Ожидание чуда, день первый

Стол вздохнул, а выдохнуть не посмел. Открылась дверь и вошла мама.
- Опять в комнате беспорядок, - прошипела она, поправляя сдвинутую с положенного места газету с программой передач.
Все, больше ничего недозволенного не нашла, а в мой письменный стол она не лазает. А там столько захоронок: копеечки под книжками, мелкие игрушечки забились в углы и дрожат, " Смена - 6", уж не знаю, что она должна сменять? Может, эту жизнь, наполненную тайнами. Я сижу за своим столом, сопли мешают мечтать. Я их аккуратно извлекаю и размазываю на оборотной стороне стола, делая поверхность лакированной.

 Мой стол живее общего: тот украшает лишь хрустальная пепельница из цветного хрусталя, купленная мной на день рождения маме. Нет, она не курит, только складывает в нее упаковки от таблеток. Стол морщится, когда на нем постоянно их давят, превращая в порошок. У мамы болит голова, и этим она постоянно недовольна, а заодно, и всем остальным.

Стол в центре комнаты  завидует моему, ведь на нем кипит рыбья жизнь. Знал бы он, что у рыб тоже болят головы - дышать нечем, все прицепились к поверхности, я еще не умею держать в чистоте дно из разноцветных камешков, песочка, даже растения собирают на себя всю муть. Но это не мешает погружаться в подводное царство. Вот уже мой нос приклеился к стеклу, и я подплываю к самой настоящей золотой рыбке.
- Мне бы еще собаку, - шепчу я ей, - так хочется с кем-то поговорить!
Рыбка поднимает муть хвостом и прячется за раковиной.

Нет, собаку мне никто не подарит, у нас восемнадцать квадратов и никаких шансов на расширение. Вот если бы 17,99 - то поставили бы в очередь на жилье. Очередь длинная, на много лет. Она змеей извивается через весь город, но оцепеневшие люди стоят, ждут. Вот кто-то из класса исчез, значит, уехал в новую квартиру. Чаще этими счастливчиками оказываются друзья, и опять надо заводить нового. А где их взять, если все разобраны. Вот если только девчонку. Есть у меня одна тайная, прячу ее от мальчишек, ведь засмеют, и тогда я покроюсь холодным потом. Драться я не умею, да что там, даже подтянуться ни разу не могу.

Сегодня - большая стирка. Вообще-то мама сдает белье в прачечную. Пришивает маленькие номерочки на белые простыни, так не перепутают. Но все равно путают, а то и порвет машина, тогда мама долго скорбит по растерзанной и клянется, что будет стирать сама.

Наша прачечная во дворе под аркой. Я люблю туда заглядывать: тепло, пар стоит плотным туманом, по полу из деревянных лоханей стекают в дырочку горячие потоки воды, а мама едва видна. Она, как кошка, скребет белье на доске с выбитыми волнами. Видно, белье любит купаться в этих алюминиевых волнах и только тогда отдает свою грязь.

- Не мешай, приходи попозже, пойдем вешать на чердак, я одна боюсь, - говорит она и выплескивает под ноги мыльную пену.
Перед входом на чердак лестница, словно скала - сбоку пугающая пустота. Я по стеночке поднимаюсь, и вот большое помещение под треугольной крышей. Пол земляной, или это столько пыли скопилось за сотню лет. Подбегаю к открытым окошечкам. Крыши, крыши,  ведь наш дом на этаж выше остальных. Одни плывут друг за другом, других поворачивают реки и каналы, и они толпятся, словно в заторе, а вдали, как маяк, возвышается Исаакий.

Я был на нем с классом, предвкушал увидеть всю архитектурную красоту Ленинграда, а вокруг лишь бурые крыши, да Нева разбивает город на две части.

 Мама ходит среди натянутых канатов, скоро отплытие. Я уже представил штурвал в руках и смотрю в сторону туманного Финского залива, но она вешает последний белый флаг на веревку и говорит:
- Поплыли домой, пора кушать. Сейчас отец придет. А может, не придет. Сварила суп с твоей любимой мозговой косточкой.
 Косточка безусловно способна отсрочить отплытие.
Да, трудно найти продукт вкуснее. Я думаю, хорошо учусь только благодаря мозговым косточкам. Бью ими по ложке, если удачно, вылетает комочек вроде улитки без домика. Оглядывается, а тут я его язычком. Он растекается во рту, хочется подольше сохранить вкус, и я замираю.
- Ешь, суп остынет.
И я возвращаюсь в миску. Есть из тарелок у нас было не принято. Согрел на газу и ешь, зачем пачкать лишнюю посуду. Я выковыриваю жареный лук, он змейкой располагается на краю борта, и доедаю. Еще второе. Мама знает множество блюд, у нее есть толстенная книга "О вкусной и здоровой пище", но второе прилагательное в названии как-то западает. Только папа у нас здоровый, у себя в порту он выпивает целую кружку растопленного масла, а потом ест обед. Чай  не пьет, поэтому на третье всегда компот. Ем я так же, как и делаю уроки - мечтая. Самая большая мечта - поскорее вырасти, и тогда я буду всегда делать то, что хочу. А хочу я вовсе не то, что все остальные. Но этот процесс так медленно происходит. То ли дело у кошек или собак - какой-то год, и ты уже взрослый. Не повезло человечеству. Я уже не смотрю на свои ноги в день рождения, думая что они начнут расти в эти часы. Стал много понимать, и от этого жизнь превратилась просто в  ожидание. Ожидание чуда.