Цепные псы самодержавия. Глава 36

            

                Глава тридцать шестая

 Неслышно появился Иван с подносом в руках. Выставил  чашечки на столик. Подбросил в камин несколько больших берёзовых поленьев и исчез.
 
Они вновь пили кофе, слушая как трещали дрова, пожираемые огнём и молчали.
 - Два года назад, летом, наш мальчик Владимир закончил Императорское училище правоведение. Закончил блестяще! Сын вообще был гениальным человеком. Не талантливым, а именно гениальным! - неожиданно тихо принялся рассказывать Щербатов. - Вот тогда тогда-то в один из дней он появился здесь, в нашем загородном доме, с Верой.
 
Мы с супругой в первые минуты после знакомства были очарованы её красотой, молодостью, скромностью и умом. Смотрелись они, наш сын и гостья, как совершенно идеальная пара. Ольга,  моя жена, умилялась, наблюдая за ними.
 
За столом, во время обеда, я спросил Веру о её родителях.
 - Я графиня Оскольская! - скромно ответила она, смотря на меня своими красивыми и невинными глазами.
 
Я даже не знал, что сказать ей в ответ! Ведь нет такого графа Оскольского! В Белгородской губернии, откуда она якобы родом, есть дворяне Островские. Фамилия созвучна и только! Но Островские никогда не имели графского титула! Дворянский род...
 У меня сразу же перевернулось что-то в душе. Я понял, что Вера лжёт! Лжёт нагло и грубо! После этого я уже ни о чём девушку не спрашивал.
 
 Вечером сын с девушкой  вернулись в Питер, а я сразу же ринулся библиотеку и принялся искать Оскольских во всех родословных книгах дворянских родов. Не было Оскольких! Не было! Зачем Вера соврала?
 
Я поделился моими подозрениями с Ольгой. Супруга не удивилась.
 - Эта девушка - очень плохой человек! Я долго наблюдала за её глазами. Они - лживы и холодны. Надо срочно объяснить это нашему мальчику и настоять на том, чтобы он с ней немедленно расстался! - ответила Ольга.
 
На следующий день мы приехали в нашу столичную квартиру, где  и произошёл тяжёлый разговор с сыном.
 Володя вёл себя почти по-хамски! Мы никогда не видели его таким! Сын производил впечатление сумасшедшего человека. Он открыто смеялся нам в лицо. Мы ничего не смогли сделать. Володя влюбился. Безумно влюбился!
 
Пётр Алексеевич, встал с кресла. Поправил кочергой пылающие поленья в камине и уже стоя продолжил:
 - Однако мы узнали, как произошло знакомство Владимира и Веры.Оно случилось на художественной выставке-продаже в Императорском Обществе поощрения художеств, что находится на Большой Морской улице два дня назад.
 
Владимир смотрел картину и вдруг заметил, что девушка, стоявшая впереди него, уронила платочек. Он поднял его, немедленно вручил хозяйке и тут же влюбился. Ужинали они в вместе уже в ресторане.На следующий день он привёз Веру к нам в Парголово.
 
- Сердцем чувствую что-то очень нехорошее, - сказала тогда мне супруга.
 А у меня самого на душе кошки скребли...
 
На следующий день после нашего разговора Владимир пригласил Веру в Мариинку.
 Она с удовольствием согласилась, только вот почему-то стала очень грустной. Оказалось, что ей стыдно выходить в свет без украшений, которые она оставила дома в родовом имении в Белгородской губернии.
 Что тогда сделал наш сын? Он же был очень хорошо воспитанным молодым человеком, поэтому привёз Веру в нашу  столичную квартиру, где  предоставил на выбор фамильные драгоценности.
 
Девушка оказалась совсем не дурочкой и попросила разрешения надеть на выход в театр, всего  на один вечер, изумрудное колье, изумрудные серьги и несколько перстней, имеющих огромную стоимость.
 
Когда спектакль закончился, Вера незаметно для Владимира исчезла. Пропала насовсем!
   Щербатов замолчал. Сел в кресло и принялся смотреть на огонь...
 
- Пётр Алексеевич, а что было потом? - после долгой паузы поинтересовался Грабовский.
 - Потом вся столичная полиции искала графиню Оскольскую, но увы безуспешно... Владимир же, узнав о том, что она вовсе не Вера, а мошенница Караваева, застрелился. Оставил нам письмо,  в котором просил у меня с Ольгой прощения. Написал, что он обесчещен, что ему стыдно жить... Вот так-то... Моя супруга  после самоубийства сына «сгорела» за три месяца, Я остался один! Абсолютно один! Я потерял интерес к жизни. Единственное, что меня держит в этом мире - это месть! Как вы думаете, Николай Васильевич, кто из нас двоих имеет больше права, чтобы отомстить: вы или я?
 
- Вы, Пётр Алексеевич! - не раздумывая ни секунды ответил Грабовский.
 - Хорошо, что мне удалось вас убедить, Николай Васильевич! Теперь я ищу только её! Везде! Мне удалось выяснить, что «Змея» обитает где-то на Лазурном берегу во Франции. Говорят, что у неё там есть приличный дом. Раз в год, обязательно, приезжает в Россию «на гастроли»: Москву, Санкт-Петербург, Одессу, Варшаву. Молниеносно проводит «операцию», а затем исчезает. На сей раз я опоздал!
 - А может быть она ещё не уехала? - робко попытался успокоить Николай Щербатова.
 
- Нет! Нет! Я знаю, я чувствую, что «Змея» покинула столицу! Только надо выяснить куда, чтобы мчаться за ней вдогонку  и поймать! Поймать! - Щербатов начал сильно кашлять.
-  Выпейте! - Грабовский быстро наполнил стакан воды из графина и встал с кресла.
 - Спасибо! Сейчас пройдёт! И так, Николай Васильевич, я рад., что нашёл в вашем лице союзника и единомышленника. Я вам дам мои визитные карточки. Там есть все адреса, где меня можно найти. К вам просьба: если когда-либо узнаете, где находится «Змея» немедленно мне телеграфируйте! Эту тварь сами не пытайтесь задержать! Она очень хитра, ловка. Вместе с ней всегда каторжник «Фаддей». Я приеду без промедления в любой город мира с моими помощниками. Вы мне должны будете только её показать с такого расстояния, чтобы я смог удостовериться, что это действительно «Змея». Я немедленно плачу вам 10000 рублей! Прошу вас только о том, чтобы не было никакой ошибки! Это должна быть именно «Змея», а не похожая на  неё женщина!
 - Я согласен, Пётр Алексеевич! Будет именно так, если...
- Никаких если! - Щербатов протянул ему свою руку.
 
Домой Грабовский вернулся поздно. Чувствовал, как сильно устал, но спать по-прежнему не хотелось.
 - Николай Васильевич, пельмешков или чай будете! Самовар уже кипит, - предложила ему Варвара.
 - Давай, наверное, немного пельменей... Да и чаю тоже. Промёрз очень. Погода к вечеру сделалась очень мерзкой...
 
После еды, совершенно неожиданно, Грабовский заснул  сидя в кресле в кабинете. Очнулся только утром. Разделся и лёг в кровать. Спал почти до трёх часов пополудни.
  Физически Николай чувствовал  себя прекрасно, но какое-то нехорошее предчувствие угнетало его. Он не мог понять  его причину.
 
На следующий день выяснилось, что штаб Отдельного корпуса жандармов имеет в этом году всего 22 вакансии. Грабовский оказался в списке под номером 23.
 Это было для Николая шоком! Он самый лучший слушатель курсов в течение всего периода обучения по результатам основного экзамена был отброшен в середину списка.
 
- Господа офицеры, все, кто остался без вакансий обязан вернуться в места прохождения службы. Вы будете вызваны в распоряжение штаба Отдельного корпуса жандармов в течение года, - объявил седой сухощавый полковник. - Может быть произойдёт так, что только через полтора, - добавил он.
 Грабовский медленно шагал по набережной Невы. «Николаша, какой позор! Какой позор! Ещё никогда в моей жизни я так низко не опускался. Я вернусь в полк. Моя должность уже занята... Вновь на побегушках? Может, конечно, повезёт и мне дадут взвод? Только с каким настроением я буду служить? А как объяснить папеньке, что лучший слушатель курсов остался без вакансии? Как стыдно! Какой позор, Николаша! Последняя неделя моей жизни стала провальной! Это мне урок! Урок на всю жизнь! Никогда не нужно терять головы! Думать, думать! Обещаю самому себе, что прежде что-либо сделать,  буду думать!»
 
 Дул ветер. В столицу возвращалась зима. Падали хлопья снега. Прохожие прятали лица в воротники шуб и тулупов и ускоряли шаг. Только Грабовский шагал медленно, не ощущая холода. Николаю даже стало жарко. По лицу побежали струйки пота. Грудь, казалось, горела. Он расстегнул шинель и остановился... «Почему мне так жарко? Нельзя идти в расстегнутой шинели. Может быть взять извозчика? Нет не надо! Дойду пешком!»
 
 Грабовский вошёл в квартиру. Скинул шинель, попытался снять сапоги и упал.
 - Варя... Варя... - едва прошептал он прибежавшей на шум в передней прислуге, - мне жарко... Очень жарко...
 
 Грабовский лежал в постели. То ли спал, то ли бредил... Вокруг его кровати сновали какие-то люди с уродскими лицами. Все ехидно ухмылялись и крутили ему фиги. Было жарко...
 - Николай Васильевич, не сбрасывайте одеяло! - ясно услышал он голос Варвары. - У вас  жар! Щас дохтур прийдёт! - он явственно увидел некрасивое рябое лицо прислуги.
 
Потом какой-то мужчина с седой бородой щупал его грудь, прикладывал к ней  своё ухо и какую-то трубку.
 - Пневмонии нет! Лёгкие чистые. Я оставлю вам рецепт. В любой аптеке купите порошки и поите больного согласно записки, которую я сделаю. Вы, кстати, грамотная? - послышался неприятный  мужской старческий голос.
 - Да, барин,грамотная! - это отвечала уже Варвара.
- Уже хорошо! Если будет ухудшение, зовите меня! - вновь старческий голос.
 
- Николай Васильевич, родненький, я ванну приготовила! Щас париться будете! С травами лечебными. Вставайте! - просила потом Варвара.
- Сил нет... - едва слышно вырвалось из его пересохших губ.
 - Ну ничего! Тогда я вас отнесу! - сильная Варвара раздела его догола, легко подняла и отнесла, а затем положила в ванную наполненную горячей водой.
 Грабовскому стало немножко легче.
 - Есть хочется... - прошептал он.
 - Щас, я кашки жидкой вам принесу! Уже готова! Вы уж лежить в воде, а я вас кормить буду.
 
Варвара совала ему  в рот ложку наполненную чем-то не имеющим ни вкуса ни запаха. Николай послушно глотал...
 - Всё! Теперь под одеяло! - Варвара насухо вытерла его большим полотенцем и понесла в кровать.
 
Грабовский заснул. Без снов...
  В следующие дни Варвара заставляла его пить какие-то порошки, носила в горячую ванную, поила чаем с мёдом и малиновым вареньем.
 
 Одним утром Грабовский проснулся от страшного голода. Он выворачивал его наизнанку. Ещё никогда в жизни  он так сильно не хотел есть.
 Тело уже не ломило от болей. Грудь не «горела». Он прикоснулся ладонью к своему лбу. Он был холодным.
 - Варвара! - крикнул он и попытался встать с кровати.
 У него это получилось! Он стоял на коврике совершенно голый.
 - Николай Васильевич, встали! Слава тебе Господи! Слава тебе Божья Матерь заступница! - заплакав, принялась осенять себя крёстными знамениями прислуга. -Щас я вас, Николай Васильевич, одену и пойдём обедать! Пельмешки есть! Кашка тоже!
 - Варвара, сколько дней я лежал? - спросил Грабовский.
 - Сегодня уже восьмой будет! - ответила Варвара. - Пойдёмте в столовую! Я вам помогу!
 - Не надо в столовую! Пошли на кухню! - Николай сам сел за стол и сразу принялся есть сначала пельмени, потом кашу. Затем снова пельмени.
 
Потом они вдвоём с Варварой долго пили чай с мёдом и булочками.
 - Наелся! - счастливо улыбнулся Грабовский. - Думал умру от голода.
 - Николай Васильевич, в доме ни копейки! Я у вас в бумажнике деньги нашла. Вы уж простите меня! Безвыходность у меня случилась: дохтуру надо было заплатить, порошков купить, трав разных лечебных купить. На последние деньги вчерась керосину и дров прикупила... Пришлось  мне как татю к вам в карман лезть из бумажника деньги тащить... - рябые щеки Варвары сделались красными.

 - Правильно ты, Варя всё сделала! Правильно! Деньги... Надо срочно давать телеграмму папеньке. Денег просить у него... Срочно! Хотя... Хотя подожди! - Грабовский подскочил и резво побежал к платяному шкафу.
 
Вынул из кармана голубой парадной шинели  резко пахнущий кожей новый бумажник и открыл его.
 - Варвара, есть деньги! Есть! Я вспомнил! Есть!

 На следующий день Грабовский, с осунувшимся лицом после болезни, ещё слабый,  медленно шел по длинному коридору штаба в канцелярию для оформления всех необходимых документов. «Скорее бы получить эти бумажки и уехать из Питера. Очень уж неприятные воспоминания меня одолевают в этом городе».
 
- Поручик Грабовский, а что вы здесь до сих пор делаете? - окликнул сзади его знакомый голос.
 Николай остановился и повернулся. Навстречу ему шел седой высокий полковник, один из руководителей курсов при штабе.
 - Здравия желаю, господин полковник! Я, к большому сожалению, очень сильно простудился и приболел. Неделю находился в постели! - доложил Николай вытягиваясь перед старшим офицером.
 - Поручик Грабовский, я очень вовремя вас встретил. Только что пришла телеграмма из Самарского управления. Туда срочно требуется адъютант! Когда вы сможете туда отбыть? - полковник  озабоченно смотрел на Николая.
 - Прямо сейчас, господин полковник! Только по дороге на вокзал заеду на квартиру за вещами! - бодро сообщил Николай.
 
- Замечательно! - обрадовался полковник. - Следуйте за мной в канцелярию! Я там сделаю распоряжение, чтобы вам срочно оформили  все необходимые документы! Приказ о вашем назначении будет подписан уже через час!
 
Грабовский бегом буквально ворвался в квартиру. Поезд уходил через два часа.
Ему нужно было спешить.
 - Варвара, помоги мне собрать вещи! Срочно нужно ехать! Есть справедливость в этом мире! Есть! - почти кричал он. Затем понизил голос, вынул из бумажника ассигнацию и протянул женщине, - держи 100 рублей! Спасибо тебе за всё!
 - Спасибо вам, Николай Васильевич! - Варвара взяла деньги и низко, в пояс, ему поклонилась.
 
На её рябых щеках Грабовский вдруг увидел слезинки. » Ничего себе! Плачет! Женщина-гранит! Всегда невозмутимая, спокойная и сильная, а заплакала!»
 - Слушай, Варвара, а поехали со мной! В Самару! Будешь беречь меня! Я тебе доверяю, как родному человеку. Поехали! Хочешь? - неожиданно для самого себя предложил он прислуге.
 - Хочу, Николай Васильевич! Поеду! - ответила Варвара и тыльной стороной ладони принялась вытирать слёзы.
 - Да не плачь ты! Чего убиваешься? Я, как только, сниму в Самаре жильё сразу же вызову тебя телеграммой. - Грабовский погладил женщину по голове.