Природа всегда права

Она пристроилась в коридоре коммунальной квартиры. Все её жалели: надкусанные кружочки колбаски разных сортов, кусочки мяса и вываленного в пыли хлеба лежали у входа в общую кухню, обозначая её присутствие.

- Кыс-кыс-кыс! – звучала ласка на разные голоса – мужские, женские, детские…
Черная, словно её  окунули в черные чернила в четверг черненькие черти. Только на груди – медальоном белое пятнышко – красавица!

Кошка охотно отзывалась на международный зов «кыс».  Выжидательно замирала, пытаясь определить, откуда зовут. Обнюхивала подачку и, ещё не трогая  её, благодарно терлась о ноги дарителя.

Те в ответ на благодарность гладили её, подавая надежду на следующий свой приход.

Известно, кошки не только едят. Очень скоро свое присутствие гостья обнаружила терпким запахом. Не всем он понравился. Кое-кто вспомнил о болезни с плясовым названием – аллергия. И раздалось помимо ласкового «кыс-кыс» раздраженный вопрос: «А, собственно, откуда она появилась? А  если она больная?»

Она ещё не различала людей как личностей и ей трудно назвать человека, который схватил её за холку и выбросил за дверь чёрного хода кухни. Не знала она и того, кто на её жалобный просительный писк отодвинул железный засов двери, впустив в тепло, к обилию еды.

Но выбросивший её однажды был последовательным человеком, выбросил снова. И строго предупредил жалеющую общественность, что кошку в общественном коридоре он не допустит…

 Старушки, основные обитательницы этого старого московского дома, поохали, поахали и смирились с новым положением вещей. Свои подношения они теперь выносили на площадку черного хода, где временно, а может быть и навсегда, поселилась их любимица.

Она напрасно терлась о ноги благодетельниц – все куда-то очень спешили. У них не хватало времени даже на то, чтобы  погладить её, почесать за ушком.

Но однажды пришел человек, взял её на руки и унес к себе в комнату.
Кошка очень испугалась, когда её окунули в воду, кошки не  любят воду. Из рук вырывалась, когда окутали её мыльной пеной. Но очень понравилось большое мохнатое полотенце. И совсем замечательно – лежать на мягком диване, где ей дали возможность обсохнуть.

Теперь она часто сидела на коленях приютившего её человека, рассеянно почесывавшего ей за ушком и приговаривавшего всегда одно и то же:
- Ну, что, брат Эспозита, ничего живется?
Кошка не понимала, что её так назвали, что это теперь её имя. Но на ласку отзывалась лаской.

- Ну, зачем ты её так некрасиво называешь? Тем более, что это не он, а она, - говорила жена приютившего человека. – На крайний случай, пусть будет хотя бы Зитой. Брала кошку на руки, ложилась с ней на диван и клала  себе на шею наподобие горжетки.

Лежать было приятно, уютно. Зита благодарно мурлыкала. Так она прожила много дней и месяцев. И у неё не возникало желания покидать комнату, в которой она мечтала жить долго. Она знала свой уголок. Свою чашку для молока и супа, подстилочку у теплой батареи, где  чаще всего спала, и её сон никто не нарушал.

Но вот солнышко стало чаще появляться в окне и светить с каждым днем ярче. Она по-прежнему спала подолгу и как всегда никто её не беспокоил. Только сон стал тревожным. Снились какие-то подвалы заброшенных зданий. И была она там не одна, были и другие кошки, которые вечно дрались, чего-то не могли поделить. И что-то ныло внутри Зиты, хотелось увидеть их снова, узнать, удалось ли поладить. Наступил момент, когда все эти тревожные видения стали нетерпимыми. И Зита, улучив момент, выскользнула в коридор.


Хозяйка тяжело переживала разлуку с Зитой. Муж её успокаивал:
- Найдем. Обязательно найдем! А не отыщется - не пропадёт: март на улице. А там и вовсе тепло станет.