Шесть строк первой поэмы Пушкина. Истоки образов

Илл.1. Великий кот Ра убивает змея зла и мрака. Виньетка из «Книги мёртвых».
Илл. 2. Египет, Карнакский храм, обелиск Хатшепсут (около 30 м).
Илл. 3. Кот-баюн. Иллюстрация К. Кузнецова из сборника «Русские народные сказки
Илл. 4. Кот учёный. Один из фронтисписов художника И.Я. Билибина (1910).

Шесть строк первой поэмы Пушкина. Истоки образов
М. Рушева

I. У лукоморья дуб зелёный; // Златая цепь на дубе том…

В конце XVIII в. в Западной Европе произошёл существенный мировоззренческий сдвиг, связанный с уходом классицизма и появлением романтизма. Параллельно романтическим устремлениям в искусстве и литературе, в европейских кругах проснулся интерес к мифологии и фольклору в плане сбора информации, изучения сохранившегося материала и издания соответствующих текстов научного и художественного характера. Эпоха романтизма пришла в Россию в начале XIX в., сменившись во второй трети века эпохой эклектики, но интерес к фольклору и мифам более не исчезал.

Первая поэма А.С. Пушкина «Руслан и Людмила», написанная в романтическом стиле, была почти закончена и напечатана в отрывках в Петербурге в 1820 г. Вступление к ней «У лукоморья дуб зелёный…» написано в Михайловском позднее, в 1824 – 1825 г. г. Второе издание поэмы, в начало которой было добавлено это  вступление, произошло в 1828 г. В основу вступления положена присказка Арины Родионовны, записанная А.С. Пушкиным, где упоминается, что «у моря лукомория стоит дуб, а на том дубу золотые цепи, и по тем цепям ходит кот: вверх идет — сказки сказывает, вниз идет — песни поет». Вступление содержит 37 строк и начинается следующими шестью строчками, отделёнными от нижележащих (А.С. Пушкин «Руслан и Людмила». Полное собрание сочинений в десяти томах. Л., Изд. «Наука», Ленингр. отд., 1977. Том IV):

У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом;
Идёт направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит…

***

Священные деревья обычно фигурировали в разных мифологических системах народов мира. Дуб, в частности, присутствовал в языческих представлениях многих европейских народов (древние греки, римляне, литовцы, славяне, кельты, пруссы и др.). Во вступлении к поэме «Руслан и Людмила» определённую трудность в интерпретации текста составляет картина ограждения дуба златой цепью. Эта трудность снимается, если златая цепь предстаёт умозрительно не полновесным изделием из драгоценного металла, выдерживающим тяжесть кота, а средневековым сборником «Златая цепь», составленным из «анфилады» запретов, правил и наставлений христианской направленности. В таком случае огороженный запретным словом дуб являл собой средоточие языческого мира, включая его фольклорную составляющую с преданиями, былинами, легендами, сказками, песнями, пословицами, поговорками и другими жанрами, имевших статус устного народного творчества. Именно эта составляющая всплывала на свет трудами деятелей романтизма, обнажая народные корни фольклора в странах с давней христианской культурой.

Древнерусский сборник «Златая цепь», созданный около XIII в. и известный позднее в трёх группах списков, содержит тексты с нравственными наставлениями о христианских добродетелях, собранными из сочинений выдающихся церковных деятелей и духовных писателей. Прототипом сборника, как предполагается, являются византийские экзегетические (истолковывающие) сборники с названием «цепи». Первый Троицкий список состоит из статей русского происхождения (к нему близок «новгородский список XVI в.), второй список связан со сборником «Пандекты», написанным изначально на греческом языке и содержащим размышления Никона Черногорца о правилах монашеской жизни. Третий список включает выписки из «Изборника 1073 г.», «Торжественника», «Толковой палеи», «Хронографа» и др. источников. Троицкий список «Златой чепи» датирован рубежом XIV – XV в.  в., но первое упоминание о «Златой чепи» содержится в рукописи XIII в. Предполагается, что только первая группа списков восходит к подлинной «Златой чепи», и, в этой связи, сборники двух остальных групп получили название «самозванных чепей». (С)

II. И днём и ночью кот учёный // Всё ходит по цепи кругом…

Ближайшим прототипом учёного кота является, видимо, кот-баюн... В наследии И.П.Сахарова (1807 – 1863), русского этнографа и фольклориста (Сказания русского народа, собранные И.П.Сахаровым. / Сост. С.Д. Ошевский. Предисл. Г.П. Присенко. Тула, Приок. Кн. изд-во, 2000) упоминается, что в мартовский день Герасима-грачевника, «от утра до вечера тешит Кикимору кот-баюн, говорит ей сказки заморские про весь род человечь». Злой дух дома Кикимора, становится тогда смирной и в этот день её можно выгнать из дома.

А.Н. Афанасьев (1826 – 1871), русский славист и этнограф, автор трёх томов «Народных русских сказок» (Гос. Изд. Худ. Лит., 1958), где в версии № 215 сказки «Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что» приводятся сведения о коте-баюне, фольклорном существе русских волшебных сказок. В качестве главного героя сказки фигурирует купеческий сын Бездольный, супруг Марьи-голубки, племянницы старой колдуньи. Он должен был доставить царю кота-баюна из-за три-девяти земель, тридесятого царства. В ходе странствий Бездольный обзавёлся гуслями… Кот-баюн сидел на высоком столбе в двенадцать сажон. Множество всякого люда поубивал он уже, усыпив сказками. После жестокого боя с ним, и, сумев не уснуть от убаюкивающих сказок «про попов, про дьяков, про поповых дочерей», Бездольный победил кота. После поражения кот-баюн стал слушаться Бездольного, в финале они оба остались при царском дворе, но коту пришлось научиться слушаться и самого царя… В некотором смысле «учёным» стал…

В фундаментальном труде «Поэтические воззрения славян на природу» (тома 1-3, 1865 – 1869) А.Н. Афанасьев упоминал имя кота-баюна со строчной буквы:
 
«Светящиеся в ночной тьме глаза кошки и рыси дали повод сравнивать с этими животными мрачную тучу, сверкающую молниями…».
Также:
«Народные русские сказки знают баснословного кота-баюна, которому точно так же придается эпитет морского, как и другим олицетворениям дождевых туч, и которого предания ставят в близкую связь с чудесною мельницею — эмблемою громового грохота. Возле этой мельницы стоит золотой столб, на нём висит золотая клетка, и ходит по столбу кот-баюн: идет вниз — песни поет, подымается вверх — сказки сказывает… Голос кота-баюна раздается на несколько верст; сила его громадная: своих врагов он поражает насмерть или своими песнями напускает на них неодолимый сон».

Под эпитетом кота-баюна «морского» А.Н. Афанасьев, будучи ознакомленным с первой поэмой А.С. Пушкина, имел, по-видимому, в виду присказку пушкинской няни, где местонахождение кота дано как «у моря лукомория…», что, некоторым образом, может прояснять представления Афанасьева о связи между фольклорным котом-баюном и котом, проживающим в Лукоморье.

В цитатах из трудов А.Н. Афанасьева речь идёт также о связи кота-баюна с тучной грозовой обстановкой, и на картинах художников, изображающих кота-баюна (илл. 3), зачастую присутствует ненастный вечерний фон или же ночной пейзаж с котом, чья шерсть пушиста и, в основном, тёмноцветна. Отсутствие крыльев не позволяет, однако, сопоставить кота-баюна с птицами грома, шумерской Имдугуд и аккадской Анзу, представленными крылатыми крупными кошачьими (львицы).

***
Удалённость изначального логова кота-баюна за три-девять земель, его боевая мощь, сила когтей и описание столба позволяют предположить, что одним из весьма давних предтеч кота-баюна являлся мифический кот Ра, который на известной иллюстрации сражения Ра со змеем около дерева сикоморы весьма похож на гепарда (илл. 1). В египетской «Книге мёртвых» имеется две версии истории схватки солнечного рыжего Ра, «Великого Кота» и символа «Золотого века» Египта, со змеями, представлявшими силы зла и мрака (Апоп, Ими-Ухенеф). В «Текстах пирамид» описана схватка со змеем Джессертепом, где Ра действует в паре с солнечной богиней Мафдет, самкой гепарда, убийцей змея Индифа (со временем солярный культ Мафдет был практически полностью вытеснен культом Ра, Бастет, богиней кошек и богинями-львицами).

В гелиопольской версии символами изначального холма Бен-Бен стали обелиски, вершины которых, место пребывания Ра в полдень, были покрыты медью или золотом. Высота самого известного египетского обелиска (около 30 м, илл. 2) вполне сравнима с высотой «золотого» столба кота-баюна в двенадцать сажон (около 30 м), известного из афанасьевской сказки под номером 215 «Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что».

Следует отметить, что образ золотой клетки на высоком столбе А.С. Пушкин перенёс в «Сказку о царе Салтане…», отдав его ручной белке, грызущей фисташки (вряд ли клетки гепардов-пардусов, воплощавщих солнечного Ра и использующихся при дворах рюриковичей  для охоты, были подвешены на высоких столбах). Образ волшебной мельницы Сампо, чья крышка представляла некий  календарный круг, имеется в карело-финском эпосе (Калевала. Б-ка всемирной литературы, М.: Изд. «Худож. Лит», 1977).
 
Итак, в русском фольклоре кот-баюн занимает место на вершине «золотого» столба, близким по высоте карнакскому обелиску, где солнечный Ра в полдень садился на вершину, скатываясь вечером в подземный Нил или забираясь до утра в цветок лотоса. Кот-баюн, не будучи солярным божеством, тем не менее, занимает то же самое место. Судя по вышеприведённому тексту Афанасьева и многочисленным картинам, изображающих кота-баюна в вечерней или ночной обстановке, кот-баюн находился на вершине столба после захода солнца и до его восхода. Этот статус, как ни странно, прописан, некоторым образом, в древнеегипетской мифологии (И.В.Рак. Мифы Древнего Египта. СПб: «Петро – РИФ», 1993).

В древнейших верованиях был сокол-Хор, летящий сквозь мировое пространство, и с его полётом связывались смены времён года и времени суток. Правым глазом сокола было Солнце, левым – Луна. С началом Золотого века наступило владычество солнечного Ра, со временем он предложил передать престол Тоту,  но тот отказался царствовать один, тогда боги поделили власть:

«На небесах Ра сказал богам: «Приведите мне Тота». И привели его тотчас. Сказало величество этого бога (Ра) Тоту» «Будь на небе вместо меня, пока я сияю для блаженных в Дуате (т.е. пока я по ночам пребываю в Загробном Царстве и свечу там для умерших). Да будешь ты вместо меня заместителем моим, и назовут тебя: «Тот, заместитель Ра».
 
Бог Луны Тот считался исчислителем времени, писцом, покровителем знания и медицины, магом, ему были известны все волшебные слова и чудодейственные заклинания мира земного и мира иного, наконец, он был  сказочником, и эти свойства заместителя солнечного Ра делают его значительной персоной древнеегипетского пантеона. У Тота были известны ипостаси птицы-ибиса и павиана, но двойником, наиболее  близким солнечному богу Ра,  была ипостась лунного светила, левого глаза сокола-Хора. В восточноевропейском фольклоре в роли двойника солнечного рыжего кота Ра всплыл образ кота-баюна, занимавшего с вечера до утра место солнечного бога и обладающего определённым набором свойств сказочника Тота, самого образованного в списке богов египетского пантеона.


III. Идёт направо – песнь заводит, // Налево – сказку говорит…

Вопрос о направлении движений кота на цепи в присказке Арины Родионовны (вверх идет — сказки сказывает, вниз идет — песни поет») и цитате из «Поэтических воззрений славян на природу» (идет вниз — песни поет, подымается вверх — сказки сказывает») решался одинаково, и это означало, что кот-баюн бегал, взбираясь на вершину и спускаясь вниз, подобно ночному светилу. В тексте Пушкина кот совершает некие круговые движения (сочетание движений кота вверх-вниз с круговыми движениями можно усмотреть при расположении цепочной гирлянды на дереве спиралью, подобно развешиванию на новогодних елях гирлянд из бумажных колечек).

На одном из фронтисписов художника И.Я. Билибина к пушкинским сказкам (1910) изображён кот, шагающий по земле вправо с цепью на шее, упавшая цепь тянется за ним с дерева (илл.4), и зритель видит продолжение цепи в правом углу изображения, но данные по изначальному расположению цепи на древе отсутствуют.  Складывается ситуация, когда каждый художник (а иллюстраторов уже немало) понимает положение цепи относительно дерева по-своему. Это относится и к вопросу, прикован ли кот к цепи или ходит по собственной воле, на картинах предстают обе версии.
 
Конечно, можно утверждать, что И.Я. Билибин изображал на фронтисписе пушкинского кота учёного, но изобразил его так, как понимал… Хотя дерево у Билибина не дуб (сикомора?)... Кот на изображении относительно короткошёрстен и полосат, и, следует отметить, именно этими чертами он сходен с крупным котом (схожим c тигром), размером с человека, изображённым на росписи XII века «Фрейя с рогом верхом на коте» в церкви г. Шлезвига (северная красавица ванесса Фрейя каталась также в упряжке из двух котов). Всплывут ли новые сведения о коте-баюне и котах Фрейи или таких данных уже не существует –- это вопрос...