Храм

За ручку бабушка ввела маленькую Манюню в церковь. Девочка восторженно смотрела на красивые высокие окна, много золота, девственно чистые стены,  на которых висели старые огромные иконы, тихий шёпот большого количества людей и впереди алтарь. Он был тёплый. Из дерева, тёплый своей душой. Удивительно красивый иконостас, какой-то родной.
Свечи трещали. В церкви было тепло. Рядом были соседки по улице, бабушка Вера пела на клиросе, бабушка тихонько подпевала певчим и Манечка тоже попробовала. Посмотрела на бабушку, мол, можно? Та ласково улыбнулась в ответ.

С тех пор и до тринадцати почти с половиной лет Манюня очень любила ходить в церковь.  Там ей всегда было отрадно, уютно и дома. За это время она сама успела петь на клиросе, влюбилась в церковные обряды на Троицу, но больше всего радости ей приносила Пасха. Суета сует царила дома: приезжала мама, они с бабушкой убирали, месили, пекли, мыли- делали всё сразу. В ночную службу собирали сумку и шли освящать куличи. Радостная служба, в конце улыбающийся батюшка обязательно святой водой брызгает от души не только куличи, да яйца, а ещё и людей, те радостно крестятся и отовсюду слышится: “Христос Воскресе!” – “Воистину Воскресе!”
Возвращались на рассвете. Шли через слигу- деревянный мостик через речку. День только начинал зарождаться. Тишина и гармония природы окутывали и проникали в каждую клеточку. Отстоять всенощную было непросто и дома быстро ложились спать, так как через несколько часов идти на кладбище.

В ту ночь, что умер дедушка, Манюня стояла на коленях перед иконами дома. В слезах она умоляла Господа и святого Николая угодника спасти её дедушку, вернуть всё назад, чтобы были бабушка,  дедушка и она. Она падала ниц и плакала. Плакала и умоляла. Долго. Ушла в зал на диван и уснула с включённым бра на стене. Бабушка и мама были в больнице у дедушки. К утру раздался звонок, мама сказала,  чтобы она шла к тёте Лиде. Тётя Лида была родственница и соседка. Девочка поняла, что случилось горе. Но ещё с того возраста она верила только своим глазам.
Подняв глаза над гробом, Маня смотрела на икону со злобной ненавистью. Она обиделась на Бога. Боль внутри разрывала всю её и деформировала реальность. Было унизительно вспоминать, как она самозабвенно умоляла того, которому безоговорочно доверяла и верила безусловно. Маленькая девочка, без опоры внутри и достаточной поддержки в реальности, вычеркнула Господа из сердца навсегда. Так она тогда решила.

Марусе было около двадцати лет, когда она шла в Москве от метро “Китай- город”. Внутри собрались тысячи галактик пустоты. Они разгоняли в душе девушки молчаливую серую пыль. По дороге стоял храм. По расположению и низенькому входу было понятно,  что он древний. Маруся зашла, по привычке перекрестилась, прошла в центр, поцеловала иконы и встала, как вкопанная. На негнущихся ногах кое-как доковыляла до лавочки и села. Она вдруг поняла, что в церковь вошла впервые за семь с лишним лет по велению сердца, сама. Замелькала перед глазами киноплёнка кадров прошлого. Стало трудно дышать и глотать. Ком рос из горла, пока не вылился из глаз. Девушка сидела и рыдала. Долго. Очень долго. Пока не выплакала всё до последней капли из себя.

В свои сорок три года Мария Александровна уже не верила в религию. Она верила в Бога, который есть любовь и, который в любви не может карать. Она верила в Бога, который оставляет право за каждым человеком проявлять свободу воли. Не верила в ад и грех- сказку о расплате “потом”. Знала, что всё здесь и сейчас.

–Не знаю про ад или рай,- дедушка крепко прижимал к себе Манюню и гладил по волосам рукой в кромешной тьме. Отключили свет, а через дорогу умер сосед и девочке было очень страшно. –Всё здесь, на Земле, сразу. Каждый сам создаёт себе и страшное и доброе. Я знаю,  что здесь есть жизнь,  её нужно жить честно и по сердцу, а мёртвому уже всё равно.
Дедушка был мудр сердцем. Без подробностей тогда он передал любимой внучке самую главную истину жизни.

Мария Александровна любила ходить в храм. Больше всего, когда там никого не было. Становилась под купол, задирала голову и улыбаясь благодарила Господа. Ласковая прохлада по векам и щекам была ей ответным отеческим поцелуем. Конечно это были сквозняки для простых смертных,  но для неё– Божье дуновение.
А иногда она шла на службу. Подпевала певчим, в единении всех верующих, с голосом любимого отца Александра душа ликовала. Стоять долго не могла. Хотя знала, что стоять во время службы– не просто так. Это осталось от древних славянских практик, когда через ноги идёт энергия Земли-матушки, а сверху от Творца. А кто-то неверно истолковывает, что это как наказание от Бога, мол, постой вот, чтобы знал своё место. Но всё наоборот: с великой любовью и во благо для каждого.
Мария любила храм. Детство было всё пропитано верой, она знала наизусть молитвы, знала слова службы, ей было там хорошо и спокойно.

Мария Александровна долго искала “свой” храм, чтобы прийти и дома. Чтобы батюшка был проявлением любви и добра. Несколько лет она ездила то в один, то в другой, а получилось, что жила рядом почти всё время, просто ждала,  когда построится. То был очень похожий внутри на её церковь из детства. Во дворе невероятно красиво, туи, кустарники, розы, огромное количество цветов и на улице и в храме– Марии было важно всё абсолютно, чтобы прийти домой к Творцу и поговорить по душам. Она давно ничего не просила у Всевышнего. Зачем? Всегда всё будет, как лучше для неё,  но без ограничения свободы выбора.