Всё будет ровно

– В деревне есть традиция: когда везут на кладбище хоронить, с тракторной тележки, на которой гроб едет, еловые ветки бросают. И я бросал. А потом узнал, что это для того, чтобы ушедшая душа назад не вернулась и не причинила вреда своим родным. И я подумал: что же я наделал? Теперь бабушка никогда назад не вернётся… А она бы никогда мне вреда не причинила.

Ирина смотрела на Олега: вихрастого, с ямочками на щёках и озорным огоньком во взгляде. Бороду отрастил, а глаза мальчишечьи. Ей так и хотелось его обнять, прижать к себе, и гладить, гладить по волосам, как ребёнка, которого нужно пожалеть и успокоить.

Бабушка была для Олега самым близким человеком. Она его, считай, и вырастила: отец умер, мама жила своей жизнью. Олег часто рассказывал о бабушке, отпрашивался в конце недели, чтобы её навестить, дежурил у её кровати в больнице. И вот теперь пришлось её хоронить. Всегда весёлый и жизнерадостный, парень сник и осунулся. Ирине очень хотелось его пожалеть и поддержать в его первом серьёзном горе, но она не находила слов.

Про себя Ирина давно уже называла его Олежек. Он пришёл стажёром к ним на фирму этим летом, сразу после института, и как-то сразу запал ей в душу. И, хотя она для него была начальницей, между ними установилось хрупкое дружеское взаимопонимание, и в то же время – некая негласная дистанция, преодолеть которую никто из них даже и не пытался.

– Ты не строитель, Олег, ты романтик, – часто укоряла его Ирина. – Кто ж так с мужиками на стройке разговаривает? Будьте добры, пожалуйста, благодарю – они и слов-то таких не знают. Надо пожёстче, Олег, ты же мужчина. Как я тебя бригадиром с таким обращением поставлю?

– Да ладно, Ирина Валерьевна, всё будет ровно. Я к ним с лаской, они ко мне – с пониманием, – отшучивался Олег. – Я как вы не могу: одним взглядом пять тигров усмирять.

После таких разговоров Ирина подолгу изучала своё отражение в зеркале. На неё смотрела стройная симпатичная брюнетка с карими глазами. Ничего от укротительницы тигров в ней не было…

Задумавшись, Ирина часто заходила в соцсети, проверяя, когда Олег в последний раз был онлайн. Поддавшись внезапному порыву, заворачивала на стройку и проезжала мимо, просто чтобы убедиться, что машина Олега стоит на обычном месте. Или обнаруживала вдруг, что уже пять минут сидит и рассматривает его фотографию, сохранённую на смартфоне.

– Зачем тебе это надо? – спрашивала подруга Людка, единственная, с кем Ирина могла поделиться. – Тебе 40 лет почти, муж, дети, ты директор. Всё у тебя хорошо в жизни. И вдруг какой-то там стажёр…

– Не знаю. Он милый. Глаза с прищуром, а душа нараспашку. Материнский инстинкт, наверное. А может, устала от грубости вокруг. К тому же, между нами нет и не может быть ничего, он же мальчишка совсем, в сыновья мне годится.

Людка непонимающе качала головой и в душе осуждала подругу. С жиру бесится – вынесла про себя окончательный «дружеский» вердикт.

Замуж Ирина вышла рано, по большой любви. Во всём старалась угодить мужу, родила ему двоих детей, как по заказу, – мальчика и девочку. Муж тоже старался: последнее время всё чаще задерживался на работе, ездил в дальние командировки, брал дополнительные проекты. И всё, как он говорил, для того чтобы его семья ни в чём не нуждалась.

И вот случилась в её жизни эта отдушина: с озорным взглядом, хитрым прищуром и ямочками на щёчках.

– Хотя почему отдушина? – одёргивала мысленно себя Ирина. – Какая такая отдушина? От чего? Да уж, с жиру бесишься, мать…

Олег чувствовал симпатию начальницы. Именно к ней пришёл искать поддержки, когда расстался со своей девушкой, когда поругался с мамой, и вот сейчас, после смерти бабушки.

– Знаешь что, Олег, – сказала Ирина, накрыв его руку своей, – иди-ка ты домой. Тут мы и без тебя справимся, а ты отдохни, успокойся. Всё будет хорошо. Время лечит.

Два дня Ирина не находила себе места. Словно затравленный зверь металась по дому, перекладывая с места на место вещи, перемывая в третий раз одни и те же тарелки, вытирая призрачную пыль с хрустальных бокалов. Сорвалась на сына, натоптавшего свежевымытый пол в прихожей, обиделась на мужа, забывшего купить лампочку, раздражённо ответила дочке, спросившей, можно ли ей погулять с подругой.

После выходных Олег на работу не вышел. Узнав в отделе кадров адрес, Ирина помчалась к нему. Олег не сразу открыл дверь, посмотрел тяжёлым, невидящим взглядом и пошёл обратно в комнату, еле волоча ноги и натыкаясь на углы. Таким Ирина его никогда не видела. На столе возле дивана стояла початая бутылка водки и ещё одна, уже пустая, валялась под столом.

Ирина действовала быстро и решительно, как и положено укротительницам. Растормошила и отволокла Олега в ванную, умыла ледяной водой, отпоила минералкой, которую нашла в холодильнике. Потом сбегала в магазин, сварила борщ, накормила и уложила парня отсыпаться, укрыв тёплым одеялом.

Присела рядом с диваном и гладила, гладила его по волосам, как исстрадавшегося и уставшего от слёз ребёнка.

– Ириночка Валерьевна, ты такая добрая, – бормотал Олег, проваливаясь в сон. –Ты для меня всё равно что мама родная.

Ирина отдёрнула руку, словно обжёгшись. Перед ней на диване спал 25-летний парень, мужественный, крепкий. Под рубашкой бугрились мышцы, на щеках – трёхдневная щетина.

– Какая я тебе мама? Всего на 12 лет старше… – пробурчала она.
 
Ирина встала, оделась и вышла из квартиры, тихонько притворив за собой дверь.
 
На следующий день начальница вызвала к себе Олега. Он зашёл в кабинет посвежевший, бодрый и слегка бесцеремонный. Ирина держалась подчёркнуто холодно. В её осунувшемся, потемневшем лице читалось какое-то новое, не виданное до сих пор чувство.

– Олег, я приняла решение отправить тебя в наш филиал в Воронеж. Ты вырос как специалист, а там как раз освободилось место инженера. Опыта наберёшься – станешь со временем мастером, а там, глядишь, и начальником участка. В этом городе у тебя мама живёт, правильно? Ну вот и хорошо, глядишь, и наладишь с ней отношения.

Стараясь избегать его растерянного взгляда, произнесла бодрым голосом:
– Всё у тебя будет ровно, Олежек. Уверена.

Олег выскочил из кабинета, хлопнув дверью.

Усилием воли она преодолела желание спрятаться за занавеской и посмотреть, как он будет садиться в машину. Интересно, какое у него при этом будет лицо? Расстроенное, удручённое, непонимающее или всё-таки радостное от предвкушения новой жизни?

Ирина достала телефон и почистила всю переписку с Олегом. Немного подумав, удалила из памяти и сам номер. Она, правда, помнила его наизусть, но теперь, видимо, придётся забыть.

Сердце твердило ей, что она поступает дурно: вышвыривает его из своей жизни как бездомного котёнка, причинившего хозяйке боль. Но разум подсказывал, что только так беспомощные и инфантильные котята превращаются в сильных мудрых тигров.

Ирина резала по живому. Она знала, что делает. Отправила свою окаянную душу в ссылку, и теперь щедро разбрасывала за своей спиной еловые ветки.