Скамейка

В одном небольшом городке, возле комплекса зданий, принадлежавших институту, был пруд. Вокруг него был небольшой парк, за которым особо никто не ухаживал. Среди разросшихся кустов сирени, почти полностью скрывавших от взгляда посторонних, стояла деревянная скамейка. О ее существовании знали лишь постояльцы парка.
Каждое утро солнышко протягивало свои лучики к ней, пытаясь добраться сквозь листья. Иногда дождь отчаянно бил по кустам сирени, пытаясь замочить скамейку. Но сирень продолжала отчаянно прятать и защищать ее в своей кроне. Иногда своими пушистыми и душистыми соцветиями она словно обнимала скамеечку. Обычно в это время желающих посидеть на скамейке прибавлялось. И только ночь могла тихо и мягко подобраться к ней и поглотить своей темнотой.
Стояла прекрасная погода. Еще неделя и весна уступит свое место лету. На улице прохладно утром и тепло днем. Вся природа проснулась после зимних холодов, в воздухе стоял аромат первых цветущих кустарников и деревьев. Те дни, когда отчетливо понимаешь, как всю зиму не хватало свежего воздуха.
 Самый первый гость на скамейке был местный дворник. Завершив работу, он присаживался на нее, чтобы отдохнуть. Работяга притащил к этой лавочке урну. Между стволами соседних деревьев, у него была запрятана бутылка. После тяжелого рабочего дня или, находясь в хорошем настроении, он позволял выпить себе пару стаканчиков. Советский пластиковый складной стаканчик мужчина сохранил еще от своих родителей и носил с собой как оберег. Дворника сменяли «спортсмены». После утренней пробежки, а вернее сказать обхода, на нее присаживались передохнуть бабушки и дедушки. Отдышавшись, а иногда с «нитроглицерином» под языком, приходили они в себя, делали глоток воды и начинали обсуждать последние новости. Начинали с новостей в мире, а заканчивали разговорами о здоровье или погоде. Днем парк оживал. Там бродили студенты и мамочки с колясками и детьми. Одним из постоянных посетителей был мальчик лет 5 с мамой. Он считал скамейку своим секретным местом и каждый раз просил маму никому не рассказывать о своем штабе. Он очень расстраивался, если на ней кто-то сидел. Вечером место на скамейке торопились занять влюбленные или студенты. И уж редкими и сами поздними посетителями были бомжи, которые просыпались, когда приходил дворник.
Чаще всего и дольше всех сидел на скамейке дедушка. Высокий пожилой с исхудавшим лицом мужчина. В нем чувствовалась внутренняя красота и благородство. На морщинистом лице из-под седых густых бровей на мир смотрели печальные глаза, хорошо выделялся прямой аристократический нос, а губы прятались под усами в седой аккуратной бороде. Всегда опрятно одетый, надушенный. В одежде предпочитал классический стиль, добавляя яркую деталь, будь то кашне или платок.
Он приходил сюда практически каждый день и сидел, разговаривая с сиренью, называя ее «милой» и «голубушкой».
В начале лета, однажды утром, дворник застал скамейку и кусты в плачевном состоянии. Сирень была нещадно поломана, скамейку пытались сжечь.
- Что за сволочи… что за уроды… какие нехорошие дяденьки…
- Мама! Враги сожгли мой штаб! - Говорили постоянные посетители скамеечки.
В таком разбитом состоянии застал ее седой мужчина. Старик еле держался на ногах от душевной боли.
 - Как же вы могли так, варвары! Сволочи! Что ж она вам сделала! Любушка, милая моя! Разве для этого я строил эту скамеечку! Помнишь, как мы сидели на ней? Как я обнимал тебя? Я помню, как ты высаживала и выхаживала эти кусты сирени. Мы обещали тогда друг другу напоминать о себе после смерти. Если я умру, ты бы сидела на скамеечке, вспоминая меня… а если…моя голубушка…- и тут, по его морщинистым щекам, теряясь где-то в волнах седой бороды катились соленые горькие слезы…
- Ты…ты… - захлебываясь, продолжал старик - будешь обнимать меня этими пушистыми ветками…как же так? - Не унимался мужчина.
Он сел на уцелевшую часть скамьи, спинка, которой уже не могла быть опорой для слабого тела мужчины. Старик оперся на руки, которые сложил на колени. Мужчина мог простить то, что на скамейке писали ручкой, фломастером, кто-то ковырял ножичком… но вот не такое варварство, не этот вандализм…
Через пару дней, полуразрушенную скамейку разобрали рабочие. Старик больше не приходил. А зимой вся сирень вымерзла, и уже к следующему лету на этом месте было пусто.