Сердце МерОники

Т. Н. Русанова. Епанча 1996г.

                СЕРДЦЕ МЕРОНИКИ
                По морям и океанам
                Злая нас ведёт звезда.
                Бродим мы по разным               
                странам
                И нигде не вьём гнезда.
                ( ИЗ пиратской песни).
Пострадавший в стычке с Береговой Стражей пират Лютый Зет так ослабел, что нечего было и думать нести его на корабль. Однако, Грязные Пираты, хоть и славились неслыханной жестокостью и вероломством, своих в беде не бросали никогда.
Зета дотащили до дома знакомой шинкарки, где и водворили в тайную комнату, не раз уже служившую для таких целей. Оставив шинкарке весомое обещание рассчитаться с ней по свойски, буде она выдаст их товарища и присовокупив к угрозам не менее весомый мешочек с золотом, пираты скрылись. Хозяйка прикинула, что содержимого мешочка с лихвой должно хватить живому на лечение и жизнь, мёртвому на погребение.
Зет выжил. В ожидании возвращения фрегата "Клинча" он сперва томился в своём убежище, не смея выйти. Потом расторопная хозяйка рас¬пустила среди редких соседей слух, что скоро к ней приедет брат - мореман. За соответствующую плату она достала в соседнем городке полный морской костюм, отличавшийся от пиратского некоторыми деталями, а к нему - соответствующую бумагу, где подтверждалось, что Зет, совсем не Зет, а находящийся на государственной службе мореман и отпущен в долгосрочный отпуск. Чего не купишь за деньги на этой земле!
 Таким образом Зет, якобы приехавший однажды ночью к любимой сестре, мог теперь смело и беспрепятственно выходить из дома и гулять по окрестностям. Зет, впервые так надолго застрявший на земле, с интересом и недоверием вникал в непривычную обстановку. Жизнь на твёрдой суше, в уютном доме была для него, действительно, совершенно новой.
Родился и вырос Зет на палубе пиратского корабля. Мать его, "девочка для всех", взятая в плаванье для услаждения команды, умерла вскоре после его рождения. Зет её совсем не помнил. Что же касается отца,  то им мог быть любой и потому весь экипаж, каждый по своему разумению и возможности проявлял заботу о младенце, затем о мальчике, подростке. Ну а уж юноша начал заботится о себе сам.
 Он выжил в этой, совершенно неподходящей для ребёнка обстановке, потому что судьба наделила его не только железным здоровьем, выносливостью и всё прибывающей силой и ловкостью, о которых вскоре среди Грязных Пиратов стали ходить легенды. Судьба наделила его какой-то нечеловеческой чуткостью. Говорили, что он видит затылком и слышит кожей, и чует нутром опасность. И это была правда. И ещё не вся правда. Зет безошибочно ощущал отношение к себе людей. Истинное отношение. И ни один льстец не мог его провести.
Может быть потому, что слишком много обид и разочарований от людского двуличия испытал он в своём странном детстве. А, может, ему просто отпущен был такой дар. И ещё Зет иногда начинал говорить как-то странно - ритмично, певуче, порой даже в рифму. Не раз поднятый на смех за это, он старался на людях говорить, как и все.
 Зет вырос бесстрашным, ловким и жестоким. Он долго считал, что весь мир - это палуба, мачты, паруса, ветер море и небо. Небо он любил больше всего, особенно ночное и, как и положено Грязному Пирату, прек¬расно знал созвездия. Более других отличал он созвездие, которое по¬казали ему первым: "Сердце МерОники" - главное, путеводное, по которому определяли курс.
Землю Зет не любил. Ведь с самого раннего детства волны качали его то нежно, то лихо, а колыбельную пел ему ветер.
Отсутствие широкого обзора, неподвижность, неколебимость земли утомляли и пугали его. На берег он сходить не любил, делал это редко. Чаще, чтобы участвовать в набегах, реже - в развлечениях. Земные утехи были чуждой ему. Он более пьянел от шторма, и вида вражеской крови, чем от вина. В бою он находил упоение, острее, чем в близости с женщиной.
Теперь, переступив в третий десяток отпущенных ему лет, Зет был мощным высоким, сильным. Море, корабль, технику боя и все пиратские обычаи он знал, как никто. Зет стал уже первым после Кэпа и команда относилась к нему с опасливым уважением. Все дела его венчала удача. Удался и этот последний набег. Пираты сумели уйти и уйти с богатой добычей. И сам Зет выжил и готов был уже к новым свершением.
Набравшись сил, Зет начал понемногу скучать. Кругом всё было чужим. Голубели виноградники на красноватых склонах. Вились дороги, белели домики, Невысокие горы закрывали горизонт. Где-то невдалеке вздыхало море, но туда Зет почему-то не ходил. И странно было ему без свиста ветра, без качки. Может быть, поэтому он особенно полюбил скакать на лошади и достиг в этом большого совершенства, Скачка заменяла ему качку.
Ища какого-нибудь дела, Зет решил починить забор. Ведь каждый Пират немного плотник. За этим забором в чужом саду увидел он девочку. Девочку, уже шагнувшую из детства, но не вступившую в расцвет девичества. Была какая-то удивительная прелесть в её угловатости, в её ещё непропорциональной, но стройной фигурке. Овалом лица, разрезом зелёных глаз, крутыми рыжими кудрями она напоминала древних варваров, поработивших когда-то эту страну на краткое время, но очень надолго вливших свою кровь в кровь голубоглазых, белокурых аборигенов.
Зет и сам был отчаянно рыж и зеленоглаз и потому с особой симпатией смотрел на девочку, игравшую в мяч.
Так уж случилось, что мяч перелетел через забор и Зет ловко поймал его. Девочка подошла к забору. Они разговорились. Она так восторгалась, что видит Смелого Пенителя Моря, что Зет не посмел сказать ей, что он лишь презренный Грязный Пират. Хотя ему хотелось сказать ей правду. Он понимал, что нельзя, но вот хотелось и всё, Сказал он только своё имя. "Зет, Зет, повторила она, словно прислушиваясь к звуку - а меня зовут МерОника". Настала очередь удивиться Зету. Откуда ему было знать, что имя МерОника - распространённое женское имя. Для него это было, лишь путеводное созвездие. Он сказал об этом Меронике. Она необычайно заинтересовалась, даже пообещала прийти к забору в темноте, чтобы Зет показал ей созвездие. Пообещала и на чей-то зов убежала, как упорхнула. "Птичка моя, радость моя! Видеть тебя Так счастлив я!" - подумал Зет. Прождал до поздна. Созвездие вышло. Её не было.
На другой день она снова пришла. Пожалела, Что Зет зря ждал - её не отпустили, конечно.
И ежедневно потом приходила она. А Зет стал чинить забор втрое медленнее, чем мог бы. Он говорил с девочкой мало, осторожно, тщательно обдумывая и подбирая слова. Она же щебетала без умолку. О чём только не говорили они. Для каждого жизнь другого была полной тайной. Иногда Мероника напевала. Это было так ново и удивительно. Зет слышал от Грязных Пиратов: "Плюньте, кто на дно пойдёт последним в вспененную морду океана!» Мероника пела совсем иные песни и они трогали какие-то молчавшие дотоле струны души. Может, так звучал голос его матери? У Зета сжималось в груди и странное чувство овладевало им, когда он слышал этот голосок. Но главное в их общении были не слова и даже не песни, а взаимное - Зет чувствовал это – притяжение, усиливающееся с каждой встречей. Но даже в голову ему не приходило перепрыгнуть через забор и взять Меронику, как брал он на своём веку не одну женщину. Нет, она казалась ему недоступной, как созвездие. Только, когда она уходила, вернее, улетала - такой виделась Зету её походка - только, когда она скрывалась из глаз, Зет, собрав инструменты, брёл домой. Брёл, опустив голову, бормоча слова в рифму, брёл с чувством какой-то потери. Он не понимал, что с ним происходит. Дошлая хозяйка сразу смекнула в чём дело, но помалкивала, потому, что "всё удовольствие было на её стороне". Зета она соблазнила сразу же, как он поправился,  да он и не очень-то сопротивлялся. Теперь же, когда его ласки стали просто неистовыми, хозяйку нимало не огорчало, что предназначались они не ей.
А утром Зет снова смотрел на милое лицо с такими зелёными глазами и под его полосатой фуфайкой/всегда чистой, заботами хозяйки/ сладко и тревожно пела душа. К плотницкой работе относился он крайне невнимательно и однажды занозил ладонь. "Ах, - сказала Мероника - Вам больно, бедненький Вы мой?! Давайте, давайте я Вам помогу!" Зет просунул в широкую щель между досками руку. И едва Мероника коснулась её, у Зета закружилась голова, земля качнулась, как палуба, сладко упало сердце. Он стиснул своей огромной лапищей эти тонкие руки, он едва не потерял рассудок, он начал валить забор. Видно он испугал девочку. Она как-то встрепенулась, высвободила руки и вскрикнув: "Ах, вон наши едут, наши возвращаются!"-убежала, летя и подпрыгивая.
Занозу из руки Зета ловко вынула хозяйка. Но в сердце заноза осталась, сидела глубоко, всё время напоминая о себе. А ночью стукнули в окошко условным стуком. Это приехал гонец, узнать о судьбе Зета. И ещё, и ещё поблагодарив хозяйку, Зет уехал, ушёл в море на своём "Клинче".
Началась привычная любимая жизнь. Зет штормовал и штилевал, ходил на абордаж, совершал набеги, грабил, убивал, придавался грубым забавам. Но на ночных вахтах с особым чувством находил любимое созвездие, выверяя по нему курс корабля.
Да ещё упорно и регулярно стирал своё бельё и одежду, за что и получил ещё одно/сугубо заглазное/ прозвище: "Чистюля Зет".
Ибо Грязные Пираты тем и были известны, что одежду носили не снимая, до тех пор, пока фуфайка, давно переставшая быть полосатой, истлев, не спадала с плеч, а синие штаны, выгорев до бела, расползались и переставали скрывать наготу. В этом был особый пиратский шик и пиратский знак. Зет, конечно, узнал о новом прозвище, но не обиделся. Он продолжал стирать, потому, что, когда натягивал через голову высохшую фуфайку и вдыхал свежий, чистый запах, он на мгновение осязаемо оказывался у того забора, который так и не сумел перескочить.
Он не делал попыток что-то узнать о судьбе Мероники, увидеть её. Просто помнил. Хранил в душе. Шли годы. Зет, Чистюля Зет, Лютый Зет не забывал.
Захватив богатую добычу, Грязные Пираты зашли в гавань, где могли чувствовать себя в относительной безопасности. Здесь царил чистоган и государство отменно пополняло свою казну. Ради наживы Пиратам не чинили препятствий.
Зет, решив найти себе женщину, направился в притон. Но хозяин разочаровал его: все уж были разобраны. Оставалась, впрочем одна. Но она уже очень устала и к тому же, по словам хозяина, была сильно пьяна.
Зет всё же решил убедиться сам и зашёл в Приют любви. Усталая, увядшая, с лицом помятым и бледным, лежала на кровати женщина. Спутанные седые космы, тяжёлое дыхание. Медленно открыла зелёные глаза. В какой момент проступили знакомые черты? Или каким-то шестым чувством Зет ощутил, что это она? «Мероника?» -спросил он, не веря себе. «Нет, нет» - закричала она. И что-то в её глазах мелькнуло - желание скрыть, защитить последнее, дорогое? Что-то её взгляд напомнил Зету. Что-то, чего он стыдился. Но он не смог вспомнить.
А голос у неё остался прежним. Зет узнал его сразу. Он узнал бы его из тысячи. Он напомнил ей давнюю встречу. Она долго молчала, что-то решая про себя. "Так ты за это время стал Грязным Пиратом, Зет?" - сказала она, наконец. "Добавь - Лютый Зет. Нет. Не стал. Всегда был. Тогда не  сказал. А ты? Радость моя, что случилось с тобой?" И, видимо почувствовав его нежность и искренность, бросилась она к Зету на грудь и, прижавшись, как к спасителю, начала свой горький рассказ, рассказ, прерывавшийся то слезами, то ласками. И ласки эти, ласки искусной профессионалки, освещённые взаимным влечением, давали Зету никогда не испытанное блаженство. А её слёзы - о, как мечтал он их осушить, чтобы она никогда не плакала. Но она плакала и рассказывала, рассказывала, стараясь ничего не упустить и не забыть: словно отдавала ему свою боль, свою обиду - всю без остатка. Он принимал всё сердцем, которое сжималось от жалости к ней, от ненависти к её обидчикам. А кулаки его сжимались от острого желания мстить, мстить немедленно.
Но Меронике нужна была не месть, а помощь. "Ты спасёшь меня? Ты возьмёшь меня отсюда?" - "Куда? – подумал Зет – на корабль, где я буду драться с каждым посягающим на неё,  пока не перебью всю команду или не буду убит, а она станет "девочкой для всех?" От этой мысли Зета передёрнуло. Как помочь ей? Земные обычаи и законы он знал смутно. Но могущество денег ему было ведомо. А ведь он сейчас был богат. На обоюдное счастье встреча случилась в самом начале разгула. Он сказал об этом Меронике и она, ещё не веря своему счастью, научила Зета, как поступить. Сперва он пошёл к хозяину и выкупил Меронику, якобы, желая взять её на корабль, как "девочку для всех". Хозяин удивился про себя, но заломил цену и Зет торговался с ним долго и остервенело. Он бы не глядя отдал за её свободу все свои деньги, но понимал, что для Мероники свобода без денег немного стоит и был рад, что хозяин, в конце концов, удовлетворился скромной, весьма скромной суммой. Вообще-то он считал эту женщину пропащей. Такие - из благородных - положение своё переносили тяжело и быстро спивались. Дохода  Мероник приносила всё меньше.
Зет и Мероника ушли в тихую гостиницу, где провели время до отплытия корабля. Накануне Зет провожал Меронику в глубь страны, в небольшой город Ардуан, где её никто не знал и она собиралась начать жизнь сначала, попытаться открыть своё швейное дело. Когда-то её этому учили. Устроившись, она возьмёт у чужой бабки своего трёхлетнего сына, да, у неё был сын и Зет принял это, как должное.
Они не теряли времени даром, за порядочную сумму достали Меронике нужные бумаги, по которым она оказалась вдовой моремана, оставившего небольшое состояние. Отдав Меронике все оставшиеся деньги, Зет проводил её к экипажу, отправлявшемуся от таверны в Ардуан.
"Как же мне узнать, где тебя искать, Мероника?" -"Я тебе напишу на эту таверну. Ты зайдёшь когда-нибудь в гавань и всё узнаешь!"
"Разве я умею читать?" - "Тогда… Тогда вот что – Кучер! Кучер! У какой таверны вы останавливаетесь в Ардуане?" -"Утиный Нос'- проворчал кучер- поторопитесь, госпожина!"- "Зет! Ты приедешь прямо туда, скажешься моим братом. Там всё будут знать обо мне!" Так они и расстались с зыбкой надеждой на нескорую встречу.
Глядя вслед экипажу, Зет подумал, что теряет Меронику навсегда.
Но судьба рассудила, иначе. Сильно потрёпанный в стычке, которая принесла, правда, немалую добычу, "Клинч" вынужден был встать на серьёзный ремонт, в одной из гаваней, которые негласно были отведены для этого. Правительство, официально и громко объявив Грязных Пиратов вне закона, тем не менее, не очень их преследовало. Ведь  оно не только имело от пиратов  большую прибыль, но при нужде могло разделаться их руками с неугодными, не неся при этом никакой ответственности. Благодаря такой "двойной бухгалтерии" пиратские корабли, придав себе видимость благопристойных купцов, могли найти приют и помощь в определённых портах, где их принимали.
Зет постригся и побрился, запасся новым морским платьем, доброй бумагой и ещё более доброй суммой денег, и поехал кружным путём. Не раз менял он маршрут, не раз менял лошадей и, наконец, сгорая от нетерпения и тревоги, переступил порог таверны "Утиный Нос. " Давно не видел он Меронику, но душой чувствовал, что его помнят, любят и ждут. И верно: хозяин таверны знал о нём. Предложил передохнуть с дороги, выпить и закусить, пока мальчуган сбегает предупредить госпожицу Меронкку. Зет жевал что-то, не ощущая вкуса. Хозяин и хозяйка наперебой хвалили госпожицу Меронику за деловую хватку, за мастерство - она слыла едва ли не лучшей портнихой в городке - за добропорядочную жизнь и верность памяти мужа, за правильное воспитание ребёнка. Она предупреждала, что должен приехать её старший брат. «И здесь ты брат, Ну, Зет, ты рад?» -  подумал он, машинально кивая головой.
Она не шла. Нет. Она бежала, летела, как прежде, только теперь не от него, а к нему. Она задыхалась и раскраснелась. Зет снова не сразу узнал свою Меронику. Важная госпожина, одетая красиво и со вкусом, с помолодевшим счастливым лицом, с блестящими глубокой зеленью глазами и вновь, о чудо! с рыжими волосами. "А ты-то Зет совсем уж сед!"- подумал он. За руку Мероники держался мальчик аккуратный, благополучный, довольный жизнью.
"Брат! Милый брат, как мы рады тебе - мелодичным своим голосом сказала Мероника - а это твой племянник. Посмотри, как он вырос твой племянник! Знаешь, с тех пор, как погиб на море его отец, - Мероника белоснежным платочком промокнула глаза и голос её дрогнул - с тех пор - продолжала она -он считает тебя за отца. Каждый вечер он о тебе молился и очень ждал твоего приезда!" Щебеча всё это, не без расчёта на уши окружающих, она вывела Зета на улицу, не забыв поблагодарить хозяев «Утиного Носа».
Уже стемнело. Небо было близко и ясно. Зет без труда нашёл яркие мохнатые звёзды, составляющие его любимое созвездие. Как удивительно было смотреть на него с чужой земли, с улицы, ощущая рядом Меронику, тоже смотрящую вверх, на созвездие её сердца.
Дом был ухоженный, достойный. Солидная вывеска у двери. Внутри на жилой половине всё  уютно и хорошо устроено. Зета сразу послали мыться с дороги. И он долго-долго не мог оторваться от вольной горячей, чистой, пресной воды. Мероника вошла к нему с нежной простотой положила руку на его мокрое плечо. Ласково спросила: "Замылся?" И повела его в спальню, где за занавеской была и кроватка, заснувшего уже ребёнка. Зет, едва лёг в непривычно чистую и мягкую постель, вдруг как-то сразу заснул и проснулся оттого, что Мероника, сажая ребёнка на горшок, приговаривала извечное, чего Зет, правда, никогда не слыхал в сознательной жизни, но, может быть, так приговаривала над ним его мать? Что-то давнее, благочестивое и прочное, что-то надёжное и такое домашнее было в этом приговоре, что Зет ощутил: именно здесь его дом, его женщина, нет, его ЖЕНА. Зет с трудом подумал это непривычное слово, но это было именно то, верное слово. Здесь, где его жена встаёт ночью к их ребёнку и должна быть его постоянная пристань. Столько лет он был лишён всего этого шляясь по морям и океанам. А дом его -оказывается - здесь. И он встретил Меронику так нежно, как только мог.
И длилось, и длилось это непривычное, но такое желанное счастье. Зет был счастлив ночью, счастлив днём. И счастье было взаимным. В его семье, в его доме царила взаимная любовь. Каждый старался взять на себя побольше дел, чтобы другому досталось поменьше. У них троих всё было общим. Только у взрослых, как и положено, существовала ещё и своя прекрасная тайна. Они всё время о ней помнили. Помнили, когда Мероника хлопотала по хозяйству, принимала заказчиц или шила. Помнили, когда Зет чинил что-нибудь, а ребёнок - ушастый, рыжий и милый - сидел возле него по-турецки и смотрел с восхищением. Мероника удивлялась: "Он от тебя не отходит. И ты с ним прямо, как с родным!" - "Я так и чувствую. Знаешь, ведь прыгни я тогда через забор… " - Да, я бы не спаслась. А если честно, то не очень бы и старалась!"- "Ну, вот видишь. Будем считать, что так оно и случилось!"
Однажды ребёнок занемог и Меронике пришлось насколько раз вставать к нему. Она спросила робко: "Ты наверное не доволен, что он нам помешал?" - "Нет - ответил Зет совершенно искренне - нет. Это хорошо, когда любви мешают дети." - "Никто не должен мешать любви!" - возразила она. "Нет - настойчиво и убеждённо повторил Зет - это хорошо, когда любви мешают дети. Это семья. Это дом". Яснее он не умел сказать.
А дни и ночи таяли с угрожающей быстротой. Зет не хотел уезжать. Но он должен был вернуться на корабль. Грязный Пират не может так просто сгинуть на берегу. Ему придётся ещё раз выйти в море. И если суждено ему будет выжить, он вернётся к Меронике навсегда. Они купят другие бумаги, по которым он будет мужем и отцом, уедут подальше отсюда, начнут всё заново. Зет всё тянул и тянул с отъездом. Едва успел к отплытию корабля. И примерный семьянин снова стал Лютым Зетом, снова разбойничал его "Клинч". И снова "Сердце Мероники" светило ему в ночи, но уже по-иному.  Он постоянно думал о Меронике, помнил её ласки, но более помнил то чувство надёжной пристани, душевного покоя, которое обрёл впервые в жизни, в её доме, в их доме. Всё чаще задумывался он о своей матери, и горько сожалел, что никогда не расспрашивал о ней, когда было ещё кого спросить. Теперь никого уже не осталось из тех, кто помнил обстоятельства его рождения, кто знал его ребёнком. Недолог век Грязного Пирата. Зет среди них слыл уже Патриархом. Невозможность узнать о матери мучила его постоянно. Как и тоска по Меронике. Он о ней совсем ничего не знал.
 Непредсказуема судьба Грязного Пирата. Долго-долго на этот раз Зет не видел берега, едва не погиб, едва не лишился корабля, тонул, но спасся. А время шло и протекло его немало. Созвездие по-прежнему грело его душу. Но в сердце своём Зет начал ощущать пустоту. Будто и нет у него Мероники, будто ушла она от него. И дома - нет.
Зет привык верить предчувствиям и потому, когда выпала, наконец, воз¬можность навестить Меронику, он не сказал Грязным Пиратам, что уходит от них навсегда - по возрасту это было бы понятно. Но сказал только, что попробует устроиться на берегу. Не сможет - к отплытию вернётся. Он снова ехал кружным путём, но совсем с другим настроением. Он не хотел сюрпризов. Он боялся не совладать с собой. В гневе он был страшен и неуправляем. Он решил сначала всё узнать.
 Не было лазутчиков, искуснее, чем Грязные Пираты и Зет слыл среди них лучшим. Он мог бы появиться в Ардуане в скромном костюме церковного служки. Капюшон скрыл бы его волосы. Даже Мероника не узнала бы его - он прошёл бы с низко опущенной головой, чтобы скрыть изумрудные просверки глаз. Но смог ли бы он совладать с понёсшимся в вскачь сердцем? Впрочем, это было не нужно. В знакомой таверне "Утиный Нос",  вспомнили, узнали. И, пока потягивал он лёгкое местное вино, осведомились - не на свадьбу ли он приехал? Да, очень достойный господин сватается за Меронику.
 Зет расплатился и вышел. Сватается - ещё не значит - любим. Из другой харчевни послал он мальчишку, наказав передать, что, как только Сердце Мероники встанет над городом, братец имеет быть к ней. Время застыло на месте. А может наоборот - летело.
Она ждала, его. Она встретила его, стараясь показать радость. Она была одна. Ни господина, ни ребёнка. Не желая длить её и свою муку, он спросил прямо: "Я тебе не нужен больше? Ты выходишь замуж?" "Нет! Нет!"- трепыхнулась она, как птичка и в глазах её появился ужас перед тем, что Зет узнал её тайну и готовность эту тайну защитить любой ценой. Похожее выражение было у неё тогда, в том притоне, когда, услышав своё настоящее имя, она хотела защитить единственно светлое, что у неё осталось - память о юности, о семье, о прошлом. Теперь она защищала настоящее.
 Тогда это выражение её глаз что-то напомнило Зету. Что-то очень стыдное из его жизни, но он не вспомнил, что именно. Теперь вспомнил. Давным-давно на берегу он крался по тропинке и увидел птенца - слётка, к которому приближался большой драный кот. Кот уже застыл в последней стойке, когда между ним и птенцом упала с неба взрослая, но небольшая птица. Распахнула крылья, взъерошила перья. В глазах её метался ужас последней минуты и решимость защитить во что бы то ни стало, пожертвовать собой. И вот тогда Зет,  Лютый Зет, который не зря получил это прозвище от своих, далеко не добродушных товарищей, Зет ускорил шаг, поддел кота ногой под брюхо и отправил по высокой дуге в кусты.
Более того, убедившись, что никто его не видит, он поднял птенца и посадил его на ветку, как можно выше.
Зет не любил это вспоминать. Это было стыдное воспоминание. Хорошо ещё, что никто не знал об этом. 
И вот теперь, он, как тот кот замер перед Мероникой. А ведь она уже давно вырвалась из той чёрной воронки греха и порока, где они кружились вместе и были равны. Она вырвалась. И ему ли тянуть её назад. В её теперешней жизни нет места для Грязного Пирата. Общение с ним будет постоянным напоминанием. И даже если она останется с ним -это будет ложь. Ежедневно и еженощно. Она, конечно, будет лгать и терпеть из страха. Ведь  она, как  та птица, боится его. Как та птица защищает от чего самое дорогое. И всё сейчас в его руках. Они вдвоём, И никто более не увидит и не узнает, как он отбросит прочь злобного кота ревности и мести, скребущего его сердце. Отбросит далёко и безвозвратно.
И прямо глядя в глаза Мероники, он сказал, что всё обдумал, понял, что не сможет изменить свою жизнь, даже ради любви. Рождённый в море, в море и умрёт. Он приехал попрощаться навсегда. Он очень спешит. Медленно таял ужас в её глазах, но она ещё не верила. Он протянул ей мешок, содержащий целое состояние. "Нет!" - сказала она. «Да!»- сказал Зет, на секунду став тем Лютым Зетом, который внушал ужас и повиновение самым отпетым пиратам. И, увидев, как она испугалась, добавил мягко, но непререкаемо: «Да. Это подарок моему сыну. Прощальный подарок. Пусть молится за меня».  Как и от денег она попыталась отказаться от свободы, но Зет ощущал волну робкой радости освобождения, окутавшую её. Он понял, что прав.
 Поцеловал свою Меронику, вышел вон, вскочил на коня и ускакал. Он гнал и гнал сквозь ночь. Странная солёная влага текла из его глаз. Странные слова слетали с его губ: "Не могу без тебя, не хочу без тебя мне нельзя без тебя!"-твердил Зет, не понимая, что слова эти - стихи, а солёная влага, которую он сдирал с глаз кулаками - слёзы.
Больше он не плакал и не говорил стихами. Он стал ещё более нелюдимым, угрюмым и лютым. Его боялись потревожить, особенно в ночные вахты, когда, ориентируясь на Сердце Мероники, вёл он корабль и думал свою нелёгкую думу. Мысль, что созвездие-то уж безраздельно принадлежит ему, и отнять его можно только вместе с жизнью, несколько утешало Зета.
1992год.