Слаб и уязвим

Виктор Матюк

Слаб и уязвим

Он не считал себя больным, он не выглядел святым, божий раб был здоровьем слаб
И уязвим, он - не кретин и не мудак, не дегенерат, хват и на грехи богат,
Его не за что осуждать и ногами пинать под зад! Кости трещат,
Жизнь надо принимать такой, как есть, окрест грехов не перечесть,
Он – не балбес, совесть есть, мужик во цвете лет готов присесть
Рядом с женщиной той, что когда-то блистала красотой!
Она не позволяет никому осуждать её долю и судьбу,
Вокруг неё мужские глаза блуждали, в гости зазывали,
Они не ожидали ни грусти, ни печали!
Кое у кого появилась дрожь в руках, страх - в глазах,
Я же в стороне неприметно стою и зрю на синь небес,
Только здесь осознаёшь сполна,
Когда женщина в другого влюблена,
Что твоя жизнь - однообразна и скучна!
Ах да, коль нет стыда и сердце изо льда,
Можно все грехи отрицать, и на жизнь роптать,
Кто-то должен увесистый камень с тропы поднять,
 С кем, когда и как, чтобы унять в душе мандраж из-за баб
И упущенное время наверстать хотя бы кое-как?
Не нам решать, куда шагать и с кем? Убегать от проблем незачем,
Везде – тлен, повсюду – суета, простота мы, простота, лизали жопу,
Оказалось, что не та, рассмешили всю Европу, уподобившись остолопу,
Верили в судьбу и долю, боролись за свободу и волю, шли по узкому коридору,
Жили согласно гороскопу, уподобившись холопам, подбирали скопом робкий шаг,
Чтоб уменьшить своих грехов масштаб! Пытались молитвы без перерывов читать,
Пришлось на голых камнях начертать судьбоносный Зодиакальный знак,
Однако Благодать шла наугад по болотам и топям, искала грешников скопом
И наедине, в кромешной тьме и звонкой тишине по воле судеб в сутолоке буден
Хлеб насущный попал под запрет, жизнь грехами обрастает, истина в серой дымке тает,
Ничто взгляд давно не впечатляет! Вместо свободы слова – чужие пути и оковы!
Ничто не ново, мир выглядит убого, ничего святого подле нет,
Голову посеребрил белый снег! В руках – «Ветхий завет»,
Читаю его бестолково на склоне прожитых лет,
Пытаюсь вникнуть в каждое слово,
Дребезжат оковы, скрежещут засовы
По остаткам святости, притаившейся в застенках груди
Страждущей, незлопамятной и слабохарактерной души!
За ней следили, её едва не убили, гвоздями пригвоздили
Без особых помех к распятию не за своей, за грех чужой,
Её распяли вновь неучи и невежды за Веру, Надежду и Любовь
У подножья надменной каменной скалы, теперь степные орлы
Хранят невинность души в безлюдной глуши, она во мраке заточения
Скорбит о чужом грехопадении и с прискорбием ждёт, когда же час раскаяния грядёт?
И вот, когда её уже собирались хоронить, грянул благословенный миг в предрассветный час,
Пришлось по дереву кулаком постучать в присутствии малолетних чад, сливая в старый унитаз
Таинственную и пошлую связь! На этот раз грех исчез из глаз, будто шквал назойливого ветра,
Надежда ворвалась в память без врачебного рецепта и конверта с письмами о страсти и любви!
Мир разворочен, на стареющем теле много червоточин, нарушены клятвы, прямо у распятия
Молодые дятлы не собираются искать правды посреди картофельной ботвы, они грешны
И не умны, на лице ни одной морщины, ни слезы, все по моде одеты,
На ногах импортные штиблеты, во рту – кляпы из ваты,
Невдалеке - статные бабы, с ними ухабы не страшны
Даже на раскалённой печи! Прошлое презрев,
Ни одна из прекрасных дев, не открыла настежь зев,
Наземь присев, что-то узрев среди прекрасных небес,
Оцепенев, и обнаглев, будто загнанный в западню зверь,
Начала ломиться в запертую на деревянный засов дубовую дверь?
Женскую наглость мужской крик не смог остановить, что же она творит,
Неужто не желает праведно суд вершить и свято жить вблизи гнуса и мошкары?
Увы, люди очумели, хотя вечерами везде поют свирели, бабы кричат, мужики сопят
И пытаются спрятать обнаглевший взгляд, глаза огнём горят,
Рот едва раскрыт, вдалеке огромный церковный колокол звенит!
За спиной вольная река шумит, однако небо молчит, оно никак не может решить:
Как с грешником быть -  миловать его или мигом казнить из-за дрязг и интриг?
За правду и веру никого нельзя мучить и терзать зря! Что за дела?
Звонит набат во все колокола,
Даль вновь светла,
Холодный пот капает с чела,
Никто не желает дожидаться до утра,
Чтобы к узнику совести на помощь пришла
Путеводная звезда! Тлен и суета вокруг, вникнуть в суть некому,
Вернуться бы к прошлому, поплакать бы в подушку, выпить кружку вина,
Чтобы душевная боль отошла на шаг или два, а с плеч свалилась внезапная беда!
Истец на колени безмолвно встал, он перед судьями без головного убора предстал,
И еле слышно сказал: «Я никогда не воровал, собственной совестью и честь не торговал,
Храмы посещал, не занимался глупым бабьим делом, чужие секреты самозабвенно хранил,
Если кого-то любил, об этом не трубил на весь мир! Брак для меня был чистой формальностью,
В реальности в хилой груди токовали глухари, полыхали страсти и всепоглощающее счастье
Сжигало пах и запястье, зато в душе всяк час цвела благодать, жизнь надо принимать такой,
Как есть! Она, как тень моя – прекрасна и мила, то голову снесёт, то до слёз доведёт,
Она идёт своим чередом, грязь или слякоть за окном, ты, будто гном стоишь перед окном,
Иногда чувствуешь себя озорным орлом, но узкий оконный проём мешает быть мотыльком!
Разговор – ни о чём, гремит гром за зеркальным стеклом, тих речной водоём,
Примешь двадцать капель перед сном, и дрыхнешь всю ночь,
Ранним утром осенишь своё чело крестом, выйдешь на балкон,
Сделаешь глубокий вдох, на дворе проливной холодный дождь,
Под окном распластался по земле полевой хвощ, его незавидный рост
И широкий мощный торс не требовали лишних слов,
Чтоб сплетни прервать за широкой спиной,
Они, как дым пороховой налетают гурьбой
И в одиночку, смело прыгают с кочки на кочку,
Пока на доле и судьбе не поставят жирную точку!
Соприкоснувшись с дверной ручкой ежедневной текучки,
Когда надо жить от аванса до получки,
Ты редко вспоминаешь минувшие грехи,
Сдуваешь с них остатки мерзкой шелухи,
Умираешь от тоски, она теснится в груди,
Ты по уши в грязи, так что судьбе не дерзи!
Зачем галдеть, если сил и мощи в стареющем теле давно уже нет?
Душой трепеща, зубами скрежеща, доедает судьба свою порцию борща,
Как бы под хвост ей не попала вожжа и что тогда? Беда никогда не приходит одна!
Унылая среда, тлен и суета, везде - подковёрная борьба, ни суда, ни следствия,
Только одни последствия на грани всемирного потопа и вселенского бедствия!
Страдаю и молчу, обсуждать свои проблемы не хочу, все тайны объемлет тишина
И даль, что из окна видна, божественно выглядит она! Немного счастья и мало лет
На совместный семейный банкет получает от небес простой и грешный человек,
Ни свет, ни заря, а уже звонят колокола, что жизнь твоя почти прошла,
А у тебя ни кола, ни двора, в душе – пустота, в душе – полынь-трава,
С раннего утра начинает беготня то взад, то вперёд,
Бесчинствует безумный народ, состояние души – хреновое,
Нетрудно дойти от иконы до демона за три или четыре дня!
Жизнь превращается в химеру, секунданты кричат: «К барьеру!»
Какого хрена спешить? Зачем торопить идущих на смерть?
Пока под ногами земная твердь, есть время - думать и сметь,
Смело в глаза обидчикам посмотреть, пусть земная круговерть
Поможет и мне немного повзрослеть, и злость из памяти стереть!
Когда ты многое в жизни терял и себя приободрял сквозь плачь и слёзы,
Но никогда не вставал в позу, ты зло изобличал, в обнимку с ним не стоял,
И в пах его ногами не пинал, за что купил, за то продал, не обзывал матом,
Не размахивал штандартом на бастионах судьбы, хотел прыгнуть выше головы,
Не удалось, вот и пришлось, целоваться с грехами взасос, потом идти врозь,
Кто – куда? Вот так всегда, открестившись от немощных бедолаг,
Ускоряешь шаг, в спину доносится безудержный уличный мат,
Ты уже враг толпы, увы, на тебя навесили все её грехи!
Ты пятишься от них, как рак, уж лучше грудь в крестах,
Чем людская молва в головах некомпетентной толпы!
Если бы, да кабы мы не были бы на передок слабы,
Тогда бы и бабы в горящую избу не входили,
И романы с заезжими купцами не водили,
Не хватали бы молодого коня на скаку
За железную узду! Падаешь ли в пустоту,
Или припадаешь устами к серебряному кресту,
В тебя свою зловещую стрелу пускает женский взгляд,
Все общения хотят, даже тьма и мрак не застят блуд никак!
В бреду надёжную опору под ногами ищу, найти ничего не могу,
Не засоряю память обидами в минуты естественной близости,
Когда всё хорошо – наслаждайся, греши и кайся,
Не отрекаются любя, с тебя, как с гуся вода,
Ушат помоев и греха, рядом кромешная тьма
Сводят память с ума, хочется всё на три буквы послать,
Чтобы умно поступать, одного ума мало! Нам не пристало
Сидеть без дела и задыхаться без цели после смертельной дуэли!
Каждый из нас предан! Кому-то или кем-то! Не навсегда приходит молва,
Так что зря ни кисни, не думай о жизни и её смысле, ничто не вечно под Луной,
Никто не прожил безупречно, рок бессердечно зрит на повседневный отвратный быт!
В день февральский ветер ещё сильнее сгустил краски, дух бунтарский мало-мальски
Мелькнул, будто дребезжащий огонь бенгальский, только подул ветер январский
Из-за соседской усадьбы, как вскрылись сокровенные тайны рока и судьбы!
Увы, все здесь грешны, неужто все мы сходим с ума, да, но не всегда,
Под ношей крестной стонет люд местный, грешный и потешный,
Только здешние горожане реагируют на муки бытия с опозданием,
Им один хрен, что в лоб, что по лбу, слабые руки так и тянутся к греху,
Он дыхание спирает в зобу, мне же полыхание страстей ни к чему!
Оно во время мимолётных встреч полыхает, как доменная печь,
Замедляется речь, ускоряется дыхание, опосля разочарование
Сменяет смятение в душе, ищу себе оправдание, а в голове,
Будто в кромешной тьме не виден полнощный свет в зашторенном окне!
Вельможа надменный глумился, и надругался над самим собой,
Пообщался с глухой стеной, ни с чем остался, хотя старался
И пытался людям доказать, что человеческая страсть
Только тогда обретает власть над естеством,
Когда кругом только тишь и благодать,
Такого места в мире не сыскать!
В тот благословенный миг бесстыжий язык
К мягкому нёбу прилип, издал гортанный крик,
Когда из последних сил затрясся огромный кадык!
Давит на поседевшие виски мотив боли, грусти и тоски,
Истоптались его каблуки, душа жаждет воли, нет ни судьбы, ни доли,
Только Дикое поле из сорной травы, да одинокие осины и безлюдные пустыри!
Тягостный мотив исходит от прибрежных ив, перспектив никаких, рок пьяный вдрызг
Истину жизни до сих пор не постиг! Тоска и печаль уводят взгляд в заоблачную даль,
На земле остаются дрязги, лязги, драки и всенощные ласки, бесовские пляски
На старом арамейском ковре тут же погрязли в бутовой мишуре!
Для острастки прячу седые пряди от вздорной бабы
В виноградной лозе на заброшенной стезе,
Страсти будто звери вышибали двери
Местного борделя, хмелея и не робея,
Гнали в шею только тех, кто, уповая на грех,
Ещё не успел подавиться сладким кусом,
Но уже вступил в спор с Иисусом!
В омуте страсти люди находят короткое счастье,
Его сменяет ненастье в согрешившей душе,
Святость, хранившаяся вовне, всеми соками изошла,
У неё сил хватило, чтобы пройти милю иль две наедине и в тишине,
Взвесить свои пороки все и спокойно дойти до соседнего угла,
Страсть из дома ушла в чём мать её родила, но не нашла
Родимого угла! Ей пришлось спасаться бегством
От беспардонного соседства, бьётся сердце в груди,
Будто часы за огромной дверцей, учащается дыхание,
Ни слов любви, ни признания, проходят жизни года,
Равенства и свободы здесь не будет никогда,
Братцы, с кем нам предлагают ровняться:
С неучами и глупцами, шлюхами и пошлецами?
Никто не равен никому, никого не сужу, ни о ком не судачу,
Втихаря грешу и слёзно плачу, слёзы не прячу,
Судьбу и рок дурачу за скромную плату!
Многое у судьбы не прошу, милости от неба не жду,
Не живу, а доживаю, мучаюсь и страдаю, страх презираю,
Обнявшись сплю с печалью на старой белой простыне,
Засыпаю на спине, пока святость скромно прячется вовне!
Мир красив, как маков цвет, других изъянов у него якобы нет,
Неужто простыл их след, ну что за бред, что за абсурд, стынь и жуть
За грудки беглеца берут, искажают суть, вселяют в душу испуг!
Беглец – не домосед, молодец – хоть во дворец, хоть под венец,
Поздно кусать локти и вонзать себе в грудь огромные когти,
Лучше прикинуться кротким и робким, после стопки водки,
Не будешь портить крепкие нервы ни себе, ни толпе,
Зажав нательный крест в руке, поведёшь на поводке
Кроткую мысль, к ней только кончиком пальца прикоснись,
Тут же взлетишь ввысь! Не торопись напиваться вдрызг,
Есть риск: угодить в темницу, перевернув страницу
В книге жития, ты встанешь на колени у алтаря,
Стеная и крича, вспомнишь все числа и даты
Из книги измятой, выпущенной когда-то
Госиздатом для рыжих и конопатых,
Тверёзых и поддатых,
Красивых и не очень,
Только бы немалая проседь
Посреди рано поседевшей головы
Не удостоилась осуждения всезнающей толпы!
Представители новой струи рядом плясали и приключения
Себе на одно место искали, ногами пинали рваные строки мои,
Они о страсти и любви, хоть лопни, хоть тресни, в день воскресный
Посмотри на небосвод прелестной из открытого настежь окна,
Лишишься ты сна, и сразу осознаешь, что без любви заплутаешь
Среди сосен трёх, страсть встанет в горле поперёк,
В её глазах – боль и укор, но не виден упрёк!
Он прячется между авторских строк,
Взгляд упёрся в потолок,
Там нет ни распрей, ни склок,
Да и рот закрыт на амбарный замок!
Серый дымок просачивается вдоль и поперёк,
Будто очередной стежок швеи посреди колеи,
Заброшенной людьми стези, по ней ходят злодеи,
Они толкают в спину и в шею или толкают в яму
Прелестную даму средних лет, шляпа заслоняет божественный свет,
Не секрет, что её незамысловатый портрет питались опорочить многие,
Умные, наглые и строгие, но только убогие в лохмотьях рваных
Смогли увидеть яркий свет в клубящемся тумане!
Разум слышно, красоту видно,
Это подтвердит Всевышний,
Его голос не будет лишним
Напомнить року и судьбе,
Что в чужой голове все смешалось воедино,
Раньше, где была рутина, морщины скрыла подсевшая щетина!
Гуляет белый свет! Где жизнь лучше? Там, где нас давно уже нет!
Блажен, кто верует и в спальне гасит свет,
В нём нет ни таинства, ни волшебства,
Так почему же сходит с ума обезумевшая толпа?
Ученье – вот чума, учёность – вот причина,
Почему мужчина превращается в кретина?
Он должен не только думать и сметь,
Все его книги надо изъять и без промедления сжечь!
Тогда любая речь сразу превратится в проповедь,
А так – везде дым и смрад, не с кем поговорить
По душам, всюду дым и чад, а незатейливый роман
С грехом пополам вносит интригу в семейный вигвам!
Некого любить? Жизнь трудно изменить за миг,
Ну что за жизнь без распрей и интриг?
Время роковое замыслило дурное,
Ветер воет и голосит, что стыд
Белыми простынями прикрыт! Без обид не обойтись,
Как не крутись, куда не повернись, везде одно бесчестье!
Стыд и бесславие въезжают в храм на белоснежном коне,
Иисус ездил на осле, он молил о милосердии и сострадании,
Не вёл речь о бессмертии, говорил о сочувствии и любви!
Не в силах скрыть испуг за слетевший с губ словесный каламбур,
Дабы не попасть в конфуз, грешнику пришлось сбросить груз
Былых ночных утех с воспоминаний и согбенных плеч!
Ему бы на дно залечь, там встретить долгожданный рассвет,
И со стороны прожитых лет вблизи посмотреть на скрытый блеф,
Взявший разбег среди распрей и дрязг, пока огонь любви не погас,
А дым и чад не исказили взгляд толпы, бредущей наугад, близится закат,
Не хотелось бы вспоминать лишний раз о чреде преград в звёздный час!
Ровных улиц в мире нет, свою силу теряет даже свет в душе,
Оставшись наедине, ты уже не принадлежишь самому себе!
Душа спрятана в светонепроницаемом чехле,
Уподобившись голытьбе, не даю свободы себе,
Мне бы узреть открытую хотя бы треть входную дверь,
Чтобы через узкую щель пристально посмотреть
На тайную цитадель пылкой любви и страсти!
Жизнь за плечами, сердце барахлит ночами,
Нет желания бросаться словами, будто кирпичами,
Проснувшись с первыми лучами солнца,
Вынырнувшего из-за горизонта,
Встаю с кровати в старой одежонке,
С одной мыслью в голове: плохо спать на тахте,
Тяжелее вдвойне искать себе бабу на стороне!
Навстречу страстям плывёт сиреневый туман,
Закончен не начавшись любовный роман!
Он как лист долу опавший, горя нахлебавшись,
И оказавшись наедине в многолюдной толпе,
Тут же вспомнил о своих пороках, о страстях и восторгах,
Царивших когда-то в душе, притормозил на крутом вираже!
День дождливый, однако белый иней до сих пор лежит на подоконнике,
В любовном треугольнике намного хуже, чем в колючем терновнике,
Кутерьма в голове, любимая лежит на спине на пожухлой траве,
Вовне - боль и отчаянье, дичайшее состояние прерывает молчание,
В нём нет сострадания, бессловесное порицание таится в ропоте слез,
Холодный дождь иные краски в будничность бытия тотчас привнёс!
Ну что ж, что посеешь, то пожнёшь, день, каким бы хмурым не был,
Точно так же исчезнет в небыль, лишившись белых крыл,
Как и все другие, языки злые, блатные и заводные,
Начнут говорить не впервые фразы об ностальгии,
Те, кто побогаче, поговорят о счастье и удаче,
Те, кто беднее, посудачат об карьере!
Мне не двадцать с лишним лет,
Мне бы что-то выпить, и чего-то поесть,
Помыть посуду, и справиться с желанием умереть!
Чем старше становлюсь, тем аккуратнее чихаю,
На кофейной гуще не гадаю, силы и мощь теряю,
Изредка вспоминаю, как такой простак мог утешать статных баб?
Путь тернист и долог, я же не психолог, ем изюм и творог,
Избегаю дрязг и склон, не скитаюсь по чужим углам,
И незнакомым городам, иногда мне кажется,
Что зловещий узел вот-вот развяжется,
Или ещё туже затянется! Исчез мой идеал, то розни, то скандал,
Его же я по ошибке потерял, слишком долго искал, не тот путь избрал,
В памяти полный провал, однако она сохранила дерзкий женский овал!
Мозг возроптал и на дыбы привстал, попытался блуждать впотьмах,
Потерпел крах! Судьба сделала росчерк пером, в душе – надлом,
Несуразица закралась в память тайком, жизненный опыт осмеян,
Холодным ветром развеян по безлюдным тропам судьбы, хожу по аллеям
Без дырявой сумы, мне чужие грехи совсем не нужны, мне бы денег взаймы!
Где не очнусь, повсюду тоска и грусть пытаются взгляд вернуть к знакомым пашням,
Не пристало нам жить жнём вчерашним, в грехах по уши увязшем,
Миг настоящий – не для воспоминаний,
Не для слёз и стенаний!
Надо думать, что мысль о завтрашнем дне поможет мне быть с толпой наравне,
Она постоянно присутствует даже во сне! Небеса, как обленившиеся псы,
В предвкушении грозы, зрят на россыпь ярких степей,
На марево пыли и толпы обездоленных людей!
Жизнь второго шанса не даёт, уходит не прощаясь,
Смущаясь и улыбаясь, не сопротивляясь и каясь,
Падая и спотыкаясь на тернистых дорогах судьбы,
Сжигает все мосты между сном и явью!
За далью даль, за печалью печаль,
Сизы туман головой мотнёт, тут же избавит могильный холм
От внешних позолотит! Время пройдёт и душа выбирает новый путь,
Былое время не зачеркнуть! В грядущее не заглянуть!
Жизнь заново не перепишешь, не припомнишь всех её излишеств,
Бытие сделает прощальный жест и мигом исчезнет из родимых мест!
Духовой оркестр будет сопровождать переезд, пока играть ему не надоест!
Не преодолён заветный рубеж,
Смерть тут же заживо съест
Совесть и честь,
Через множество вёрст твою плоть под себя подомнёт деревенский погост,
Здесь она обретёт вечный покой, медленно сгниёт, и в небытие уйдёт,
Останется после тебя только тополиным пухом покрытая земля!
Ни дома, ни тына, вместо креста – палка в пол аршина,
Ни крика, ни ора, только степные просторы и дребезжащие оковы
Семейных уз, из возвышенных чувств - только тоска и грусть!
Эти узы никому не удастся разомкнуть, могильный холм одинокий
Через краткое время зарастёт осокой, вихрь землю всхолмит,
Пусть усопшее тело покоится наедине в отчей стороне,
Пусть солнце обогревает одинокий холм,
А за дальним бугром церковный хор
Неустанно поёт погребальный канон!
Стая каркающих ворон будет кричать и стенать ему в унисон,
Что жизнь, как сон, то ты выпрыгиваешь из кальсон из белой бязи,
То издаёшь жуткий стон, не мигнув даже глазом, когда же наступает вечер,
Промозглый ветер стремглав развеет дым и пепел
В кромешной темноте, душа исчезнет во мгле,
Деревянная жердь на месте креста не будет долго стоять,
Она не в состоянии чужие грехи миловать или прощать!
Невдалеке ручьи звенят, природа меняет красочный наряд,
Улетающие стаи птиц в последний раз тебе прокричат,
Что поздно постулаты жизни менять, ни шагу назад,
Люди жизнью не дорожат, им не удастся в прахе сохранить обличье,
Оставшись наедине в сырой земле, оно не обретёт былое величие!
Иная жизнь, другой смысл, миражи воедино слились,
Прощение небес надо заслужить, и покорить немало вершин,
Есть немало причин дожить до седин, преодолевая земной серпантин!
Из нас любой гордится собой, пока не умер он,
И его душа не вознеслась на небосклон,
Пусть грешен он, он будет бить поклоны даже в мире оном,
За городом такая красота, постоянно рыдает бестелесная душа:
«Я здесь одна, судьба сбежала, она горя хлебнула сполна!
Жизнь начата с листа, нет ни куста, ни деревца,
Только кромешная темнота и беззвучная тишина!
Тлен и суета остались вдалеке,
С небом не поговоришь накоротке,
Оно поведёт тебя на коротком поводке
К заповедной, но не безупречной мечте!»

г. Ржищев
15 февраля 2025г.
19:42