Договориться с Тенью. продолжение 12

      Утром следователь Игорь Леонидович позвонил Софии и попросил заехать для беседы. План следственно-розыскных мероприятий выполнялся, как положено: отрабатывали всех ранее судимых за аналогичные преступления, круг общения охранников, работников музея, разосланы ориентировки антикварам. Игорь Леонидович планировал беседу с гостем из Германии, но тот внезапно отбыл. София оказалась девушкой смышленой и очень быстро и толково воспроизвела следователю вчерашний день и прощание с другом. Вслед за Германом было отправлено международное поручение в Германию. Годами отработанный механизм следственной машины набирал обороты. Была исписана гора бумаги, отрабатывались все версии, но Игорь Леонидович интуитивно предвидел, что в этот раз их кропотливая работа успехом не увенчается.
   

 София пила кофе и листала последний номер модного глянцевого журнала. Вчера сотрудница на фирме протянула ей этот журнал и с улыбкой предложила: «Полистай на досуге». На глаза попалось интервью с директором преуспевающего дизайн-салона — Павлом Батуриным.
— О! Мы полюбили публичность! Не ожидала! — не удержалась София от комментария.
— Ты о ком? — заинтересовался отец.
— О твоём бывшем зяте.
— А почему бы и нет? Реклама — двигатель торговли. Что он там рекламирует? Новый вид кресел для офиса, от которых попа не болит?
— Скорее себя, вот послушай. И София не поленилась полностью зачитать отцу интервью:
«Корреспондент:
— Чем занимается ваша фирма?
— В разной степени всем, что относится к созданию интерьерных сред обитания.
— В чём залог вашего успеха?
— В вере.
— От кого больше зависит успех — от руководителя или от команды, которую вы создали?
— Успех всегда (если только это успех) зависит только от одного — единомыслия людей, занятых совместной деятельностью.
— Если в вашу фирму на вакантную должность придут на первый взгляд одинаково способные мужчина и женщина, кому отдадите предпочтение?
— Смотря какие это должности. По замыслу природы и Господа для некоторых видов труда лучше принять женщин, для других — мужчин.
— Что помогает удерживаться на плаву во время экономического кризиса?
— Я не понимаю, что такое «кризис». Если это подмена понятия «суд Божий», то вопрос не точен. Не что, а КТО? И тогда ответ — только ГОСПОДЬ.
— Гармонично ли сочетание духовного роста и бизнеса?
— Это невозможно по определению понятий.
— Существуют ли в вашей фирме неписаные правила? Нравственные каноны?
— Они всегда существуют, и не в нашем коллективе и не нами они придуманы. Руководствуюсь основным золотым правилом: «Не делай другому того, чего не пожелал бы для себя». К счастью, некоторые заповеди Всевышнего не получили распространения в христианских странах.

 Например, «Любите врагов ваших» и «Прощайте должникам вашим». Потому как юстиция цивилизованного общества строится на наказании, а экономика — на кредитовании и взыскании долгов. Если жить по этим заповедям, наступит беспредел.
— Как вы относитесь к служебному роману?
— Я это сочетание слов слышал, и мне всегда было трудно уловить смысл в этой несуразице. Как можно сочетать служение с романом? Не понимаю. Видимо, это опять попытка подмены понятий — с целью сокрытия мерзостных действий людей. Как человеку, мне претит в своём сознании совместить такие разные по смыслу деяния. Ведь состояние служения — это смиренность перед волей Господа. А роман — это совсем о другом.
— Какой должна быть идеальная жена?
— Если разобраться со словом «должна» и тогда уж — кому, то всё встанет на место с вопросом. Не бывает идеальных жен по определению КТО, есть идеал. Это опять подмена понятий».
 София дочитала последнюю строчку и рассмеялась:
— Фарисей. Вот это актёр! Если бы не увидела его имени под интервью, ни за что бы не поверила, что это он говорил!
— Весь мир — театр. И что вы так бурно реагируете, девушка? — как бы вступился за бывшего зятя отец.

 — Это же «глянец», и Павел сыграл ещё одну новую роль, теперь для широкой публики. А скорее всего — для одного человека. Мы всё делаем, ориентируясь на одного, от силы — двух близких.
— Вот как? Не знала. Я думала, что человек в первую очередь всё делает для себя.
— Или я не так сказал? — улыбнулся отец. — Разве сам себе — не близкий?
— А как тебе местечко о «мерзостных действиях людей». И это — о служебном романе? Судьи-то кто? Па, ты посчитал, сколько он раз упомянул всуе Господа?
— Иногда — всуе, иногда — по делу. Ты придираешься, дочь.
— Да он никогда в бога не верил! Очередной прикол расшалившегося мальчика.
— А я отметил, что барышня,  его интервьюировавшая, прямо скажем, овцой выглядит. И всё-таки интервью опубликовали. Странно.
— Ничего странного. Кто платит, тот и «девушку танцует». Журнал — коммерческий. Одна страница знаешь, сколько стоит?
      — Для нашего Павла деньги не большие.
— Для нашего? Па, ты что, заблудился?
— Дочь, выбирай выражения. Я всё-таки отец тебе, а не кто попало.
— Вот! А сказал сейчас, как Ктопопало.
— София, да ты, я вижу, до сих пор его не простила! Это плохо. Пора повзрослеть. У тебя совсем нет полутонов — только чёрное или белое. В жизни много красок, множество оттенков. А ты взяла для себя только две и пользуешься. Не стоит себя ограничивать.


—Да? А мне помнится, ещё Ньютон объяснил — белый цвет заключает в себе все цвета радуги, — парировала София.
— Ты забываешь, дочь, что человек рождается и умирает каждое мгновение. С Павлом ты сколько уже не виделась? Может быть, он так изменился, что ты нового его не знаешь совсем. А судишь.
— Я его и старого не знала. И знать не хочу.
— Твоё упрямство мне говорит об одном — ты его не простила. А возможно, и любишь до сих пор. И он тебя, кстати.
— Совсем некстати. Ты что, видишься с ним?
— Да, вижусь иногда. Ты считаешь это предательством по отношению к тебе?
— Ты сам сказал.
— София, ты не права. Ваши отношения с Павлом и мои с ним — две большие разницы, как говорят в Одессе. Ведь он вырос у нас в мастерской. Мы очень давно дружим. Я поддерживал его напряженные поиски смысла жизни, когда Павел был ещё мальчишкой.
— Вот-вот, ты и сейчас его поддержи. А то, вижу, интенсивность духовных поисков начала сказываться на его психическом здоровье!
— И свой дизайнерский салон он открыл благодаря взрослению в нашей  семье, — продолжал отец, игнорируя выпады дочери. — Рос с дедом, один. Теперь совсем один остался. Родители, как уехали на север за длинным рублём, так и застряли там навечно — в вечной мерзлоте. Вам скоро по тридцать. Может быть, вы пересмотрите свои отношения? Подумай.

 Жизнь проходит слишком быстро, а вы живёте, как на вокзале в зале ожидания.
— Не о чем думать. Он просил тебя поговорить со мной или это твоя идея?
— Он.
— Интересно, когда?
— С месяц назад. Павел спросил о тебе. Я ответил, что всё хорошо. Он хотел увидеться с тобой, заезжал к нам за день до приезда Германа.
— И ты сказал ему про Германа?
— Да. А что, не надо было?
— Ты сказал, что Герман ко мне приезжает или к картинам?
— Сказал, что твой новый друг узнал о наследии предков и живенько примчался к нам.
— И это ты говоришь, что у меня только две краски? Чья же я дочь? Где же ваши, папа, полутона? Что, нельзя было раскрасить в радужные цвета приезд Германа? Всё-таки это я твоя дочь, а не он сын! Хоть Павел и вырос у нас в мастерской, хоть ты и поддерживал всегда его ранние и напряженные поиски смысла жизни.
Отец наконец не выдержал и расхохотался:
— Ты хотела вызвать ревность Павла? Хорошо, в следующий раз, когда увижу его, скажу, что Герман очень сожалеет, что прервал свой визит и собирается вернуться. Или, знаешь, дочь, лучше напиши мне шпаргалку для Павла, а я озвучу.
София, не найдя, что ответить, встала, метнула гневный взгляд на отца, накинула пальто и выскочила из квартиры.


Отец повернулся к мольберту, посмотрел на своё творение и улыбнулся: «Любовь жива».
 
София ехала на работу и размышляла: «Значит, Павел всё знал о картинах, о приезде Германа. И папа ничего не сказал ни мне, ни следователю. А следователь упорно интересовался кругом моих друзей, знавших о визите Германа. Ну, вот, сначала я подозревала подругу, потом Германа, теперь бывшего мужа. А вдруг это и правда, Павел? Что-что, а рисковать он любил всегда. И ничего, что уже под тридцатник, в голове до сих пор ветер: все экстремальные виды спорта испробовал — от горных лыж до виндсерфинга. С парашютом и с тарзанкой прыгал — адреналин проживал, чтобы чувствовать себя живым, как он выражался. А прошлым летом попробовал скайт, и говорят, так «укололся» им, что серьёзно присел на свой новый «наркотик». Теперь всё свободное время проводит на Тарханкуте в свободном полёте. Но скайт и тарзанка — мальчишеские игры, а ограбить музей — преступление, за которое можно потерять всё — свободу, репутацию, бизнес. Нет, этого не может быть. Это же надо — какой бред лезет в голову! Размечталась, что мой рыцарь из любви ко мне решил ограбить музей, чтобы устранить с «поля боя» чужеземца. Вот идиотские мысли!»


София заметила, что впервые за последнее время подумала о бывшем муже если не с теплотой, то по крайней мере без раздражения.
Она припарковала «Шкоду» на площадке перед зданием бизнес-центра и поднялась на третий этаж. Дверь офиса была ещё заперта. Сегодня она явилась на работу слишком рано.