Вчера и сегодня

 
     Судьба мне «подарила» возможность работать и жить, и в социалистической, и в капиталистической формациях. Как и любые формации, они резко отличаются по отношению к средствам производства, а также по идеологии, взаимоотношениям людей, жизненным целям, взаимодействию с государственными структурами, они разнятся своими героями и так далее….
             В настоящее время мне уже 82 года, из которых почти пятьдесят лет я прожил при социализме и 33 года при российской форме капитализма. Мне не хочется без нужды обсуждать произошедшие в стране перемены политического строя, экономики и товарно-денежных отношений, поскольку об этом уже много написано, и будет ещё написано, но только время даст всему свершившемуся объективную оценку. Мне хочется рассказать лишь о своём личном восприятии действительности, в которой я оказывался в тот или иной период времени моей жизни. 
Родился я в ноябре далёкого 1942 года, когда страна отчаянно сражалась с немецко-фашистскими захватчиками, пытавшимися уничтожить нашу государственность и превратить народ в своих покорных прислужников. Мои   родители, успевшие поучаствовать в строительстве укреплений на Днепре и в Подмосковье, были студентами Московского института железнодорожного транспорта, эвакуированного в город Томск. После его окончания они были направлены на работу в город Алатырь Чувашской АССР, где прошли моё детство и юность.
                Конечно, лет до двух определяющими факторами были желания покушать, поспать, получить родительскую ласку, и поиграть с имеющимися игрушками. Поэтому всё вокруг меня замыкалось на моих родителях, прежде всего, на маме, поскольку из-за проблем со здоровьем в ясли меня не брали, и ей пришлось «сидеть» со мной дома.
                А с трёх лет я «пошёл» в детский сад, где было много детей и взрослых, были правила поведения и требования к определённому порядку. Там я получил первые уроки отношений с другими детьми. Плата за детский сад в то время была небольшой и потому доступной даже малоимущим.  Все остальные расходы брало на себя государство. Целью создания детских садов являлась, в первую очередь, необходимость увеличить в стране число «свободных» женских рук, чтобы женщины нашли себе применение на производстве, так как в постоянно растущей экономике страны мужчин не хватало.  Кроме того, за этим стояла материальная забота государства о подрастающем поколении, а также проблема идеологического воспитания нового человека социалистической формации.
                Так я стал маленьким, иногда даже глупым, но членом социума. Затем были младшие классы школы.  Это было время, когда я не всегда осознанно воспринимал факт заботы о себе не только родителей, но и государства: возможность бесплатно учиться, получать медицинскую помощь, заниматься в кружках по интересам и отдыхать в пионерских лагерях. Всё это казалось мне естественным порядком вещей, так же, как и вступление в пионерскую и комсомольскую организации. Их уставы и программы содержали общественные воспитательные понятия и цели, которые широко освещались в книгах, газетах и озвучивались по радио. Я с энтузиазмом участвовал вместе с ребятами в оказании помощи старым людям, сбору макулатуры, а также и в различных комсомольских мероприятиях
Независимо от материальных возможностей семьи, после окончания школы можно было поехать поступать в вузы Москвы или других городов для получения высшего образования. Я, например, поехал в Москву и поступил в Московский физико-технический институт (МФТИ). В то время обучение в институтах было бесплатным, а успешных студентов государство обеспечивало стипендиями и, как правило, бесплатным проживанием в общежитии. В некоторых институтах, в том числе в МФТИ здоровье можно было укрепить в профилакториях с усиленным питанием или в спортлагерях.
                После окончания вуза выпускников, как молодых специалистов, по распределению, в обязательном порядке направляли на работу по специальности на три года, после чего они имели право сменить место работы.  В особых случаях выдавался так называемый «свободный» диплом, позволявший самому искать работу.
 Мне казалось, что это разумно и справедливо – государство брало на себя обязательство определять, где и сколько специалистов было нужно в народном хозяйстве, оплачивать их обучение и требовать возместить трудом затраченные средства. Московский физико-технический институт являлся одним из самых престижных высших учебных заведений страны и был создан для подготовки высококлассных специалистов в областях физики и передовой техники для фундаментальной науки и оборонных отраслей промышленности. Начиная с четвёртого курса и по шестой, все студенты принимали участие в научных исследованиях, проводимых в ведущих институтах Москвы, в которых также выполняли и свои дипломные работы.
             Моя учебная практика проходила в Физическом институте Академии наук СССР по специализации «квантовая электроника (лазеры)».  Там своими руками мной были собраны и запущены в работу: твердотельный рубиновый лазер, газовый лазер, а также освоена техника сверхскоростных съёмок. Результаты моей дипломной работы были доложены на международной научной   конференции в Берлине и опубликованы в советском и немецком научных журналах. Поэтому после завершения учёбы я чувствовал себя опытным специалистом и вполне зрелым инженером – исследователем, способным к самостоятельной работе.
                По распределению меня направили работать в Московский Научно- исследовательский институт органических полупродуктов и красителей (НИОПиК), в котором к тому времени было создано отделение «Фотоника», занимающееся проблемами применения органических соединений в военной технике и в передовых технологиях. Я попал в лабораторию с лазерной тематикой, где практически сразу же возглавил одну из самых важных работ. Достаточно быстро прошёл путь от младшего научного сотрудника до заведующего одним из самых крупных отделов. За это время я защитил сначала кандидатскую, а затем и докторскую диссертации.
              Следует отметить, что в советское время можно было расти в научном плане от кандидата наук до академика, приобретая соответствующий «вес» и уважение в научном сообществе и в государственных структурах. При этом размер заработной платы зависел не только от научного звания, после получения которого полагалась солидная денежная прибавка, но и также от места работы и занимаемой должности. Более высокие зарплаты в оборонных отраслях не смущали трудящихся, поскольку большинство людей   понимало, что Советский Союз, окружённый враждебными государствами, и был вынужден участвовать в гонке вооружений, а также в быстром получении результатов научных исследований, позволяющих на их базе не только совершенствовать имеющуюся военную технику, но и создавать новые типы оружия.
              Поэтому «крупные» учёные и Главные конструкторы были в нашей стране уважаемыми людьми и пользовались поддержкой со стороны государства. Такая ситуация в научной сфере для меня была благоприятной, поскольку мои научно-технические интересы совпали с   поставленной перед институтом государственной задачей - создать новые органические материалы для лазеров. 
                Я примерно знал, какие американские фирмы занимаются созданием аналогичного лазерного   оружия, и считал, что для своей безопасности наша страна должна была обязательно опередить американцев в его создании. А для этого нужно было и самому много работать, и создать коллектив, способный оперативно решать возникающие научно-технические проблемы. И мне удалось это сделать!
                Надо сказать, что я всегда гордился порученной работой, так как считал её своим вкладом в повышение обороноспособности страны.  Государство, в свою очередь, вознаградило меня за успехи в работе высокой для того времени заработной платой, хорошей трёхкомнатной квартирой, дачным участком и возможностью приобрести легковой автомобиль. Всё это было, по моему восприятию, как-то правильно и гармонично.
                В 1979 году началась так называемая «Афганская война», которая вызывала у меня некоторое внутреннее сомнение в её необходимости. Напасть на СССР слабый в техническом отношении Афганистан просто не мог, также и как быть для нас угрозой.  Было не очень понятно, что мы забыли в отсталом Афганистане, а также какие цели преследует наша страна, расплачиваясь за них солдатскими жизнями. Построить социализм нашего типа в нищей стране, жители которой глубоко верующие мусульмане, находящиеся к тому же в племенной стадии развития общества, было просто нереально. Захватить и оккупировать страну, конечно, было можно, но удержаться в ней, как показывает история, не удавалось ни одной стране, в том числе, даже владевшим половиной мира англичанам. Привязать Афганистан к нам экономическими рычагами было бы для меня более понятным и действенным. Однако высшее руководство страны, располагая, по-видимому, закрытыми документами и сообщениями разведки, решило, что единственным способом устранения возникших проблем на тот момент был ввод в Афганистан советских войск. Придя к такому выводу, я успокоился и с головой ушёл в работу.
В общем, жизнь пошла своим чередом!
                В 1984 мне предложили стать директором Всесоюзного научно-исследовательского института медицинских полимеров (ВНИИмедполимер), и я принял это предложение. Институт занимался разработкой полимерных материалов медицинского назначения, а также и изделий из них, включая изделия для «службы крови», диализаторы, системы очистки крови, а также вопросами их стерилизации. Конечно, это было новое для меня научно-техническое направление, хотя я во время работы в НИОПиКе  принимал участие в создании лазеропрочных полимерных материалов, а также  применением в офтальмологии оптических изделий на их основе.
                В то время, в силу некоторых обстоятельств, институт находился в крайне тяжёлом положении, и поэтому в Министерстве медицинской промышленности, в чьём ведении находился институт, заверили, что окажут мне, как директору, всю необходимую помощь и поддержку, если я его возглавлю. С моим приходом в институте появились новые направления, стала расти численность и научный потенциал, а также   увеличилась доля работ, ведущихся в интересах министерства обороны.
          Появились постановления партии и правительства, направленные на развитие медицинской промышленности, в том числе, на создание новых полимерных изделий, и освоение промышленностью выпуска   одноразовых изделий медицинского назначения. Конечно, я с пониманием воспринимал эти решения руководства страны и постарался активно участвовать в их реализации.
            В один из дней меня вызвали в военно-промышленную комиссию (ВПК) по вопросу обеспечения нашей армии в Афганистане материалами и одноразовыми полимерными изделиями медицинского назначения, которые можно было бы использовать в полевых условиях. При этом был поднят вопрос обеспечения чистой питьевой водой личного состава, выполняющего задачи в отрыве от места расположения частей.  В условиях Афганистана (очень сухой воздух и жара) военнослужащие, израсходовав воду из фляжек и не справляясь с жаждой, пили воду из любого, случайно попавшегося, источника, заражались и выходили из строя. А поскольку вода там повсеместно заражена   микробами и вирусами, то потери от некачественной воды превышали потери от огневого воздействия противника. С этой же проблемой столкнулась и американская армия во время войны во Вьетнаме. Поэтому американцы разработали специальную полимерную трубку, через которую можно было пить любую зараженную воду. А у нас подобного устройства не было. С учётом этого, Комиссия поручила разработку такого типа трубки нашему институту.  «Но институт никогда не занимался вопросами очистки воды», - возразил я. «Однако вы же занимаетесь проблемой очистки крови, а вода - более простая система по сравнению с ней. Так что справитесь», - ответили мне. «А Комиссия, в свою очередь, поможет вам подключить к работе любые нужные институты, получить необходимые приборы и оборудование, а также обеспечить снабжение разработки требуемыми материалами. И пока не начнётся серийный выпуск, вам придётся организовать производство таких трубок у себя в институте.  Образцы американских трубок мы вам передадим», - ответили мне. 
«И постарайтесь выполнить поручение в кратчайшие сроки, поскольку в Афганистане гибнут наши солдаты», - попросил меня один из членов Комиссии.  Я в ответ только кивнул головой в знак согласия, а про себя решил, что сделаю всё возможное и невозможное для выполнения поставленной институту задачи.
Конечно, работу мы начали с тщательного исследования американских образцов трубок. Однако, кроме понимания принципа её действия, это ничего нам не дало.
Зараженная вода в американской трубке сначала проходила через объёмный полимерный фильтр, и, уже очищенная от механических частиц, поступала в секцию с йодно-обменной смолой, выделявшей равномерно йод нужной структуры и концентрации, чтобы убивать все микробы в течение ресурса работы трубки.  А затем, через второй такой же фильтр, вода попадала в секцию с активированным углём, импрегнированным серебром, который забирал на себя практически весь выделившийся йод. После чего вода проходила следующий фильтр и поступала во всасывающий мундштук.
                Проведённый анализ показал, что мы не могли воспроизвести американскую трубку, так как в нашей стране не выпускался даже материал, пригодный для изготовления полимерных объёмных фильтров; смола была, но не того качества, и не могла равномерно выделять нужной формы йод для поддержания требуемой концентрации; уголь с нужной пористостью у американцев был из скорлупы кокоса, причём импрегнированный серебром. Наших углей такого типа просто не было.  Кроме того, было не понятно, как нам обеспечить закрытие трубки по окончанию ресурса её работы.
                В результате проведенных исследований в институте была синтезирована йодно-обменная смола с требуемыми характеристиками и разработана технология её получения в промышленных масштабах. Вместо объёмного фильтра был разработан фильтр, состоявший из двух одинаковых плоских цилиндрических с ячеек из фторопласта, с мелкими отверстиями в её плоской части, между которыми располагались гранулы модифицированного угля. А вот проблема с углем, который должен был забирать йод, оказалась непростой. Чтобы получить уголь с нужной пористостью и сорбцией, пришлось модифицировать и проверить   образцы углей из всех шахт Донбасса, прежде чем был найден уголь с требуемыми характеристиками. Оказалось, что пригодным для целевого назначения был уголь только из одной шахты.
                Нам было более или менее понятно, зачем американцам понадобилось импрегнировать свой уголь серебром, но у нас в стране, к сожалению, технология импрегнирования угля серебром отсутствовала. И поэтому мы решили добавить в своей трубке секцию, содержавшую серебро-обменную смолу, и подобрать оптимальное её количество, чтобы концентрация серебра, в прошедшей через секцию воде, была ниже установленной в стране    предельно допустимой концентрации серебра в питьевой воде и в тоже время обеспечивала ресурс работы трубки. Трубка автоматически закрывалась, когда отрабатывала свой ресурс. 
            Спустя восемь месяцев непрерывной работы, мы представили на испытания вариант трубки, получивший название «Родник». Наша трубка по размерам была больше американской.  Однако она, в отличие от американской, защищала солдат не только от микробов, но и от вирусов.
             Наша трубка «Родник» успешно прошла войсковые испытания в условиях Афганистана и в гражданских группах, которые пользовались той в своих экспедициях, в том числе, и в группе людей, занимавшихся вопросами выживания в пустыне.  Оказалось, что трубка позволяла пить воду даже из колодцев, в которых находились трупы животных.
      После успешных испытаний трубка «Родник» была принята на снабжение Советской Армии.
               Одновременно с этим шла ускоренная работа по развёртыванию производственных мощностей на двух заводах отрасли для обеспечения серийного выпуска трубок. Институт, как только заканчивался этап разработки, сразу же направлял исходные данные в проектный институт, который срочно выполнял эту часть большого проекта и передавал строителям, которые исполняли его и сразу же представляли готовый участок приёмной комиссии.
              Спустя полтора года от начала разработки мощности были запущены. 
              Надо отметить, что в этой разработке принимали самое активное участие большинство сотрудников института, особенно женщины, у которых были дети призывного возраста. Они часто, не считаясь со временем, задерживались на работе столько, сколько требовалось, и добровольно выходили в рабочие смены, чтобы максимально увеличить поставку трубок в действующую армию.
За разработку и внедрение в промышленность портативного водоочистителя мне вместе с коллективом авторов была присуждена премия Совета Министров СССР.
В то время я чувствовал себя нужной частичкой своей огромной Родины!
Появлялись всё новые и новые постановления, и поэтому институт начал быстро расширяться, приобретая всё большую и большую значимость в медицине и биохимии. В институтской тематике появилось большое количество новых направлений, выросла почти в два раза его численность, институт был переведен на вторую категорию оплаты труда, открылись его филиалы в городах Клин и Курск. Планировалось построить опытный завод медицинских полимеров в Московской области и построить новый корпус института в Москве. Под них были выделены соответствующие участки земли. Все нужные документы и разрешения были получены в положенных инстанциях, и Госплан зарезервировал валюту под строительство опытного завода и комплектацию его иностранным оборудованием, так как у нас такое не производилось так же, как не было опыта строительства стерильных помещений требуемого объёма. Была выбрана шведская фирма, которая взяла на себя обязательство построить наш опытный завод за год. 
              Я же планировал преобразовать институт в медико-технический центр и добиться успеха в научной области, чтобы получить более высокие научные звания.
             Поскольку я верил в эффективность социалистической модели экономики и в преимущество государственного способа планирования по сравнению с капиталистическим рынком, то у меня не было даже тени сомнения, что всё задуманное осуществится в должное время          
               Однако жизнь распорядилась по-другому, и все мои планы остались только в мечтах.
      Первый звонок прозвучал для меня через полтора года после прихода в 1985 году к управлению коммунистической партией и государством М.С.  Горбачёва, который решил построить в стране социализм с «человеческим лицом» и затеял «перестройку». Однако, падение в 1986 году цен на нефть почти в три раза, больно ударило по нашей экономике из-за значительного уменьшения поступления валюты за её продажу. Валютные запасы быстро исчерпались, что похоронило большое количество задуманных проектов.  И план постройки опытного завода не избежал этой же участи.  При одном из посещений Госплана мне сообщили, что валюты для постройки заводе нет, и всё откладывается до «лучших» времён, которые так, к сожалению, и не наступили! Конечно, эта ситуация с нефтью затормозила развитие нашей экономики.
              С началом перестройки я возлагал большие надежды на положительные перемены в народном хозяйстве, полагая, что социалистический уклад останется прежним, директора получат больше «свободы» в управлении предприятием, а распределение материальных ресурсов будет более точным. При этом разумными темпами будет постепенно устранён возникший в экономике страны «перекос» между низкой стоимостью сырья, воды, тепла, электричества и расходов на заработную плату, с одной стороны, и высокой   стоимостью   в структуре цены на готовую продукцию остальных расходов, с другой стороны. И конечно же, нужно будет постепенно снижать процент так называемых «накладных» расходов. Такие меры, как я полагал, стимулировали бы предприятия повышать производительность труда. При этом мне казалось, что   основные изменения, связанные с повышением благосостояния нашего народа, будут происходить   не в промышленности, а в социальной сфере.
          Но этого так и не произошло.
           Вместо этого, как из рога изобилия, стали «сыпаться» всевозможные, на мой взгляд, непродуманные до конца, решения и постановления. Я не ставлю цели проанализировать все эти документы, а кратко остановлюсь только на желании верховного руководства страны создать в стране кооперативы, что стало мне вторым звонком, что в стране не всё ладно с экономикой.
                Мне казалось, что кооперативы можно было бы создавать в сфере услуг только в тех случаях, когда для их функционирования не требовалось использовать государственное сырьё и какие-либо другие материалы, применяющееся в промышленности, так как в противном случае, появление кооперативов могло стать причиной разбалансирования всей плановой экономики страны и появления неконтролируемой «свободной» денежной массы. Тем не менее, закон о кооперации был принят, причём практически без ограничения сферы их деятельности. Мало того, министерства стали требовать от директоров предприятий содействия появлению кооперативов, предоставляя площади для их деятельности. Не миновало это и меня.
На площадях института появился кооператив, который на первых порах занимался переработкой отходов медицинских полимеров нашего производства в изделия народного потребления. Кооператив не платил арендную плату за занимаемую площадь, свет, воду, тепло и мог иметь в своём распоряжении заработанные продажей наличные деньги, в отличие от института, который мог проводить все расчёты только в безналичной форме.
                Мощности по переработке полимеров у кооператива выросли, и наших отходов стало не хватать, а фонды на сырьё кооперативам не выделялись. Поэтому не удивительно, что необходимость в полимерном сырье в институте вдруг заметно возросла. Кроме того, сотрудники института стали жаловаться на задержки в уборке помещений, так как уборщицы за наличные деньги сначала обслуживали помещения кооператива, а только потом приступали к выполнению своей должностной обязанности. Возможность сразу получить наличные деньги соблазняла многих сотрудников института, даже в ущерб основной работе. Производственная дисциплина в институте стала ухудшаться с каждым днём. Поэтому, не дожидаясь указания министерства, я выпроводил кооператив из института.
В общем, ставка на кооперативное движение провалилась.
                Авторитет власти у меня стал явно падать, и я всё больше и больше разочаровывался в её действиях и даже в самой возможности предотвратить надвигающуюся катастрофу. В стране бушевала инфляция, полки магазинов опустели, вспыхивали беспорядки на её окраинах, росли бандитизм и воровство. В нескольких республиках прошли референдумы по вопросу их выхода из состава СССР и получения государственной самостоятельности. Так, например, на Украине в пользу этого проголосовало более 92% процентов при явке 84% электората. В Эстонии – 72%; в Латвии—73%; В Литве -90%. Наряду с должностью президента СССР в некоторых советских республиках появилась аналогичная должность.
Впереди замаячил распад нашей государственности.
                Восьмого декабря 1991 года в правительственной резиденции Вискули президент РСФСР Б.Н. Ельцин, президент Украинской ССР Л. Л. Кравчук и
 Председатель Верховного совета Белоруской ССР С.С. Шушкевич подписали соглашение о создании Содружества независимых государств и ликвидации СССР, как государства. Белорусский комитет государственной безопасности сообщил об этом президенту страны М. С. Горбачёву и окружил своими сотрудниками здание резиденции, ожидая соответствующей команды, на арест участников этого совещания, но той не последовало.
                Как только произошедшее стало известно всем, то я сначала посчитал, что наш президент страны М. С. Горбачёв человек нерешительный и поэтому не сумел препятствовать исчезновению страны, главой которой он являлся. Но затем в голову мне пришла мысль, а что бы могло произойти в случае их ареста. Как это воспринял бы белорусский народ, мне тогда было не совсем понятно, а вот то, что многочисленные сторонники Бориса Ельцина в РСФСР выйдут на улицы с требованием его освобождения, и страна погрузится в смуту безвластия, было совершенно очевидно. А уж то, что вся Украина обязательно встанет на защиту избранного ими президента и потребует его освобождения, вплоть до военных действий, можно было не сомневаться. В стране могла снова вспыхнуть гражданская война, да ещё с ядерной компонентой, поскольку Украина на своей территории имела ракеты с ядерными зарядами, а также около 200 самолетов, некоторые из которых могли нести ядерное оружие.
      Осознав это, я по-другому стал относиться к решению Михаила Горбачёва отказаться от ареста участников совещания в Вискулях и покинуть пост президента СССР.  При всех его промахах и ошибках, он, добровольно покинув свой президентский пост, предотвратил гражданскую войну в СССР, да ещё с вероятным использованием ядерного оружия.
              Мне кажется, что наши потомки оценят положительно решение М.С. Горбачёва, предотвратившее ядерную войну на нашей территории.
               На этом эра социализма в нашей стране ушла в прошлое, и на смену пришёл капитализм, но явно не с «человеческим лицом».
               Конечно, социалистического строй обладал многими достоинствами такими как: плановое управление экономикой, которое показало высокую эффективным при мобилизационной ситуации; доступность товаров первой необходимости; постепенное улучшение материального положения для большинства людей; отсутствие безработицы и расслоения общества на очень богатых и очень бедных; бесплатная медицина; спортивные секции и кружки для детей не требовалось оплачивать; учителя в школах ответственно относились к своим обязанностям обучать и воспитывать детей; все были уверены в завтрашнем дне.
Наряду с этим имелись и существенные недостатки, особенно в экономике
В первую очередь это отсутствие стимулов мотивации труда и конкуренции, низкая производительность труда, громоздкая и негибкая система управления экономикой, стремление планировать всё начиная от мелочей в сфере услуг и кончая ракетами. 
При этом я считал, что все это можно постепенно исправить и стать лучшей страной мира для трудящегося человека.
                Однако народ, по-видимому, устал от пустых полок магазинов, всеобщего дефицита всего и вся, идеологического пресса во всём и везде, а также ограничений в предпринимательской сфере деятельности и неудачного управления народным хозяйством. Большинство общества хотело перемен в стране и экономике, а также повышения своего благосостояния. 
                Наступило время Б.Н. Ельцина и его молодых реформаторов, которые провозгласили переход страны от социалистического строя к капиталистическому, как к наиболее прогрессивному способу развития страны.  В 1991 году Президент России Б. Н. Ельцин объявил, что теперь мы будем строить в стране не социализм, с его неэффективной экономикой, а капитализм.  Правда, при этом он не уточнил, какой тип капитализма мы будем строить: европейский, латиноамериканский, африканский или азиатский.  Этим вопросом я и сам далеко не сразу озадачился!
              Капиталистическая экономика, как известно, базируется на нескольких основных принципах: конкурентность среды при производстве и продажи товаров, а также оказания услуг; многообразия форм частной собственности; ориентирования на удовлетворение спроса на продукцию; свободной предпринимательской деятельности; высокой производительности труда; быстрой адаптацией к условиям потребителя и минимального вмешательства государства в хозяйственную деятельность.
               С другой стороны, капиталистическому строю присущи и существенные недостатки: регулярные кризисы перепроизводства товаров; безработица; стремление организовать монополии; расслоение общества на богатых и бедных; большие инвестиционные риски; ориентирование на сиюминутную выгоду.
При этом следует отметить, что развитие капитализма в Европе начиналось с этапа первоначального накопления капитала, длившегося почти триста лет. А тут перед руководством страны стояла задача передать в частные руки огромную государственную собственности, после чего неизбежно, как я считал, последует этап её перераспределения и концентрации в руках отдельных частных лиц или групп, которое может носить криминальный характер, поскольку «свободные» деньги, в основном, были в «теневой» экономике в руках  «скрытых» дельцов или в общаках криминальных структур.   И сколько же по времени этот процесс приватизации продлится и в каких формах, предсказать было сложно.
        Надо заметить, что первый закон о приватизации государственных предприятий был принят ещё в 1990 году и был направлен на передачу предприятий через акционирование и выкуп в собственность трудовых коллективов, как это было сделано в социалистической Югославии, и не касался социалистической ориентации нашей страны. В принципе, такой закон не вызвал у меня   чувства отторжения, и я спокойно отнёсся к этому событию.
              По жизни мне много раз пришлось побывать в большинстве европейских капиталистических стран и убедиться, что их уровень жизни народа заметно выше, чем в нашей стране, и экономика в неплохом состоянии. Я как-то безоговорочно решил, что у нас в стране будет воплощён европейский тип капитализма без олигархов и диктатуры одной партии.
             Однако в жизни всё оказалось не так. Сначала моё удостоверение перестало служить пропуском даже в наше отраслевое министерство, не говоря уж о Госимуществе и Мосимуществе.  Вместо профсоюзной организации в институте появилось понятие трудового коллектива, который должен был организовать приватизацию. Государство открыло войну против института: перестало его финансировать, запретило аренду свободных площадей, передало помещения и оборудование общего пользования нескольких институтов, расположенных рядом, только одному, который первым пошёл на приватизацию. Началась вакханалия проверок различными органами, выискивающими любой повод оштрафовать институт и получить, таким образом, средства для своего собственного существования.
В результате, года через два филиалы института исчезли, численность сотрудников уменьшилась почти в три раза, заказов на научные исследования или опытно-конструкторские работы ни от государственных структур, ни от частного бизнеса не поступали. Остатки когда-то достаточно известного института держались на плаву за счёт налаженного      выпуска полимерных медицинских изделий, в первую очередь, планшетов для анализа крови и катетеров. Научные исследования в очень ограниченных масштабах велись только для нахождения возможностей производства новой продукции и решения проблем, связанных с производством.
                У меня в то время складывалось впечатление, что руководство новой России считало, что отраслевые институты и конструкторские бюро, обеспечивавшие технологические разработки и поддержание стандартов, больше не нужны, а уж тем более – их научные работники. Институты и конструкторские бюро стали массово разоряться и переставать функционировать даже в оборонных отраслях промышленности. Потеряв работу и надежду сохранить себя, как учёного, конструктора или крупного специалиста-технолога, научный люд стал массово уезжать за рубеж, большей частью в США, где находил и кров, и место работы. Не удивительно поэтому, что друзей и знакомых за рубежом у меня вдруг стало намного больше, чем в самой России.  Получил и я несколько предложений от крупных иностранных фирм покинуть нашу страну и перейти на работу к ним.
                Конечно, я был вынужден проанализировать складывающуюся в стране ситуацию и принять правильное решение. Как учёный я понимал, что полученные результаты исследований в итоге обязательно станут общим достоянием всего человечества, где бы ни жил и ни работал их автор. И что за каждым научным достижением стоит конкретный человек, выбравший путь учёного и задающий себе вопрос, что если он упустит свой личный шанс что-то сделать в науке, то зачем же тогда он им стал?!
                В новых условиях, сложившихся в нашей стране, мой отказ от выезда за рубеж ставил крест на моей карьере учёного.  Да и возглавить какое-либо крупное и нужное государству направление мне уж явно не придётся.  Все мои интересы окажутся связанными только с проблемами выживания института, поскольку заниматься своим бизнесом мне явно не хотелось.
Аргументы с другой стороны: я русский и всегда гордился этим; вокруг меня   много дорогих мне людей; я должен помочь своим детям «встать на ноги» и всегда чувствовать их ответную любовь к себе. Тут в России- могилы моих родителей, моя малая родина, которая жила в моих воспоминаниях, и   меня до глубины сердца трогает природа средней полосы России. В общем, я решил статься в России несмотря на то, что Она в лице государства, стала явно неблагосклонна ко мне.
По мере продвижения приватизации «вперёд» у меня менялось в худшую сторону отношение и к ней, и к её организаторам. Если раньше я считал, что её явные недостатки связаны с неопытностью конкретных функционеров, то постепенно пришёл к мысли, что всё происходящее является продуманными действиями с целью любым путём быстро создать прослойку богатых собственников, которые стали бы защитниками идей капитализма в стране, а также, - как можно раньше уничтожить всё, что напоминало бы о достижениях социализма. Поэтому стоимость ваучера при ваучерной приватизации (один из способов передачи государственной собственности в частные руки с помощью ваучеров, которые в дальнейшем обменивались на акции предприятия) была в сотни, а может быть в тысячи раз занижена по отношению к стоимости, стоящей за ним государственной собственности. Это позволяло без труда скупать ваучеры у обманутых бросовой ценой людей и концентрировать их в руках немногих, кто мог приобрести их в большом количестве, в том числе, и через ваучерные фонды, с целью получить в собственность реальные активы (предприятия). А уж после проведения так называемых «залоговых аукционов», когда группа малоизвестных народу людей из круга знакомых с семьёй   президента Бориса Ельцина, с помощью самого государства, получила за бесценок по огромному куску государственной собственности, превратившись в олигархов-миллиардеров, я стал противником проводимой в стране приватизации и пополнил ряды недовольных правлением Ельцина. Получалось, что   в стране, по моему мнению, складывался какой-то «воровской» капитализм, да ещё бандитскими методами. Государственную собственность просто растаскивали с целью обогащения узкого круга так называемых «новых предпринимателей».
              Иллюстрацией этого служат данные, которые автор нашёл в интернете. Вот суммы, поступившие в бюджет от приватизации государственной собственности в разных странах: в огромной России – 7,2 миллиардов долларов, в крошечной Венгрии - 15 миллиардов долларов, в большой, но нищей Бразилии – 19,7 миллиардов долларов. 
                Однако моё мнение и взгляды уже ничего не значили и никого не интересовали, разве что только близких друзей.
А жизнь в стране всё шла своим чередом… .
               В начале 90-х годов, чтобы сохранить институт, мне пришлось отбиваться от «наезда» бандитских группировок, требовавших стать его «крышей» за большие деньги; периодически выслушивать откровенные угрозы расправы надо мной и членами моей семьи, если я не помогу бандитам стать владельцами здания; периодически отклонять предлагаемые взятки за содействие в захвате института через акционирование. При этом государственные органы, призванные защищать государственную собственность, просто бездействовали и никак не реагировали на мои обращения о помощи. Кроме возмущения такая ситуация в стране у меня ничего не вызывала, но, что же делать, если я был рядовым жителем России и не собирался её покинуть.
                Слава Богу, эти беспокойные и опасные годы прошли и канули в прошлое, однако за институт взялись государственные структуры. С течением очень короткого отрезка времени методы и способы взаимодействия чиновников с институтом всё больше и больше становились похожими на обычное вымогательство. Особенно после того, как институт был включён в список на приватизацию. 
За свою подпись или визу на документы даже знакомые чиновники стали открыто требовать деньги. Зная, что я не умею и не хочу давать взятки, они предлагали оплатить счета их частных фирм или принять фиктивно на работу своего человека, который только расписывался бы в ведомости и забирал оговоренную зарплату. И я был вынужден пойти на их условия, поскольку другого пути решения жизненно важных для института проблем просто не было. А вот давать взятки остальным мелким «хищникам», включая надзорные органы, взялся один из моих заместителей, и я очень благодарен ему за это. В этой ситуации я чувствовал себя не самостоятельной фигурой, а маленькой букашкой, пытающейся не утонуть и выплыть в этой, состоящей из денег «реке» без берегов. За всеми действиями теперь стояли только деньги и личная выгода, а не государственные интересы. Ужасно!
                После очередного преобразования Кабинета министерств в 2004 году институт оказался подчинённым Агентству по управлению государственным имуществом, которое входило в его состав.  Разные по рангу чиновники неоднократно вызывали меня в Агентство и требовали заплатить за использование институтом государственного имущества, которым он располагал. При этом цифры задолженности были разными, как и счета, на которые они должны были поступить. При каждой такой встрече я изображал из себя «туповатого» директора, который ну никак не может понять, почему государственный институт должен был платить государству за использование имущества, официально переданного институту для эксплуатации, тем более что налоги институт исправно платил и не требовал дотаций для своего существования. Меня отправляли подумать и вызывали снова, а затем начали грозить учесть моё поведение при приватизации института.
                Это сильно меня раздражало и беспокоило, так как в это время основное технологическое оборудование по переработке полимеров износилось, а средств на покупку нового не хватало. Понимая это, я заранее согласовал с министерством его продажу и переход института на новое направление - создание ассортимента полимерных клеев медицинского и технического назначения. Оборудование для этого в институте имелось, однако нужно было создать большое количество чистых, (бес пыльных) помещений. Дело это я считал перспективным, поскольку только одна из американских фирм выпускала 260 клеев различного назначения, и стоили такие клеи совсем не дёшево. А у нас в России было в ходу два-три клея, да и те ненадёжные. Вся прибыль   института уходила на этот проект.
              Конечно, по сравнению с моими масштабными проектами во времена социализма, это был совсем небольшой проект, но, тем не менее, как я считал, полезный для России. Увы, осуществить этот проект мне так и не удалось.
В конце марта 2005 года меня в очередной раз пригласили в Агентство к знакомому чиновнику достаточно высокого ранга. Первый вопрос был: «Как идут дела в институте?». Я обрадовался этому вопросу, поскольку мне его прежде никто не задавал, а этот вдруг выразил интерес к институтским делам. Поэтому я с большим энтузиазмом принялся рассказывать о своих планах. «Вы распродаёте литьевые машины, не согласовав это с Агентством», - прервал он меня.  «Так я же все вопросы согласовал с министерством ещё полгода назад», - ответил я. Он немного помолчал и спросил: «А почему институт отказывается платить Агентству?». – «А вы покажите мне, пожалуйста, хоть какой-нибудь документ, обязывающий институт — это делать?» - попросил я, припёртый к стенке. Чиновник промолчал, а потом произнёс: «Я вас не задерживаю, но мы учтём ваше поведение». И «учли» достаточно быстро.
Уже через неделю этот чиновник сам приехал ко мне в институт и привёз приказ министра о разрыве, по инициативе администрации, контракта со мной и освобождении меня от должности директора. С собой он привёз и нового директора, который оказался мастером спорта по автомобильным гонкам.  Я был настолько поражён профессией нового директора, что даже не стал комментировать его назначение. Институт был явно отдан на заклание неизвестной для меня финансовой группе и через процесс акционирования довольно быстро, как я думал, исчезнет, как отдельная самостоятельная единица. От него останется только корпус, площади которого новый собственник будет сначала сдавать в аренду частным фирмам, или просто выставит его на вторичную продажу... . Так оно и произошло!
 В общем, неожиданно для себя я стал пенсионером, то есть человеком, который перестал быть нужным своему государству, а теперь - только своей жене, своим детям и родственникам. Первое время чувства обиды, горечи и растерянности буквально переполняли меня, не давая дышать полной грудью и трезво оценивать ситуацию. Однако, «Всё проходит и пройдёт, красота лишь вечна», - написал я в одном из своих стихотворений и у меня эти чувства постепенно остыли, и я успокоился.
              На этом моё взаимодействие с государственными органами закончилось, если не считать вынужденных встреч с «мелкими» чиновниками и муниципальными служащими. 
Первое время я, не знал, чем себя занять и, конечно же, ощутил нехватку денежных средств. Не очень-то наше «обновлённое» государство заботиться о материальном положении своих пенсионеров! Медицина стала платной, а в государственных поликлиниках можно неделями не попасть к нужному специалисту. Цены непрерывно растут в том числе на лекарство, коммунальные выплаты, и на все виды услуг. Кроме того, в стране бушует инфляция, а размер компенсационных прибавок к пенсии не покрывают всё возрастающие расходы. Моя жизнь заметно осложнилась, так как к тому же начались проблемы со здоровьем!
Но все эти проблемы благополучно разрешились: в свободное время я стал писать книги был и был принят в Союз писателе России, а дети взялись помогать материально.
               Я, иногда, с удовольствием вспоминаю время, когда наша наука была одной из передовых в мире, учёные пользовались уважением и авторитетом, как в обществе, так и в государственных структурах, а школьное образование считалось одно из лучших. И меня очень раздражает, что не достижения человека, а наличие больших денег стали основным мерилом успеха и положения в обществе. «Нажива, нажива и ещё раз нажива» - неожиданно стало лозунгом для многих людей! Одним словом, одни люди становились всё богаче и богаче, а другие всё беднее и беднее.
И если не считать того, что экономика в стране стала рыночной, и появилась частная собственность, о достижениях капитализма и о его типе, по-моему, говорить пока ещё рано. Конечно, в условиях, когда промышленность испытывает огромные трудности, малые города, посёлки и деревни обезлюдивают и гибнут, а демографическая обстановка угрожает исчезновением русского народа, как образующей нации, будет не просто и, наверное, не быстро, создать эффективную экономику, искоренить коррупцию и войти в число стран с высоким уровнем жизни своих граждан.

                10. 02. 2025года.