Серая Лошадь

Потянуло холодом. Дождливая осень ободрала все листья с деревьев и приготовилась превращаться в зиму. Скоро будем заклеивать окна: отец нарежет белые полоски из газеты, мама вымоет стекла, мы с ней начнем заталкивать вату, чтобы не дуло, а бабушка сварит клей.
— Ты почему в школу не собираешься? — бабушка отложила вязание.
— А второй смены сегодня не будет, — отозвался я, — будут травить.
— Ну да, у вас там всегда есть кого потравить, — бабушка напялила носок на лампочку и занялась поиском подходящих ниток.
В дверь позвонили.
— Два звонка! — оживился я. — Это к нам.
— Наверное, пенсию принесли, — бабушка пошла открывать.
На пороге стоял грузный лысый мужик с тяжелой сумкой на ремне через плечо.
— Проходи, Василий, — бабушка пропустила гостя в прихожую.
— Вот, пересчитай, Исааковна, — Василий отслюнявил и протянул деньги. — И распишись.
— Тридцать шесть рублей, всё в порядке, — бабушка поставила закорючку.
— Исааковна, я посижу немного, — Василий убрал помятый листок в сумку. — Мне теперь в соседний подъезд и опять на пятый этаж.
— Завтра у нас гости — тётя Роза с Татой, — бабушка начала штопать носок. — Надо купить что-нибудь к чаю.
— Конечно! Я знаю, что они любят! — я замахал руками. — Они любят птифуры, давай купим!
— Вообще-то Розе нельзя сладкого, — бабушка заулыбалась.
— Но ведь птифуры такие маленькие! Их даже тёте Розе можно!
— Ладно, — махнула рукой бабушка. — Твоя взяла. Собирайся, пойдём на Сампсониевский, в фабрику-кухню.
Выборгская фабрика-кухня, именовавшаяся в народе «Серая Лошадь», находилась на проспекте Карла Маркса, но бабушка не признавала коммунистические переименования питерских улиц.
Мы отстояли очередь (а как без очередей? Очередь — это основа социализма!) и купили птифуры. Давали по одной коробке в одни руки, но меня за «руки» не признали. Не вырос ещё, руки коротки. Но и одна коробка — это здорово.
— Бабуля, — я начал канючить, — раз уж мы здесь, может, зайдём в столовую и съедим что-нибудь вкусное? Я хочу пельмени.
На входе в столовую сидела кассирша, принимала заказы и оплату. Бабушка заплатила за пельмени и чай.
Мы устроились за столом в центре почти пустого зала.
— Пойди и налей нам чаю, — бабушка кивнула в сторону огромного металлического бака с краном.
Я наполнил два стакана и вернулся за стол. Чай был подслащённым. За соседним столом сидел мужик в кепке, ел хлеб с горчицей и запивал его чаем. В те времена в столовых чай стоил одну копейку, а за хлеб денег не брали.
— Кто брал пельмени? — в зале появилась официантка в белом переднике.
— Здесь, только одна тарелка.
— Я не хочу, — ответила бабушка. — Утащу у тебя парочку и попью чай.

Прошло много лет.
Я работал над диссертацией. Для измерения колебательных спектров расплавленных фторидов мне понадобилась жаростойкая сталь.
Мой приятель работал на заводе Климова. Мы созвонились, и он назначил мне встречу в «Серой Лошади».
В столовой мало что изменилось. Кассирша сидела на входе, принимала заказы и оплату. Официантка разносила блюда.
— Давай закажем пельмени, — всплыли детские впечатления.
— Нет, здесь только сосиски, — парировал приятель. — Вот увидишь, тебе понравится.
Мы освободили стол от грязной посуды и пустых бутылок и устроились.
— Так вот, — начал приятель, — я узнал: такая сталь у нас есть. Но ты пойми, сталь просто уникальная, гордость металлургии. Кроме того, мы работаем на войнушку, начальство и охрана серьёзные. Так что извини, потребовали две поллитры спирта. Не водки, а спирта. Не литр, а две поллитры.
— Годится, сделаем. Моё начальство обеспечит. Ваш вклад в развитие науки бесценен, — я пожал приятелю руку.
В этот торжественный момент, как по команде, в зале появилась дородная официантка в белом переднике с подносом и завопила:
— Кто брал за сиськи?! Кто брал за сиськи?!
— Это мы брали! — я замахал рукой для надёжности.
— Ну вот, — подытожил приятель, — а ты сопротивлялся. Какие там пельмени, спектры и стали? Вот она, настоящая жизнь, здесь, в Серой Лошади.