Любовь. Глава из романа Дети Авеля

                Любовь

          В деревне скоро все узнали, что Серега Марьин начал к Полинке «клинья подбивать». Видимо, бабка Сорока где-то за ними подсмотрела. Да они особо и не скрывались.
          Свидание назначались сами собой – на старом мосту через Тыму, на Прорве, за домом Костяни… Они быстро целовались и шли гулять.
          Когда они гуляли, Марьин говорил без умолку, а она слушала. Когда говорила Полина, слушал Марьин. Беседовать они могли на самые разные темы. Разницы в шесть лет Сергей не чувствовал, то он становился моложе, то Полина становилась старше. Прощались они с тем же быстрым поцелуем, просто легким касанием губами.
          Без Полины Марьин больше думал. Мужчинам свойственно испытывать сомнения. Жить по принципу «Пришел. Увидел. Победил» мог, наверно, только Юлий Цезарь. Да и у него не всё гладко получалось, но всё равно пёр на пролом, поэтому и закололи в Сенате. Без сомнения.
          Абсолютно уверенным в себе может быть только идиот или псих. В глубине души сомневаются все: политики, олигархи, спортсмены, военные и т.д.
          Серега Марьин был простым человеком. С Полиной ему было хорошо. Бабка нудела постоянно, просила «оставить девчонку в покое», «не сбивать ее с пути». Марьин понимал, что бабушка права. Полинке скоро уезжать на учебу. Остаться она не может. Может поехать с ней?
          - Ты что чокнулся? – сказала баба Зина, услышав от внука о его планах. – Она учится едет, а ты что будешь делать?
          - Работать.
          - Снова в школу пойдешь?
          Марьин подумал.
          - Может быть, и в школу пойду.
          - Поступай, как знаешь. Но я бы советовала тебе подождать. Если через год ваши чувства не остынут, то можешь смело ее под венец вести.
          Марьин поделился своими сомнениями с Шумеловым. Тот замахал руками и закричал:
          - Ты что? Упустишь девушку. Запросто уведут. Подъедет какой-нибудь мажорик на иномарке и всё… Езжай следом за ней, не думай.
          Сомнения грызли Марьина. Подходило время отъезда Полинки.

          Августовской ночью Марьин и Полинка забирались на крышу дома. Деревня жила своей обычной жизнью: в Кузиной Дальней светились окошки домов, в Просаке, разбуженные шумом, лаяли собаки.
          Небо над головой было бескрайнее, бесконечное, с миллионами звезд.
          - Вот там Большая Медведица, - говорил Марьин, указывая на «ковш» из звезд.
          - А вот там Малая Медведица, -  соглашалась Полинка. – А там Полярная звезда. Железный кол, как ее звали древние люди.
          По небу покатилась звезда. Полинка зажмурилась и что-то прошептала. Видимо, желание загадала.
          - Расскажи мне сказку, -  попросила Полинка.
          - О чем? – спросил Марьин.
          - О чем хочешь.
          Сергей помолчал и начал рассказывать:
          - Догорала заря над сугробами за околицей. Робко взглянула с темного неба первая звездочка. Улыбнулась и позвала светить подружек. Только блеснули над черным лесом последние угольки зори, как всё черное бархатное небо засверкало серебряным звездным узором. А кто-то неведомый пришил на черный бархат желтую пуговицу луны. Красиво получилось…
          Марьин рассказал ей переделанную сказку Алексея Толстого про странника и змея. Сказка Полинке понравилась. Сергей был вознагражден жарким поцелуем.
          Часа в три ночи, когда уже всё было переговорено и рассказано, они спускались с крыши. Марьин приглашал девушку остаться у него. Полинка всегда отказывалась, и ее приходилось провожать.
          Деревня уже спала, только в паре домов горел свет.
          В такое время только ведьмы ездили на ступах своих, а у старого моста через Тыму черти собирались в кружок и до рассвета играли в карты на щелбаны. На колокольне церкви плакал сыч, а в лесу ухал филин.
          Они шли тихо, стараясь ничем не нарушать этой великолепной августовской ночи, когда деревья шепчутся листвой, а звезды падают в дремучие травы.
          Полинке с Марьиным было не страшно, а Сергей чувствовал себя рыцарем в сверкающих доспехах, укрывшим свою даму волшебным плащом.
          Возле своего дома Полинка легко прощалась и исчезала. Оставался ее запах и легкий вкус поцелуя на губах.
          Уже глубокой ночью Марьин возвращалась домой. Он тихо проходил в свою половину дома, чтобы не разбудить бабушку, которая спала очень чутко и, наверно, слышала каждый уход и приход внука. Забирался под одеяло, думал о Полинке и засыпал счастливым. Девушка в это время думала о Сергее, проваливаясь в сладкую дремоту грез с фантазиями и легкой эротикой.
          - Ты поосторожней с Полинкой, -  сказала баба Зина, намекая на их свидания на крыше. – На нее Витька Кузин глаз положил. Кричал на всю деревню, что она его будет.
          - И что ты предлагаешь? – спросил Марьи. – Отдать ее Витьке? Да он ее отымеет и бросит на второй день!
          - Она ведь девственница еще, -  шпарила бабка. -  Вот и намерен Витька ее заломать. Буду, говорит, у нее первым мужчиной. А интеллигенту – теплый член на встречу!
          - Так и сказал?
          - Больше сказал. И всё матом. Я тебе пересказывать не буду.
          - Интересное кино, «заломать». Это уже уголовная статья.
          - Она не заявит. Родители ее тоже. Потом Витька, чтобы вину загладить, придет свататься. И Полинка согласится. Будет дома сидеть, обабится. Витька будет бухать и бить ее. 
          - Мрачную картину ты нарисовала.
          - Это не картина, -  философски сказала бабка, -  это жизнь.
          - И что делать?
          - Уезжать Полинке надо.
          - Она и так скоро уедет. Тут осталось-то неделя.
          - За неделю так дел можно натворить! Лучше пусть Полинка эту неделю дома сидит. Ты ее никуда не зови.
          О разговоре с бабкой Марьин поведал Шумелову. Тот покачал головой, посочувствовал.
          - Сидеть Полинке дома – вариант так себе. Опыт показывает, что было бы желание, можно девицу и из-под венца увести. Помнишь миф о Данае? Ее батя вообще в башню посадил. А что вышло?
          - Да помню я,  - отмахнулся Марьин. – Зевс пролился к ней золотым дождем.
          - И не просто пролился, а совратил несчастную. Она потом ребенка родила, а, поскольку, Зевс был родитель безответственный, пришлось царевне влачить роль матери-одиночки.
          - Не, не так всё было. Папаша, чтобы позор скрыть, быстренько выдал ее замуж за лопуха Полидекта. Та потом долго мужу объясняла, как это так получилось, что поженились они в январе, а ребенок родился в июле.
          - Если бы Полинка к тебе переехала, -  предложил Шумелов, -  хотя бы на время.
          - Так не получится, -  сказал Марьин. – Ее родители не отпустят. Это в городе всё просто – встретились и начали жить вместе. А здесь… Будут судить да рядить, «что соседи скажут, что о нас люди подумают».
          - Тогда мы ее сватать пойдем! – серьезно сказал Шумелов. – Пусть только попробуют отказать! У вас – товар, у нас – купец. Отдавайте Полинку за нашего Сережку!
          Знахарь выказал желание быть сватом, поскольку обладал неохватным запасом красноречия.
          Вечером следующего дня, часов в семь, Шумелов явился к Марьиным, перевязанный от плеча до пояса белым полотенцем. В одной руке знахарь нес гитару, в другой – сумку с вином. От Шумелова уже пахло праздником.
          Баба Зина в сватовстве участвовать отказалась.
          - Ты еще сюда и доктора приплел! Не дури! Никуда не ходите, не позорьтесь!
          Шумелов бабу Зину попытался успокоить.
          - Полина девушка очень хорошая. Надо замуж звать, пока не испортилась!
          Бабка плюнула и, ругаясь, ушла в дом.
          - Ну, пошли, -  сказал Шумелов. Он отдал Сергею сумку и заиграл «Очи черные».
          Шествие по улице сватов моментально было замечено бабкой Сорокой. И через полчаса все, кроме Надьки, Васьки и их дочери, об этом знали.
          - Так-то всё верно, -  сказал старик Полушкин.
          - Да где хоть! – закричала на него жена. – Сваха должна быть, а не сват.
          Что касается остальных жителей, то они начали спорить: отдадут родители Полинку за городского или нет. Бабы, страшно завидуя Полинке (теперь в город уедет), тайно желали сватам неудачи. Мужики (кроме Витьки Кузина) хотели, что Шумелов Полинку сосватал. Рыцари леди Полины загрустили. Шурик Толстый пообещал набить себе на память татуху с ее именем. Федор тот просто сказал: «Если отдадут, я длинные волосы отращу».
          - Тили-тили тесто,  - сказал обо всем Ванюша.
          Родители девушки сидели за столом в прихожей, ужинали. Днем Васька наловил у старого моста через Тыму окуней. Надька наделала из них котлет. Нашлась под котлеты и бутылочка.
          Полинка в пиршестве не участвовала. Лежала в спальне на кровати и читала какую-то книжку без начала и конца, которую одолжила у сестры Шурика Толстого.
          Тут раздался стук в дверь, и перед изумленными Надькой и Васькой появились сваты. Шумелов с белым полотенцем через плечо, с гитарой в руках. Марьин в костюме, цветок в петлице.
          - Добрый вечер, хозяева! – начал знахарь. – Шли мы дорогою трудною, шли мы лесами темными, шли мы полями широкими. Устали мы, замерзли мы. Ой, да не зря мы шли! Полюбил добрый молодец красну девицу, ноет его сердце, сохнет он в одиночестве, будто травка на горючем песке…
          Обалдевшие Надька и Васька молча выпили.
          - Да и мы не с пустыми руками! – продолжал Шумелов, доставая из сумки водку и закуску. – Обычаи чтим.
          Прямо в центр стола знахарь водрузил бутылку водки, емкостью 0,75. Васька заулыбался. Такой обычай ему, несомненно, нравился.
          - У вас – товар, у нас – купец, -  шпарил Шумелов. – Наш купец ростом высок, лицом румян, кудри русые по плечам лежат, брови дугой свились, глаза ясные, губы сахарные, поцелуйные, жениться велят.
          - Вы, городские, все такие шустрые: только с девчонкой познакомился – давай жениться! – сказала Надька. – Вы хоть подружите сначала, пообщайтесь. Может, оно не ваше.
          Васька поддакивал, соглашаясь. Хотя ему Марьин нравился, он бы хоть сейчас Полинку за него отдал. Погуляли бы на свадьбе…
          - Не выросла она еще, -  настаивала Надька. – Еще в куклы не наигралась!
          Сама Надька выскочила замуж за Ваську, когда ей еще и восемнадцати лет не было. Уж замуж невтерпеж!
          - А вы Полинку не хотите спросить, -  сказал Марьин,  - что она хочет.
          - На хрена? – искренне удивилась Надька. – Я ее мать, я лучше знаю.
          Полинка в это время внимательно прислушивалась к тому, что происходит в доме. Она хотела замуж за Марьина. Хотела свадьбу, белое платье. И одновременно боялась новой жизни.
          Все же Надька в комнату к дочери сходила. Оттуда послышались обрывки грубого разговора и шлепок подзатыльника.
          - Не хочет она,  - сообщила Надька, вернувшись за стол. Гордая собой «яжемать» накатила стопарь водки.
          Сваты начали спешно собираться. Пьяный Васька их облапил, налил рюмочку «на посошок».
          Возле дома Надьки и Васьки, в ожидании свежих новостей, маялась бабка Сорока. По кислым физиономиям Шумелова и Марьина всё поняла и полетела делиться новостью.
          - Дать бы ей гитарой по башке! – погрозил Сергей кулаком вслед бабке. – Гитару жалко…
          - Отрицательный результат тоже результат, -  успокаивал приятеля пьяненький Шумелов. – А может выкрадем ее? Как там в фильме говорилось? «Завернуть невесту в ковер и передать кунакам влюбленного джигита».
          Шумелов заиграл песню Яшки-цыгана из «Неуловимых мстителей».
          - А вот забор-то мне зачем? – удивился Марьин. – Спрячь за высоким забором девчонку, выкраду вместе с забором…
          Бабка встретила их в нетерпении.
          - Что? Сосватали?
          Марьин покачал головой. Шумелов развел руками.
          - Не отдали? За такого мужика? Ну, зажрались совсем! Принца им подавай! – принялась возмущаться бабка.
          - Сказали, что надо подождать, подружить, пообщаться.
          - Ну так, правильно сказали. Она только в институт поступила. Пусть хоть годик-два поучится.
          Бабушка была права.
          После сватовства Надька и Васька решили посадить дочь под домашний арест, чтобы с Марьиным не встречалась.

Иллюстрация: Панишев Евгений. Лада - славянская богиня любви и красоты. Холст, масло. 2024