В озере

Мне совершенно не хотелось плыть на острова Эзерниеки ради того, чтобы в почти незнакомой компании пожарить на костре шашлыки, поговорить ни о чём, изображая, как всё вокруг красиво снаружи и как хорошо внутри.

– Без меня, пожалуйста, – объявила я организаторам группы.
– Не очень-то и надо, – ответили мне.
– А это вам знать не дано, – ехидненько усмехнулась я. – Никому не ведомо, что каждый из нас значит в общей картине и какую роль выполняет. Может, я – душа группы, и без меня всё пойдёт наперекосяк?

Пришло время ехидненько усмехнуться тем, кто собирал рюкзаки и грузил скарб в лодки.  Что может значить одна занудная тётка? Что им точно не было известно, так это то, что в силу своей метеозависимости я знала: быть дождю. А они планировали ночёвку, бедняги… кто меня станет слушать? План – превыше всего! Хочешь насмешить бога?..

Мне хорошо было сидеть на берегу и смотреть на стрелолист, своим острием устремленный в небо, которого ему никогда не достичь; на цветущие нежно-розовые рдесты под водой и на поверхности прозрачный струй озера; на жёлтые точки и двоеточия кубышек, пояснявших суть открывания и закрывания; на зелень отдалённых островов, к которым на неудачный отдых и направлялись лодки.

Через час одна из них вернулась: забыли сковородки.
Это был знак.
– Лев, – окликнула я одного из моих троих друзей. Лев был учителем физики и склонным рассматривать происходящее в мире с особым тщанием. – Это знак. Может, вернётесь? В ресторанчике посидим. Как бы дождь не пошёл…
Лев промолчал и шутливо погрозил мне пальцем.
А это был знак для меня, но я не придала ему значения.

Через четыре часа пошёл дождь.
Ливень.
Он лил без остановки полночи, обращая цветные картины мира в черно-серо-белые.
Впрочем, с белым ночью всегда напряжённо.

К обеду следующего дня ребята вернулись страшно недовольные.

Когда лодки причалили, я, как всегда, сидела на пристани, работая сторожем часов тех, кто рискнул поплавать в кристально чистой, но холодной ключевой водице. Одета я была в футболку и юбку в пол, а на руке у меня висело три пары часов.

Вскоре от общей группы отделилось три фигуры. Это были мои друзья – Лев, Виталик и Юра. Я с улыбкой следила за тем, как они приближались, и встала, чтобы поприветствовать, приобнять страдальцев. Они же шли совсем с другим намерением.

Все трое дружно подхватили меня на руки, подняли на плечи и понесли на мощёную пристань. Разгадать их замысел мог и младенец.
– Часы! Чужие часы! ¬– закричала я. – Виталик быстро снял часы с моей руки.
– Ребят! Я же в длинной юбке – сразу на дно пойду! – продолжала я взывать к их трезвости, но, похоже, на острове они не только ели.

Меня скинули в воду.
Там было очень глубоко. И – холодно.
Барахтаясь и пытаясь плыть, я потерпела полное фиаско и мирно пошла на дно…
В своих попытках выбраться я всплывала, чтобы глотнуть воздуха, и в последний раз увидела уходящих Виталика и Юру, а прямо надо мной – испуганное лицо Льва. Я даже успела заметить,  как он скинул туфли и куртку.

Меня не было.
Правда, недолго.
Я разом стала всем – холодной водой; рдестами и водяными лилиями, качавшимися от моего падения; облаками и тенями птиц, отразившимися в поверхности воды; большими и мелкими островами, рассыпанными по всему моему телу; чистейшими ключами, восходящими к поверхности и впитывавшими в себя тепло полуденного солнца…

Когда я озером была,
Я день и ночь цвела,
И в каждой капле голубой
Я берегла покой,
Прохладу волны берегла.
Теперь мы с ней разделены.
И вот со стороны
Иначе вижу все теперь;
И в тайну глубины
Отныне закрыта дверь.

Ребята меня вытащили по положили на доски, не зная, что делать, как себя вести дальше. Я их начала слышать.
Кроме растерянности они еще выражали и озабоченность тем, что все уже ушли в ресторан, а они вот тут, с этой дурочкой маются.

Не открывая глаз, мокрая и дрожащая – значит, живая, я решила завершить спектакль, начатый вчера вечером: высоко подняв одну руку с пальцами, сложенными для благословения, я громким голосом изрекла:
– Да накажет небо тех, кто покушается на жизнь и красоту!

В полном молчании мои когда-то друзья развернулись и дружно направились в сторону ресторана. Полотенце и сухую одежду мне принесла девочка-соседка.