Три

Глава 1: Марфа Васильевна

Девушка шагала по просёлочной дороге, и каждый её шаг отдавался в висках тяжёлым эхом долга. Корзина с яблоками, перевязанная грубым шпагатом, впивалась в ладонь, оставляя красные полосы, будто напоминая: ты обязана. Обязана донести. Обязана вернуться. Обязана продолжать. Её сарафан, выцветший до бледно-голубого, шуршал на ветру, как старые, истёртые страницы книги, которую она перечитывала слишком много раз. Ткань была тонкой, почти прозрачной, с заплатками на локтях и подоле, заштопанными грубыми нитками. Дорога была пустынна, лишь пыль поднималась под её босыми ногами, оседая на подол, смешиваясь с потом и грязью. Она шла, опустив глаза, потому что так было нужно. Так всегда было. Так будет.

Но вдруг тишину разорвал рёв мотора. Из-за поворота вынырнула машина — яркая, как вспышка, с громыхающей музыкой и смехом. Внутри — молодые парни, их лица размыты в потоке скорости, но голоса чёткие, дерзкие.

-Садись к нам, красавица! — крикнул один из них, и её сердце ёкнуло.

Она должна была отказаться. Должна была сказать «нет». Но вместо этого бросила корзину, и яблоки рассыпались по дороге, катясь в разные стороны, будто пытаясь убежать от неё самой. Она села в машину, и мир вокруг изменился.

Дорога стала пляской света и тени. Она высовывалась из окна, крича что-то нечленораздельное, её волосы развевались, как колосья созревшей пшеницы. Она смеялась, и этот смех был чужим, будто принадлежал не ей, а кому-то другому. Её попутчики, эти золотые мальчики, казались теперь бледными тенями рядом с ней. Она должна была стать другой — свободной, дерзкой, бесстрашной. Хотя бы на одну ночь.

Ночной клуб встретил её мерцанием стробоскопов и густым дымом, который висел в воздухе, как туман. Она танцевала, её тело двигалось само по себе, будто освободившись от оков. И вот, она оказалась в туалете, на коленях, смотря на белый порошок на ободке унитаза. Поверхность была липкой, с едким запахом мочи и дешёвого освежителя воздуха. Она наклонилась, и мир сузился до этой одной точки. Она должна была забыть. Хотя бы на мгновение.

Но тут её взгляд упал на зеркало, где отражалось её лицо — бледное, с тёмными кругами под глазами. Она вдруг осознала, что это не она. Это кто-то другой, кто-то, кого она не знает. Она резко встала и выбежала из туалета. В клубе она наткнулась на группу людей, которые танцевали отчаянно, невероятно. Они кричали что-то на непонятном языке, и она, не задумываясь, присоединилась к ним. Её тело двигалось в ритме, который она никогда раньше не чувствовала. Она была частью чего-то большего, чего-то дикого и необузданного.

Позже она оказалась на крыше здания, где кто-то разжёг костёр из старых журналов и коробок. Она сидела рядом с незнакомцем, который рассказывал ей о звёздах, указывая на созвездия, которых она никогда не видела. Он говорил о том, как Вселенная расширяется, и как каждый из нас — всего лишь песчинка в этом бесконечном космосе. Она слушала, но не понимала. Ей было всё равно. Она просто хотела чувствовать.

Утро застало её на улице. Она шла, уставшая и одинокая. Её голова кружилась, ноги подкашивались. Она оперлась о стену, и её вырвало. Жёлтая жидкость смешалась с грязью на асфальте, оставляя после себя едкий запах. Потом она снова пошла, шатаясь, пока не вышла на площадь. Там она встретила ещё двоих.

Глава 2: Розовые утешения

Девушка стояла на балконе, сжимая телефон так крепко, что её пальцы побелели. Её голос дрожал, срываясь на крик:

-Ты меня не понимаешь! Ты никогда не поймёшь!

Ей нужно было сказать всё, что накопилось. Нужно было выплеснуть эту боль, иначе она разорвёт её изнутри. Потом она бросила телефон, и он разлетелся на части, как её последняя надежда. Осколки стекла разлетелись по полу, оставляя царапины на старом паркете. Она закрыла лицо руками, но слёзы не приносили облегчения. Ей нужно было что-то с этим всем сделать. Нужно было найти выход.

Она схватила ключи, словно это было её единственное спасение, и выбежала из квартиры, хлопнув дверью с такой силой, что эхо прокатилось по всему подъезду, будто предупреждая мир о её боли. Улицы были пустынны, но она знала, куда идёт. Её глаза метались в поисках чего-то, чего-то, что могло бы заглушить эту пустоту. И вдруг её взгляд встретился с взглядом другой девушки. Та стояла под жёлтым светом фонаря, куря сигарету, её лицо было освещено, как на полотне художника, изображающего одиночество.

Они подошли друг к другу, и всё, что было между ними, вылилось в поцелуй. Это был не поцелуй любви, нет. Не поцелуй страсти. Это был поцелуй отчаяния, поцелуй необходимости. Им нужно было почувствовать что-то, что-то, кроме этой всепоглощающей пустоты.

Сцены мелькали, как кадры фильма, и каждый новый кадр - виток боли. Они целовались в парке, под дождём, на лестнице, где эхо повторяло их шаги, в подъезде, где пахло сыростью и забытыми надеждами. Каждый раз — новая девушка, но чувство оставалось тем же. Пустота. Она пыталась заполнить её, но чем больше искала, тем глубже становилась пропасть внутри.

Утро застало её на улице. Она шла, едва переставляя ноги, словно каждый шаг давался с невероятным усилием. Ей нужно было остановиться. Но она не могла. Остановиться — значит снова почувствовать. А она больше не могла чувствовать. Затем она вышла на площадь, где встретила ещё двоих.

Глава 3 Последняя надежда

Женщина бальзаковского возраста сидела в баре, медленно вращая бокал белого вина. Её платье, тёмное и облегающее, подчёркивало каждую линию её тела, словно тень. Она хотела внимания. Хотела чувствовать себя желанной. Хотела, чтобы кто-то посмотрел на неё так, как будто она была единственной в этом мире. Но мир вокруг был холоден, как стекло бокала в её руке. Она сменила уже несколько баров, но ни один не дал ей того, чего она хотела. Её взгляд скользил по лицам мужчин, но никто не вызывал в ней интереса. Пока не появился он.

Юноша, молодой, с наивным взглядом, который ещё не успел потухнуть под тяжестью жизни. Он сидел за стойкой, его пальцы нервно барабанили по дереву, и она почувствовала, как что-то внутри неё разгоралось. Страсть, жажда обладания. Она хотела его. Хотела почувствовать его руки на своей коже, его дыхание на своём лице. Она подошла к нему, её губы растянулись в улыбке, которую она отрабатывала годами.

— Ты один? — спросила она, и он кивнул, смущённо улыбаясь.

Уже позднее они оказались в её квартире, в этом увядшем убежище, где воздух был густ от запаха пыли и одиночества. В прихожей они сняли верхнюю одежду, не отрывая глаз друг от друга, словно боясь, что один неверный взгляд разрушит эту хрупкую иллюзию. Она вела его, как опытная охотница, знающая каждый шаг своей добычи, каждый её страх, каждый её вздох. Хотела забыться. Хотела почувствовать что-то, кроме пустоты, кроме этой вечной, гнетущей тишины, которая съедала её изнутри.

Оказавшись в постели, в этом холодном ложе, где даже простыни казались пропитанными отчаянием, она оседлала парня, двигалась резко, почти агрессивно, как будто пытаясь вырвать из себя всё, что осталось от неё настоящей.

Когда всё закончилось, она легла рядом с ним, глядя в потолок. И в этой тишине, в этом мраке, она поняла: ничто не может заполнить эту дыру внутри. Ничто.
Она стояла в ванной, смывая с себя следы этой ночи. Вода была холодной, но она не обращала на это внимания. Юноша спал, небрежно укрытый простынёй, его лицо казалось таким беззащитным в свете рассвета, пробивающегося сквозь окна. Она взяла дрожащими руками туфли и вышла, не оглядываясь. Она хотела уйти. Хотела оставить всё это позади.

Улицы были пустынны, словно город вымер. Босиком, держа туфли в руках, она брела в попытке найти что-то новое. Шлёпанье босых ног по асфальту отдавались эхом в тишине. Но что, что она хотела найти? Вопрос висел в воздухе, как дым от сигареты, которую она так и не закурила.

Вскоре она вышла на пустую площадь, где встретила ещё двоих.