Глава 2 Три красных зонта

История первая.

Музыкант

Маргарита работала продавцом в местном магазине, который назывался просто – «Универсальный». Хотя уже давно в городке процветала частная коммерция, местные предприниматели не утруждали умы названиями своих заведений. Купечество городка не было ни амбициозным, ни тщеславным, зато было прижимистым, поэтому названия всех заведений остались от прошлого. «Рынок» был рынком без фамилии, «Баня» - баней, и стать в ближайшее время сауной ей не светило, магазины были безымянные – «Продуктовый» и «Универсальный», а на двери «Банка» уже много лет выгорала табличка с часами работы «Сберкассы». В городке была одна школа, один дом культуры с одной библиотекой и одним ведущим многоплановым артистом, один вокзал, а точнее лодочная станция. Автобусов в городе не было.

***

Красавица Маргарита скучала, зевая за пыльным прилавком. Нового товара еще не завезли, а новогодние праздники остались далеко позади. Она перечитала все новости из мира кино, и в третий раз по новой перекрашивала глаза и губы.

С утра её уже проведал местный полицейский чиновник, которому Маргарита очень нравилась, возможно, он даже был тайно в неё влюблён, но совсем недавно он неудачно гульнул от жены с дочкой градоначальника, которая забеременела. После этого ему пришлось выбирать между повышением по службе и разводом с родной женой. Карьерист решил, что супруга со взрослыми детьми никуда не денется, даже если они разведутся, а вот возникшие после грозы градоначальника радужные перспективы могут исчезнуть, если он затянет - и он выбрал повышение.

Полицейский был «добрый» и нарядный. Ступал он тихо. Входил в магазин крадучись - как вор - сладко улыбался, присаживался на край предложенного стула, пил кофе, и общался с Маргаритой исключительно на «вы». Говорил он всегда загадками, и уходил, оставляя за собой ореол тайны и запах возможных неприятностей. Он всегда покупал у нее какую-нибудь мелочь - наподобие пены для бритья, крема для рук, трусов или носков – себе, или многочисленным близким, поэтому Маргарита точно знала все размеры членов его старой и новой семьи. Крупные изделия он не покупал. Полицейские чиновники даже самых маленьких городков не тратят сумму, превышающую ту, которую можно оплатить кредитной картой без подтверждения пинкода.

Потом, магазин посещал градоначальник, которого однажды привел в магазин полицейский чиновник. Градоначальнику тоже понравилась Маргарита. Начальник входил громко, говорил ярко и много – как с трибуны. Он очень хотел бы нарисовать и Маргарите радужные перспективы, но причины для грозы не наблюдалось, а потому радуга не вырисовывалась, и начальник ждал удобного случая. Маргариту он утомлял. Он никак к ней не обращался. Минуя отделы мелочей, он сразу переходил в отдел верхней одежды. Там он по нескольку раз примерял все изделия своего размера. Ему все равно было что мерить. Ему нравилось, как Маргарита присаживается, чтобы соединить в бегунке концы молний куртки, на уровне его бедер. Он смотрел сверху вниз на её золотистые локоны, длинные ресницы и красивые колени, смотрел, как она медленно поднимается и, приветливо улыбаясь, плавно ведет поводок от начала молнии вверх - к воротнику - к шее, туго стянутой дорогим галстуком., как расправляет его, оглаживает плечи, поправляет манжеты. От нее всегда пахнет теплом и духами, а еще чем-то таким, аромат чего он давно забыл, и никак не может вспомнить, но от чего у него кружится голова – и это точно лучше, чем самый дорогой виски. Ему нравится их совместное отражение в зеркале, и её фигура, с тонкой талией и округлыми бёдрами. Если бы было можно - он усадил бы Маргариту на колени, и дышал ей, как дышат кислородом, но невидимая стена между ними не позволяла ему вести себя с Маргаритой, как со своей секретаршей, отчего он злился на себя, и по-настоящему страдал. Чиновник никогда ничего не покупал.

Потом приходил местный таксист, по совместительству валютчик и местный сплетник. Он ничего не мерил, не покупал и не пил. Он входил уверенно, как к себе домой, расправив широчайшие мышцы и втянув живот. Таксист был лысым, наглым, обрюзгшим и сутулым. Он походил на маленького гоблина, но думал, что неотразим. Он называл Маргариту Хозяйкой медной горы, и при любом удобном случае хватал за попу. Разговор с таксистом всегда начинался с обсуждения тенора Хворостовского. Затем следовал рассказ об истории происхождения в русском алфавите буквы «Ф», с которой начиналась его фамилия. Потом таксист говорил о тесте - бывшем местном художнике, и, таким образом, своей косвенной принадлежности к богеме. Потом разговор резко менял русло, и таксист переходил к обсуждению женских недостатков и сексуальной распущенности, сдабривая лично известными примерами с сальными подробностями, с применением элементов народного фольклора. Если оставалось время, пополнял замусоленную им тему культуры грязным анекдотом. Репертуар его посещений был однообразным и душным. Он уходил, оставляя за собой запах мерзости. Проводив его, Маргарита доставала освежитель воздуха, и принималась протирать полы.

Потом приходил поп – Пастырь Овец Православных. Поп был высоким, молодым, Светлым и хитрым. Он благословлял Маргариту, пил чай и балагурил. Поп тоже любил примеряться. Покупал редко, и любил подарки. Подарки Попу были включены управляющим в расходы магазина, и считались пожертвованиями. Такой он красивый был – этот весёлый Поп - в этой длинной чёрной рясе, камилавке, с крестом на животе! Такой широкой и задорной была у него улыбка! Маргарите, рядом с ним, было уютно, и она одаривала его с удовольствием. Когда подарков у служителя духовенства собралось множество, поп стал приходить в сопровождении попадьи, которая следила за тем, чтобы муж не отвлекался на мирскую суету, с именем Маргарита. Попадья была добрая и зоркая, и за это тоже получала подарки.

Потом приходил, наверное, друг. Он никогда ничего не покупал. Он заходил проведать, или приводил своих друзей, которым представлял Маргариту, как свою нарядную вещь. Он не старался понравиться, или изобразить из себя кого-то. Ему это было не надо. Маргарита уже давно его себе придумала и оправдала, и добавлять что-то еще к образу друга не хотела. Друг называл её «теть Рита», хотя для племянника был староват. Если ему в магазине что-то нравилось, то Маргарита могла ему это подарить. От себя. Друг же. По крайней мере, она так думала. После него оставалось присутствие Доброты и Радости. Однажды друг пропал. Осталась лишь слова из песни «и не друг, и не враг, а так…». «Бог дал – Бог взял», - решила Маргарита.

Кто только не приходил в универсальный магазин к Маргарите – мужчины и женщины, худые и толстые, карлики и великаны, герои и трусы…. Одни хотели света, и покупали светильники и лампочки, другие тепла – и покупали одежду.

- Что вы ищете? – спрашивала покупателей, улыбаясь, Маргарита.

Они почти всегда говорили – что. Она подавала. Даже когда полки на прилавках товаров повседневного спроса пустели, в её магазине оставалось всё необходимое для счастья. Но никто не искал счастья. А Маргарита любила счастье, и всё время ждала.

 Утончённая и изысканная, с внешность кинодивы, она была такой нездешней,
чистой и недосягаемой, что казалось картинкой вырезанной из модного журнала. Конечно, такая красавица не осталась незамеченной ещё более высоким руководством, избалованным свободными отношениями, и Маргарите поступило предложение этих самых отношений,с перспективами карьерного роста, но выросшая на рыцарских романах и красивом кино, Маргарита отвергла их, как недостойную её грязь. Как горностай, она предпочла погибнуть, спасая свою чистоту своего меха.

Одинокая в окружении людей, Маргарита нашла себе друзей в любимых ей кинофильмах. Она переживала с героями, проживала с ними по-соседству, помогала разгадывать загадки и искать сокровища, влюбляться и любить. Жизнь её нельзя было назвать скучной, если знать об этом её погружении, но люди видят только то, что хотят, поэтому она была в Городке предметом для разговоров - как у мужчин, так и у женщин. Маргарита давно привыкла к такой своей красоте, и к тем неудобствам, которые она приносила. Иногда, мужское внимание было настолько агрессивным, что ей хотелось побыстрее состариться, но потом она брала себя в руки, понимала, что проблемы не у неё, а у «них», включала новое кино и погружалась в новые романтические отношения.