Ожидание чуда, день пятый

 Этой победой все уши прожужжали, да так, что ребята сгоношили меня прыгать с парашютной вышки. В Московском парке Победы стояла небольшая. Казалось, настолько мала, что парашют не успеет раскрыться, и я грохнусь на землю.

Поднимаемся по железным ступенькам, ветер сносит, руки с трудом отцепляются от перил, в животе опять что-то затрепыхалось, но мужественно лезу. И вот весь парк на ладони: деревья под нами игрушечные, пруды, как сосиски. Я читал, что в них сваливали в блокаду кости людей, а когда их нечем стало сжигать, то целиком. Этого даже учителя не знают.  И дети купаются в них, может быть, думая, что под ногами камни , а не черепа. А я живой пока, не слететь бы одуванчиком с площадки раньше времени.

Парашют надевает на всех толстая тетя, укутанная во множество капустных тряпок. Ей проще устоять.
- Какой у тебя вес? - спрашивает она, разглядывая мое прозрачное ничто.
- Тридцать шесть вчера было, - отвечаю.
Я взвешиваюсь в бане и каждый раз жду прибавку хотя бы в пятьдесят грамм, но весы ржавые, я подпрыгиваю, они в отместку показывают двадцать.
- Не долетишь, надо сорок хотя бы, спускайся вниз, больше каши кушай.

Я испытал такое счастье! Мне казалось, что если я и прыгну, то душа все равно останется наверху, а куда ж мне без души? Надо же, как повезло, и никто из ребят не осудит. Не знаю, но, возможно, прыгнуть было бы легче - спуск в пустоту в одиночку был страшнее, чем подъем. Даже увидел, что Земля круглая, а я вот-вот с нее свалюсь. Ребята приземлялись, как котята: кто тыкался носом песок, кто на попу, Цыпа смешно бежал, как цыпленок от собаки.

Что-то ничего не клеится. Вспомнил, как в прошлом году той же компанией лазали по танку. Он стоит за метро Автово - там, где родился. Папа и строил эту первую ветку с отбойным молотком. Представляю, нелегко ему было после такой работы еще и меня мастерить. Потому и ушел разгружать пароходы, на свежий морской воздух, водил он меня когда-то в свой порт. Не помню пароходы, только борщ в столовой запомнил, горячий, собака, съесть хочется, а он кусается, так и бросил. Сила у него богатырская, совсем не знает усталости, планы в разы перевыполняет. Дали ему орден Трудового Красного Знамени, бригаду для воспитания, а он, оказалось, писать совсем не умеет, только каракули, похожие на буквы, да и то, над каждой подолгу думает. Теперь наряды за него пишу я, получаю зарплату конфетами.
Что-то я отвлекся. Так вот, открыли мы крышку, ребята юркнули в танк, а я не могу. Только ноги опустил. Там же темно и , наверное, дышать нечем. А вдруг крышка захлопнется? Мурашки забегали по ногам, потом на живот залезли, лазают там в запретных местах. Так захотелось на свободу! Лучше походить по пустырям, поискать снаряды, автоматы. Ребята и порох находили, бомбочки делали. А я - только ракетки из газет и селитры. Кладешь на край окна трубочку, поджигаешь, и она летит! Иногда мечется по улице, прохожие ничего не понимают, прижимаются к домам, подпрыгивают, а мы умираем со смеху.

Да, летчика и танкиста из меня не получилось. В моряки я бы пошел, но эта бесконечная вода быстро надоест. Что же остается? Только в геологи. Ходить я могу долго, совсем не уставая. Кому-то дается сила, как папе, кому-то красота, как маме, а меня наградили выносливостью. Значит, мне надо это использовать. Другие профессии я даже не рассматривал. С этого момента уже представлял, как я хожу по горам, поднимаю камешки - что там блестит, золотишко? Берем! А вокруг медведи ходят, думают, что за зверь с молотком у них поселился? Приходят к моей палатке, я их угощаю хлебом, глажу по голове. Вот это жизнь!

Пришел домой, отыскал старую пластинку про геологов. У нас их много, в основном фокстроты, танго, Амурские волны, Мишка-Мишка где твоя улыбка с отбитым краем и много всякой ерунды на 78 оборотов. "Урал" зашипел, набирая в легкие воздух, а потом тоненьким голоском запищал:
" Ты уехала в знойные степи,
Я ушел на разведку в тайгу.
Над тобою лишь солнце палящее светит,
Надо мною лишь кедры в снегу. "
Интересно, что же их вместе не послали? Что-то здесь нечисто. Вот я никогда не женюсь - люди просто не созданы жить в мире. Им надо все время ругаться, драться, устраивать разные подлянки, и все считают себя правыми. Точно, в тайгу!
"Держись геолог, крепись геолог,
Ты ветра и солнца брат."

Раз уж мне родители ни братишки, ни сестренки не сделали, то пусть хоть такие братья будут.