Васенька

Васька встречал свою последнюю зиму. Откуда узнал — сам не понимал. Чувствовал. Пришла его пора, поманила мягкой лапой кошачья судьба. Он тяжело встал, выгнул спину и снова сел. Все спят. Тихо. Васька прошел на кухню и запрыгнул на подоконник. Уставился в темноту. За окном сыпал снег — белый, мягкий, летел с неба большими изящными перьями. Он следил за их полётом и жмурил глаза. Хорошо. Вся суета кошачьей жизни осталась позади. Все эти ночные скитания, безудержные скачки по дому — все осталось в прошлом. Последний год Васька больше спал, свернувшись клубком на тёплом пледе, или сидел на подоконнике и смотрел на птиц. Но даже они перестали вносить сумятицу в его кошачьи мысли. Мир стал замирать, тормозить свой стремительный бег. Перестал будоражить его чувства своими шорохами и запахами. Он снова закрыл глаза. Тихо. Снег. Да… тикают часы на стене. Вчера поставили ёлку. Кот спрыгнул с подоконника и медленно пошел в комнату. Ёлка безбоязненно раскинула свои ветки-лапы, не опасаясь, что будет брошена на пол. Блестит пузатыми шарами. Васька подошел ближе, мокрым носом ткнулся в шар на нижней ветке. Тот закачался. Он было поднял лапу, но, подумав, опустил. Это больше не его проблемы. А вот что действительно волновало — так это она. Кот посеменил в спальню. Она спала. Кудряшки упали на лицо. Он уставился немигающим взглядом на свою хозяйку. Его время уходило. Но на кого он оставит её? Васька зажмурил глаза, вспоминая её смех — тысячи звонких колокольчиков. Так он звучит, такой щёкотный, родной. По кошачьим усам скатилась слезинка. Ему будет не хватать этого смеха. Надо что-то предпринять. И, словно откликнувшись на его желание, на новогодней елке закачался большой красный шар.
Утром Васька приступил к осуществлению задуманного. Немного покрутившись по дому, он сел в прихожей у двери и замяукал. Это даже было не мяуканье, это был крик — громкий, гортанный, требовательный. Наташа подошла к коту:
– Тебе что, на улицу надо? Но там же холодно. Может, передумаешь, Васенька?
Он даже не посмотрел на хозяйку, а продолжил своё гортанно-ультимативное выступление. Наташа накинула пальто и открыла дверь.
– Васенька, только не долго. Зябко. Я подожду. Иди.
Кот выскользнул в приоткрытую дверь и, не оглядываясь, рванул через двор.
– Васенька... — она увидела, как он скользнул в дырку в заборе и пропал.
Как только хозяйка скрылась из виду, Васька сбавил скорость и медленно побрел вдоль забора. Ничего путного в голову не приходило. Эх, Наташа, Наташа. Кто присмотрит за тобой, когда меня не станет? Кот остановился и сел. Задрав морду, смотрел, как с неба огромными хлопьями падает снег. Белые пушистые бабочки медленно летели к земле и пропадали. Они садились на Ваську и цеплялись за его рыжую шерсть, скоро их стало так много, что он стал походить на белый сугроб. Мороз крепчал, а Васька продолжал смотреть, как летит снег, и ему чудилось, что он слышит звон колокольчиков — таких щёкотных и родных. Кот закрыл глаза.
Наташа не находила себе места от волнения. Когда стемнело, а Васька не вернулся, она, надев пальто, отправилась на его поиски. Следов было не различить — снег быстро укрывал всё, что попадалось ему на пути.
– Васенька, где же ты? — повторяла Наташа.
Вдруг впереди она увидела его, вернее, почувствовала, что небольшой белый холм и есть её верный друг. Наташа бросилась разгребать снег. Васька был мёртв. Она схватила его в охапку и побежала домой. "Отогреть, ещё можно отогреть", — думала она, крепко прижимая к себе рыжее безвольное тельце.
Наташа принесла Ваську домой, обернула в пушистое полотенце. Она терла его лапы, пытаясь согреть, но тщетно. Васька ушёл навсегда. И, словно в подтверждение этого, на ёлке снова закачался пузатый красный шар. С одного бока его блестящее глянцевое тело вдруг запотело. Будто кто-то прижался к нему тёплым влажным носом. Часы пробили двенадцать. Наступил Новый год.
Наташа тихо плакала. Вдруг она услышала слабое тихое мяуканье. Она решила, что ей показалось, но из-за двери, а звук шёл именно оттуда, снова раздалось едва различимое жалобное мяу. Наташа распахнула дверь и увидела маленького рыжего котёнка. Шар на ёлке снова закачался.
– Васенька!