Распад

Первым исчез мизинец. Иван заметил это за завтраком, когда попытался намазать масло на хлеб. Палец лежал рядом с тарелкой, безупречно чистый, будто его вырезали скальпелем. Он завернул его в салфетку, отнес в клинику.

— Вы упали? — спросила медсестра, разворачивая сверток.

— Нет. Просто... отпал.

Доктор Морган мельком глянул, пожал плечами:

— Хм. Возрастное. Идите домой.

К вечеру пятницы отпали пальцы на ноге. Иван сидел на диване, смотрел сериал про ковбоев, когда почувствовал, как что-то мягко шлепнулось на ковер. Он наклонился — ступня заканчивалась аккуратным круглым «срезом» выше. Пальцы на ковре слегка шевелились, как у спящей кошки.

В приемном покое ему пришлось ждать три часа. Доктор Морган, раздраженно цокая языком, наконец вызвал его.

— Слушайте, мистер, я не экстрасенс, — он ткнул карандашом в воздух. — Нет ран, нет боли, нет причины. Что вы хотите?

— Но это же ненормально! — Иван стукнул кулаком по столу. Кулаком, у которого теперь не хватало двух пальцев.

— Стресс, — повторил доктор, выписывая направление к психологу. — Идите домой. Займитесь йогой.

Коллеги на работе перестали здороваться. В понедельник у него отвалилось ухо — он нашел его в кармане пиджака, когда доставал пропуск. Во вторник исчезло левое колено — он рухнул посреди коридора, а офисный клерк, проходя мимо, просто перешагнул через него, будто через мусор.

— Может, рак? — спросил он дрожащим голосом, когда доктор Морган в пятый раз тыкал в него фонариком.

— Нет опухолей. Нет некроза. Нет ничего, — доктор щелкнул выключателем. — Хм.

Он протянул Ивану брошюрку: «Медитация для начинающих».

В четверг отвалилась нижняя челюсть. Иван поднял ее с пола в ванной, попытался приставить обратно — она прилипла, как магнит. Но когда он заговорил, слова выходили глухими, будто из трубы:

— П-помогите...

В клинике медсестра ахнула и выбежала, хлопнув дверью. Доктор Морган осмотрел его, нахмурившись:

— Интересно... Тело отвергает само себя. Но почему?

Иван зарыдал — точнее, попытался. Слез не было. Отвалившиеся веки валялись в кармане.

— Умоляю...

— Стресс, — вздохнул доктор. — Идите домой. Примите ванну.

К субботе он стал похож на разобранный манекен. Грудная клетка раскрылась, как шкатулка, обнажая легкие, которые тихо шевелились, словно медузы. Кишечник, отпавший по кускам, он собрал в ведро — не из брезгливости, а потому что боялся, что тот уползет.

Он позвонил в скорую. Дежурный, не услышав его голос (гортань отвалилась вчера), бросил трубку.

Иван пополз к двери. Ноги отвалились еще ночью.

Доктор Морган нашел его в воскресенье утром. Точнее, то, что от него осталось: груду безупречно чистых органов, сложенных в форме человека. Сердце еще билось. Глаза смотрели.

— Хм, — пробормотал доктор, приседая на корточки. — Стресс.

Он потыкал карандашом в почку, затем встал, достал телефон:

— Да, пришлите уборщицу. Нет, не срочно.

Когда он вышел из квартиры, ветер подхватил с подоконника листок — список продуктов, написанный рукой Ивана. Последняя строчка дрожала:

«Купить клей».