Аврора с ул. Восстания

В феврале Город просыпается раньше. Десятый час, а уже посветлело, и отблески рассвета скользят по просыпающимся окнам. Маленький ангел на крыше литовского посольства, что на Рылеева, кутается в снежную шубу. А атланты у входа в особняк купца Мясникова и в Столярном переулке, наоборот, стряхнули с себя шкуры, приосанились и играют мышцами в неярком утреннем свете. Этот свет, перламутровый и чуть розоватый, льётся на стены Бадаевского дома, обнимая и будя его хранителей – юных нимф и муз.

Если прислушаться, то можно услышать их шёпот:
- Как светло сегодня… Снег.
- Я точно видела солнечный луч, в облаках было такое ослепительное пятно, что я зажмурилась, - маленькие нимфы на фасаде смеются, их радует утро.
- Ещё неделю назад в этот час горели фонари, а сейчас и без них светло.
- Птицы начинают петь ещё засветло. Так рано сегодня разбудили нашу Несмеяну…

Домом Печального Ангела называют доходный дом купца Бадаева, сколько разных небылиц рассказывают о красавице, сидящей на его фасаде. Но крылья её – золотые, а над головой диск с чертогами гороскопа. Это Аврора, прекрасная богиня Утренней Зари, смотрит вдаль на ряды заснеженных питерских крыш. Босая, с длинной косой – русская Аврора, Зоренька-Заряница. Она парит высоко над Городом, и многое видно её внимательному взору.
Вот в Таврическом саду февральским утром Есенин читает голубям свои стихи. А во дворе-колодце на Восстания Цой смотрит задумчиво на редких прохожих, напевая про себя новую песню. Без четверти десять запоют колокола Феодоровской церкви с Полтавской, Леушинского подворья с Некрасова,  но громче всех будет перезвон Спасо-Преображенского всей Гвардии собора.
Нимфы-соседки называют её Несмеяной. А она и не грустит вовсе. Замечталась, глядя вдаль.

- Голуби из Таврического сада рассказали, что в садике у школы на Кирочной сирень выпустила почки! – восторженно шепчут нимфы.

И улыбается в утреннем свете Заря–Аврора, подперев щёчку нежной рукой…