Загадочный остров

Их серии рассказов про морские приключения

Углубляясь в лес, мы двигались на запад, подгоняемые яркими лучами восходящего солнца. Утро оказалось безветренным и слегка прохладным. На вершинах гор, к которым мы направлялись, царил туман, плотно окутывающий их силуэты.
Земля под ногами становилась всё более неровной, усыпана острыми камнями и переплетена корнями старых деревьев. Влажный воздух наполнялся ароматами хвои и прелой листвы, и тишина вокруг звенела, нарушаемая лишь тихим щебетанием незримых птиц. Мы периодически перелезали через упавшие стволы деревьев, покрытые мхом, ощущая под руками их холодную, скользкую поверхность.
С каждым шагом прохлада становилась всё ощутимее, а влажность нарастала. Туман, казавшийся раньше висевшим только на вершинах, теперь спустился ниже и окружал нас почти осязаемой непроницаемой пеленой. Видимость сократилась до нескольких метров, и нам приходилось идти почти на ощупь, ориентируясь лишь на еле заметные тропинки, напоминающие козьи тропы.
Но вот сквозь завесу тумана начали проступать очертания скал. Под ногами захрустел гравий. Мы достигли подножия гор, где туман стал ещё гуще, превращаясь в мелкие капли, оседающие на лице и одежде. Впереди не было видно ничего, кроме белой непроницаемой мглы, в которой растворялись все звуки и краски.
Понимая, что при подъёме по такой скользкой поверхности на вершину мы можем сорваться вниз, мы решили спуститься метров на сто ниже и продолжить движение на юг, обходя скалы стороной.
Едва мы начали спуск, как услышали глухое рычание, доносящееся откуда-то сверху. Звук был настолько мощным и низким, что казалось, сама земля вибрировала. Мы замерли, прислушиваясь, пытаясь определить источник угрозы. В тумане ничего не было видно, лишь густая пелена скрывала всё вокруг. Рычание повторилось, теперь уже ближе; стало ясно, что это зверь, и он находится где-то на скалах над нами. Не раздумывая, мы ускорили шаг, стремясь покинуть опасное место.
Двигаясь вдоль подножия гор, мы ощущали себя мелкими и беззащитными перед лицом дикой природы. Лес казался враждебным и настороженным, словно следил за каждым нашим движением. Туман не отступал, продолжая окутывать нас своей зловещей, непроницаемой для глаз пеленой. Влажность пробиралась своими мокрыми щупальцами к нам под одежду, и казалось, что согреться нам на сегодня не суждено. Тем не менее, несмотря на все трудности, мы не останавливались на отдых, а наоборот, убыстряли шаг, направляясь на юг.
Постепенно туман начал рассеиваться, и сквозь просветы стали пробиваться солнечные лучи. Земля под ногами стала более ровной, а лес понемногу светлел. Опасность, казалось, миновала, но чувство настороженности не покидало нас. Мы продолжали двигаться вперёд, готовые к любым неожиданностям. Надежда выйти из этого промозглого тумана согревала наши души и придавала сил.
Остановившись, чтобы отдышаться от стремительного шага, мы присели у подножия очередной скалы.
Наши планы подняться на самую вершину горы оставались неизменными. «Если мы не достигнем самого верха, не сможем увидеть остров целиком», — произнес Николай с решимостью. В этот момент Иван, оглядываясь с подозрением, внезапно спросил нас: «Слышали рычание?» Именно в тот миг, будто в подтверждение его слов, из-за спины раздался звериный рык, пугая нас своим зловещим звуком и наполняя ужасом. Я начал перебирать в памяти крупных хищников, обитающих в горах, и предположил: «Возможно, это бурый медведь шалит, а может быть, барс, который встречает утро грозным рыком, отпугивая от своих владений».
Николай покачал головой: «На рык барса это не похоже. Это всё же кошка, хоть и большая. Да и обитают они гораздо выше в горах. Остаётся предположить, что это бурый медведь; других мыслей нет», — закончил он свою краткую лекцию о местной фауне.
«Какой бы зверь это ни был, нам от этого не легче — хищник есть хищник, и его следует обойти стороной», — подытожил я нашу напряжённую беседу.
Набравшись сил, мы решили продолжить свой путь вокруг горы, стараясь держаться подальше от логова зверя. Николай предложил: «Обойдём гору и поднимемся с южной стороны».
Мы все невольно пошли за ним, молча соглашаясь.
При обходе горы мы старались держаться подальше от скалистых уступов, откуда доносилось то зловещее рычание. Иван постоянно оглядывался, крепко держа в руках палку. Напряжение возрастало с каждым шагом; тишина лишь время от времени нарушалась шорохом листвы под ногами и далекими криками птиц. Мы все понимали: столкновение с крупным хищником вдали от цивилизации — это последнее, что мы увидим на этом белом свете.
Постепенно южный склон стал более пологим, и мы начали подъем. Солнце нежно пригревало, но нам было не до блаженства, тревога не покидала нас. Николай, как самый опытный в группе, внимательно изучал следы на земле. «Здесь проходил кто-то крупный — судя по отпечаткам когтей», — сказал он, указывая на размытую дождями дорожку на влажной почве.
 «Это не медведь: когти слишком острые и вытянутые».
На душе стало еще тревожнее. Если это не медведь, то кто же? Неужели барс спустился так низко? Но следы барса обычно меньше и похожи на кошачьи. Или здесь обитает какой-то другой, более опасный хищник, о котором мы не знаем?
Эти вопросы крутились в наших головах, заставляя сердца биться быстрее. Мы ускорили шаг, надеясь как можно скорее добраться до вершины и разгадать тайну зловещего рыка.
Вскоре лес стал редеть, уступая место долинным просторам. Деревья сменились низкорослым кустарником и каменистыми россыпями. Видимость значительно улучшилась. Иван немного успокоился, ослабив хватку на палке, но Николай всё ещё оставался настороже, его проницательный взгляд блуждал по окрестностям в поисках чего-то незнакомого.
Вдруг впереди, на небольшом пригорке, мы заметили движение. Серый силуэт мелькнул среди камней, и на мгновение нам показалось, что это крупная собака. Но затем силуэт поднял голову, и нам открылось нечто такое, что пробудило в нас холодный трепет. Это был не медведь и не барс. На нас смотрело существо, словно сошедшее со страниц древних легенд: его шкура была усеяна пятнами, напоминающими узоры дикого камня; мощные лапы с длинными изогнутыми когтями и пронзительный, неподвижный взгляд жёлтых глаз. Оно было огромным, значительно больше медведя.
Застыв на месте, мы замерли в ожидании, боясь пошевелиться. Зверь окинул нас ленивым взглядом, словно проникая в самую суть наших тел. В его глазах не было ни злобы, ни ярости — только равнодушие и превосходство, которое вызывало в нас трепет. Мы замерли, словно парализованные, и только спустя несколько долгих секунд хищник медленно повернулся и, не спеша, исчез за грядой камней, оставив нас в оцепенении. Постепенно затихло его могучее рычание, и в воздухе осталась лишь зловещая тишина, усиливающая наше беспокойство.
Все наши устремления покорить вершину горы моментально рассеялись, уступив место страху и нерешительности. «Что делать?» ; проговорил Иван, крепко сжимая свой деревянный посох. «У нас всего лишь ножи и мачете. С этими игрушками не защитишься от такой зверюги!» Мы замялись, пытаясь найти ответ.
Николай, не отрывая взгляда от того места, где скрылась тварь, прошептал: «Назад. Надо уходить. Прямо сейчас». В его голосе слышалась дрожь. Он уже развернулся, чтобы идти назад, к своей яхте, оставленной в бухте острова, когда Иван, все еще потрясенный, но с долей любопытства внутри, попытался получить разъяснения для себя: «Но… мы так долго шли. А тот рык… что это было?» Николай резко обернулся и схватил его за плечи: «Рык — это и есть дикий зверь, которого мы видели. Или тот, кто его чует и в ответ рычит. Нам здесь не место. Поверь мне, Иван, я чувствую, что здесь что-то не так».
Уговаривать не пришлось. Вид Николая, обычно спокойного и рассудительного, говорил сам за себя. Мы развернулись и осторожно, стараясь не шуметь, начали спускаться, шаг за шагом отдаляясь от того злополучного места, где только что видели зверя. Каждый треск ветки под ногами раздавался оглушительно, каждый шорох заставлял нас вздрагивать, словно незримая угроза дышала нам в спину.
Солнце уже высоко зависало в зените, когда мы выбрались из зарослей и снова оказались в лесу. Деревья, ранее казавшиеся угрюмыми и зловещими, теперь выглядели как защитники, укрывающие нас от невидимой опасности. Мы не останавливались, пока не добрались до бухты, где стояла наша яхта. Пройдя вдоль прибрежной линии, внимательно осматривали все вокруг. К счастью, следов зверя на песке не увидели, и это слегка успокоило нас. Разведя костер, мы искали не столько его тепло, сколько ощущение безопасности, которое он дарил.
Огонь наполнял нас надеждой и придавал чувство домашнего уюта.
Молча сидели, глядя на пляшущие языки пламени, каждый погруженный в свои самые глубокие размышления. Ответы оставались неразгаданными. Что это было за существо? Как оно появилось? И что, если оно захочет найти нас?
Нарушил молчание Иван, задавая вопрос капитану: «Что ты думаешь по этому поводу, Николай? Что это было?»
Николай долго молчал, всматриваясь в огонь, будто ища ответ в его мерцании. Наконец, произнес тихо, словно опасаясь, что его услышит загадочный зверь: «Не знаю, Иван. Не знаю. Но это… это не из нашего мира. Я охотник с детства, повидал всякое, но такого… никогда не встречал. И было бы лучше, если бы и сегодня не увидел этого».
Он оглядел темнеющий лес, прислушиваясь к звукам. «Чувствую его присутствие. Оно где-то рядом. Наблюдает за нами», ; проговорил он тревожным голосом. Иван от его ответа вздрогнул и прижал колени к груди. Страх, овладевший им ещё в горах, не отпускал, а слова Николая лишь усиливали его тревогу. «Нужно уходить, Николай. Как можно дальше. Пока оно… пока оно нас не нашло», ; проговорил он, осипшим от волнения голосом. Николай кивнул, не отрывая взгляда от далеких гор. «Отдохнём немного, соберём вещи и уйдём. Как можно дальше от этого проклятого места. И никому, слышишь, Иван, никому не расскажем о том, что видели. Никто не поверит, а, может, нас ещё и за сумасшедших примут. Пусть это останется между нами», ; с подозрением посматривая по сторонам, проговорил он.
Он извлек из рюкзака нож и начал затачивать его о камень, его движения были медленными и сосредоточенными. Огонь потрескивал, отбрасывая причудливые блики на наши лица. Мы сидели, молча глядя вдаль, как заблудившие в глуши леса дети, наедине со своим страхом и неразгаданной тайной. Ночёвка, которую мы запланировали на этом острове, утратила все свои прелести, и нам теперь предстояло отчалить от этого зловещего острова.
Николай, несколько успокоившись после увиденного в горах, произнёс решительно: «Ребята, собирайте все свои пожитки, мы уходим отсюда, пока не случилось что-то плохое. Сколько живу и хожу по морям, такого я ещё никогда не видел. Нам, похоже, подают знаки свыше, и теперь время самим принять решение». Вставая, он добавил: «Собирайтесь, чем быстрее мы отсюда отплывём, тем лучше для нас!»
Мы в спешке потушили костёр на берегу и перебрались на яхту. Подняв якорь, осторожно вышли из бухты.
Набрав скорость, мы начали движение в обход острова, взяв курс на восток, подальше от этого опасного места. Идя медленно вдоль прибрежной полосы, мы рассматривали острова в бинокль. Каменистый и поросший мелким кустарником берег не подавал признаков жизни; местами мрачные скалы нависали над водой, вызывая тревогу о возможном камнепаде, который мог повредить наше судно. Чтобы избежать трагедии, мы отошли от берега примерно на сорок метров и продолжили движение.
На острове не было видно никакой активности. Лишь в одном месте нам удалось заметить копошение на вершине; приглядевшись, мы поняли, что это были козы, неспешно идущие вдоль берега высоко в горах. Расстояние было большое, и хорошо рассмотреть их практически невозможно — даже в бинокль.
Яхта тихо скользила по воде, только плеск волн о борт нарушал тишину на палубе. Мы молчали, не зная, как начать разговор о том, что произошло. Иван сидел на носу, вглядываясь в морскую гладь, словно надеялся увидеть в ней отражение ответа на мучивший его вопрос: что же такое они увидели в горах?
Николай у руля хмуро смотрел вперёд; его лицо, обычно открытое и добродушное, сейчас казалось каменным.
Я тоже молчал, не желая раздражать остальных своими вопросами, которые накопились в моём сознании. Чувствовалось гнетущее напряжение в воздухе. Все понимали, что произошло что-то ужасное, отложившее тёмный след у нас в душе — о чём не принято говорить.
С тревогой рассматривая удаляющийся берег, старались как можно быстрее уйти от проклятого места в этой части моря.
Лишь после того, как мы отошли на приличное расстояние, Николай прервал молчание. «Мы достаточно далеко», — сказал он, в его голосе ощущалась усталость, смешанная с облегчением. «Теперь можно расслабиться и обсудить, что делать дальше».
Мы бросили якорь в тихой бухте соседнего острова и высадились на берег. Иван, сохранявший молчание почти всё время, вдруг заговорил: «Мы должны рассказать кому-то. Учёным, исследователям… Кто-то должен знать о том, что там есть». Николай покачал головой и ответил: «Никто не поверит, Иван. Нам скажут, что это игра воображения, что мы переутомились. Или, что ещё хуже, решат, что мы психи. Лучше забыть об этом, как о страшном сне».
Иван возразил, но Николай оставался непреклонен. Они приняли решение никогда никому не рассказывать о том, что увидели в горах. Тайна острова останется закодированной в их сердцах и будет вечным напоминанием о том, что существует тайна, неподвластная человеческому разумению, — нечто, что лучше оставить в покое. Новый остров, на который они ступили, встретил их нежным шёпотом деревьев, окутанных таинственностью и загадочностью своих непроходимых зелёных дебрей.
Они решили не уходить далеко от яхты, рассматривая с берега бухты склоны и окружающий ландшафт на расстоянии. «Страхи, пережитые на соседнем острове, ещё долго будут держаться в нас», — подумал я, с тревогой поглядывая по сторонам и собирая хворост для костра поблизости от берега.
Пейзаж острова преимущественно напоминал южный прибрежный горный Крым, однако здесь встречались и незнакомые нам кустарники высотой до двух метров — колючие и трудно проходимые. Сухих веток было предостаточно, и за полчаса я собрал целую охапку.
«Ночевать будем здесь», — произнес капитан. — «До острова, где нас напугало чудовище, далеко, так что можно безбоязненно остановиться здесь. Поужинаем на берегу при свете дня, а потом станем посреди бухты и спокойно отдохнём на яхте. А завтра поговорим о дальнейшем нашем маршруте», — громко произнёс он, чтобы все расслышали. На это не последовало возражений, лишь Иван произнес: «Давайте доживём до завтра». Николай укоризненно посмотрел на него и буркнул: «Не неси чепухи».
Костёр развели быстро — у капитана всегда имелись сухие спички. Запах дыма смешивался с солёным воздухом, создавая удивительное ощущение домашнего уюта посреди дикой природы. Ужин оказался скромным: галеты, вяленая рыба и немного пресной воды из запасов. Мы не решились углубиться вовнутрь острова, хотя доносящиеся издалека звуки водопада манили нас.
Мы ели молча, каждый погрузившись в свои мысли, и лишь потрескивание огня нарушало тишину.
После ужина капитан, как и обещал, подвёл яхту на середину бухты. Бросили якорь, и, собравшись вместе, стали ожидать наступления темноты. Иван сидел в стороне, завернувшись в старый брезентовый плащ; его лицо казалось ещё более бледным на фоне угасающего солнца. Николай, напротив, старался оживить обстановку, рассказывая байки про морских чертей и проклятые сокровища, не осознавая, что его слова лишь усиливают атмосферу тревоги.
Я смотрел на темнеющее небо, усыпанное мириадами звёзд, которые казались такими далёкими и недостижимыми, словно напоминали о нашей собственной ничтожности перед лицом бескрайнего мироздания.
Мысль о чудовище, так напугавшая нас на другом острове, не оставляла меня в покое. Неужели оно реально существует? Или это всего лишь плод воображения, вызванный страхом и усталостью? Сгустились сумерки. Товарищи спустились в кают-компанию, я остался на палубе. В безмолвии ночи, когда лунный свет нежно касался поверхности моря, словно таинственная вуаль, я наблюдал, как тени танцевали на водной глади.
 Мимо проплывали мысли о том, что скрывается в глубинах, а таинственные всплески лишь подогревали моё воображение. Как будто бы само море шептало мне о забытых страхах, которые занимали умы путешественников с тех пор, как человек научился мечтать о дальних горизонтах. Я встал, преодолевая усталость, и начал неторопливую прогулку по борту яхты, прислушиваясь к каждому шороху и легкому вздоху ветерка. Может быть, я просто искал у себя внутри оправдание своим страхам, но сейчас они становятся более реальными, чем когда-либо.
Я вспомнил истории старых моряков о существах, сердитых и грозных, которые появлялись в непроглядной тьме океанов, охраняя сокровища затерянных миров. Я почувствовал, как холодные мурашки пробежали по моему телу — легкое воспоминание о страхе, овладевшем нами на том острове.
Словно из глубины ночи поднимались фразы, которые я столь старательно пытался забыть: «Монстр обитает в нас, в нашей душе». Я знал, что, возможно, внешние угрозы ; это лишь отражение собственных демонов, которых мы опасаемся. И всё же, если это существо действительно существует, если оно вышло на охоту, что же мне делать? Осуждать себя за слабость или зажать в ладонях простую искру храбрости?
Внезапно среди спокойствия ночи раздался скрип. Я замер, прислушиваясь, и на мгновение мир вокруг меня перестал существовать.
Сердце моё забилось с неистовством царственного колокола, призывающего на вече для решения важных вопросов. Я стыдился повернуться, объятый страхом, что за спиной меня уже поджидает то, что я, сам того не желая, породил в своей буйной фантазии. «Смирись с этим, ; шептало моё внутреннее я, ; что бы это ни было, от него не спрятаться». Так и остался я, застывший в объятиях страха, но окрылённый решимостью. Чудовище могло являться жестокой реальностью или лишь призрачной тенью моих страхов, но в эту ночь, в этом зловещем уголке мира, я остро желал раскрыть истину.
Собрав все свои силы, я медленно повернул голову к источнику таинственного звука. Лунный свет пробивался сквозь редкие облака, словно призрачные струны, окутывая нашу яхту голубым сиянием, порождая причудливые, танцующие тени от мачт на верхней палубе.
С нижней палубы поднялся Иван; в своем брезентовом плаще он казался призраком, скользящим по поверхности ночи. На душе у меня отлегло: «Вот что может нарисовать фантазия, когда накручиваешь себя страхами», ; упрекал я себя в мыслях.
Мы беседовали с ним, наслаждаясь монотонностью вечера, вспомнили родных и дом, словно погружаясь в теплоту прошлого. Я спросил его о самочувствии; он ответил, что вновь обрёл душевный покой и намерен отправиться спать. Вокруг было спокойно и тихо.
Находясь в объятиях бескрайней бухты, яхта, закреплённая двумя якорями, покорно покачивалась на набежавших волнах, словно убаюкиваемая материнской заботой. Проведя долгое время в одиночестве на палубе, размышляя о своих внутренних страхах и в конце концов успокоившись, я пришёл к выводу, что на всё Божья воля.
Постояв ещё минут десять у борта, ушёл следом за Иваном в каюту. Я быстро заснул, отдавшись в объятия нежного покачивания судна и шёпота волн. Сны сметали обрывки воспоминаний, сплетённые с кошмарными видениями, но в целом ночь прошла мирно, как смутное дыхание сновидений. Пробуждаясь на заре, я ощутил небывалый прилив сил и неистовую надежду. «Новый день — новый шанс вернуться домой живыми и невредимыми,» — с воодушевлением произнес я своим друзьям, собираясь искупаться в первозданных водах нового утра.
Продолжение следует.