На дереве

Мне сверху всё было хорошо видно.

Несмотря на ранний час, справа от корпуса двое играли в бадминтон, и звонкий смех девушки перемежался с низким голосом парня, который то приседал, то игриво вилял пятой точкой, то, в соответствии с ему известным сценарием заваливался на бок и лежал бездыханным, пока она щебетала вокруг.

Слева два старушки, жившие по соседству, развешивали бельё на верёвках, натянутых между столбами. Одна что-то говорила скрипучим голосом, а вторая согласно кивала. Наверное, сетовали на жизнь. Или приходили к согласию, идти вечером на танцы или нет и какую для этого причёску сделать, и какие туфельки и стеклянные бриллианты надеть.

В моём домике тоже зашевелился народ.
Маринка протяжно зевала. Дядя Коля, придерживая трусы, бегал вокруг супруги – полной и важной особы, непонятно из какого семечка взрастившей свою важность себе на потребу, но совершенно неприглядной и вздорной. Их сын, шестилетний Ванечка пищал что-то невнятное, ещё лёжа в кровати.

Там, впереди, виднелось море.

О, солнце, одетый в синюю мантию царь безоблачного неба, обещало, что море будет послушным и ласковым, и когда я побегу на всех парах вниз с обрыва к нему навстречу, оно распахнёт свои тёплые объятия и примет мои тело и душу, и воссоединит их, и растворит в своих лазурных водах всё ненужное, лишнее, инородное! И стану я новой и единой с миром.

– Эй, Джонни!
– Ну?
– Видишь вон там на дереве краснокожую?
– Да, босс.
– Сними-ка её.

Парень сложил руки так, словно держал в них винтовку, направил её в мою сторону, прищурился и сказал «Пффф!».
– Ааааа… – театрально простонала я, повисла на державшей меня ветке и выразительно плюхнулась на траву.

Ковбои не обернулись.