Белый лист или письмо Татьяны Глава семнадцатая

Глава семнадцатая


     - Всю ночь в его кабинете горел свет, и запоздалые прохожие испуганно оборачивались и долго смотрели на этот мертвенный свет, струившийся под самой крышей мрачного здания… Потом не стало и прохожих… Узкий темный переулок, безмолвные и безликие здания и холодный свет где-то на границе самой ночи.
Прошло несколько часов тишины и страха, и серенькое утро нехотя пробралось на крыши соседних домов. Совсем рассвело только к семи, когда обычно открывали здание старой анатомички. На этот раз вахтер опоздала на полчаса, но этого не заметила даже бездомная кошка, жившая в подвале и питавшаяся милостью студентов. Гардеробщица, появившаяся около половины восьмого, случайно заметила с улицы свет на четвертом этаже.
     «Наверное, опять долго сидел, - проворчала вахтерша, направляясь к лестнице, - и забыл выключить свет.»
     К ее удивлению, дверь в его кабинет была приоткрыта. Женщина осторожно заглянула внутрь и испуганно вскрикнула. Косые лучи холодного утреннего солнца неровно лежали на голове и плечах неподвижной фигуры, склонившейся к столу в какой-то неестественной позе. На полу темнели пятна свежей крови… Неденский был мертв…

     - Стоп, Маша! Меня это не устраивает! – Денский захлопнул рукопись и положил ее на подоконник, у которого они стояли вдвоем.
     - Но вы даже не дочитали! – возмутилась та. – Это ведь не конец, а начало!
     - Мне не нравится, что там дальше всплывает пистолет, - Денский говорил легко и естественно, словно речь по-прежнему шла о Машиной диссертации. -  Где вы видели пистолет у мирного и законопослушного гражданина? И за какие это грехи вы меня так ненавидите, что убиваете самым невероятным и отвратительным образом уже в третьей главе?
     - Почему именно вас? – возразила Маша, задумчиво листая рукопись. – Не вас, а Неденского.
     - Денский и Неденский – большая разница! – съязвил виновник спора.
     - Конечно, большая, - согласилась Маша. – Это совершенно разные фамилии… Денский – от слова «день», «ежедневный», «банальный», а Неденский – от «никуда не деться»…
     - Так, Маша, - перебил ее Денский, - я уже понял, что человеческое тело вы анатомируете лучше, чем родную речь.
     - Но вы хотя бы поняли, что это совершенно разные типажи?..
     Они стояли в знаменитом фойе анатомического корпуса около центрального окна. Было часов десять утра последнего декабрьского дня. Шум и беготня, беспокойство студентов, жаждавших получить зачет до Нового года, и преподавателей, измученных студенческим упрямством, разлились по залам и аудиториям. В фойе было непривычно пусто и радостно… Казалось, все замерло и дрожит от восторга в ожидании чего-то невероятно хорошего и непременно светлого, чего-то, во что все мы верим еще детьми, и на что хотим надеяться, став взрослыми…
     - Долго же вас не было здесь, - заметил Денский, меняя тему разговора. – Сколько же это? Июнь, июль, август… Семь месяцев! И ни разу не позвонить!
     - Я думала, вы все сердитесь на меня, - Маша примостилась на подоконнике рядом с ним.
     - Я? Сержусь?! – знакомые театральные жесты. – В конце концов, это было нужно вам.
     - Нет, не нужно, - упрямо покачала головой Маша.
     - И чем это вас Рязань прельстила? – задал наболевший вопрос Денский.
     - Хорошей погодой и интересным сюжетом, - улыбнулась Маша. – Я там написала половину «Сомнения»… Слышали, может быть? Отзывы самые положительные…
     Маша по-прежнему была той железной умницей, которую он когда-то знал. Но она стала эмоциональнее, живее, если можно так сказать. Ее бледно-серые глаза уже не казались бесцветными стеклами, за которыми притаился разум, а легко и живо скользили по портрету окружающего мира.
     - Я вижу, у вас что-то изменилось в личной жизни? – обратил внимание Денский на обручальное кольцо.
     - Да, - снова улыбнулась Маша. – Я вышла замуж за Олега… Помните его? Да? – она рассмеялась. – Теперь мы вместе пишем.
     - Поздравляю, - не слишком ли официальный тон?
     - А вы? – она смело заглянула ему в глаза. – Вы все никак не женитесь?
     - Я? – теперь смеялся он. – С чего бы вдруг?
     - Ну… я подумала… Может быть, вы узнали кого-нибудь… лучше, - она явно знает очень много, но не торопится открыть все сразу.
     - Белый лист? – задумчиво спросил он. – Вы знаете, что он означал?
     - Конечно! – как просто это сейчас! – Вы получили его в Татьянин день, и это само по себе говорит о многом! Письмо какой Татьяны можно вспомнить?..
     - А зачем? – спросил он.
     - Ну… - Маша замялась.
     - Все ясно, - усмехнулся Денский. – Убить вы меня убили, но этого показалась вам недостаточно, и теперь вы вознамерились меня женить.
     - Нет, я просто хочу, чтобы вы тоже были счастливы, - собралась с духом Маша.
     - А нужно ли это? – странный вопрос, не правда ли? – Один древний философ как-то сказал: «Я счастлив, когда я ничего не желаю. А если я ничего не желаю, я мертв».
     - По-моему, вы стареете, - грустно сказала Маша, поворачиваясь к окну. – Неужели вам не интересно, кто эта Татьяна?
     - Ларина?
     Маша почувствовала по его интонации, что сказано это не для нее.
     Обернувшись, она увидела, что фойе пересекает шумная группа студентов. Одна из девушек замешкалась около лестницы и отстала. Надеясь догнать друзей, она побежала, но в самом центре зала у ее сумки отстегнулась ручка. Сумка отлетела в сторону.
     Девушка ойкнула и кинулась за ней.
     - Ларина! – теперь уже наверняка окликнул ее Денский.
     Девушка подняла голову и неуверенно приблизилась на несколько шагов.
     - Куда вы пропали? – продолжал Денский. – Я никак не могу отдать вам вашу тетрадь с лекциями, – он заглянул в папку, которую держал в руке. – Вот, - он протянул ей общую тетрадь с маргаритками на обложке. - Всюду ношу ее с собой, а встретить вас не могу.
     Она смущенно улыбнулась и взяла тетрадь. Олеся… Олеся… Какая же это Олеся, если она родилась Татьяной?.. Гладкие темные волосы, глубокие зеленоватые глаза, сосредоточенный взгляд и легкая напряженность в движениях…
     - Спасибо, - она снова улыбнулась. – До свидания.
     И вновь… знакомые шаги, похожие на стук замирающего сердца… Матовый зимний свет на шахматном полу… Легкое оживление в воздухе… Легкие шаги чего-то уходящего…
     Чего?.. Денский никак не мог вспомнить. И нужно ли?..


                КОНЕЦ


Предыдущая страница: http://proza.ru/2025/02/15/1345