7. Ложные тревоги 12 августа 1981 г

После ввода в эксплуатацию КБП командного пункта системы третьего этапа и проведения доработок на средствах системы мы уже практически не занимались анализом случаев воздействия радиоизлучения Солнца на работу радиолокаторов. Но память об этом осталась надолго. И однажды  проявила себя самым неожиданным образом.

12 августа 1981-го года, когда межведомственная группа анализа уже получила некоторый опыт работы, командным пунктом СПРН по сообщениям ВПП 5У83 «Даугава» была сформирована и выдана информация предупреждения «Внимание».

Но сигнал был сформирован не по информации о воздействии помех (нетраекторной информации), а по сообщениям «Даугавы» с параметрами обнаруженных траекторий источников помех. На боевой цифропечати для всех формуляров обнаруженных траекторий был проставлен признак: «цель — помехоноситель», тип БР.

Это означало, что в космосе была обнаружена  баллистическая ракета  с источником активных широкополосных помех на борту. Никаких сообщений о том, что такой пуск был заявлен нашей страной или иностранными государствами, на командный  пункт СПРН не поступало. 

Было маловероятно, что измерения получены по реальному объекту, хотя для всех участков траекторий было указано большое время сопровождения. Что касается солнечного радиоизлучения, то в это время Солнце находилось вне сектора ответственности «Даугавы». Был объявлен  сигнал «Земля» для сбора группы анализа. В этот раз я поехал один. По дороге в машине, как я помню, листал книжку по радиофизике Солнца.

Группа  анализа  работала  на  втором   этаже  управления армии (в/ч 03366), в зале заседаний. Когда я прибыл, черновик  протокола был уже подготовлен для подписания. Утверждать его должен был командующий 3 ОА ПРН генерал-лейтенант  Родионов Николай Иванович.  Генерала в зале не было — он руководил работой группы анализа из своего кабинета через подчинённых.

Посмотрел протокол. Там повторялась  привычная  картина — ложная информация сформирована по причине воздействия радиоизлучения Солнца. Была даже сформулирована следующая гипотеза. Источник сигнала — всё-таки радиоизлучение Солнца, отражённое фюзеляжем самолёта дальней авиации во время захода самолёта на посадку на авиабазе «Оленья» (п. Высокий, недалеко от Оленегорска).

Но такое предположение никак не подтверждалось известной максимальной мощностью солнечного радиоизлучения и чувствительностью антенны «Даугавы». Кроме того, предполагаемый самолёт в этом случае должен был выполнять довольно сложный продолжительный манёвр в секторе ответственности «Даугавы».

Возможно,  члены группы анализа  хотели пройти  по привычному пути и предложить Генеральному штабу привычные выводы, только не учли, что в этом случае самолёты должны были обладать гигантской отражающей поверхностью. Чтобы не нарушать законы сохранения.

Предложил в качестве вывода набрать дополнительную  статистику и продолжить  анализ. Перепечатали выводы, Подписал протокол. Стали ждать утверждения. Принесли утверждённый  протокол.  Представитель армии сделал небольшое сообщение. Выводы протокола не устраивали командование армии. Поэтому текст уже подписанного протокола был изменён.

Были возвращены слова о возможном воздействии радиоизлучения Солнца, как причине формирования сигнала «Внимание». Были изъяты слова о  необходимости набора статистики и продолжения анализа. Понятно, что командование армии не хотело соглашаться с проведением исследовательских работ и продолжением анализа как основным выводом протокола межведомственной группы.

А работы по устранению мешающего влияния радиовсплесков  солнечного излучения к тому времени уже завершались. И, в случае утверждения изменённого текста, результатами этих работ можно было «закрыть» и этот досадный случай. Но тогда оставалась не выявленной истинная причина происшедшего на «Даугаве». И нельзя было исключить повторения в будущем случаев формирования ложной информации предупреждения.

Мне нужно было прочитать протокол самому, особенно, раздел «Выводы». Представитель армии нехотя передал мне документ. Да, всё правильно, текст был изменён, но подписи участников группы под ним остались. Тогда мне пришлось взять ручку и зачеркнуть свою подпись. Представителю армии заявил, что снимаю свою подпись под протоколом.

Через некоторое время подошёл первый заместитель начальника штаба армии генерал-майор Гусаченко Виктор Степанович в сопровождении других офицеров и сказал, что мне нужно покинуть здание управления армии, сдать пропуск и больше не возвращаться, потому что «хулиганить с документами» здесь никому не позволено.

Пришлось бы уйти, но вмешались офицеры отдела боевых алгоритмов и службы радиоэлектронной борьбы (РЭБ) армии. Они дали мне возможность «укрыться» в своих кабинетах. Пропуск свой я, конечно, никому не отдал.

В отделе алгоритмов армии я смог воспользоваться закрытой связью. Позвонил на работу. Репина не было, в его кабинете трубку взял Меньшиков. Кратко доложил о трагикомичной ситуации с протоколом группы анализа, спросил о своих возможных действиях. Александр Владимирович ответил, что если на меня оказывают давление, унижают, то оставаться в штабе армии, конечно, нельзя, нужно уезжать. Но лучше добиться восстановления  предыдущей, правильной  редакции протокола.

К вечеру прежняя  редакция протокола, предложенная  мной ранее, была восстановлена. Протокол был перепечатан и заново подписан. Теперь уже в первоначальном виде. А причину появления непонятных траекторий мы всё-таки нашли, но об этом чуть позже.

В тот же день были проанализированы все материалы боевого документирования  на КП СПРН за 12.08.1981. Внимание обращали только на траектории помехоносителей. Было отмечено, что эти траектории классифицировались всеми возможными типами: «баллистическая ракета» (БР), «искусственный спутник Земли» (ИСЗ), «неопознанный космический объект» (НКО). Неизвестные помехоносители сопровождались, как правило, несколькими  участками.  Затем  этот  анализ  повторялся  некоторое время почти ежедневно.

Одновременно, сотрудник СКБ-1 Пушин Алексей Евгеньевич по рабочим материалам автономных испытаний выносной приёмной позиции «Даугава», участником которых он был, установил, что случаи появления на сопровождении неизвестных источников помех наблюдались и во время этих испытаний. То есть, обнаружение траекторий неизвестных помехоносителей  (на испытаниях их называли фантомами) в секторе «Даугавы» не было каким-то исключительным событием.

Тогда разработчиками Центра контроля космического пространства (сейчас это командный пункт СККП) была проделана непростая работа. По полученным от «Даугавы» измерениям, а это были только угловые координаты,  они попытались построить орбиту неизвестного объекта в предположении, что это был искусственный спутник Земли. С учётом всех ограничений на реализуемость такой орбиты по формулярам Главного каталога космических объектов был определён наиболее вероятный спутник – источник помех.

Им оказался космический аппарат «Интеркосмос-19» (ионозонд), предназначенный для построения профиля верхней ионосферы. Аппарат был запущен 27 февраля 1979 г. и работал в интересах Росгидромета, институтов ИЗМИРАН и ИПГ. Было установлено, что аппарат для сброса бортовой телеметрии применял широкополосный сигнал в полосе рабочих частот «Даугавы». То есть, для испытаний СПРН это был готовый космический помехоноситель. Наверное, именно его траектории наблюдал А.Е. Пушин (см. выше) во время своих командировок на «Даугаву».

Для проверки правильности  гипотезы о том, что «Интеркосмос-19» 12 августа 1981 г. был причиной  формирования информации предупреждения, несколько раз проводился  заранее запланированный сброс телеметрии при прохождении  аппарата через сектор обзора ВПП «Даугава». Гипотеза подтвердилась  полностью. В дальнейшем, режимы работы бортовой аппаратуры были изменены так, чтобы «не мешать» нормальной работе радиолокаторов СПРН. Искусственный спутник Земли «Интеркосмос-19» сошёл с орбиты и сгорел в плотных слоях земной атмосферы 23 сентября 2002 г.

За всё время его активного существования этот уникальный для СПРН постановщик помех так и не использовался для проверки правильной работы или калибровки помеховых каналов радиолокаторов СПРН.

Мне хотелось подробно остановиться на случае с космическим аппаратом «Интеркосмос-19», чтобы показать, насколько тщательно  Владислав Георгиевич подходил к вопросам анализа и устранения причин ложных тревог в СПРН. И ещё. Владислав Георгиевич одновременно был и Главным конструктором СПРН, и Главным конструктором СККП, что в данном случае оказалось  немаловажным для установления истинных причин происшедшего.

Приведу отрывок из воспоминаний Вольтера Макаровича Красковского [25], командующего войсками ПРО и ПКО (после Ю.В. Вотинцева): «Сложнее достигалось взаимопонимание с командующим армией СПРН генерал-лейтенантом Николаем Ивановичем Родионовым, который тяготел к максимальной самостоятельности, и при каждом удобном случае старался дать понять мне об этом. Его поддерживал в этом член Военного совета генерал-майор А.Ф. Поздеев. Я видел, что они переоценивают свои способности по управлению армией, допускают серьёзные промахи в ряде направлений. К ним нужен был особый подход».