99. 9, или 13 подвигов инженера Петровкина-18

Глава 18.

:Масонский марш.


Нужно признаться, что с того самого момента, как Петровкин согласился участвовать в расследовании, он терзался. И терзался очень страшными терзаниями. Безусловно, он был тертым калачом. Кто бы еще мог, работая на секретном производстве, от которого зависели судьбы мира, половину года проводить на больничном, а вторую — в курилках, философских изысканиях и чтении книг? Мало кто. А наш герой мог.

Хотя о чем это мы?

Совсем не это формировало материю его терзаний.

Петровкин, как только взялся за это гнилое дело, стал много пить и плохо спать. Если первое было еще туда-сюда, то ВТОРОЕ! Да, второе — это была уже проблема. Он плохо спал. Его мучили кошмары. В них он либо скрывался, либо его уже схватили и допрашивали:

— Что, падла, отбегался? — орал ему в лицо незнакомец.

Петровкин упрямо молчал и не кололся. Хотя не кололся он, скорее всего, не из упрямства, а по той причине, что сам толком не знал, отбегался он в своем сне или еще бежит.

— Тащите его в подвал! — командовал все тот же тип.

— Я ничего не подписывал, — оправдывался Илья Никодимович. — Где моя подпись?.. Покажите документ!

— Зачем нам твоя подпись? — пояснял юридические тонкости созданный спящим мозгом судья_и_палач. — Сейчас достаточно одного подхихика, смайлика, розочки… одного пальчика вверх — и всё. 5-6 лет, как с куста, родной ты мой. Придумал тоже: подпись! Да за подпись тебя бы уже давно в распыл пустили.

— Это произвол! — хрипел наш герой. Но хрипел он недолго. Его неизменно ставили к стенке и расстреливали. Причем умирать приходилось тяжело и мучительно, потому что вся расстрельная команда как назло состояла из криворуких недотёп, которые стреляли черт знает куда, но совсем не туда, куда должны стрелять эффективные ликвидаторы. 

И так продолжалось почти каждую ночь.

— Да, грибочки, наверное, будут хороши…

— Что? Какие грибочки? — очнулся Илья Никодимович.

— Опята, белые, боровики… — начал перечислять водитель.

Несколько месяцев без сна. Собака без сна погибает через неделю. Физиолог Павлов со учениками не даст соврать. Сил не хватало. Руки тряслись. Глаз дергался. Суставы ломило. Петровкин задыхался, едва провалившись в сон. Алкоголь почти не спасал. А кругом уже начинали валяться трупы. Крабов, разрубленный студентом Второго меда. Гадалка Галина — кинжал в сердце. За что?!! Илья Никодимович чувствовал, что это только начало. Он не сомневался, что сейчас они доедут до места назначения, а Анна Штерн встретит их с пулей в башке или с перерезанным горлом.

— А как моя теща вешенки маринует… мммм… пальчики оближешь, — не мог успокоиться самобытный миколог за баранкой.

— Скажите, а долго еще? — устало спросил Петровкин.

— Да почти приехали.

И Илья Никодимович вновь погрузился в свои мрачные мысли. 

…кинжал в сердце. Острый клинок легко входит в тело — тут любой справится. Но много ли вы знаете людей, которые этот клинок в тело хотя бы раз загоняли? Вот и Петровкин не знал. Или знал? Косвенные улики указывали на Гарри, но прямых-то улик не было! И у Гарри был морской кортик. А чем убили гадалку? Он же не подходил, не проверял. Когда он поднялся на верхнюю палубу, из груди несчастной уже торчала рукоятка. Даже если это и был кортик Гарри, что это доказывает? Оружие можно было обронить в драке, его могли вырвать. Да что угодно могло произойти тогда на корабле.

Но научный подход есть научный подход. Поэтому еще до того, как приступить к уничтожению паленого вискаря, Петровкин втайне от своего друга сходил на почту и дал телеграмму в Сухумский обезьяний питомник:


КОЛЛЕГИ    САМЕЦ ШИМПАНЗЕ ГАРРИ МОИХ РУКАХ
ЕСЛИ ЕСТЬ ИНФОРМАЦИЯ СООБЩИТЕ    ЛЮБОПЫТНЫЙ ЭКЗЕМПЛЯР
***АКАДЕМИК ПЕТРОВКИН***


Что? Что тебя в этот раз смущает, мой дорогой читатель? Нельзя отправить телеграмму? Уверяю — ты заблуждаешься. В качестве социального эксперимента можно самому сходить на почту и отгрузить пару строк в любую страну мира.

Не телеграмма?

А что? Подлый поступок? Не стоило никому сообщать?

А кто решает, что надо, а что нет? Кто ведет расследование, в которое ввязался против своей воли? Может ты ведешь, мой дорогой друг? Нет, его ведет наш герой. За что и страдает физически и морально. Причем чем дальше он заходит, тем абсурднее ему кажутся происходящие события. Нелепое убийство небожителя. Кем? Это же смешно. Потом еще одно — на реке… и последующий взрыв. С какой целью? А как Гарри появился во всей этой истории? Стечение обстоятельств или умысел? Почему прежний хозяин вернулся, а обезьяну не забрал? Вопросы, вопросы. Ответов пока нет. А как их получить? Поэтому оставим Илье Никодимовичу право самому выбирать инструменты и методы.

Не методы тебя смущают? Что-то другое? Анна Штерн? Никак не могла быть молочницей? Далась всем эта Анна Штерн. Может, она и не контактировала настолько тесно с крупным рогатым скотом, как изобразил автор. А вместо этого оттачивала с детских лет рукопашный бой, альпинистскую подготовку и стрельбу с обеих рук. Что это меняет? Да ничего. Она уже полчаса как мертва. Забудьте о ней. Нет больше никакой Анны Штерн. Петровкин был прав. Для нас она останется в памяти как бывшая жена школьного друга нашего героя. Они как раз подъезжают к ее дому.

Итак…

Анна Штерн, после того, как ловко "выпотрошила" своего мужа-олигарха, жила в престижном охраняемом поселке под Москвой. История не сохранила ее подлинного имени, но все свои письма, сообщения и документы она подписывала заглавной буквой "Ш", которая при ближайшем рассмотрении больше напоминала "W". Но это отдельная история, которая, как и прошлое обладательницы этой монограммы, может завести нас слишком далеко. А мы уже договорились, что сосредоточимся на главном, оставив совсем уж темные места в стороне.

Водитель довёз наших друзей прямо до ворот её дома и с особым вниманием открыл заднюю дверцу машины. Петровкин вылез и помог выбраться Гарри, который, кажется, едва двигался, скованный фартуком, орденом на ленте и перчатками.

— Прошу, — вежливо раскланялся водитель, затем, не менее грациозно, распахнул перед ними калитку. 

Внутри особняка царила минималистическая роскошь. С некоторых пор московская олигархия очень полюбила этот стиль, и куда ни зайдешь — везде была эта минималистическая роскошь. Была она и тут. Но тут был еще и запах.

— Почему нас никто не встречает? — спросил Петровкин у водителя, но тот лишь пожал плечами. — А где Анна?

— Ее комната на втором этаже. Идите без меня. Анна не любит, когда обслуживающий персонал…

— С нами пойдешь, — прервал водителя Илья Никодимович и первым шагнул на лестницу.

— Хорошо, — согласился любитель лисичек в сметане и пошел следом.

Замыкал шествие самец шимпанзе, который тревожно нюхал воздух и озирался.

Анна Штерн занимала место, которое обычно занимает люстра. Она была привязана кожаными ремнями к креслу, а само кресло каким-то чудом крепилось к потолку. Но это еще не все. На её тело была надета нагревательная спираль, напоминающая громадный кипятильник, которая, судя по запаху, недавно использовалась по своему прямом назначению.

Изо рта прекрасной хозяйки особняка капала пена, а руки свисали вниз и слегка раскачивались, движимые потоками воздуха, набегающими из галереи цветов.

— Да уж… — прокомментировал увиденное Петровкин.

— Мама дорогая, — подтвердил грибной гурман, и глаза его мгновенно заслезились.

Самец шимпанзе промолчал. Он стремительно оценил обстановку и тут же взялся шарить в шкафах и тумбочках в поисках одному ему нужных вещей. 

Петровкин осторожно коснулся руки хозяйки. Ее нежные пальцы сжимали шариковый "MONTBLANC", который кто-то заботливый, видимо для надежности, укрепил еще и скотчем.

— Я думаю, перед смертью её просили подписать что-то, — предположил Илья Никодимович и попытался извлечь ручку. Но она не поддавалась.

— Не вырвать, — сказал он, обращаясь к Гарри. Но самец шимпанзе его не слышал — он уже деловито сортировал на полу найденные вещи, отделяя одежду от обуви, парфюма и драгоценностей. Его язык, как это часто бывало с ним в моменты приятных переживаний, свешивался где-то сбоку.

— Ментов надо вызывать, — пробормотал заслезившийся собиратель подберезовиков.

— Успеем, — не согласился Илья Никодимович и с интересом принялся разгадывать нагревательный прибор, надетый на тело жертвы.

— Ёлки зелёные! — воскликнул он так, что двое других присутствующих вздрогнули. — Святой Гольфстрим! Да это же наша индукционная спираль с "Жертвенника"!

— Что??? — не понял испуганный грибник.

— Вот это да!.. — Петровкин подошел ближе и вгляделся в устройство. — Точно она. Секретная разработка. Подрядчики из Новосибирска делали.

— Ценная? — участливо спросил повелитель грибных корзин, протирая уголки глаз батистовым платочком.

— Очень, — кивнул Петровкин. — Оставлять ее здесь нельзя.

Водитель Анны Штерн, очевидно хорошо знакомый с внутренним убранством дома, ненадолго исчез и вскоре вернулся со стремянкой и набором инструментов, включавшим молоток, киянку, долото, отвертки и шуруповерт.

Через полчаса спираль была аккуратно отделена от тела, обтерта ветошью, тщательно упакована и помещена в просторный багажник автомобиля. На заднем сиденье уютно разместились также: ящик элитного бухла и многочисленные вещи покойной. Гарри лоснился от радости, а орден на его шее отливал всеми цветами радуги.

Водитель на этот раз ехал медленно. Он больше не говорил о грибах, а размышлял о том, что потерял хорошего работодателя, а с ним — и стабильность. Придется снова открывать резюме на hh.ru, отвечать на звонки, а потом пешком ходить по собеседованиям, живя все это время на скромные сбережения и питаясь у родственников.

Петровкин рассуждал сам с собой о том, легко ли в темноте отличить рукоятку кинжала от рукоятки морского кортика или вообще — столового ножа.

А Анна Штерн… А Анна Штерн продолжала висеть под потолком, раскачивая руками. Наличие денег при жизни еще не гарантирует, что после смерти вы получите преимущество перед сложным научным аппаратом или оставшимися после вас туфлями "Chanel" и сумочками "Hermes Birkin".     


Продолжение здесь: http://proza.ru/2025/02/19/1786