселков стало так много, что, видимо, не до всего доходили руки. Или просто удача улыбнулась Ивану.

Закончив обход домов, мужчина вернулся к избе, нагруженный добычей. Сложив все найденное у машины, он вошел в дом. Юля и Вовка все еще спали. Иван вновь развел огонь в печи, поставил чайник. Нужно было согреться и подкрепиться перед дальней дорогой.

Мужчина стоял у плиты, держа в руках кастрюлю с кипящей водой. Картошка уже была готова, а запах варёных овощей наполнил небольшую кухоньку. На столе лежали консервы с сайрой и стояли несколько чашек для чая. Он разлил горячую воду.

 — Доброе утро, — раздался тихий голос Юли.

Она вышла из другой комнаты, натягивая на себя тяжёлый бушлат.

Её светлые волосы были растрепаны, глаза немного опухшие ото сна.

 — Присоединяйся, — ответил Иван, указывая на стол. — Королевский завтрак почти готов.

Юля подошла ближе, благодарно кивнув. Следом за ней появился Вовка, зевая и потирая глаза. Мальчик присел рядом с сестрой, а мужчина разложил еду по тарелкам.

 — Что это за деревня? — спросила девушка, аккуратно откусывая горячую картошку. — Как она называется?

 — Не знаю, — пожал плечами Иван. — Здесь нет никаких указателей. Да и кому теперь нужны названия?

Девушка замолчала, продолжая есть. Через некоторое время она снова заговорила, слегка помедлив, интересуясь довольно неожиданной темой:

 — А ты… раньше воевал? До всего этого? Там, у Андрея, ты действовал так уверенно… словно солдат.

Иван на мгновение задумался от резкой перемены темы, потом криво усмехнулся, даже как-то зло. Нашарил ладонью пачку сигарет.

 — Служил, как все срочники. Ничего особенного.

Перед внутренним взором пронеслись воспоминания о прошлом, о той жизни, которую он давно старался забыть.

Мужчина закрыл глаза, и воспоминания нахлынули, как горячий ветер, обжигая память.

«Господи, как же это было давно, но одновременно, недавно».

Пыль. Она была везде. Въедалась в кожу, скрипела на зубах, оседала в легких, словно цементная крошка. Вкус металла преследовал его постоянно, даже когда не было стрельбы. И запах… Этот сраный запах пороха, гари, смешанный со сладковатым, тошнотворным духом разложения, Вонь, которая война впечатала в его ноздри навсегда.

Он помнил, как их, еще зеленых срочников, выгрузили из кузовов «Уралов» на какой-то пыльной окраине Грозного. Кажется, это был район Консервного завода. Мальчишек, оторванных от дома, от матерей, от мирной жизни, бросили почти сразу в самое пекло ада. Никто толком ничего не объяснял, не готовил. Просто ткнули пальцем в направлении развалин и сказали: «Вот ваша позиция. Держитесь!» И все.

В руках у Ивана был новенький АК-74, еще пахнущий заводской смазкой. Калибр 5,45 мм, магазин на тридцать патронов. Приклад и цевье из дерева, простое и надежное оружие. В учебке их учили разбирать и собирать автомат с закрытыми глазами, учили стрелять, конечно. Но там, на полигоне, под ласковым солнцем, это все казалось игрой, далекой от реальности. А здесь… Здесь каждая сраная пуля — это чья-то жизнь. Или твоя собственная.

Рядом с ним, за невысоким бугорком песка, прикопался Сергей Петров, сержант, командир отделения. Видно было сразу — обстрелянный. Худой, жилистый, с равнодушным взглядом из-под густых бровей. В глазах — не злость, а скорее усталость и какой-то звериный, настороженный опыт.

 — Ты, рахит, — рявкнул Петров, не поворачивая головы, — автомат держи крепче, не сопли распускай! Граната есть?

Иван кивнул, торопливо доставая из подсумка Ф-1, «лимонку», как ее прозвали в войсках. Зеленый, ребристый корпус, запал УЗРГМ. Простая, но смертоносная вещь.

 — Вот и держи ее поближе к яйцам, — буркнул сержант, — может, пригодится. И смотри по сторонам. Уши на макушке держи. Здесь не сраный пионерский лагерь.

Еще в их отделении был Николай Сидоров, ефрейтор, молчаливый парень с какой-то вечной, кривоватой ухмылкой на лице. Он обожал свой пулемет ПКМ, 7,62-мм калибра. Мощная штука, стоило сказать. Иван вскоре успел оценить. Очередью из ПКМ можно было прошить не только кирпичную стену, но и легкобронированную технику. Сидоров относился к своему пулемету, как к живому существу, чистил и смазывал его с какой-то маниакальной тщательностью. Говорил, что ПКМ его никогда не подведет, в отличие от тёлок.

А еще был Хайрула Хасанов, татарин, весельчак и балагур, душа компании. Он являлся гранатометчиком, вооруженным РПГ-7. Труба такая, массивная, с оптическим прицелом ПГО-7В3. Кумулятивной гранатой ПГ-7В, можно было пробить броню танка, а осколочной ОГ-7В — накрыть пехоту в укрытии. Хайрула свой РПГ тоже боготворил, хотя и шутил постоянно, что «граната сама дура, куда полетит, не угадаешь».

Первый бой… Воспоминание об этом дне до сих пор бросало Ивана в холодный пот. Это был настоящий ад. Обстрел начался внезапно, словно гром среди ясного неба. Мины, казалось, 120-мм, а может и больше, ложились где-то совсем рядом, земля дрожала и вздымалась фонтанами пыли и щебня. Свист приближающегося минометного снаряда, этот жуткий, нарастающий вой, который словно ввинчивался в мозг, Иван запомнил на всю жизнь. Потом оглушительный взрыв, ударная волна, обжигая лицо, и снова свист, взрыв, свист…

Затем загрохотало. Трассирующие пули крупнокалиберного пулемета летели над головой, словно огненные змеи, оставляя в воздухе светящиеся пунктирные линии. Слышно было, как свистят пули калибра 7,62 от СВД, как рвутся гранаты РГД-5 и Ф-1, как трещат очереди из автоматов. И крики… Крики раненых, крики отчаяния, крики боли, смешанные с командами и матом. Хаос, ужас и смерть.

 — К бою, ****ь! — прорычал Петров, перекрикивая грохот разрывов. — Огонь!

И они открыли огонь. Иван стрелял, как учили в учебке, короткими очередями, целясь в сторону, откуда, как ему казалось, летели пули. Но куда именно стрелять, в кого — он не видел. Вокруг была сплошная стена пыли, дыма и огня. Просто стрелял, чтобы не обоссаться от страха, чтобы хоть что-то делать, дабы не сойти с ума от ужаса. Руки тряслись, автомат дергался, магазин пустел с пугающей быстротой. Он судорожно пристегнул новый, второй, третий… Сколько их еще у него было? Он уже не помнил. В голове была только одна мысль: выжить. Выжить любой ценой.

 — Колька, ****ь, пулемет! — кричал Петров Сидорову, указывая направление. — Подави их!

Сидоров, молча, вцепился в рукоятки своего ПКМ, приник к прикладу и открыл шквальный огонь. Смертельное оружие захлебывалось очередями, выбрасывая из ствола огненные языки. Гильзы, звеня, сыпались на пыльную землю. Иван видел, как трассирующие пули товарища уходят в сторону развалин, откуда велся огонь. На какое-то мгновение интенсивность обстрела снизилась, словно пулемет Кольки заставил противника залечь. Но тишина длилась недолго. Снова засвистели мины, и бой разгорелся с новой силой, затягивая Ивана и его товарищей в воронку войны, из которой, казалось, не было выхода.

Мужчина медленно открыл глаза, проводя ладонью по лицу. А потом неспешно допил свой чай. Перед ним сидели Юля и Вовка, которые ничего не знали о том, что происходило сейчас в его голове. Девушка внимательно наблюдала за его выражением лица, но решила не задавать больше вопросов.

 — Слушай, обращайся ко мне на ты, — сказал Иван, доставая сигареты. — Просто, то выкаешь, то тыкаешь…

-Ммм… — согласилась девушка. — Хорошо. Просто… Ну, как-то неудобно…

 — Да ладно. Всё нормально. Чего тут неудобного.

Доев, он поднялся из-за стола, накидывая бушлат, беря дробовик. Похлопал по привычке по карманам, смахивая со столешнице пачку сигарет.

 — Пойду пройдусь по домам, в дальней части я ещё не был.

Юля пожала плечами, явно не горя желанием присоединиться, так как сказала, что хочет нагреть себе воды и помыться. Хотя Вовка вызвался, быстро разобравшись со своей порцией. Он оделся и последовал за мужчиной, задавая различные дурацкие вопросы.

 — А как ты думаешь, дядя Ваня, есть ли на самом деле НЛО? А снежный человек?

 — Парень, утихни. Ты слишком много болтаешь.

Они обошли всё селение, не обнаружив ничего интересного, кроме почерневшего висельника в одном из сараев. Решили вернуться полями, которые покрывал иней. В огромном базу лежал не один десяток дохлых свиней.

«Эх, сколько же мясо», — подумалось ему с сожалением.

Пройдя мимо трупов животных, Иван поглядел на часы. Почти девять утра. Пора им двигаться в путь. Хотя, признаться, мужчине бы хотелось остаться в том доме, немного отоспаться. В конце концов, что могло произойти за лишние сутки.

«Самое страшное уже случилось ещё шесть месяцев назад».

 — Ну что, парнишка, пошли?

Вовка утвердительно кивнул, так как изрядно замёрз на открытом воздухе, да вдобавок на пронизывающем ветре.

 — Что можешь рассказать о своей сестре?

Мальчишка в недоумении приподнял брови.

 — Чёрт… Просто расскажи о ней.

 — Не знаю, дядя Ваня. Ей больно, хотя она и пытается это скрывать.

Мужчина ощутил себя странно. Ему хотелось обнять девушку, прижать к себе, но с другой стороны, как бы это смотрелось со стороны. Какой-то старый дурак на пятом десятке подкатывал к двадцатилетней молодухе.

«Чёрт возьми, а не срать ли? Мир изменился окончательно и бесповоротно».

 — Что ты на меня вылупился!

Вовка затряс головой, ехидно улыбнувшись.

«Вот засранец мелкий».

 — Не понял. Ты чё лыбу давишь?

 — Ничего. Просто. Думаю, нам пора возвращаться домой, дядя Ваня.

 — Ладно. Домой, так домой. А после, в путь…

Они дошли до дома с некогда синей крышей, когда услышали посторонний звук. Иван приказал малому спрятаться в ближайшем сарае и не высовываться без команды. Сам же мужчина скинул с плеча дробовик, осторожно выглядывая из-за угла. Там стоял незнакомец, бородатый, с оружием. Из дома слышались ещё голоса, явно разговаривающие на повышенных тонах.

«Что с Юлей, — подумалось ему. — Надеюсь, не будет повторение, как с теми тремя».

Не следовало медлить. В нынешней ситуации, каждый враг. А если и не враг, то просто не повезло, значит. Но Иван чувствовал, эти типы пришли не с добрыми намерениями.

Мужчина действовал быстро, скользя между покосившимися стенами сарая и домом. Удар прикладом дробовика, вложенный всей силой, пришелся точно в цель. Бородатый охранник осел на землю, словно подкошенный, даже не успев вскрикнуть. Иван, не теряя времени, переступил через распростертое тело и осторожно толкнул дверь, которая с тихим скрипом отворилась, впуская его в жилища.

Тусклый свет проникал сквозь запыленное окно, выхватывая из полумрака фигуры трех мужчин. Один, плотный, с засаленной банданой на голове, сжимал в руках видавший виды автомат Калашникова, его цевье было обмотано изолентой. Второй, жилистый и дерганый, вертел в руках обрез охотничьего ружья, поблескивающий в тусклом свете коротким стволом. Третий, здоровенный детина с наколотой на шее змеей, восседал, развалившись на табурете, и просто держал в руке вороненый револьвер, покручивая барабан большим пальцем. Юля, съежившись, сидела на стуле в углу. Её лицо было белее мела, а в глазах застыл ужас.

 — Так ты говоришь, что одна здесь? — лениво интересовался вожак. — А тачка тогда откуда? И ружьишко тоже твоё?

 — Моё, — медленно отвечала девушка, нервно облизывая губы.

 — А я думаю, брешешь сучка. Сейчас вот тебя поставлю раком, стяну штаны…

 — Тарас, смотри! — резко выкрикнул жилистый бандит, заметив движение в дверях.

Это был его последний крик. Иван мгновенно вскинул дробовик. Приклад уперся в плечо, и он плавно нажал на спусковой крючок. Одиночный выстрел разорвал тишину, наполнив комнату грохотом и запахом пороха. Дробь ударила жилистого бандита в лицо. Его отбросило назад, словно куклу. Он врезался спиной в стену и сполз на пол, роняя обрез.

Коренастый бандит с автоматом вздрогнул от неожиданности. Его глаза расширились от испуга. Он попытался вскинуть оружие, но замешкался, цепляясь взглядом за падающего товарища. Иван, не давая ему опомниться, резко передернул цевье дробовика. С лязгом вылетела стреляная гильза, звякнув о деревянный пол. В патронник с щелчком дослался новый патрон. Иван снова вскинул оружие, целясь в коренастого. Выстрел. Еще один оглушительный хлопок. Автомат выпал из ослабевших рук бандита. Он пошатнулся и рухнул рядом с первым.

Здоровенный детина с револьвером, сидевший до этого неподвижно, словно каменная глыба, вскочил на ноги, рыча от ярости. Он вскинул револьвер, намереваясь ответить огнем. Но Иван был быстрее. Он снова передернул цевье дробовика, выбрасывая очередную стреляную гильзу и заряжая оружие. Лязг металла в тишине прозвучал как похоронный звон. Не давая бандиту прицелиться, мужчина выстрелил в третий раз. Револьвер вылетел из рук здоровяка, отлетев в угол комнаты. Бандит схватился за грудь, его лицо исказила гримаса боли, и он тяжело рухнул на пол, задев табурет, на котором только что сидел.

В доме повисла гулкая тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Ивана. В воздухе висел едкий запах пороха и гари. Он медленно опустил дробовик, оглядывая поверженных противников. Убедившись, что все трое обезврежены, он повернулся к Юле.

 — Ты как, в порядке?

Та утвердительно кивнула, не до конца веря в то, что всё закончилось.

 — Что они хотели?

Мужчина собрал оружие, так как мертвецам оно уже без надобности.

 — Они увидели дым из трубы. Потом машину. Ворвались. Спрашивали, с кем я здесь. А потом, где ты.

 — Понятно. А потом?

 — Потом появился ты.

 — Ладно. Нужно заняться тем, который на улице. Допросить его.

Иван оглядел поверженных бандитов, убеждаясь, что ни один из них уже не представляет угрозы. Затем, вернувшись к двери, он подхватил за ноги бородатого, которого вырубил прикладом, и втащил его в дом. Тело оказалось на удивление тяжелым, и мужчине пришлось приложить усилие, чтобы перетащить его через порог и бросить в угол комнаты, подальше от Юли.

Бородач застонал и пошевелился. Иван придвинул к нему табурет, сел напротив, держа дробовик наготове, и стал ждать, пока тот придет в себя окончательно. Юля прижалась к стене, наблюдая за происходящим.

Наконец, бородатый открыл глаза. Сначала он смотрел мутно, не понимая, где находится, потом взгляд сфокусировался, и он увидел Ивана, сидящего перед ним с дробовиком, направленным прямо в лицо.

 — Ты кто такой? — прохрипел бородач, пытаясь сесть. — Что тебе надо?

 — Что вам здесь нужно, и кто вас прислал, ты сейчас расскажешь живо. Иначе…

Мужчина многозначительно кивнул на дробовик.

 — Мы поняли друг друга?

Бородач попытался изобразить браваду.

 — Да пошел ты! — ответил он, сплевывая кровь. — Думаешь, напугал меня своей палкой? Таких, как ты, мы пачками…

Но его храбрость быстро испарилась, когда Иван передернул затвор дробовика. Щелчок перезарядки в тишине комнаты прозвучал оглушительно. Бородач вздрогнул и съежился. Дуло дробовика смотрело прямо ему в пах.

 — Последний раз спрашиваю, кто вы такие и что здесь делаете? Не ответишь, отстрелю тебе яйца с хером. А после колени…

Бородач понял, что шутки кончились. В его глазах появился животный страх. Он сглотнул слюну и заговорил, торопливо и сбивчиво.

 — Мы… — пробормотал он. — Мы разведка. Ищем… ищем припасы, что остались. Нам сказали, тут может быть что-то полезное.

В этот момент дверь скрипнула, и в дом вошел Вовка, заглядывая внутрь с опаской. Увидев Ивана и лежащих на полу людей, он замер на пороге. Юля, заметив брата, поманила его рукой, и они вместе, стараясь не шуметь, ушли в соседнюю комнату, закрыв за собой дверь.

Мужчина снова повернулся к бандиту.

 — Кто вам сказал? — продолжил допрос Иван, не сводя глаз с бородача. — Кто вас прислал?

 — Наш отряд, — ответил тот, глядя на дуло дробовика. — Они… они в десяти километрах отсюда, в бывшем каком-то сраном колхозе лагерем стоят.

 — Откуда вы?

 — Из Краснодара, — промямлил бандит.

Иван нахмурился. Краснодар… Это было неспокойное место, судя по слухам.

 — Что там в Краснодаре? — спросил Иван.

 — Там… Там поделено все, — ответил бородач, опуская взгляд. — Часть города под «Гвардией Черного Ворона».

Он запнулся.

 — Под Шрамом… Это наш вожак. А другая часть… Другая под «Бешеными Псами». Вечная грызня у нас.

«Гвардия Черного Ворона» и «Бешеные Псы»… Иван поморщился. Звучало не лучше, чем он предполагал. Краснодар точно нужно объезжать стороной. И не только Краснодар. Десять километров до их отряда… Это тоже слишком близко.

 — Значит, разведка, говоришь? — переспросил Иван, не отрывая взгляда от бандита. — Что ж, разведка так разведка. Но вы ошиблись адресом. Здесь для вас ничего нет. И не будет.

С этими словами мужчина выстрелил.

Когда Иван вышел из комнаты, Юля спросила, что с бандитом, так как она услышала выстрел.

 — Он внезапно скончался, — ответил мужчина, сплюнув себе под ноги. — Ладно, собирайтесь. Скоро будем выдвигаться в путь.

 — А ты?

 — А я пойду посмотрю, на чём там к нам приехали наши гости, и чем могут они с нами поделиться. Вовка, а ты следи за сестрой, охраняй.

 — А оружие, дядь Вань, — намекнул мальчишка на что-то огнестрельное.

 — У тебя есть нож. Думаю, этого вполне хватит в твоих умелых руках.

Мужчина покинул дом, вновь оказываясь на морозе, щуря глаза от ледяного ветра. Он вышел за калитку, прошёл мимо своей "Нивы" и устремился дальше, к выезду из деревни. И действительно, метров через сорок, он внезапно наткнулся на защитного цвета "УАЗ", спрятанный за забором.

"Интересно, почему я не слышал шума двигателя, как они подъезжали, — подумалось ему. — Впрочем, при таком ветре..."

 — Ладно, посмотрим. что у них там есть.

Внутри автомобиля он сразу заметил несколько коробок на заднем сиденье. Открыв первую, Иван увидел банки с консервами. Что-то из военного рациона. Во второй лежали аптечки, включая те, которые сейчас были бы бесценны для них всех.

"Кажется, наши гости готовились основательно, " — подумал он, вытаскивая одну из аптечек.

Он заглянул под капот. Машина была старой, но технически исправной. Запас топлива в баке тоже радовал. Почти полный.

 — Полезная находка, — пробормотал он себе под нос. — Жаль оставлять.

Собрав необходимое, Иван закрыл дверцу автомобиля и направился обратно к дому. Лёд хрустел под его ногами, а холодный ветер пронизывал до костей, но мысль о найденных припасах согревала его.

Когда он вернулся, Юля и Вовка встретили вопросительными взглядами.

 — Что там? — спросила девушка, подходя ближе.

 — Добыча, — усмехнулся мужчина, показывая аптечку и еду.

Вовка, стоявший рядом с сестрой, слушал их разговор внимательно. Его лицо выражало смесь любопытства и тревоги.

 — А если кто-то придёт за ними? — спросил он, указывая в сторону.

Иван пожал плечами.

 — Если кто-то придёт, то нас уже здесь не будет. Ищи ветра в поле.

Минут через тридцать они наконец собрались и выдвинулись в путь, решив свернуть в сторону, чтобы не встретиться с отрядом бандитов. Им пришлось двигаться полями, по не слишком хорошей дороге, но в итоге, пока не упёрлись в хутор без названия. И здесь их ожидал неприятный сюрприз.

 — Господи, — пробормотала девушка, отворачиваясь.

На пустыре лежало около двух десятков трупов, все мужчины и все застрелены. Тела успели покрыться коркой льда, но становилось ясно, трагедия произошла совсем недавно.

 — Что здесь случилось? — спросила Юля.

 — Массовое убийство, — ответил со вздохом Иван. — Бандиты. Возможно те самые, от которых мы свернули.

 — Но почему здесь одни мужчины?

 — Кто его знает. Но могу предположить, что женщин, по-видимому, забрали с собой.

После извержения супервулкана мир окончательно сошёл с ума. Несчастные, оставшиеся в живых, сбивались в банды, чтобы выжить в новом, жестоком мире. Эти группы часто возглавляли маньяки, чья жажда власти и насилия не знала границ. Внутри таких сообществ люди потеряли свою человечность, хотя внешне оставались прежними. Их сердца ожесточились, а души погрузились во тьму. Они больше не ценили жизнь и достоинство, превратившись в зверей, ведомых лишь инстинктом выживания и жестокостью. Их глаза, полные холодной решимости, смотрели на мир с новой, беспощадной сущностью, и крики отчаяния сменились воинственными кличами.

 — Ладно, поехали отсюда, — сказал в тишину салона Иван, не желая рыскать по пустым домам.

Да и искать здесь что-то глупо, раз здесь уже побывали до них.

"Нива" медленно двигалась по разбитым дорогам, стараясь объезжать населённые пункты, чтобы избежать возможных неприятностей. Люди в салоне редко разговаривали, всё ещё находясь под впечатлением от увиденного в том хуторе. Местность вокруг была унылой и пустынной: поля, покрытые слоем вулканического пепла, теперь скрывались под ледяным покровом. Дождь всё ещё шёл, тут же замерзая и превращая мир в ледяную пустыню.

Иван, сидевший за рулём, мысленно прикидывал дальнейшую дорогу, размышляя, как лучше добраться до Краснодара. Его лицо было сосредоточено, а взгляд устремлён вперёд, словно пытаясь разглядеть будущее сквозь пелену ненастья. Юля, находившаяся рядом, уставилась перед собой в пустоту. Её глаза были полны тревоги и усталости. Вовка, на заднем сиденье, просто тупо глядел в окно, наблюдая за медленно проплывающими мимо замёрзшими пейзажами, пытаясь найти в них хоть что-то интересное.

Иван заметил старика метров за сто до того, как поравняться с ним. Седой дед шёл обочиной, дымя папиросой, а рядом семенили три дворняги. "Нива" замедлила ход, и мужчина опустил стекло.

 — Отец, — крикнул он, — как проехать до Степного?

Старик повернулся, окидывая автомобиль цепким взглядом. Говорил он с характерным южным говором, растягивая слова. Конечно, таких было меньшинство на Кубани, но все же иногда попадались подобные экземпляры с такой речью.

 — Та шо, табе туды надо? Бачиш, ота дорога — вона туды пряме, потом праворуч будэ поворот. Kilometer з пьять будэ Степное.

Он ткнул жёлтым пальцем куда-то вдаль.

 — Тильки обэрэгайся, там банды всяки шатаются.

 — Бандиты здесь часто бывают?

 — А як же, — прищурился старик. — Бувают.

 — А люди есть?

 — А як же без них, — усмехнулся дед, показывая редкие зубы. — И люди есть.

Иван продолжил расспросы:

 — Много банд в округе?

 — Та хватает.

Старик глубоко затянулся папиросой, сразу же закашлявшись. Сплюнул себе под ноги что-то кроваво-зелёное.

 — От Шрама банды, от других мелких главарей. Кому чего не делится. А вам-то чего надо?

Собаки настороженно посматривали на "Ниву", поскуливая.

 — Просто едем, — коротко бросил Иван.

 — Ну дай бог пронести, — прокряхтел дед. — Щас не времена, шоб просто ездить. Нынче опасно.

 — Это верно. Но иногда нет выбора.

Иван кивнул, давая понять, что разговор окончен. Стекло медленно поползло вверх.

 — Дядя Ваня, — подал голос Вовка, — что он говорил?

 — Путь до Степного, — коротко ответил мужчина. — Если так, то к полудню будем возле Краснодара.

Машина тронулась, оставляя старика с собаками позади. Дорога уходила вдаль, разрезая пепельно-серый пейзаж.

* * *

Автомобиль медленно двигался по Краснодарской кольцевой. Дождь мешался с морозом, превращая всё вокруг в сплошной ледяной покров. Ветровое стекло запотевало, несмотря на работающий обогреватель, а дорога становилась всё более скользкой. Иван крепко держал руль, стараясь не сбиться с курса.

Юля сидела рядом с водителем, укутанная в бушлат, который явно был велик. Её светлые волосы выбивались из-под чёрной вязаной шапки, а лицо выглядело по-прежнему бледным. На заднем сиденье устроился Вовка. Его карие глаза внимательно следили за окном, где проносился мимо бесконечный серый пейзаж.

 — Долго ещё? — спросила девушка, поправляя рукава, которые постоянно сползали, закрывая кисти.

 — Не знаю, — ответил Иван, не отрывая глаз от дороги. — Главное — обойти Краснодар стороной. Если всё будет нормально, то к вечеру доберёмся.

Он помнил слова бандита, которого допросил несколько часов назад. Тот рассказал об обстановке, царящей в городе. Банды контролировали почти все ключевые точки: продуктовые склады, больницы, в том числе некоторые жилые районы. Местным жителям приходилось выбирать между сотрудничеством с новой властью или голодной смертью.

 — Да я и так понимаю, что туда нельзя, — качнула головой девушка. — После того, что ты узнал…

Вовка, услышав разговор, тоже подключился:

 — А почему некоторые дома целые, а другие сгорели?

Иван вздохнул. Это был сложный вопрос, но он решил объяснить мальчику правду.

 — Потому что те, кто проживает в целых домах, чаще всего принадлежат к бандам. Они защищают свои территории. А те, что сгорели…

Он замолчал на секунду, глядя на строения, что тянулись с одной стороны.

 — Вероятно, их просто разграбили и подожгли.

За окном действительно можно было различить следы перестрелок, выбитые стёкла, кучи стреляных гильз, обугленные фасады зданий. Но среди этого разрушения часто встречались идеально сохранные дома, словно время обошло их стороной. Только вот эти жилища были пустыми. Их владельцы либо исчезли, либо уже не вернутся никогда. Хотя, нет сомнения, пустое жилье будет обязательно кем-то занято.

 — Вот видите? — продолжил мужчина. — Город разделился на две части. Те, кто может защитить себя, и те, кто не может. Первым повезло, вторым… Нет. Впрочем, таким образом было и раньше, до вулкана, просто не так агрессивно.

Машина свернула на объездную дорогу, которая должна была привести их к трассе на Ейск. По пути они встретили несколько других автомобилей, также движущихся в том же направлении. Некоторые водители кивали в знак приветствия, но никто не останавливался для разговора. Все спешили по своим делам, надеясь найти лучшие условия для выживания.

Дождь усилился, смывая последние следы пепла, который когда-то покрывал землю. Теперь вместо серого покрова появились ледяные корки, делающие передвижение ещё более опасным. Сквозь капли на стекле проступали очертания Краснодара. Высокие здания, которые раньше казались символами процветания, теперь напоминали мрачные силуэты на фоне затянутого тучами апокалиптического неба.

 — Посмотри, как красиво, — неожиданно произнесла Юля, указывая на один из районов города. — Эти дома, они такие чистые, будто ничего не случилось.

Иван бросил быстрый взгляд в указанном направлении. Действительно, там виднелись несколько многоэтажек, которые выглядели практически нетронутыми. Однако он знал, что за этой кажущейся красотой могут скрываться самые жестокие реалии нового мира.

 — Не обманывай себя, — ответил он. — Чем лучше выглядит дом, тем больше вероятность, что там кто-то есть. И этот "кто-то" может быть очень опасным.

Машина продолжала двигаться дальше, минуя последнюю окраину. За спиной осталась Краснодарская кольцевая, а впереди расстилалась федеральная трасса Р268, ведущая к их новой цели — Ейску. Правда, и здесь оказалось довольно многолюдно. Попалось несколько гусеничных тракторов, убирающие вместе со льдом и пепел, очищая дороги. В некоторых районах стояли танки и солдаты… По крайней мере, они так выглядели, а кем являлись на самом деле, бог их знает.

А в одном месте им пришлось свернуть с главной, и пробираться другими дорогами, на что потеряли полтора часа. Просто впереди показался блокпост, мимо которого Иван побоялся ехать. Больно уж вид ребят с автоматами ему не понравился. А ещё имелись тела, которые вмёрзли в почву, превратившись в груду оледеневших трупов. Правда, многих едущих свободно пропускали, а иных останавливали и грабили. Но рисковать не хотелось. Хватит с него убийств. За последнее время, мужчина и без того прикончил стольких, сколько не случилось за шесть месяцев после катастрофы.

 — Интересно, как мы легко потеряли…

- что именно? — обернулась к нему девушка.

 — Всё. Абсолютно всё. Цивилизация рухнула довольно быстро, хотя мы могли бы избежать всего этого. Это в Америке там задница, а у нас ещё терпимо. Поэтому, я не понимаю, как власти могли упустить ситуацию из рук, допустив разгромы, банды и убийства.

Юля ничего не ответила. Да и что она могла сказать?

«Нива» начала съезжать с дороги, остановившись на обочине. Иван заглушил двигатель, уставившись перед собой, после чего вздохнув, открыл дверцу.

 — Почему мы остановились?

 — Заправиться надо.

Накинув капюшон, мужчина поморщился от холода, оглядевшись. Недалеко находилось какое-то здание, может быть придорожная шашлычная. Вдали виднелись многоэтажки и серый забор, что убегал к помещениям, то ли ангарам, то ли складам.

 — Холодно, — пожаловалась девушка, также покинув салон.

 — Ничего, сейчас поедем. Только залью в бак бензин.

Иван взялся за канистру, тряхнув её, определяя количество, после чего замер, услышав нарастающий звук, который быстро приближался.

 — Кто-то едет, — обернулась к мужчине Юля, говоря очевидное.

Кортеж из автомобилей показался из-за пелены дождя. Разноплановые внедорожники, смешанные с военным транспортом, двигались по обледенелой дороге, издавая мерзкий скрежет шин. Иван замер с канистрой в руках, понимая, что прятаться уже поздно. «Нива» была слишком заметной на фоне серого пейзажа, а он сам — лишь маленькой фигурой, прижатой к холодному металлу машины. И как назло, больше никого из едущих.

Юля стояла чуть впереди. Лицо побледнело сильнее, когда она увидела приближающиеся фары, радиаторные решётки. Её руки инстинктивно сжали край бушлата, словно это могло защитить от надвигающейся опасности.

«Чёрт возьми, только этого ещё не хватало, — подумалось мужчине. — Может пронесёт?»

Не пронесло. Автомобили проехали мимо, но не успели они отъехать далеко, как колонна начала тормозить. Секунду спустя всё затихло. Только ледяной дождь продолжал барабанить по капоту «Нивы», создавая непрерывный фоновый шум.

 — Что происходит? — прошептала Юля, делая шаг назад.

Иван не ответил. Он просто ждал, зная, что следующие секунды решат их судьбу. Дверца одного из автомобилей открылась, и из неё вышли двое бойцов. Их лица были скрыты масками, а на груди висело оружие. Один из них поднял рацию и что-то произнес короткими лающими фразами. Затем он повернулся к Юле, указывая на неё пальцем.

 — Шрам желает тебя видеть, — произнес он глухим голосом. — Давай сюда. Вот в эту машину.

Девушка покачала головой, отступая назад. Спина уперлась в холодную поверхность «Нивы». Паника начала охватывать её, но она старалась сохранять внешнее спокойствие.

 — Нет. Я не пойду никуда.

Боец сделал шаг вперёд.

 — Не заставляй Шрама ждать, — предупредил он. — Босс не любит этого. Сядешь, как я тебе сказал, вон в тот внедорожник.

Иван решил действовать. Он поднял руки вверх, демонстрируя, что не собирается оказывать сопротивление.

 — Парни, — сказал он спокойно, стараясь не провоцировать напряжение. — Мы никому не причиним вреда. Просто… оставьте нас в покое. Нам нужно добраться до дома.

Однако один из бойцов развернулся к нему, направляя автомат. Без предупреждения прозвучал одиночный выстрел. Пуля ударила Ивана в грудь, и он рухнул на ледяной асфальт. Боль пронзила тело, но он почти сразу понял, что пуля каким-то чудом попала в револьвер, который он отобрал утром у бандита. Тот находился под бушлатом.

«Не иначе чудо», — подумалось ему в ошеломление.

Бойцы больше не обращали внимания на поверженного мужчину. Они схватили Юлю, которая пыталась сопротивляться, но силы были явно не на её стороне. Девушку потащили к машине, а она кричала и кусалась, зовя на помощь.

 — Не ори, дура! Ща я тебе по морде дам!

 — Э-э! — воскликнул второй, останавливая. — Мордаху не порть, иначе тебе Шрам жопу порвёт. Он не любит тёлок попорченных.

 — Вот чёрт! Да хватит визжать! В машину я сказал полезай, тупорылая ты!

Из «Нивы» выскочил Вовка. Глаза его были полны слез и страха.

 — Оставьте её! — закричал он, бросаясь вперед.

Однако один из бойцов легко отбросил его ударом кулака. Мальчик упал на землю, продолжая плакать и звать сестру. Но колонна уже тронулась, исчезая в пелене ледяного дождя. Другие бойцы, из последнего автомобиля, начали обшаривать «Ниву», забирая всё ценное: оружие, бензин, продовольствие.

Морщась от боли, Иван отдышался.

«Вот суки».

Он достал из-под бушлата револьвер, который утром отобрал у одного из бандитов, и отбросил за ненадобностью. Пуля, попавшая в него, стала настоящим спасением. Видимо, судьба берегла.

Мужчина потянулся к поясу, где был закреплен нож. Это было простое, но эффективное оружие, которое всегда выручало. Он начал двигаться в сторону бойцов, которые всё ещё были заняты разграблением «Нивы». Их внимание было полностью сосредоточено на добыче, поэтому они не заметили приближающегося мужчины.

Первый боец даже не успел понять, что происходит, когда одним движением ему перерезали горло. Второй попытался поднять автомат, но Иван был быстрее. Он ударил острием в глаз, хотя изначально целился совсем не туда. А потом прямо в кричащую глотку, между зубов, заставляя захлебнуться кровью.

Все случилось так быстро, что Вовка даже не успел осознать всего произошедшего. Он только смотрел на Ивана, открыв рот от изумления.

 — Юля, — наконец проговорил парнишка.

 — Не волнуйся, мы обязательно её спасём.

Правда, мужчина не знал, каким образом, но он попытается.

Затем, обшарив убитых и забрав всё ценное, Иван оттащил трупы за ближайшее строение. После этого, он загнал «Ниву» за шашлычную, надеясь, что с автомобилем ничего не произойдёт. Оставался другой внедорожник, принадлежащий двум убитым, который сиротливо стоял на дороге.

 — Не хотел я в Краснодар, ей богу, но теперь ничего не поделаешь.

Кинув в салон отобранные автоматы, мужчина сел за руль, после чего кивнул мальчишке, чтобы тот падал на заднее сиденье. Автомобиль тронулся, следуя по пятам тех, кто находился впереди.

* * *

Иван и Вовка въехали в жилую часть Краснодара вечером. Город, вопреки ожиданиям, не был похож на разрушенный. Да, здесь чувствовалась нынешняя плачевная ситуация, но жизнь, пусть и изуродованная, продолжалась. Улицы, хотя и засыпанные тонким слоем пепла, были расчищены в центральных районах. На тротуарах виднелись следы недавней уборки, а кое-где даже горели фонари. Люди в тёплой одежде спешили по своим делам, стараясь не привлекать к себе внимания. На лицах читалась усталость, но не безнадёжность.

 — Дядя Ваня, смотри, -тронул Вовка Ивана за рукав, указывая на рынок, развернувшийся вдоль улицы Красной. — Тут и овощи продают, и хлеб. Как будто ничего и не случилось.

Мужчина кивнул, внимательно оглядываясь. Рынок действительно был оживлённым. На прилавках лежали морковь, картошка, лук, а кое-где даже виднелись банки с консервами, солениями. Торговцы, закутанные в толстые куртки, громко зазывали покупателей. Но среди них были и те, кто стоял в стороне, с пустыми глазами и табличками на шее: «Еда за работу». Эти люди не торговались, не кричали — они просто ждали, пока кто-нибудь обратит на них внимание. А ещё оказалось много проституток. Хотя, это не удивительно. Есть хотелось всем, в том числе и матерям, продававших собственных детей по часам.

«Слишком всё быстро рухнуло в бездну, — подумалось мужчине. — Очень легко исчезла цивилизация».

С другой стороны, как ему было известно от других людей, такая разруха царила далеко не везде. Иные города могли похвастаться почти полным отсутствием разрушений. Местная власть вовремя взяла ситуацию под свой контроль, отсюда имелось тепло и электричество. Но это там, в других регионах…

 — Не задерживайся, — тихо сказал Иван, заметив, как Вовка замедляет шаг, разглядывая слишком вызывающе накрашенную девушку. — У нас своя задача.

Они двинулись дальше, минуя кварталы, где жизнь била ключом, и районы, которые казались запущенными. Там, среди полуразрушенных домов, ютились те, кому не хватило сил или удачи пробиться в центр. Окна были заколочены, на стенах виднелись граффити, а в воздухе витал запах гари и сырости. Но даже здесь люди находили способ выживать — кто-то чинил старую технику, кто-то разводил костры прямо на улицах, грея руки над огнём, готовя еду.

 — Почему одни районы нормальные, а другие нет?

 — Здесь шли боевые действия, — ответил мужчина, — указывая на следы от пуль, которые украшали стены, а также последствие взрывов. — Борьба за власть.

Конечно, нынешний Краснодар разительно отличался от города до катастрофы, хотя и прошло всего полгода. По улицам Красной и Горького непрерывным потоком курсировали бронемашины: "Тигр" и "Стрела", оснащенные крупнокалиберными пулеметами. Изредка между кварталами проезжали танки Т-90, окрашенные в серо-зеленые цвета, с какой-то символикой по бронированным бортам.

Бойцы Шрама, одетые в форму темно-серого цвета, патрулировали перекрестки. На их разгрузках висели автоматы Калашникова новейших модификаций, а на поясах болтались гранаты. Некоторые были при шевронах, некоторые — без опознавательных знаков.

Вечером, когда Иван остался один, А Вовка находился на чердаке дома, где они временно проживали, возле старого универмага началась шквальная перестрелка между двумя группировками. Пули свистели в метре от его головы, разбивая остатки стекол и выбивая куски кирпича из стен. Прохожие падали молниеносно — кто-то успевал укрыться, кто-то нет.

Иван прижался спиной к стене, переводя дыхание. Автоматные очереди затихли также внезапно, как и начались. На асфальте остались лежать несколько трупов и десяток раненых, безмолвных свидетелей того, что осталось от прежнего миропорядка.

"Вот чёрт. И на этот раз пронесло".

Стараясь не привлекать к себе внимания бойцов, мужчина скрылся во дворах, не желая попадать на глаза. Мало ли что, не понравится он им, да и шмальнут просто так в спину.

* * *

Иван следил за особняком Шрама уже несколько дней. С самого утра он наблюдал за сменой охраны, фиксировал маршруты, изучал систему безопасности. Каждый выход и вход тщательно запоминался в голове.

На пятый день он заметил парня. Молодой охранник, лет двадцати пяти, с короткой стрижкой и шрамом над левой бровью. Тот курил возле служебного входа, периодически переговаривался по рации.

Когда парень вышел с территории особняка, мужчина уже знал его маршрут. Тот направлялся в небольшое заведение неподалеку, где обычно выпивал и курил, развлекаясь с женщинами. Именно по пути Иван и решил его перехватить.

Слежка заняла почти неделю, но ничего не поделаешь. Следовало быть осторожнее. Юля где-то рядом, и Иван был готов на всё, чтобы её найти и вернуть обратно.

Выбрав нужный момент, мужчина подошёл со спины и саданул камнем по затылку, благо никаких прохожих здесь не имелось. А если бы и находились, то народ не удивился бы. Давно привык к нечто подобному. После этого, подхватив обмякшее тело, затащил его в ближайший дом, который пострадал от танкового обстрела.

Запах плесени и гнили въелся в затхлый воздух помещения. Иван грубо вдавил пленника спиной в сырую стену. Ржавая колючая проволока, обмотанная вокруг лодыжек и запястий парня, впивалась в кожу, оставляя багровые следы. В полумраке, освещаемом лишь тусклым светом слабого фонарика, лицо пленника казалось бледным и перепуганным.

Минут десять прошло, прежде чем парень пришёл в себя окончательно. Голова, по-видимому, у него раскалывалась, во рту пересохло, и от каждого движения проволока впивалась всё глубже, вызывая болезненные стоны.

 — Ах ты ж, сука… — прохрипел он, пытаясь сфокусировать взгляд. — Какого хрена…

Иван резко дернул проволоку, заставляя парня вздрогнуть от боли.

 — Девушка, — произнёс он глухим голосом. — Кольцевая. Светлые волосы, худая, как жердь, с веснушками. Видел?

 — Ты кто такой, мать твою? — огрызнулся бандит.

В его глазах промелькнула искра показной храбрости.

 — Я спросил про девушку.

 — Почем я знаю? — плюнул пленник, но голос дрожал. — Отвали!

 — Слушай меня сюда, ты, говно собачье.

Иван наклонился так близко, что их лица почти соприкоснулись.

 — Я сейчас буду спрашивать, а ты будешь отвечать. Потому что если нет... Ты даже не представляешь, на что я способен.

 — Пошел ты! — дёрнулся пленник, но только заскрипел зубами от новой волны боли.

Мужчина усмехнулся, обнажив желтоватые зубы. Усмешка вышла злой и пугающей.

 — Я — твой билет в один конец, если ты сейчас же не начнешь разговаривать, — процедил он. — А теперь слушай внимательно, пидар. Я задаю вопросы, ты отвечаешь. Быстро и правдиво. Иначе… Иначе тебе очень сильно не понравится.

 — Что… что тебе надо? — пролепетал парень.

Его бравада испарилась в миг.

 — Девушка. Блондинка на Кольцевой. Видел или нет?

 — В гареме она, наверное! У Шрама! Все его шлюхи там сидят! Туда всех свозят! Кажется.

 — Кажется? — прищурился Иван, и его взгляд стал тяжелым и угрожающим. — Я тебе сейчас помогу вспомнить.

Он вытащил из-за пояса нож. Поднес его к лицу парня, провел лезвием по щеке, оставляя тонкую красную полоску. Потом одним движением отрезал мочку уха.

 — Говори точно. Или я вырежу из тебя правду. Буквально.

 — Да была, сука! — закричал парень, сорвавшись на поросячий визг. — Была, ****ь, говорю! Я видел её! Находился тогда, когда её взяли! Но я точно не помню, куда её увезли, мамой клянусь!

 — Адрес?

 — Я… Я…

Лезвие ножа вновь полоснула плоть, отрезая другую мочку.

 — Красная, 36! — прокричал тот.

Его глаза были полны ужаса. Похоже, он только сейчас понял, что может умереть.

 — Улица Красная, дом 36! Трехэтажный особняк, высокий забор! Днем там… десять рыл! Ночью… пятнадцать! С автоматами! Мамой Клянусь!

Иван молчал, глядя на пленника своими холодными, немигающими глазами. В его взгляде не было ни жалости, ни сочувствия, лишь ледяная решимость. Он медленно отступил на шаг, убирая нож.

 — Ну вот и славно, — произнес мужчина ровным голосом. — Теперь ты мне больше не нужен.

Парень облегчённо выдохнул. Он был уверен, что худшее позади. Что сейчас его отпустят. Он уже видел себя свободным, бегущим прочь от этого жуткого места... Человека. Но он ошибся.

Иван шагнул вперед, схватил пленника за подбородок и резко дернул голову. Раздался хруст ломающихся костей. Глаза бандита закатились, тело обмякло и безвольно повисло на колючей проволоке.

* * *

Резиденция располагалась в бывшем здании администрации. Это был массивный дом с колоннами, окружённый высоким забором с колючей проволокой. У ворот круглосуточно дежурили вооружённые люди, а на крыше виднелись снайперы.

 — Дядя Ваня, как мы туда попадём? — спросил Вовка, когда они в очередной раз наблюдали за домом из-за угла соседнего здания.

 — Пока не знаю, парень, — честно ответил Иван. — Но вход есть всегда. Надо только найти слабое место.

Он провёл ещё несколько дней, изучая распорядок охраны, маршруты патрулей и привычки Шрама. Тот появлялся на балконе каждое утро, осматривая свои владения. Его фигура, высокая и подтянутая, выделялась даже на расстоянии. Лицо, изуродованное шрамом, который и дал ему прозвище, было холодным и непроницаемым. Иван понимал, что этот человек не из тех, кто оставляет шансы своим врагам.

Но к счастью, проникать внутрь так и не пришлось. В конце недели, блуждая по базару, Иван наткнулся случайно на Юлю, которая шла неспешно, разряженная, словно кукла на ветрине, разглядывая товары. За ней следовал боец со свирепым видом. Девушка также заметила мужчину, но её лицо осталось равнодушным. Хотя, на секунду и проявилось удивление. Взглядом она показала на переулок, говоря без слов. Затем, повернувшись к своей охране, что-то приказала, после чего боец, помедлив, все-таки удалился.

 — Пять минут, не больше, — прошептала она, прячась за покосившимся ларьком, где когда-то делали шаурму. — Боже, я думала, ты погиб! А Вовка? С ним что?

 — Жив. Ждет… нас. Хватит слов. Вон там проскочим, за угол — и на проспект.

Юля резко покачала головой, словно отгоняя наваждение. Глаза сразу потухли, взгляд уперся в грязную землю.

 — Я… я не могу. Пойми!

Иван смотрел на нее, как на безумную, не понимая.

 — Что значит не можешь? Этот горилла ушел!

 — Господи, Ваня, ну открой глаза! У меня здесь все есть! Тепло, еда, одежда… Я ни в чем не нуждаюсь! Слышишь? Ни в чем!

 — Что ты несешь?

 — Да то и несу! Ты же не маленький, понимаешь, как тут все устроено…

 — Ты с ним спишь? — резко бросил Иван, прожигая ее взглядом. — Я слышал, у Шрама целый зверинец.

Юля нервно пожала плечами, избегая его взгляда.

 — Какая разница? Да, может, я и одна из многих, но… но зато моя жизнь вернулась! Почти как раньше!

 — А твой брат?

Она облизнула накрашенные, неестественно яркие губы, оглянулась, не возвращается ли охранник.

 — Я… я пыталась с ним говорить! Он слушать не хочет! Я просила его отыскать брата, но… ничего не выходит.

Иван молчал. В горле застрял ком. Теперь он понимал, как был глуп, затевая эту вылазку.

 — Я… я могу… Я хочу, чтобы вы с Вовкой остались здесь! Я буду вас навещать… тайно! Помогать! У меня теперь… у меня теперь все есть!

Мужчина смотрел на нее… не с укором, не с обвинением, а с какой-то щемящей, вселенской грустью. И от этого Юле стало еще хуже. Слова лились из нее потоком, бессвязные обещания, которые и она сама понимала, пустой звук. Ложь самой себе. Наконец, задохнувшись, она замолчала, опустив голову, словно провинившаяся школьница.

 — Завтра… до полудня… мы уходим из этого города, — прошептал Иван, с трудом разлепляя пересохшие губы. — Если передумаешь… приходи к тому месту. Где тебя забрали.

 — Куда вы? К морю?

Он кивнул, не глядя на нее.

 — Да. Все по плану.

Больше говорить было не о чем. Мужчина медленно протянул руку, коснулся кончиками пальцев ее щеки, такой теплой, такой чужой… и, развернувшись, растворился в толпе. А Юля стояла еще долго, кутаясь в дорогую, но неуместную здесь шубку, глядя вслед тому, кто столько раз ее спасал. А потом вернулся телохранитель, небрежно сунув ей в руки сверток со сладостями, которые она попросила купить.

 — Что-то еще? — прорычал он, прожигая ее недовольным взглядом.

 — Нет, — тихо ответила девушка. — Пошли обратно.

Достав платок, она вытерла слёзы, чувствуя, как потекла тушь и как начинает щипать глаза.

* * *

Иван шагал по обледеневшему тротуару вдоль улицы, натягивая ворот куртки, чтобы спрятаться от пронизывающего ветра. В воздухе стоял запах гари, не резкий, как в первые недели после катастрофы, а въевшийся в бетон, в асфальт, в обшарпанные фасады домов. Этот запах теперь стал частью города, как и густой серый налёт на стенах, оставленный пепельными бурями.

Улица в нескольких местах провалилась, будто земля устала держать на себе тяжесть времени. Там, где раньше проезжали машины, теперь зияли провалы, заполненные грязным снегом. Под одним из таких обвалов виднелись остатки канализационной трубы, торчавшие наружу, как обломанные кости. Рядом с провалом топтались трое мужчин в ватниках, курили и молча рассматривали трещины, будто надеялись, что от этого они сами собой исчезнут.

Иван задержал взгляд на одном из них. Мужчина, лет сорока, с осунувшимся лицом, казалось, не замечал холода. Он держал в руках лопату, но не двигался, словно не знал, с чего начать.

"Работа ради работы, — подумал Иван, — но ведь надо как-то жить…"

Видимо, новая власть планировала восстановить то, что только возможно. А получится или нет, здесь уже другой вопрос. Но что было известно достоверно, сил на такое уйдёт очень много.

Дальше по улице, где раньше трамвайные пути вели к центру города, лежали покосившиеся вагоны, обледеневшие и пустые. Когда-то красные, они теперь казались серыми, как всё вокруг. Снег на путях давно утрамбовали частые прохожие, а рельсы блестели ледяной коркой, словно издевались над теми, кто еще надеялся на возвращение электричества.

Мужчина прошёл мимо обесточенного светофора, который теперь был просто безмолвной железной конструкцией. Вдалеке, за домами, показались голые деревья парка Галицкого. Он свернул туда, надеясь найти немного тишины.

Когда-то этот парк был гордостью города. Ухоженные газоны, современные спортивные площадки, фонтаны, которые особенно красиво смотрелись в вечерней подсветке. Теперь же аллеи заметало снегом, а деревья стояли в белых саванах, с обломанными ветвями, будто скорбели по утраченному миру. Лавки, где летом сидели гуляющие, по-прежнему были завалены пеплом, который снег не успевал скрыть. В центре парка мужчина увидел одинокую женщину. Она сидела на краю бывшего фонтана, прижимая к груди ребёнка. На ней был тонкий пуховик, не спасавший от мороза, а лицо казалось обветренным до такой степени, что кожа потрескалась.

 — Тебе тоже тяжело, — пробормотал Иван чуть слышно, будто обращался не к ней, а к самому себе.

Он хотел подойти, но передумал.

"Не смогу помочь… да и она ничего не попросит".

Он шёл дальше, направляясь к окраине парка. На горизонте виднелся силуэт недостроенного здания, которое ещё до катастрофы пытались превратить в новый жилой комплекс. Теперь его остов стоял чёрным пятном на фоне серого неба. Вдали слышался гул генератора. Где-то ещё работали, добывали электричество.

Иван вспомнил, как в первые дни люди пытались вернуться к нормальной жизни. Правда, это происходило в его родном городе. Кто-то вытаскивал из подвалов старые печки-буржуйки, кто-то искал дрова, ломая мебель. По вечерам в окнах горели свечи, а иногда и вовсе ничего. Но сейчас, спустя полгода, в некоторых домах уже появилось слабое электричество от самодельных генераторов. Правда, стоило оно дорого, и позволить себе такую роскошь могли немногие.

Он свернул на улицу, ведущую к рынку. Здесь всё ещё кипела жизнь, насколько это было возможно. Люди стояли у прилавков, закутанные, торгуя тем, что удалось спасти или найти. Картошкой, банками с мутной жидкостью, консервами, которые, казалось, пережили три войны.

 — Свежая рыба! — крикнул кто-то хриплым голосом, и Иван невольно обернулся.

Рыба была редкостью. Реки обмелели, а те, что остались, казались отравленными. Но на прилавке действительно лежало что-то похожее на карася. "Свежая, как же… скорее всего, из морозильника, который размораживался пару месяцев".

Иван прошёл мимо, не задерживаясь. Рынок всегда давил на него. Слишком много людей, слишком много взглядов, полных усталости и злости. Здесь каждый пытался выжить, но никто не доверял друг другу.

Он вернулся на улицу Московскую и, подняв глаза, посмотрел на небо. Оно было привычно серым, без единого просвета. Солнце за эти месяцы стало редким гостем, и люди уже почти забыли, как оно выглядит. Мужчина остановился, вдохнул холодный воздух и подумал:

"Мы ещё держимся. А значит, не всё потеряно".

Где-то вдалеке снова загудел генератор, послышались вопли ругани, к которым прибавилось пьяное пение.

"Вот так и живём, мать вашу".

Он стоял на тротуаре, опершись плечом о покосившийся столб, и курил. Сигарета тлела неровно, табак был сыроват, но это мало его волновало. Он теперь задумчиво разглядывал колонну военной техники, которая медленно двигалась вдоль улицы, оставляя за собой облака выхлопного дыма. Машины, покрытые грязью и примёрзшим снегом, выглядели так, будто прошли через ад.

Впереди колонны шёл БТР-80, его корпус с глубокими царапинами и ржавыми пятнами говорил о том, что ремонтировали его явно наспех. За ним следовал КамАЗ с брезентовым верхом, в кузове которого виднелись бойцы, стиснутые плечом к плечу. На броне МТ-ЛБ, буксирующего прицеп с ящиками, тоже сидели люди. Некоторые из них курили, другие просто молча смотрели вперёд, будто эти очередные километры грязной дороги были для них бесконечным маршем. Иван заметил, как один из бойцов, молодой, с покрасневшим лицом, крутил в руках автомат Калашникова, явно не новый, а, скорее всего, переделанный из того, что удалось найти.

"У одних новьё, а у других..."

За тягачами двигался Урал-4320, на котором, судя по всему, перевозили боеприпасы. Замыкал колонну ЗРК «Стрела-10», его пусковые установки, покрытые инеем, грозно возвышались над корпусом, хотя Иван сомневался, что они когда-либо пригодятся в этих условиях. На броне сидели бойцы, одетые кто во что. В их глазах читалась усталость, но и настороженность, как у волков, привыкших ждать удара из темноты.

Обычный городской транспорт, пара раздолбанных "Газелей" и один старый "ЛиАЗ", прижимались к обочине, уступая место колонне. Водители смотрели на военных с опаской.

 — Что они тут делают? — пробормотал Иван себе под нос, стряхивая пепел.

Колонна скрылась за высотками, оставив после себя только запах солярки. Иван докурил, бросил окурок под ноги и затушил его носком ботинка. В городе было слишком тихо, но эта тишина длилась недолго. Минут через десять с той стороны, куда ушла техника, послышались звуки выстрелов. Сначала одиночные, короткие, но вскоре их сменил плотный автоматный огонь. Затем раздался глухой «бах», явно крупный калибр. В воздухе что-то взорвалось, и над крышами потянулся черный столб дыма.

Иван нахмурился. На другой стороне тротуара остановился мужчина в длинной, поношенной куртке и с рюкзаком за спиной. Он поднял голову, посмотрел в сторону дыма и негромко сказал:

 — Опять началось. Делёжка, мать их так…

Иван подошёл ближе.

 — Давно это у вас? — спросил он.

Мужчина сплюнул на землю, разминая замёрзшие пальцы.

 — Уже несколько месяцев. Как только город немного очухался, так и началось. Эти — Шрамовы.

Он кивнул в сторону, откуда доносились выстрелы.

 — А на той стороне — люди Лысого. То за склады дерутся, то за остатки техники. Сначала только на окраинах стреляли, а теперь и в центре не стесняются. Твари поганые. Сколько народу положили.

Иван кивнул, не задавая лишних вопросов. Мужчина, видимо, тоже не был настроен на долгую беседу. Пожав плечами, он ушёл, подгоняемый ветром и слабым ледяным дождём.

Постояв ещё минуту, прислушиваясь к звукам перестрелки, которые теперь становились всё реже, Иван поправил лямку своего рюкзака и направился к дому.

Они с Вовкой жили на чердаке старого здания, которое когда-то было офисным. Место оказалось неожиданно хорошим. Кто-то из прежних жильцов оставил утеплённые стены и даже печку, которую они с мальчишкой смогли починить. Мужчина открыл дверь в подъезд, поднялся по скрипучим ступеням и, наконец, оказался в их временном убежище.

Вовка сидел у окна, завернувшись в старое одеяло. Ему было десять, но сейчас он выглядел старше. Лицо заострилось, глаза потемнели от постоянного напряжения. В руках мальчишка держал какой-то обломок пластмассовой игрушки, которую нашёл на улице.

"Он похож на маленького старика", — подумалось ему.

 — Ну что, дядь Вань, опять стреляют? — спросил он, даже не оборачиваясь.

 — Ага.

Мужчина снял куртку, повесил её на самодельный крючок у стены и сел рядом.

 — Шрамовы с кем-то делят что-то.

 — Юля там? — посмотрел на него с тревогой мальчишка.

 — Не знаю, — ответил Иван, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Мужчина вздохнул. Завтра ему придётся сказать Вовке правду. Сказать, что Юля вряд ли вообще думает о них. Но сейчас он понимал, впереди была ночь. Надо было набраться сил, обдумать маршрут и подготовиться.

 — Завтра уходим, — сказал Иван после паузы.

За окном снова подул ветер, хлопнула незакрытая форточка. Мужчина поднялся, чтобы её закрыть, и в этот момент подумал:

"Дай бог, чтобы всё прошло спокойно. Хотя бы завтра".

* * *

Юля сидела у окна своей комнаты, обитой мягкими коврами, и смотрела на серое небо. За окном, на территории поместья Шрама, где-то далеко слышались приглушённые голоса охранников. Двор был вымощен треснувшей плиткой, по краям которой пробивалась жухлая трава. Здесь, внутри, было тепло, даже уютно, но это тепло казалось ей чужим. Она вновь подумала о том, что давило ей на грудь все последние дни. Где сейчас Вовка? Что с ним? А Иван? Почему он сегодня исчез так внезапно? Ей никогда не забыть этот взгляд, которым одарил её мужчина.

Новая жизнь началась чуть больше недели назад, но ощущение, что она принадлежала самой себе, исчезло в первый же вечер. Шрам, хозяин части Краснодара, поместил её в свой гарем не ради благородства, конечно. Он хотел только одно. Тело. Ночью она лежала рядом с ним, задыхаясь от смрада его сигаретного дыхания и тяжёлого пота, и смотрела в потолок. Хозяин был груб, но не особо жесток. Он не бил её, не оскорблял, но в его прикосновениях не было ничего, кроме потребности. Никакого тепла. Холодные отношения, холодная страсть, если это можно было назвать страстью.

 — Привыкай, девочка. Тут все такие, как ты, — сказал он ей на второй день, когда она слишком долго ломалась, избегая его взгляда.

Юля ничего не отвечала. Да и что можно было сказать? А потом, новый хозяин приказывал и она раздевалась, становясь на четвереньки. Мужчина входил сзади, напористо, но всё обычно заканчивалось довольно быстро.

 — Чёрт возьми, — произносил он обычно, отваливаясь назад. — Это было приятно.

Девушка находилась посреди роскошных покоев, увешанных шелками и украшенных золотом, и чувствовала себя пленницей, словно какая-нибудь Хюррем Султан в гареме османского падишаха. Только вместо Сулеймана Великолепного, её хозяином был Шрам, жестокий и беспощадный лидер банды бандитов, захвативший часть города. Мысли о сериале "Великолепный век", который она смотрела в прошлой жизни с матерью, всплывали в голове, но сравнение было слишком нелепым, абсурдным.

Её комната, в отличие от того, что она видела за пределами гарема, была устроена с явным вниманием к комфорту. Тёплое одеяло, мягкая кровать, небольшой шкаф с чистой одеждой. Даже имелась ванная с горячей водой. Ещё неделю назад она не могла и мечтать о таких условиях.

Другие девушки в гареме относились к ней по-разному. Кто-то из старожилок смотрел с лёгкой завистью. Юля была новой, а значит, Шрам проявлял к ней интерес, который со временем угаснет. Другие явно жалели её, но молча. Никто не хотел попасть в немилость. Имелось несколько девочек её возраста, худые, бледные, с пустыми глазами. Одна из них, Луминица, часто сидела с Юлей в её комнате, молчала и просто смотрела в одну точку. Иногда они перебрасывались парой слов, но разговоры ни к чему не вели. У каждой была своя боль, свои мысли.

 — Ты откуда? — однажды спросила та, сидя на краю кровати.

 — Из Ростова, — ответила Юля. — А ты, из Румынии?

 — Нет. Я из Молдавии.

 — И как же сюда попала?

 — Да вот так… Случайно.

На этом разговор закончился. Больше Луминица, или Света, если на русском, вопросов не задавала.

По ночам Юля часто думала об Иване. Он спас её, когда трое грязных бандитов издевались над ней в тот вечер. Она тогда была уверена, что с ней всё кончено. Мужчина появился из ниоткуда, как чёрт из табакерки, с ружьём в руках. Потом отвёл её и Вовку к себе домой, где они провели время за разговорами. Она думала, что и останется там, но стихия нарушила все планы.

Шрам приходил к ней почти каждую ночь. Иногда он просто лежал рядом, курил, что-то рассказывал о своих делах. Юля слушала вполуха. Его голос был грубым, хриплым, но не раздражающим. Он говорил о территориях, о людях, о том, как сложно удерживать власть. Иногда он даже шутил, но Юля не смеялась. Её молчание, похоже, его не трогало. Он не ждал от неё ничего, кроме покорности. И она покорялась. Не потому, что хотела, а потому что выбора не было.

Утром, на следующий день после встречи с Иваном, девушка проснулась рано, задумчиво глядя в окно. Она набрала ванную, где просидела около часа, наслаждаясь теплом, изучая собственное отражение в запотевшем зеркале. Мысли вновь и вновь возвращались к мужчине, к брату...

"Почему я чувствую себя предательницей? Почему?"

Мысленно она прикинула все шансы, но имелось главное препятствие. Просто так ей не сбежать. Не дадут. Особенно после вчерашней выходки одной из девушек, так что Шрам запретил им всем покидать гарем.

"Следовало действовать тогда, когда встретила Ивана, а сейчас уже..."

Одевшись, Юля уселась на край кровати, расчёсывая свои длинные волосы, которые приятно пахли шампунем. До полудня оставалось ещё несколько часов. Но она знала, что не предпримет ничего. Просто не получится. Это не кино, где всё заканчивается хорошо. Иван с Вовкой уедут дальше на север, а ей придётся жить в Краснодаре до тех пор, пока она не надоест Шраму и он её не выкинет из гарема. Может она ему родит, и не один раз, но все равно финал известен. Юлю заменят на молодую и красивую.

Девушка прислушалась, когда до неё долетели какие-то звуки. Суета в коридоре, крики. Она медленно поднялась, двигаясь к двери, по-прежнему держа гребешок в руках, как вдруг та распахнулась и на пороге возникла Луминица с испуганными глазами. Она ухватила подругу за плечи, начиная трясти.

 — Это всё... Всё!

* * *

На следующее утро Иван сидел возле старой шашлычной".. Машина была заправлена, вещи сложены, а Вовка сидел на переднем сиденье, терпеливо ожидая. Пальцы Ивана нервно постукивали по рулю, выбивая некий позабытый ритм. Он не верил, что Юля придёт. Вчерашняя встреча ясно дала понять, она выбрала удобство и безопасность рядом с Шрамом, а не неопределённое будущее в компании двух изгоев.

 — Дядя Ваня, — нарушил тишину Вовка. — Она так и сказала, чтобы я остался?

Иван повернулся к мальчику. Его лицо было серьёзным.

 — Ты можешь остаться в Краснодаре, — сказал он спокойно. — Я найду тебе место, где ты будешь в безопасности. Твоя сестра сможет приходить к тебе. Здесь будет еда, крыша над головой…

После секунды раздумий, Вовка покачал головой. Глаза наполнились решимостью.

 — Нет, дядя Ваня, — произнёс он твёрдо. — Я хочу ехать с вами. К Азовскому морю. Мы же договорились! Я не буду здесь, даже если сестра захочет остаться с этим… Этим Шрамом.

Иван вздохнул. Он знал, что парнишка прав. Но всё равно ему хотелось убедиться, что мальчик понимает всё правильно.

 — Ладно, — ответил он, взъерошив волосы Вовки. — Если это твой выбор, то я с тобой.

Мужчина закурил, разглядывая транспорт, который ездил слишком часто. Сегодня оказалось довольно бурное движение, в отличие от других дней. Не случилось ли чего?

Они прождали до полудня. Воздух был пропитан холодом и тревогой. Наконец, не выдержав гнетущего молчания, Иван с тяжелым вздохом повернул ключ в замке зажигания. Двигатель взревел, нарушая тишину в салоне.

 — Всё. В путь. Больше ждать не будем.

 — Она не пришла, — прошептал мальчишка, отвернувшись к окну.

Голос дрожал.

 — Не пришла, парень. Увы, но так случается в жизни. Обычно девчонки предпочитают плохих ребят. К сожалению.

Иван, не проехав и десяти метров, резко вдавил педаль тормоза в пол. В зеркале заднего вида, словно черепаха, медленно выползала зелёная "Шестёрка" с помятым боком. Она неуверенно подкатывала к шашлычной. За рулём, согнувшись в три погибели, сидел старик, а рядом… рядом с ним, находилась она. Юля. Та самая девушка, которую Иван уже списал со счетов.

Автомобиль остановился, и дверца со стороны пассажира распахнулась. Юля выскочила из салона, словно ее подбросило пружиной. Она кинулась к "Ниве", спотыкаясь и поскальзываясь на обледенелой дороге, падая и снова поднимаясь, не обращая внимания на боль. Её волосы выбились из-под шапки, разметались по плечам, лицо горело ярким румянцем, а глаза… глаза сияли от слез и надежды.

Иван замер, окаменев. Он не верил до конца. Просто не мог поверить. На его обветренном лице медленно проступила счастливая улыбка. Он выскочил из машины, и встретил Юлю у багажника. Она, не говоря ни слова, бросилась ему на шею, задыхаясь от радости и волнения, повиснув на нем, словно утопающий на спасательном круге.

 — Я… — прошептала она, зарываясь лицом в его плечо. — Я с вами.

Голос был хриплым и надломленным.

 — Я не могу… Не могу и не хочу. Я… я хочу быть с вами. С вами обоими.

Вовка, забыв про все на свете, тоже выскочил из машины и, радостно вереща, подбежал к сестре. Они обнялись крепко-крепко, и на глазах у обоих, как маленькие искорки, засверкали слезы.

 — А как же Шрам? — спросил Иван.

 — Шрам? — захлопала девушка накрашенными ресницами. — Сегодня утром его застрелили. Прямо в городе. Говорят, теперь там новый хозяин.

«Вот оно что, — пронеслось в голове Ивана, словно удар молнии. — А если бы не застрелили… если бы не смерть Шрама, ты бы так и осталась».

Горькая мысль. Но сейчас не время для обид.

 — Хм, значит, едем вместе? — спросил Иван, глядя на них обоих, пытаясь скрыть внезапно вспыхнувшую надежду.

Юля утвердительно кивнула. Лицо расплылось в счастливой улыбке.

 — Да, вместе. К морю, к новому дому. Как и собирались. Вместе.

Старик из "Шестёрки", бывший таксист, с потухшим взглядом, наблюдал за этой сценой с усталой улыбкой. Он поднял руку в вялом жесте прощания и тронулся с места, медленно растворяясь в бурном потоке машин. А Иван, Юля и Вовка стояли, обнявшись, посреди хаоса, маленькие, но сильные, освещенные слабым лучом надежды. Впереди их ждало море. И, может быть, новый дом. И, возможно, счастье.

* * *

Иван стоял на берегу Азовского моря, глядя на серые волны, которые с глухим рокотом ударялись о песчаный берег. Небо над головой было затянуто плотным слоем пепельных облаков, но в последнее время ветер стал реже приносить запах гари. Температура немного поднялась, и хотя воздух всё ещё был холодным, дышать стало чуть легче. Военный бушлат, который Иван накинул поверх свитера, немного спасал от пронизывающего ветра. Рядом стояла Юля и Вовка, оба молчаливые, задумчивые.

Девушка, закутавшись тёплое пальто, слегка поёжилась и сделала шаг ближе к брату. Вовка сжимал в руках гладкий камешек, словно готовясь бросить его в воду. Иван смотрел на них, а в голове роились мысли. Тревожные, тяжёлые, но не лишённые проблесков надежды.

Он перевёл взгляд на море. Волны, неспешно катящиеся к берегу, казались ему чем-то вечным, неизменным. Они были здесь задолго до катастрофы и, вероятно, будут ещё долго после того, как человечество исчезнет с лица земли.

«Одиннадцать месяцев, — думал он. — Сегодня одиннадцать месяцев с того дня, как всё рухнуло. Мир, который мы знали, перестал существовать. Люди стали другими. Или такими они были всегда, просто беда сорвала маски?»

Мужчина вспомнил те дни, когда они с Юлей и Вовкой ехали через наполовину опустевшую Кубань. Вначале они надеялись встретить других выживших, но каждый раз эта самая встреча оборачивалась угрозой. Кто-то пытался отнять у них еду, кто-то смотрел с такой жадностью, что становилось ясно, эти люди готовы на всё.

 — Ваня, — тихо позвала Юля, вырывая его из размышлений.

Он обернулся. Девушка смотрела на него с лёгкой тревогой. Её глаза, обычно такие ясные, сейчас казались потускневшими. Но в них всё ещё теплилась надежда. Живот, явственно уже выделялся из-под одежды.

«Месяцев пять, не больше. Шрамовский… Или кого-то из тех троих».

 — Ты о чём думаешь? — спросила она.

Мужчина чуть помедлил, прежде чем ответить.

 — О людях, — ответил он наконец. — О том, как всё изменилось. Раньше мы могли жить бок о бок, работать, мечтать. А теперь… Теперь каждый сам за себя. Беда сделала нас… Зверями.

Девушка нахмурилась и опустила взгляд. Она знала, о чём он говорит. Ей тоже довелось увидеть, как добро и милосердие уступают место жестокости и страху.

 — Не все, — тихо сказала она. — Не все стали такими. Есть те, кто помогает. Кто делится последним.

 — Да, — кивнул Иван. — Но таких всё меньше. И всё же… я хочу верить, что ты права. Что не все превратились в животных. Может быть, у нас ещё есть шанс. Может быть, однажды небо очистится, выйдет солнце, и люди вспомнят, что значит быть человеком.

Юля улыбнулась. Её улыбка была слабой, но в ней чувствовалась искра надежды.

 — Солнце точно выйдет, — сказала она. — Не может же оно прятаться вечно.

 — А если и не выйдет, — вставил Вовка, наконец разжав пальцы и бросив камешек в воду, — мы сами его нарисуем.

Иван улыбнулся.

«Дети, — подумал он, — они всегда находят способ верить. Даже когда всё вокруг рушится».

 — Ты прав, парень, — сказал он, положив руку на плечо мальчика. — Если солнце не покажется, мы его нарисуем.

Море тихо шептало, словно подтверждая его слова. Мужчина глубоко вдохнул морозный воздух и почувствовал, как внутри него наступает облегчение. Да, люди изменились. Многие потеряли себя, превратились в тех, кем никогда не хотели быть. Но пока есть те, кто держится за остатки человечности, надежда не угаснет.

 — Пойдём домой, — сказал он, повернувшись к своим спутникам. — Нам ещё много предстоит сделать.

Юля протянула руку, и он взял её. Вовка, не раздумывая, схватил Ивана за другую руку. Так они и стояли, трое, связанные не только общим прошлым, но и общей верой в будущее.

Ветер на какое-то время стих. На горизонте, среди рваных облаков, появилась едва заметная полоска света. Иван посмотрел на неё и подумал:

«Может быть, это и есть знак. Мы ещё можем всё исправить. Мы ещё можем жить».

И они пошли вдоль берега, оставляя за собой три цепочки следов на сером песке. Впереди их ждали трудности, но вместе они могли справиться. Ведь пока имелась надежда — будет и жизнь.

Конец.