По матушке и по батюшке

Симку покупаю. Салон сотовой связи, разумеется. Сидит девица лет двадцати и не в темнице, а за стойкой. И не коса, а зализанные пальцами пряди. Перед ней кружка с чайным пакетиком примерно вчерашнего розлива. Левая рука прижимает к уху мобильник. Разговор долгий и важный. В глазах немой вопрос, обращённый к моей некстати возникшей персоне. Говорит по большей части трубка. Девица интервально вклинивается с одной и той же репликой: «Это какой-то п...ц!».

 Пытаюсь помаячить ей, мол, симка нужна. «Паспорт давайте!» — это ко мне. Реплика в трубку. Помусолив мою документину, выдаёт после оплаты симку, провозгласив на прощание очередное телефонное восклицание. Да, думаю, современный русский язык стал уж очень современным. Сократился до минимума из набора междометий и откровенного мата. Эллочка-людоедка, овладевшая тридцатисловным запасом выражения своих мыслей и чувств, слегла бы от зависти.

 Я подумала. Озаботилась проблемой. Ведь так и есть — проблема. Сплошь да рядом. Не хочешь — услышишь, заставят. Хоть стой, хоть падай. Прошерстила интернет. Ну, конечно, всё всегда было и исконное, и чужое. Переконгломератилось. Катится по земле русской, комом обрастая и приростая. Табуированным, пишут, всегда было сквернословие. Религия и мораль противились. Только кто ж об этом помнит. А в восьмидесятых вообще плотину прорвало — нечистоты наружу вырвались. Поколение некст подхватило, раскрутило, на божничку посадило. Слова кончились? В учебниках остались? Или русскую классику в ЕГЭ заковали?.. Читала, перечитывала, слушала Набокова. Долго. Пропиталась им насквозь. Упивалась и поражалась изяществом великого языка, образами, эпитетами. Поэзия и музыка в прозе. Чтобы так понять красоту слова, неужто нужно эмигрантом стать? В лирику понесло.

Конечно, все мы всё знаем. Не в вакууме. Скажу про себя. Пока росла, ни разу от родителей не услышала ни единого мата. А ведь папа и в цехе среди работяг трудился. Не думаю, что там высоким штилем изъяснялись. Но ведь не тащил он домой всю эту дрянь — нас берёг. Сор из избы, говорят, не надо, а из души, значит, можно? Сколько там в закоулках каждого из нас накопилось. Вытряхивайте на всеобщее обозрение.

Мне довелось побывать в Америке. Вышли небольшой группой прогуляться по вечернему Вашингтону. За нами увязался чернокожий с характерными маргинальными признаками. Сначала вроде мирно плёлся, потом приставать взялся — доллары канючить. Мы пытаемся ускориться, а он не отстаёт. Потом орать начал — материться по-американски. Известным по голливудским блокбастерам «факью». Проорался и отстал.

Даже представить не могу, какую палитру матов выдал бы на его месте наш соотечественник... Мы любим. И побраниться — пар выпустить. От чистого сердца, от души, как старый паровоз. Если просто побрюзжать, то как оно без крепкого словца! И если плохо — тоже с ним. Хорошо? Значит, мать твою так! Некоторые даже через это в любви признаются. Оскорбить, обвинить, рявкнуть на незнакомца в транспорте или очереди — да сам бог велел. А какие страсти кипят дома на кухне! Надо же так, чтобы каждый сосед услышал! И по матушке, и по батюшке. Да посочнее. Вот, мол, как я могу! И все с крестами на шее. Говорят, как один — верующие. В кого? Что-то не пойму.

 Сквернословят все подряд — пожилые, старики, молодые, дети (едва говорить научился). Солидные и важные, даже если не по чину, нет-нет, да ввернут нужное словечко. Привычка, что ли? Менталитет? Скудость запаса словарных слов? Неумение выразить чувства нормальным человеческим языком, не выворачивая напоказ всё своё нутро? Нет, я не прекраснодушная ханжа. И не поучаю. Сожалею просто об утраченной культуре речи и благообразии нашего всего, накопленного веками и предками. Наследии. Где ж оно?