Часть Первая Побег. Глава IV

Посреди буйной зелени молодых трав расположился живописный домик с уютной верандой. Незнакомая фигура наполняет комнаты энергией и действием, превращая одиночество среди этих стен в отдельные всплески уюта и комфорта.

Большинство дней жизни Ханаан — это день сурка. Отбрасывая от себя последние ниточки снов она неспешно поднимается. Готовит, а затем и ест скромную пищу, более чем обыденную. Приводя себя в порядок, по многу раз вычёсывает струящиеся сквозь пальцы волосы, а затем подводит глаза углём. Каждый день. Когда явится желанный гость, способный развеять спокойный и упорядоченный быт, она предстанет перед ним во всём очаровании.

Вытащив из дома стул, девушка упоенно музицирует, наблюдая все те травы и цветы, что коврами устилают пространство снаружи. Мелодия выходящая из-под пальцев получается спокойной, но несколько грустной, вкрадчивой. Среди вечной зелени, под куполом безмятежности, звуки стихают едва достигая холодной туманной дымки в отдалении.

Но в очередной раз отвлекаясь медитативного течения жизни и распахивая глаза, Ханаан выхватывает краешком зрения нечто постороннее. Там, сбоку, где совершенно точно ещё минуту назад ничего не было, прорисовывается Нечто. Тёмные контуры проступают, проявляются, продавливают пространство, но оказываясь всего-навсего дверью. Круглая ручка, чьи очертания становятся с каждой секундой всё более явными, начинает радостно блестеть, привлекая её.

Откладывая инструмент, девушка стремглав бросается в дом. Природа порталов хаотична — никогда не угадаешь где и как они возникают и надолго ли почтят тебя своим присутствием, так что проводившая уже многие дни без подобного шанса, Ханаан, не теряет ни секунды. Если бы кто-то заглянул в окошко, он бы увидел как она мелькает по дому, на ходу дожёвывая остатки завтрака, оправляет одежду и забрасывает за спину рюкзак — давно собранный и ожидавший своего часа. Когда запыхавшаяся и немного нервная девушка застывает перед волшебной дверью, та едва-едва заканчивает материализовываться, принимая объём. Так что в момент когда взволнованные пальцы приближают к дверной ручке, та тянется в ответ.

На Той Стороне оказывается пещерный тоннель. Жутковатым контрастом наваливается разочаровывающее отсутствие солнца. Лямки рюкзака кажутся непривычными после продолжительного ожидания, отчего Ханаан нерешительно проверяет ремешки. Фиксирует снаряжение, решив удостовериться, что всё на месте, когда внезапно, справа от неё что-то движется. Словно силуэт, что тут же скрывается за поворотом. В глаза бросаются лишь распущенные белые волосы, острые уши и едва заметный в подобной темноте кожаный доспех — нюансы не сулящие ничего хорошего. Пока она пытается затаиться, прильнуть к стене, Кто-то или Что-то хватает её за руку. Недобрая улыбка проступает из темноты. Клинок на поясе ловит редкие отблески света — обнажённый клык угрожающего оскала. Она извивается, извиняется и пытается высвободиться, чтобы юркнуть в дверь, пока та стёрлась не до конца.

Грубый, изменённый в самую худшую сторону эльфийский звучит из уст незнакомца, не спрашивая, а требуя:

“Где остальные?”

Не понимая что происходит, она пытается отбрехаться, краем глаза наблюдая за дверью, всё ещё маячащей на границе зрения. И в тот самый момент, тысячекратно умноженный эхом, по пещере прокатывается оглушительный грохот рушащихся камней.

***

Весь грот трясется, словно мокрая собака? nолько вместо капель талой воды и болотной ряски, нас забрызгивает валунами и пыльным крошевом. Обрушиваясь на незадачливых беглецов, каменные сосульки обратились летящими дротиками, а кристаллы на входе отчаянно трещали, стеклянно повизгивая. Вцепляясь в нехитрые пожитки мы стремглав бросаемся вон из пещеры.

Схватив всё, до чего только дотянулись мои загребущие пальцы, я несусь сломя голову вперёд. Последний раз я так бегал ещё ребёнком, когда от этого зависело моё право на “завтра”. Впрочем, в последнее время ситуация была довольно похожей. Исцарапав руки о гряду ходящих ходуном валунов, я ощущаю странное наитие и вслепую, в полном одиночестве двигаюсь дальше. В обманчивом ореоле света, отбрасываемого крохотным грибом на стене, передо мной оказывается девушка — неожиданно миловидная, светлокожая и короткоухая для этих затхлых тоннелей. Словно актриса в театре, она изгибается всем телом, но никак не может оторваться от чего-то скрытого в темноте. Медленно приближаясь, я тщетно ломаю глаза о кромешный мрак, когда меня окликает испуганная Ахана, возмущённая, а может быть напуганная внезапным исчезновением. Следом за голосом, пещеру наполняет свет её посоха, выхватывая из темноты искажённое злобой лицо тёмного эльфа вцепившегося в незнакомку. Дроу замечает жрицу, жестокие алые глаза впиваются в её наряд и не скрывая отвращения мерзавец тянется к скимитару.

Ахана выглядит взволнованной и запыхавшейся. Когда случился обвал она только-только примерила серебристое платье, судя по количеству декоративных паучков принадлежавшее Верховной Жрице. Вцепившись в посох, залитый теперь множеством светящихся пузырьков, она кажется мне ещё более юной, особенно когда её глаза испуганно округляются при виде одного из угнетателей, умудрившегося вновь настигнуть нас. Предупреждающий возглас Аханы разливается под неприветливыми сводами, сталкиваясь с ответным кличем дроу, вырывающимся из темноты впереди. Стоит топоту множества ног за моей спиной возвестить о прибытии товарищей, как нас тут же забрасывают потоком стрел.

Ответ не заставляет себя ждать — Джимджар и Эльдет вынуждают негодяев забиться подальше в тени, пока я рыцарствую, набрасываясь с кулаками на ближайшего противника. Мерзавец отпрянул от незнакомки, его пробные взмахи клинком вовсе не так быстры, а ещё на нём нет шлема. Опасливо перескакивая с места на место, я пытаюсь зайти ему за спину, вынуждая подставиться под стрелы или открыться для моего собственного удара.

Незнакомка глядит на меня чуть менее напряжённо чем на своего обидчика, прежде чем обернувшись стрельнуть глазами мне за спину и что было духу припустить к Тенебрис. Механическая кошка как раз являет миру щит, над которым корпела всю стоянку — изящный овал ложится поверх запястья чередой пластин, словно продолжение механического тела.

По-настоящему внутреннее волнение утихает когда я слышу тяжёлую, лязгающую поступь Персиваля, но ликование длится всего секунду, ведь долговязый устремляется мимо меня к соседнему тоннелю. Когда парень ныряет в полумрак, набрасываясь на затаившихся обидчиков, к нам прорывается новый поток стрел. Одна за другой они разбиваются о щит Тенебрис, заставляя руны на гладкой поверхности трепетать, отплёвываясь снопами искр. Залп тёмноэльфийской ненависти явно предназначался Ахане, зажмурившийся было в ожидании страшной гибели. Не знаю, стал ли красной тряпкой для быка вид воровки в изящных одеяниях жрицы Ллос, или же яркий свет был особенно не по нутру преследователям, но необходимо было… Матушки мои, а это что вообще такое!?

Я не успеваю увернуться и короткий клинок дроу чиркает меня по щеке. Это неприятно, но всё моё внимание обращено на мерзопакостное существо, возникшее за спиной, притом практически бесшумно. Внешне оно напоминает курицу которую вывернули наизнанку, забыв вытащить из тушки голову! Огромная пасть, если ею вообще является это невразумительное скопление зубов, щёлкает у меня за спиной и только босяцкие рефлексы позволяют мне вовремя отодвинуть ногу. Насмешливое придыхание Акаши звучит в голове, предупреждая ни в коем случае не пробовать Это на вкус. О да, сожрать — буквально первое желание возникающее у каждого при виде отродья из ночных кошмаров, покушающегося на твою плоть. Пританцовывая теперь уже с двумя противниками, я поглядываю как мои товарищи, мои отважные друзья и верные соратники, демонстрируют миру новые и новые таланты. Давая отпор врагу, они покрепче смыкаются вокруг эльфийки, которую всё таки настигла одна из стрел. Ища поддержки у стены, элфийка сосредоточенно смотрела как свечение её посоха сворачивает кровь и сглаживает края колотой раны, сонно моргая из-за действия коварного яда.

Черноволосая незнакомка оказалась чародейкой. Прикасаясь к зеленеющему на груди кристаллу, она теснила дроу подле меня чередой магических сгустков, позволяя наконец сосредоточится на зубастом отродье. Двух зубастых отродьях, ведь как известно — беда не приходит одна. Видимо. Мне даже не то чтобы особенно интересно откуда беззвучно являлись эти твари и почему их становилось больше. Всё чего я хочу — это как можно меньше прикасаться к ним. Именно поэтому, в очередной раз действуя наперекор собственным желаниям, проворный Джар'ра ждал когда одна из них в очередной раз бросится вперёд, жадно клацая воздухом, чтобы пинком придать её полёту противоположное направление. С отвратительным чавкающим звуком тварь встречается со стеной, оседая на землю и больше не двигаясь. Число противников снова сократилось до двух, пора объявлять следующий раунд.

Подстёгиваемый адреналином, я разворачиваюсь и с такой силой бью тёмного эльфа наотмашь. Слышится хруст, белобрысая башка по-кукольному запрокидывается и он даже не пытается увернуться от стрелы, выпущенной меткой Эльдет. Злодей затихает на полу. Разворачиваюсь, я благодарно киваю дворфийке, но что я при этом вижу? Ту самую заклинательницу, которая покинула стройные ряды моих друзей, чтобы деловито ощупывать стену пещеры прямо позади последнего исчадия, словно там у неё любимый шкаф с этими её роскошными нарядами. Возникает масса резонных вопросов, благо возможность пролить свет на таинственное присутствие незнакомки появляется уже секундой спустя, когда Джимджар расправляется с недо-курицей, а Персиваль возвращается с вестью о позорном бегстве последнего дроу.

Элегантную девушку зовут Ханаан Мормерилл. Наша первая встреча мало располагала к долгим взглядам, поэтому поначалу я заметил только длинные чёрные волосы и пронзительные зелёные глаза. Теперь, в спокойной обстановке становилось очевидно — она совсем ещё молодая, лет двадцати по моим прикидкам, не больше. В деле подчёркивания её плотного, весьма фигуристого телосложения, компанию длинному походному платью составляли эффектные высокие перчатки скрывающие руки полностью. Единственное, что вызывало во мне сомнения чисто практического характера, это крупные серьги и чёрные сандалии на каблуке. Хотя, пока её внимательные глаза разглядывают нашу разношёрстную братию, нам в пору было устыдиться собственного внешнего вида. Вся одежда Ханаан была чёрной, отчего внимание ещё сильнее привлекал загадочный зелёный камень на груди, заволакиваемый каким-то потусторонним блеском. Хотя, учитывая то как ловко она ворожила во время потасовки, страннее было бы Не найти что-нибудь эдакое, мистическое.

Своим даром, с её собственных слов, девушка была обязана покровительнице всей магии, богине Мистре. Её великую волю и наставление Ханаан прослеживала в своей странной жизни, многочисленных талантах и необычном пути, то и дело забрасывающем девушку в неожиданные места и ситуации посредством нестабильных порталов. Объяснения заклинательницы казались витиеватыми и не слишком информативными — черта нередко приписываемая разного рода магам и колдунам, но от этого не менее раздражающая. Понемногу верить в искренность чародейки я начал из-за того как сконфуженно она просила прощения за тех тварей нападавших на меня. Скорее всего, созданий вытянуло на этот план походя, остаточной силой телепортационного волшебства. Возможно мне просто польстил невольный комплимент моей интуиции, ведь я оказался прав даже с выбором эпитетов — родиной маленьких зубастых существ оказалось адское пекло, это Ханаан заявляла уверенно, рассуждая вслух о своих познаниях, включающий язык инферний. Занимательно. Вот бы ещё кого-нибудь говорящего на Моём языке, дабы объяснить несмышлёному происходящее. Не успел я представиться и поприветствовать чужестранку, она уже откровенничала с Тенебрис, утверждая, что видела примечательного автоматона сквозь один из порталов — механическая кошка якобы беседовала с высоким рыболюдом, совсем не похожим на нашего Шуушара. Сама изобретательница не стесняясь выражений зовёт эти россказни небылицами, да и на саму чародейку обращает мало внимания. Вредную кошку занимали попытки оставить одного из убитых разведчиков в какой-нибудь нелепой позе, презрев протесты Аханы. Как жрица не оттаскивала спутницу, как не проповедовала благосклонность к уже усопшим, один из дроу всё же остался лежать с пальцем правой руки засунутым глубоко в ноздрю.

Обзаведясь новой попутчицей, вы вновь устремляемся в темноту пещер, разрушая оставшееся напряжение нервными шутками. Пламень дружеского соперничества продолжал подпитывать Тенебрис — часть дороги механическая кошка хвасталась Джимджару своим щитом, столь хорошо зарекомендовавшим себя в бою, а тот в ответ продемонстрировал ей тонкой работы фигурку. Хитрый гном явно планировал выиграть польстив гордой сопернице, когда изготавливал куклу с кошачьей головой, не позабыв даже крошечный кристалл во лбу. Вызывая у страдающего головными болями Сарита зубовный скрежет, парочка галдела за пятерых, расхваливая свои работы, в поисках победителя даже приходится призвать суд общественности. Практичная общественность, едва ли не единогласно, признала искрящуюся эгиду спасшую жизнь Аханы абсолютным победителем.

Сколько Джимджар ни пытался изобразить расстроенную гримасу, радость соревнования слишком распирала гнома. Не без удовольствия он выуживает из кармана довольно красивый алый кристалл, оказывающийся его призом победителю. Тенебрис не заставляет себя упрашивать и тут же хватает драгоценный камень. Как обычно в такие моменты изобретательница приговаривает — "я знаю как тебя улучшить" — достаёт банку с флюоресцентным грибом, отламывает кусочек и инкрустирует в куклу, проделав небольшой паз. Достигнув ещё большего сходства с оригиналом, она вручает светящуюся фигурку Джимджару, с искренней радостью возвещая, что это приз проигравшему. Клянусь, я отдал бы руку на отсечение, чтобы все сражения в наших жизнях носили исключительно подобный, спортивный характер. Даже правую.

Пускай здесь тоже селились люди, путешествие сквозь Подземье настойчиво хотелось называть бесчеловечным. Пещеры естественного происхождения петляли, подчиняясь им одним известной логике, дорога шла на спад и бугрилась вздымаясь вверх, то и дело сбивая с темпа. Нам приходилось скользить и красться, карабкаться, оскальзываться и подхватывать друг друга. За каждым поворотом путешественника ожидала новая, неповторимая полоса препятствий, хотя визуально пещеры оставались монотонно однообразными — бреди, ползи и всё по одной и той же серости, появляющейся на пути в сотый, а то и тысячный раз. Без внимательных глаз подлинных уроженцев Подземья, мы наверняка прошли бы мимо зарослей фиолетовых грибов, начисто забыв совет парочки из Общества Великолепия. Новая стычка с дроу напомнила как близко могут быть враги, мы решаем, что опасность позади куда страшнее осложнения и без того отвратного маршрута и устремляемся в расщелину. Баппидо и Сарит вызываются идти последними, старательно заметая следы.

Чуть только стёршиеся до самых коленок стопы перестают выбрасываться вперёд с прежней энергией, мы устраиваемся на долгожданный привал привала — процедура вынужденная, ведь наряду со мной друзья взяли за обыкновение жевать прямо прямо на ходу, переговариваясь, обмениваясь опытом и обсуждая события последних дней. Поначалу многие из нас пытались при этом ещё и вспомнить прошлое, но без толку, головная боль одна.

Теперь, сдерживая тяжёлый вздох и вытягивая ноги, я наблюдал за спутниками в спокойной обстановке. Когда-то роль чужеземца была моей, отчего в глаза неизбежно бросались манеры, речь и жестикуляция Ханаан, не похожие ни на одно из мест, которые мне доводилось посещать. Как-то так должен был выглядеть человек, чьим воспитателем были старинные сказки. На моих глазах чародейка пыталась подступиться к Ахане, пристально изучающей местные грибы. Вежливо, с эдаким церемониальным апломбом она отвлекла жрицу от её занятия, безнадёжно наполняя смущённым багрянцем синее лицо девчушки. Обращение "Госпожа", столь естественно звучащее из уст чародейки вгоняло в краску ничуть не меньше комплиментов экзотическому платью, пестрящему филигранной вышивкой в виде пауков. И без того чрезмерно скромная, Ахана едва лопотала, сетуя на злобу и ненависть, которые наряд притягивал к ней при столкновении с тёмными эльфами. Как видно, не пропитаться сестринскими чувствами к нашей жрице просто невозможно — уже через миг Ханаан лезет в рюкзак, одаривая новую подругу восточной рубахой, шароварами и сапогами с загнутыми носами. Утончённые предметы одежды, столь же диковинные как их хозяйка, возникают один за другим, наполняя выразительные жёлтые глаза мечтательным блеском, но преподносятся с одной значимой оговоркой. Они запросто могут исчезнуть. Путешествия Ханаан Мормерилл носили природу загадочную, хаотичную. Засыпая в одном месте, она не всегда была уверена где очутится следующим днём, с чем столкнётся и как будет выпутываться из очередной передряги. Вещи привезённые из странствий принадлежали ей в полной мере, а вот предметы вынесенные из дома... с ними всё было сложнее. Какая судьба постигнет одеяния, если через миг порталы увлекут её дальше, Ханаан не знала.

За время привала наши чудесные подземные спутники умудрились собрать множество разномастных грибов, обучая простачков с поверхности премудростям выживания в пещерах. Седой дерро деловито демонстрировал собравшимся свою добычу, хрипло возвещая:

"Этот, пухлый, зовётся бочконожка! Шляпка бесполезна, но стенки под ней всегда удерживают немного свежей воды. Гм... огненный лишайник... его можно использовать в качестве приправы." — Баппидо перебирает грибы, выуживая из кучи примечательный сине-зелёный экземпляр при виде которого мы в ужасе округляем глаза — "Прекратите, это не фезресс, даже младенец заметил бы различия. У этого массивная шляпка, а споры собираются сверху зёрнышками. Называется зархвуд. Многие предметы в Подземье, которые могли показаться вам деревянными, на самом деле изготовлены из него."

Выслушав старичка и не впечатлившись, механическая кошка отправляется на охоту за чем-нибудь более мясным и питательным. Рыская в поисках приманки, она тянется к общим рационам выложенным у рюкзаков, когда происходит ужасающая картина — еда полученная от воображаемых дварфов начинают обращаться в пыль и прах. Издавая возглас обиды и неодобрения автоматон принимается потрошить свёртки. Некоторые из них заполнены глиной, некоторые склизкими червяками, а отдельные экземпляры отращивают множество маленьких лапок и поспешно скрываются в кромешной темноте. Персиваль, наблюдавший за этими метаморфозами с ближайшего расстояния, так и застывает с выпученными глазами, недонеся до распахнутого рта кусок вяленого мяса. К моменту когда ступор проходит, кусок пищи уже перекочевал из его пальцев в ладони Тенебрис, заботливо устанавливающей силки.

В очередной раз озабоченная ужасающим количеством пятен на лице Сарита, Ахана просит разрешения поколдовать над ним. Тёмный эльф совсем не против, но магия не даёт решительно никакого ответа о природе его недуга. Всё то время, которое внимательная жрица стоит над ним с посохом, а я стараюсь не так громко хрустеть сухарём, опальный дроу жалуется на алые отметины и чудовищные мигрени преследующие его уже не менее месяца. Примерно с тех пор как он повстречал Стуула. С неподдельным вдохновением родственник пепельнокожих убийц и душегубов делится очаровательной историей знакомства с миконидом, заставившим сердце Сарита смягчиться — постыдная слабость по меркам его народа, но безусловный дар по мнению самого эльфа. Даже физические недуги в присутствии друга терзали его куда меньше.

Однако самое фантастическое событие стоянки происходит позднее — апатичный Шуушар, начинает говорить так, словно он, а не я, внимательный Джар'ра, был вежливым слушателем и участником большинства бесед во время отдыха. В своём размеренном и неторопливом стиле, грузный куатоа распахивает рот и просто начинает рассказывать. О своём доме — деревне с заковыристым названьицем Слупладоп; о своём народе — прямоходящих рыбинах, по-видимому способных создавать новых божеств одной лишь силой своей веры; о Матери Глубин — могущественной водной богине, которая долгое время покровительствовала народу куатоа, уберегая от краха и гибели. Неторопливо пробулькивая свои туманные мысли, Шуушар замечал как Матерь Глубин похожа и не похожа на Истишиа, которому поклонялась Ахана. Девчушка застыла столбом при упоминании священного имени бога, которого до этого ни разу не произносила вслух, а рыболюд всё не унимался. Чтобы никому из нас уже точно не спалось спокойно, он обращается к Персивалю. Грузная шея медленно поворачивается и как бы между делом он бросает юноше, что благодаря его молитвам Топси и Ронд будут в порядке.

Минуту спустя Ахана возвращает себе дар речи, спеша поведать об этом самом Истишиа. Чудесное откровение Шуушара явно вдохновило эльфийку — её чувства сильны, а голос взволнованно дрожит, рассказывая о мире Великого Водного Лорда. Достигая нас из далёкого Плана Воды, чудодейственная магия Истишиа волнами благодати струилась через её хрупкие синие пальцы, принося страждущим исцеление и вселяя уверенность в сердца. Одно волновало водную жрицу — её спутники, разительно отличались от стихийных духов и обитателей морских глубин, оставаясь неспособными ощутить в полной мере помощь и поддержку Его. Впервые в своей жизни она была готова провести своих новообретённых друзей через особое таинство, приближающее души к умиротворяющим объятиям Водного Лорда. Ритуал установит связь, подобрав каждому проводника в его владениях, подобно тому как и сама девчушка черпала живительные энергии, сообщаясь с Планом Воды через живущего там маленького тигрового акулёнка. Пока уроженцы Подземья продолжают свой грибные изыскания, а недвижимо застывшая подле силков Тенебрис держится подальше от “полезной, но гадкой мокрой магии”, остальные усаживаются в круг и замыкают его пределы берясь за руки. Вкрадчивый шёпот Аханы омывает сознания собравшихся и мы представляем бескрайние воды огромного моря, которое заполняет всё вокруг. Шелест молитвенного шёпота становится звуками робкого прибоя, погружая умы в бескрайний океан — огромную материнскую любовь ощутимую буквально на кончиках пальцев. Утробу матери, с её шумами, звуками и заботливым теплом. Мы чувствуем себя часть этого. Частью Большего. Понимаем кем родились бы здесь и как двигались. Маленькими рыбками, экзотическими анемонами или водорослями, струящимися на каменистом дне. Мысленное пространство пестреет образами. Видения проносятся распространяясь из наших разумов и переплетаясь, разномастные, непохожие друг на друга, стремясь резвиться на потрясающих просторах мира, открытого для нас Аханой. Когда волшебство момента угасает, мы конечно же чувствуем неловкость, высвобождая пальцы и отодвигаясь друг от друга, но нечто сокровенное остаётся плескаться внутри души.

Вероятно, сборище сидящее кружком с глупыми ухмылками совершенно справедливо кажется Тенебрис глупым. Уже перед сном судьба вознаграждает охотницу за терпение — едва заслышав писк, недвижимый металлический истукан оживает, бросаясь вперёд. В путы попалась странного вида полурыба-полуптица с когтистыми конечностями напоминающими формой огромные крюки. К тому времени как она вытаскивает страшилище из силков, к ней подоспевает Баппидо и под его авторитетное бормотание, хищница разделывает очередное чудище Подземья и принимается лакомиться свежей сырой плотью.

Отдых насыщает беглецов радостными событиями, ради которых стоило вытерпеть каждый час отупляющего брожения по закоулкам Подземья. Мы как можем обустраиваем места для ночлега. Глядим в темноту потолка, рисуя мыслями точки звёзд на его тусклом полотне. Дежурим по очереди и невольно гадаем — когда ещё нам представится подобная возможность восстановить силы, а ещё — какие опасности таятся на пути к таинственному Тёмному Озеру?