Сорок седьмой год в жизни егора и пантыльчан

Из рукописи первого тома романа "Вспоминая жизнь, похожую на романную"

Незаметно прошел февраль сорок седьмого  и день рождения героя повествования Егорки или Егора Андреевича Суханова.

Начался март и у мальчишек появились новые заботы, связанные с подготовкой к новому прилету скворцов. К концу марта возле всех домов уже виднелись обновленные и новые скворечники. Ребята их ждали с нетерпением. Особенно, часто стали заглядывать на скворечники в первых числах апреля. Как всегда, скворцы появились внезапно. На этот раз вечером девятого апреля залетели два или четыре скворца. Видимо, это были «разведчики». На другой день к вечеру прилетела целая стая, и деревня окунулась в щебетание и свист скворцов. Эти песни скворцов продолжались практически месяц. Ребята были в восторге. Некоторые перестали даже готовиться к урокам, пропадая целыми днями и вечерами на улице возле скворечников.

К концу апреля образовался наст на полях и в огородах. Начались на насте игры зайцев, которые выбегали целой стаей на поле возле деревни, перепрыгивали друг через друга, устраивали настоящие состязания по бегу, подпрыгивали, в общем, радовались весне и солнцу. Егорка часто приглашал в дом других ребят для того, чтобы они воочию увидели игрища зайцев. Почему-то они выбегали как раз на поле, расположенное перед домом Аграфены? Этого никто не знал. Может быть потому, что Егорка очень любил животных и птиц, и они, предчувствуя это, радовали его своими играми и песнями. Так это было, или нет, сказать трудно. Но всю жизнь Егорка считал, что многие животные и птицы умнее людей.
- Как птицы знают, например, что наступила весна и им нужно возвращаться с юга на север, причем за тысячи километров. А здесь нужно найти свои гнезда, т.е. не забыть где они расположены. Дальше вывести потомство, научить, какая пища птенцам нужна для корма, приучить к общению между птицами и к подготовке их к отлету в южные части мира.

Или в качестве примера взять городских голубей и стрижей. Сколько раз Егор замечал, что если что-то случится с тобой или с кем-то из семьи, то об этом подскажут голуби или стрижи. Правда, наблюдать эти свойства птиц Егор стал только под старость. Так, например, в начале 2000-х годов они с женой летом отдыхали в санатории Самарский, и как только должно было чему-нибудь случиться в доме, так тут же в лоджию залетал голубь и ударялся прямо в стекло. Жена говорила:
- Ну что, Егор, надо ехать домой. Там что-то случилось... – и точно через час или два звонили соседи из дома, в котором они жили, и сообщали об очередной коммунальной аварии. Причем, дважды об этом извещали Егора именно голуби. Но не дремали и стрижи, которые для Егора являются любимыми птицами. И вот однажды, собираясь в начале июля месяца на работу, Егор случайно подошел к окну, глянул на стрижей, которые кружились возле окна и один из стрижей ударил по стеклу. Такого Егор еще ни разу не видел, чтобы стриж ударился о стекло. Жена говорит Егору: «Жди каких-то неприятностей!». И действительно в тот день в корпусе, где располагалась кафедра Егора, объявился воришка, который нашел удобный случай, зашел на кафедру и вытащил из сумки Егора бумажник с двадцати тысячами рублей и связку ключей от дома и от кафедры. Понятно, Егор не знал, что и подумать. Может быть, кто-то из студентов «обчистил» Егора или кто-то из сотрудников вуза. Заявлять о пропаже никому не стал, известил об этом лишь преподавателей и инженеров кафедры.

 И вдруг где-то уже осенью на домашний телефон раздался звонок:
- Вы Суханов Егор Андреевич?
- Да. Я вас слушаю.
- Это из полиции. Мы поймали вора и изъяли у него ваш бумажник, правда, пустой и без денег.
- Как вы узнали, что это именно мой бумажник?
- Очень просто. Там лежит ваш пропуск в университет.
- Ну что же, спасибо за находку.
Следователь, которому было поручено это дело, пригласил на другой день побывать в полиции и встретиться с ним. Егор подтвердил факт кражи бумажника с деньгами и связки ключей. Деньги и ключи они, понятно, не нашли у вора. Это, видимо, означало одно, что он продал связку ключей кому-то из своих подельников. Понятно, что за серию краж у других граждан Самары преступник понес уголовное наказание. Но дело не в этом, а совсем в другом. Стриж подсказал Егору какую-то пропажу утром и во второй половине дня она состоялась. Вот и не верь предсказаниям для людей именно птиц, которые как бы предупреждают людей о каких-то страшных для них событиях! Но как они об этом узнают заранее, это остается загадкой, которую вряд ли кто способен разрешить.

Ну а пока поговорим о первом классе. В 1947 году Егор окончил четвертую четверть на отлично. Ему выдали Почетную грамоту и наградили тремя тетрадями уже для второго класса. Летом, как всегда, был отдых и работа в колхозе. Именно в это лето сорок седьмого ребята решили построить на реке
Пантылка пруд. Им очень хотелось, чтобы у них была большая вода, как примерно в реке Белая Холуница, которую они неоднократно видели возле села Ильинское. Большая вода дала бы возможность научиться плавать, может быть покататься на плоте и завести рыбок в виде плотвы, окуней, сорожек и другой мелкой рыбешки. Пруд решили делать за огородом Аграфены. Стоило спуститься к речке через проулок и дойти до моста через Пантылку, слева от которого был достаточно большой омут, и ты уже находишься возле будущего пруда. Ребята, задумавшие такую «стройку», в начале сомневались: «Не сизифов ли это труд». Поэтому вначале работа шла медленно. Многие сомневались в реализации такого «проекта» ребят. Даже взрослые отговаривали ребят, что у них ничего не получится. Поэтому кто-то шел на сооружение пруда с охоткой, а кому-то не хотелось копать дерн по берегу и таскать его к речке. Но по мере того, как начинала прибывать вода в речке перед прудом, всем стало понятно, что с этой задачей ребята успешно справятся. Где-то к середине июля пруд оказался построенным. Даже взрослым не верилось, что ребята способны на такое важное для них дело, как строительство пруда. Перед окончанием достройки пруда начали делать плот из обычных дверей, которые оказались у кого-то лишними или ненужными. Спустили плот на воду и поняли, что он вполне устойчив и может брать где-то двух ребятенков или одного взрослого. Помнится, что с этой победой, может быть в том же сорок седьмом или сорок восьмом году, поздравил ребят даже Иван, который раньше, как уже говорилось, был председателем колхоза. Дядя Иван, прежде всего, поднялся на плот, испытал его грузоподъемность и ходовые качества. Затем осмотрел само сооружение пруда, посоветовал с двух сторон прокопать канавки в обход самого остова пруда для схода лишней воды. Иначе, по его мнению, вода опрокинет остов пруда, и весь труд ребят пойдет насмарку. Ребята прислушались к советам Ивана и быстро устранили свои оплошности. Затем дядя Иван подошел к омуту, вода из которого уже выходила из берегов, разделся и нырнул. Затем лег на спину и показал ребятам класс плавания на спине, на боку и по-собачьи. Ребята были в восторге от его плавания, и им очень хотелось быть на дядю Ивана.
- Можно мне нырнуть в омут? – попросил самый взрослый из них Алешка Суханов.
- Можно-то, можно, но вдруг ты не вынырнешь и начнешь хлебать воду, - проговорил Иван.
- Ну да ладно. Прыгай. Если что я тебя вытащу на берег – посоветовал Иван.
Алешка снял трусы, зажал руками уши, нос и прыгнул в воду. Вынырнув, стал барахтаться в воде. Дядя Иван схватил его одной рукой и доплыл вместе с Алешкой до берега. Хотя в целом купание Алешки было не совсем удачным, но сам он гордился своим поступком и всем обещал, что через день-другой он поплывет.
- Ребята учитесь плавать, заходите в воду справа от омута, там, где не так глубоко, и как только почувствуете, что дно кончается, начинайте работать руками и ногами. Только так можно научиться плавать. Меня, помню, отец как-то кинул не в этот, а в большой омут, который находится почти напротив Анисимовского починка, я, как сегодня Алешка, побарахтался в воде, отец помог мне доплыть до мелкого места, затем еще два раза бросил, и я поплыл. С тех пор перестал бояться воды и частенько с Андрюхой, Николкой и Виталькой ходили купаться в тот самый глубокий омут – давал советы дядя Иван.
В семейной жизни Ивана произошли изменения. У них с Анной родилась еще одна дочь Лариса. Ему самому хотелось, конечно, рождения не дочери, а сына. Но человек располагает, а бог определяет. Поэтому всем было ясно, что Иван добьется, чтобы Анна родила ему еще одного или двух ребятенков, и, хотя бы один из них был мальчиком.   

Дальше ребята задумали, найти мальков мелких рыб, поймать их где-нибудь, принести и выпустить их в пруд. Правда, ребята не знали, где можно найти этих мальков. Дядя Иван считал это баловством, потому что, по его мнению, в речке должна жить только та рыба, которой природой написано, что здесь для нее все подходит. А так как в речке Пантылка живут только щуки, налимы и пескари, то значит, они и будут только здесь жить. Остальные рыбы здесь не выживут.
Однажды Алешка сказал ребятам, что он видел много плавающих мальков фактически в ручье по дороге в деревню Жуйковцы. На другой день они решили исследовать этот небольшой ручей. Взяли ведро и отправились на ручей. Подошли к ручью, и действительно в небольшом углублении шириной где-то всего полметра плавало огромное количество мальков.  Некоторые из ребят засомневались: «Не головастики ли это лягушек?». На всякий случай решили поймать в ведро нескольких головастиков. Смотрели и так, и этак. Вроде бы похожи на рыбок, и в то же время и на лягушек. Наконец, Алешка скомандовал:
- Давай Димка, Егорка, Васька и Сашка по очереди друг за другом идите по ручью в направлении меня, где я в узком месте поставлю ведро и буду держать его.
Все подчинились команде Алешки и начали, поднимая ноги повыше, делать как бы волны ногами, и тем самым гнать мальков в сторону ведра. Алешка, увидев, что мальков достаточно в ведре, вытащил его на берег. Отлили из ведра лишнюю воду и отправились в обратный путь. Ведро несли по очереди. Каждому хотелось глядеть на рыбок и не хотелось, чтобы они погибли в дороге. Благополучно дошли до деревни, спустились к пруду и выпустили рыбок непосредственно в воду перед прудом.
- Вдруг мальки уплывут из пруда через канавки, по которым отходит лишняя вода? – кто-то высказал такое соображение.
- Действительно такое может быть, - решили другие.
Чтобы обезопасить себя и удержать мальков в пруду, решили перед обедом поискать какие-нибудь железные решетки. После обеда Алешка и Сашка притащили по куску металлических сеток. Ребята тут же решили сетками перегородить канавки, предварительно вкопав их в землю возле канавок.

После обеда Алешка и Сашка получили от председателя какое-то задание на работы, поэтому они быстро ушли от речки. Возле пруда остались лишь Димка, Егорка и Васька. Тут же появились девчонки в лице Катьки, Райки, Таньки и Анфиски. Всем интересно было посмотреть на рыбок, которых принести парни и выпустили в пруд. Пока девочки наблюдали за рыбками и пытались чем-то их подкормить, ребята показывали им класс катания на плоте. Девочкам тоже захотелось покататься на плоте, но Димка сказал им строго, что одним им кататься опасно. Поэтому предложил, сначала своим сестрам по очереди прокатиться на плоте. Затем Егорка также по очереди прокатил Таньку и Анфиску. Затем парни начали показывать класс купания. Вдвоем Димка и Васька вставали на плот, и когда плот приближался к относительно глубокому месту, Димка прыгал с него в воду, доставал дно и окунался с головой, предварительно закрыв нос пальцами одной из рук. Плавать он пока еще не умел, но делал вид, что он вроде бы уже и плывет. Затем нечто подобное проделывали Васька и Егорка. Девочки завидовали мальчикам и обещали, что обязательно научатся плавать. Дальше в другие дни мальчики заходили в воду около того места, где еще можно было достать дно ногами, брали небольшие специально отпиленные доски, клали на них обе руки и пытались распрямить тело для купания. В результате почти у всех начало получаться плавание с такими досками. Постепенно они начинали «заплывать» туда, где дна ногами уже не доставали. Где-то после трех дней таких тренировок, решились испытать себя уже в большом омуте. Но так как с берега нырять было небезопасно, то сначала опускались осторожно с берега в омут, обычно при поддержке товарищей. Другие подавали доску, вознамерившемуся искупаться, и он начинал плыть. Дальше по очереди менялись между собой. В результате вот так с доской ребята научились плавать. Дальше от доски уже начали отказываться и переплывали омут до другого берега, работая не только ногам, но и руками. Ширина омута была небольшая, где-то около трех метров. Понятно, что у всех это был собачий стиль плавания. Но главное состояло в том, чтобы держаться на глубокой воде и переплыть энное количество метров. Затем начинали осваивать технику ныряния в омут. Здесь главным была решимость нырнуть, и после первых же ныряний исчезал страх захлебнуться. Правда, многим вода попадала в уши. Поэтому при выходе из воды приходилось прыгать на одной ноге, закрыв второе противоположное ухо пальцем.      

Лето сорок седьмого было не очень ласковым. Часто шли дожди. Поэтому колхозники, то работали, то не работали из-за дождя, наблюдая, когда же закончится этот дождь. Работы по дому днем у женщин было не много. В июле в погожие дни они косили траву для колхозных лошадей, коров и овец. В отдельные дни, когда скошенная трава еще не подсохла из-за дождей, шли на прополку колхозного поля под овощами и под картофелем. У одной Аграфены выходных не было даже в дождливую погоду, потому что она пасла колхозный и домашний скот. А скот, как известно, требовал кормления каждый день. Иногда Аграфену подменял на час или два Егорка, когда ей нужно было сделать прополку картофеля на собственном огороде. Часто ему на помощь приходили другие ребята, потому что в июле-августе на овец частенько нападали волки. Поэтому, когда на пастбище приходили друзья Егорки, то они начинали издавать разные звуки, которые, по их мнению, могут отпугнуть волка. Почему-то целой стаей волки никогда на пастбище не появлялись. А появлялся один волк, выбирал жертву, быстро ее догонял и уносил через кусты в лес. Причем, как отмечал Егорка, наблюдая за поведением волков, они никогда не нападали на больных ягнят, обязательно пытались схватить здорового барана. Еще одной особенностью охоты волков было то, что они хватали и уносили обычно колхозных баранов, как будто бы чувствуя общую собственность колхоза. На деревенских баранов они почему-то не нападали, возможно, чувствуя, как нелегко жилось колхозникам в те далекие годы. Это, понятно, домысел, но он был не лишен основания.   

Жизнь в деревне действительно была очень тяжелой и все еще полуголодной. Работников в колхозе после войны не добавилось, а стране нужно было все больше хлеба, мяса и других продуктов. По весне сорок седьмого года умер Гавриил Мельников. Его сын Николай, по примеру Гришки Елькина, решил завербоваться в один из леспромхозов Приморья и к лету уехал туда.  Поэтому работоспособных мужиков осталось в колхозе всего два человека – это Иван, да Аркашка. Что касается Михаила, то он в основном болел, и участия в колхозном труде почти не принимал. Еще было два уже фактически готовых к труду шестнадцатилетних юноши – это Генка и Виталька Сухановы. Но уже в это лето они решили поступать в ФЗО, находившееся где-то в городе Слободском, поэтому работали в колхозе практически последнее лето. Таким образом, основной рабочей силой оставались женщины. Но и их было мало. Всего-то десять человек. Поэтому все подсобные работы выполняли дети школьного возраста. И потому, хотя им не всегда хотелось работать, вынуждены были не отдыхать, а трудиться. В результате, вместо того, чтобы заниматься  содержанием пруда и купаться, собирать ягоды, они могли отдыхать только в обеденные перерывы  и после работы.

Уполномоченным райисполкома был новый человек, который еще до этого не бывал в Пантылке. Видимо, назначение уполномоченных преследовало цель сделать его человеком, нейтральным к обычаям и нормам поведения, сложившихся в каждом колхозе. Как уже отмечалось выше, каждый уполномоченный был нейтральным человеком только в первое время, пока его не раскусили колхозники. А среди колхозников как всегда находились люди, располагающие чем-то уполномоченных. Чаще всего этими людьми были в деревнях женщины. Поэтому и на этот раз, как было и в прошлые годы, в оборот взяли уполномоченного одинокие Александра и Мария. Трудно сказать, почему бы уполномоченными не назначать райисполкому женщин. Те бы нагнали страху на колхозников значительно больше, чем мужчины. И результаты их деятельности были бы выше. Но раз начальство до этого шага не додумалось, то такой шаг был в пользу колхозников.

Новый уполномоченный целый месяц после приезда вел себя вполне прилично. Лет ему было где-то под пятьдесят. На лацкане пиджака виднелась колодка наград, по-видимому, боевых. О себе он ничего и никому не рассказывал. Одинокие женщины, оставшиеся без мужей, пытались его осчастливить, но он долго держался. Затем, вместо женщин, начал было приставать и обхаживать бригадира Верку Суханову. Та пожаловалась председателю Александре.
- Сань, ну что же он ко мне пристает? Я ведь все равно ему не уступлю. Мне еще предстоит выйти замуж.
- За кого ты собираешься замуж-то? Молодых мужиков-то вокруг не видно? Это я так, к слову. Ты молодец, что блюдешь себя. Обещать тебе я ничего не могу, но мы с Машкой что-нибудь предпримем против уполномоченного, чтобы оторвать его от тебя.
Что они предприняли, это остается загадкой до сих пор, но где-то недели через две он переключился на Вальку Мельникову. Вера при случае как-то поблагодарила ее, та ответила:
- А чё, мужик он справный, мне вполне подходит, а ты не боишься остаться старой девой? – задала Верке встречный вопрос Валька.
- Пока не боюсь – ответила ей Вера.  На этом они и расстались. Хотя эти слова Вальки задели душу Веры. Она дружила в то время с парнем со странным именем с Васюрой Жуйковым, который был на пять лет моложе ее. Он работал в то время в Слободкинской МТС трактористом. Был какой-то смешной, неуклюжий, неопытный, очень тощий и Вера удивлялась, как он справляется с трактором с такими большими металлическими задними колесами. Они познакомились с ним год назад в Девятую неделю, когда она гостила в деревне Жуйковцы у своих родственников. После этого они виделись редко, практически только зимой, да и то в праздники. Во время встреч она узнала, что живет Васюра вместе с матерью. Дом был достаточно большим, но в нем почти ничего не было, кроме большого деревянного стола и икон на стенах в красном углу. С другой стороны избы стояла деревянная кровать. Кроме того, для спанья были широкие полати над входом в избу плюс всегда теплая печь. Мать Васюры в округе была известна как знахарка. День и ночь она молилась, могла вылечить кое-какие травмы, например, вывихи пальцев ног и рук, делала заговоры для снятия сглаза, везде появлялась с Библией. Сама она выглядела почти-что святой, с лицом белым-белым как бы без единой румяной жилки, ходила в черной одежде, не ела ничего скоромного, а как бы клевала пищу, как птичка. Ходила с палкой таким широким шагом, поэтому ходьба у нее получалась быстрая. Однако, в Пантылке она практически не бывала. Дело в том, что расстояние между деревнями было не близким, да ее и никто почему-то не приглашал в Пантылку, кроме Аграфены.

Так как лето было ненастным, то заготовили сена для колхоза жители Пантылки маловато. Председатель уже думала о том, от кого из животных можно отказаться в предстоящую зиму. Дело в том, что вначале августа уже поспела рожь, и надо стало заниматься жатвой. И хотя рожь уже по привычке убирали с помощью жнейки, но вдруг и август будет ненастным, - думала Александра, - тогда и вовсе сенокос нельзя будет продлить хотя бы на полмесяца. Во время уборки ржи на жнейку, вместо Ивана, попросился неожиданно уполномоченный Василий Иванович. Свое решение он принял для того, чтобы освободить Ивана и Аркашку от жатвы и сосредоточить свое внимание на пашне для посева нового урожая озимой ржи, так как в колхозе было отставание и с пахотой. Бабы этим поступком уполномоченного были очень довольны и всячески поощряли его усердие разного рода шутками и прибаутками. Однако погода в начале августа позволила сельчанам быстро убрать рожь. Поэтому в перерыве между обмолотом ржи и началом уборки яровых культур председатель объявила ударными днями по завершению сенокоса. В результате сена заготовили на уровне прошлого года.  Это означало, что не будет уменьшения поголовья колхозного стада, включая лошадей.

В августе Виктор снова привез на лето свою жену Нонну. Ей видимо понравилась жизнь в деревне, и как говорил Виктор, она очень просилась сюда в Пантылку. Тем более, что еще не ушел в армию Аркадий сын Саньки, отношения с которым она подумывала возобновить. Сам Виктор дня через три уехал к себе домой. Нонна вся загоревшая, похорошевшая и пополневшая смущала все мужское взрослое и подростковое население Пантылки, начиная от Ивана, Аркашки, и кончая пацанами девяти-десяти лет. Она ходила по деревне в коротком платье, сверкая мощными загорелыми ногами и своими пышными формами. Пацаны, часто обсуждая между собой Нонну, без всяких шуток говорили между собой:
- Вот настоящая баба, к которой так и тянет побывать под ее крылышком... – это выражение принадлежало Алешке, но с ним были согласны полностью Димка, Егорка и Сашка.
Соскучившийся по женской ласке Аркашка, которому мужская плоть не давала покоя, встретив через год Нонну, вновь загорелся мыслью помириться с ней и заняться любовью. Как-то вечером, он увидел ее, сидящую и скучавшую на скамейке, отгоняющую комаров, подсел к ней и для начала разговора сказал:
- Здорово, Нонна! Что комары не дают покоя и едят такие прекрасные ноги?
- Здравствуй Аркаша! «Рада тебя вновь видеть», - сказала она, продолжая метелкой травы отгонять от себя комаров.
Аркадий, видя, что она, видимо, забыла ту обиду, которую он нанес ей в
прошлое лето, не раздумывая, спросил прямо:
- Может, встретимся на старом месте сегодня вечером?
- Что опять на неделю, как в прошлый раз? – спросила Нонна.
- Не знаю, как получится, но мое приглашение тебе остается в силе.
- Я пока не могу по женским делам, а там будет видно.
Аркаша обнял ее, погладил ее красивые колени, встал и решил пойти к своему дому, сказав на прощание:
 - Я понял, что ты согласна на встречи со мной и так как наши желания совпадают, то буду ждать тебя где-то, через неделю в бане.
На этом они временно расстались. Аркашка направился домой, Нонна пошла в дом Марии.

Иван продолжал время от времени встречаться с Марией Сухановой. Теперь, в связи с приездом в гости Нонны, он понимал, что она будет мешать им встречаться. Но присмотревшись внимательно к Нонне, ее развязному поведению, у него закралась мысль, а не переключиться ли ему вместо Машки на Нонну. Об отношениях Ивана и Марии знали все в деревне, в том числе и его жена Анна. Но она в разговорах с Аграфеной, всегда говорила:
- Мам, ну чем ты недовольна? Один мужик на деревню, ты же понимаешь, что всем бабам хочется мужской ласки. Но он пока спит со мной и с Машкой. И пусть и дальше спит с обеими, лишь бы не со всеми остальными бабами.
- Но ведь, дочка, ты понимаешь, что это срам и позор – отвечала ей Аграфена.
- Ну и что, надо входить в сложившееся положение, которое случилось не по моей вине, а по вине войны, - парировала матери Анна.
- Мужиков-то в деревнях почти не осталось и что нам бабам делать без мужиков? Ведь не вешаться же. Надо как-то понимать обстановку и находить из нее выходы – продолжала сгоряча говорить Анна со своей матерью.
Что оставалось Аграфене, когда может быть, и она сама виновата в том, в какие условия жизни поставила дочку, когда отдала замуж за Ивана. Хотя, как бы оправдывая себя, Аграфена пыталась при этом считать, что Иван до свадьбы и даже впервые годы их совместной жизни с Анной, был совсем другим человеком. Дом вместе с отцом содержал в порядке, умел командовать людьми, не допускал блуда. Правда, у него отмечались в поведении некоторые воровские замашки, но с кем не бывает. Главное, он никогда не поднимал руку на Анну, в отличие от ее сына Андрея, который продолжал еще отбывать тюремный срок в поселке ТЭЦ-3. Но порассуждав о поведении Ивана после ухода от нее Анны, Аграфена решила больше не настраивать дочь против Ивана. Тем более, что теперь у них три дочки – три внучки Аграфены.

В конце августа после обмолота ржи приступили к уборке ячменя. Хорошо, что лето было дождливым, поэтому на большинстве участков Анисимовского поля, ячмень по высоте был достаточного роста и подходил под жнейку. Поэтому управились с уборкой ячменя довольно быстро. Пшеница нынче почему-то не уродилась, поэтому фактически и убирать ее не пришлось ввиду огромных проплешин в поле. Дальше скосили овес, женщины аккуратно сложили его в снопы, удобные для молотилки, пока что составили в суслоны, как и ячмень. Вытеребили лен и тоже для начала складывали в небольшие снопы. Затем после вызревания семени, везли его на берег Пантылки, где на скошенной луговине расстилали его ровными полосами для того, чтобы он окончательно высох, и затвердели его семена. Закончив расстил, бабы обычно приговаривали: «Лежи ленок, потом встань да в зеркало поглядись, не улежался – так ляг и еще полежи, только удайся белым да мяконьким» .

К уборке льна приучали и детей. Пусть, им не устанавливали никакие нормы, но вырывать лен было приятно, хотя и небезопасно. Дело в том, что руки при тереблении льна становились темно-зелеными, иногда трескались, а у некоторых болела голова, словно от какого-то дурмана.
Незаметно пришло первое сентября, поистине народный праздник, через который прошли в детстве почти-что все взрослые люди. В этом году в школу пошли в роли первоклашек Райка, Васька и Анфиска. Все с одной и той же фамилией Сухановы. Иногда, когда в деревне несколько одинаковых фамилий создается впечатление родственности. Может быть это действительно так, а может быть и наоборот. Если следовать первому предположению, то все люди с одинаковой фамилией, где бы они ни проживали, - это родственники. Но доказать это еще никому не удавалось. Например, когда Егорка учился в Москве, став уже взрослым, он на основе телефонных книг, имевшихся в каждом почтовом отделении, насчитал только в Москве более двухсот фамилий Сухановых, у которых были на то время домашние телефоны. И спрашивается, с какой стороны они ему родственники? Егор даже для интереса позвонил по двум или трем телефонам. Сказал, что он Суханов из Кировской области, спросил, нет ли там у них родственников. Ответ был один: «Нет, ничего о родственниках где-то там, в Кировской области никогда не слышали».  Эти ответы свидетельствуют только о том, что на Руси было принято людям, живущим в одном месте, давать одинаковые фамилии. Например, Сухановы, Мельниковы, Касьяновы, Елькины, Лукины, Ивакины, Якимовы и т.д. И затем люди с одинаковыми фамилиями, разъехавшись по стране, а теперь и по всему миру, конечно, не считают себя родственниками, хотя приятно бывает встречать людей с твоей фамилией.

Осенью уехали в ФЗО Генка и Витька Сухановы. На два работника в деревне стало еще меньше. Как потом выяснилось, они в колхоз больше уже не вернулись. Оба после окончания ФЗО обосновались в пригородном поселке Первомайское под Слободским. Той же осенью был призван в ряды Советской Армии Аркадий Николаевич Суханов. А это означало сокращение еще на одну голову мужского населения.

Аркадия призвали где-то в ноябре 1947 года. Летом он вновь сошелся с Нонной. Пыл ее через год как-то поубавился, поэтому она не сумела на этот раз его отвадить. Почти каждый вечер они встречались в бане и делали свое любовное дело. Где-то в сентябре Виктор забрал Нонну к себе, куда-то под Санчурск. Чем она там занималась, остается загадкой. Правда, когда ее спрашивала Мария, отвечала:
- Занимаюсь своим домом –  это означало, что она общественным трудом не занималась. Хотя при ее дородности и темпераменте труд не помешал бы ей преодолеть скуку и тяготение к противоположному полу.             

В октябре сорок седьмого снова побывал в деревне Владимир Николаевич, теперь уже лейтенант пограничных войск СССР. Снова, как и в свой прошлый приезд, навез подарков не только родственникам, но и всем школьникам Пантылки. Главным вопросом для него была по-прежнему Татьяна Васильевна Ивакина.

Дома он спрашивал у брата Аркадия и у матери, как ведет себя Таня, не завела ли кого в его отсутствие. Те отвечали, что ничего нескромного они за ней не замечали, слухов о каком-либо ее недостойном поведении не слыхивали.
 Спрашивал он о ней и у ребят. Егор помнил, как он, расспрашивая о его жизни с бабушкой без матери, не преминул спросить и о Татьяне Васильевне.
- Как там учительствует в школе Татьяна Васильевна?
- Она у нас во втором классе пока ничего не ведет. Но вижу ее часто. Она все такая же красивая, как и была в прошлом году.
Он, видимо, ответом остался довольный и на этом они расстались. Но вечером Владимир собрался, на чистился и отправился в Ивакино. Как они встретились, о чем говорили, или как объяснялись в любви, это осталось тайной для других, но только не для них двоих.

Вот так закончился сорок седьмой для Егорки и пантыльчан. Что касается Егора, то второй класс ему давался хорошо. В первой  и второй четверти он учился отлично, но не грустил и когда получал от учительницы Татьяны Васильевны четверки. Во втором классе почему-то не стало видно в школе его первого учителя Василия Осиповича Бабайлова. Зато их класс взяла под свое крыло Татьяна Васильевна. Егору она нравилась, тем более, что она была невестой Владимира Николаевича, и ему хотелось предугадать какой она будет  женой для офицера, и кто ее заменит здесь в начальной Ивакинской школе.